Диалектическое взаимодействие универсальных и этнокультурных стратегий аргументации в политическом дискурсе (на материале русского и корейского языков) (90

3

Всовременной лингвистике политический дискурс является предметом активного изучения, что подтверждается все возрастающим количеством публикаций, посвященных различным аспектам политической коммуникации, а также многообразием направлений исследования и позиций, с которых ведется анализ материала.

Внастоящее время работы по дискурс-анализу достаточно широко освещают такие аспекты, как жанры и стили политического языка [Баранов, Казакевич, 1991; Виноградов, 1994; Даниленко, 1994; Жуков, Карнышев, 2001; Михальская, 2000 и др.], идиостили различных политических деятелей [Алтунян, 1999; Мордовин, 2004; Сорокин, 1998 и др.], коммуникативные стратегии и технологии, характерные для политического общения [Анохин, 2000; Паршина, 2004; Паршина, 2005; Плотникова 2004; Плотникова, 2008а; Суслова, 2006; Шейгал, 2000 и др.]. Ряд работ посвящен сопоставительному анализу политической коммуникации разных стран [Желтухина, 2000; Каслова, 2003; Шехтман, 2005 и др.]

Особое внимание привлекают вопросы политической аргументации и манипуляции общественным сознанием [Бакумова, 2003; Бокмельдер, 2000; Веретенкина, 2001; Демьянков, 1984; Демьянков, 1989; Михалева, 2009 и др.].

Признание ведущей роли аргументации в политическом дискурсе заявляется его субъектами независимо от языка и культуры: призывы к разумному диалогу и рациональному поведению в дискуссии озвучиваются политическими деятелями и активистами во всем мире. Однако на практике аргументация нередко симулируется, превращаясь в псевдоаргументацию, и в конечном счете – в манипуляцию. Возникает необходимость исследования особенностей соответствующих переходов и их теоретического осмысления.

Настоящее диссертационное исследование посвящено изучению пограничных феноменов универсальной и этнокультурной аргументации типа argumentum ad в политическом дискурсе. Именно к пограничному характеру многих аргументативных контекстов относится понятие «диалектическое взаимодействие», которое подчеркивает постоянную смену универсальных стратегий аргументации уникальными. При этом определить вклад отдельных аргументативных стратегий в выполнение иллокутивной цели высказывания весьма затруднительно.

Вработе, с одной стороны, выявляются и систематизируются универсальные, приемлемые и обладающие убедительной силой в любой аудитории, независимо от ее культурной и этнической принадлежности, и специфические, этнокультурные, обусловленные историей и культурой страны, аргументативные стратегии. С другой стороны, предпринята попытка определить точку превращения корректных приемов в псевдоаргументацию и манипуляцию. Исследование проведено на базе предвыборного дискурса, порожденного в рамках президентских избирательных кампаний в Республике Корея и Российской Федерации в 2007 и 2008 годах соответственно.

На основании первичного анализа эмпирического материала выдвинута гипотеза исследования, а именно: в современном политическом дискурсе происходит сближение аргументативных стратегий участников, принадлежащих к языкам и культурам, которые резко различаются по историческим и этническим измерениям.

Актуальность проистекает из необходимости теоретического осмысления универсальных средств убеждения в политической сфере, равно как и специфических приемов, релевантных лишь в рамках определенной культуры, а также преде-

4

лов их корректного функционирования. Актуальность также обусловлена недостаточной освещенностью общетеоретических принципов политической аргументации, несмотря на большое количество исследований в этой области в целом.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые на материале столь разных языков и культур выявляются и описываются общие принципы и уникальные особенности политической аргументации и представляются их историкокультурные основания. Новыми также являются результаты, характеризующие особенности перехода от аргументации к манипуляции сознанием адресата.

Объектом данного исследования является совокупность текстов, представляющих российский и южнокорейский политический дискурс.

Предмет исследования – аргументативные стратегии, используемые российскими и южнокорейскими политиками в ходе политической борьбы.

Материалом исследования послужили тексты предвыборных выступлений современных южнокорейских и российских политиков – кандидатов в президенты

2007 (РК) и 2008 (РФ) годов.

Такой отбор материала мотивирован тем, что предвыборный дискурс, вопервых, представляет собой наиболее яркий пример аргументативного высказывания в политической среде, а следовательно, обнаруживает наиболее репрезентативные черты политической аргументации, и, во-вторых, дает адекватное представление о современной политической культуре страны.

Цель настоящего исследования заключается в том, чтобы выявить универсальные и уникальные стратегии аргументации в политическом дискурсе и в первом приближении определить границы их применения, не нарушающего принципы рациональности.

Достижение поставленной цели предопределило постановку следующих за-

дач:

-на основе анализа западных и восточных риторических традиций установить характерные черты соответствующих моделей аргументации;

-уточнить содержание понятий «политический дискурс» и «аргументативная стратегия»;

-изучить соотношение аргументативного и манипулятивного компонентов в исследуемом политическом дискурсе;

-уточнить содержание понятий универсальной и этнокультурной аргументативной стратегии;

-описать основные универсальные и этнокультурные аргументативные стратегии в исследуемом политическом дискурсе;

-указать пределы, в которых анализируемые аргументативные стратегии могут считаться соответствующими принципам рациональности.

Теоретическую базу исследования составили труды зарубежных и отечественных ученых в области теории аргументации (А. Н. Баранов, В. Бенуа, Д. А. Бокмельдер, И. А. Герасимова, В. З. Демьянков, Ф. ван Еемерен, Р. Гроотендорст, А. А. Ивин, Г. И. Рузавин, А. Ю. Мордовин, Х. Перельман, Л. Ольбрехт-Тытека, Д. Уолтон, Ч. Хамблин), логики (А. А. Ивин, Н. И. Кондаков, А. О. Маковельский), теории речевого воздействия (В. З. Демьянков, О. И. Иссерс, С. Г. Кара-Мурза, О. Л. Михалева, А. П. Чудинов), теории дискурса (Т. ван Дейк, В. И. Карасик, М. Л.

5

Макаров, С. Н. Плотникова), теории коммуникации (Т. ван Дейк, О. И. Иссерс, Ч. Кэмпбелл, Р. Каплан), теории речевых актов (Дж. Серль), теории политической коммуникации (Р. Водак, В. З. Демьянков, А. П. Чудинов, Е. И. Шейгал, О. Л. Михалева, О. Н. Паршина).

Целевые установки и задачи исследования определили применение, наряду с общетеоретическим индуктивным методом, включающим непосредственное наблюдение, анализ, сопоставление и классификацию языковых фактов, методов аргументативного анализа в терминах прагма-диалектической теории аргументации Ф. Х. ван Еемерена и Р. Гроотендорста, риторического и контекстуальнокомпозиционного анализа, методов прагматического анализа, включающих исследование цели, намерений, коммуникативных стратегий протагониста, особенностей речевого взаимодействия участников в той или иной коммуникативной ситуации, дискурс-анализа «как интегральной формы изучения общения с точки зрения ее формы, функции и ситуативной, социо-культурной обусловленности» [Макаров, 2003, c. 98]. В работе также используется процедура исчисления речевых актов по Дж. Серлю.

Теоретическая значимость настоящей диссертации заключается в том, что ее результаты вносят вклад в исследования политического дискурса с точки зрения анализа его аргументативных стратегий. В частности, прирастает фундаментальное знание об универсальных и специфических механизмах воздействия на электорат. Исследование имеет общетеоретическое значение и в целом предоставляет возможности для более глубокого научного осмысления феномена политической аргументации. Теоретическая значимость заключается также в дальнейшем развитии и углублении теории аргументации, заключающихся в уточнении понятий универсальных и этнокультурных стратегий аргументации, в системном описании националь- но-культурных оснований политической аргументации.

Практическая ценность работы состоит в возможности использования ее результатов и положений в практике преподавания ряда дисциплин: теории аргументации, теории речевого воздействия, риторики, теории политической коммуникации, теории межкультурной коммуникации, культурологии, а также при разработке учебных пособий, руководстве курсовыми и дипломными работами по соответствующей проблематике.

На защиту выносятся следующие теоретические положения:

1.Исторически сложившаяся западная модель аргументации следует линейному построению высказывания по схеме: тезис – аргумент – вывод. Восточная аргументативная модель предполагает циркулярное развитие дискурса с высоким содержанием метафорических образов. Однако в условиях современного политического дискурса восточная модель приближается к западной.

2.В сфере речевого воздействия политический дискурс представляет собой диалектическое взаимодействие аргументации и манипуляции. Соотношение аргументативного и манипулятивного компонентов определяется характером коммуникативного события, в рамках которого происходит порождение дискурса. Опреде-

ляющее значение при этом имеют цель общения, состав участников и временны́е рамки коммуникативного события. Стремление к достижению согласия, наличие в составе участников события членов экспертного сообщества, неограниченность же-

6

сткими временны́ми рамками предопределяют преобладание в дискурсе рациональной аргументации. Изменение целевой установки на завоевание власти, сокращение количества экспертов, а также сужение временных рамок коммуникативного события неизбежно влечет вытеснение аргументативной составляющей манипуляцией.

3. Апелляция к рациональной сфере адресата преимущественно осуществляется в условиях реализации стратегий argumentum ad hominem и argumentum ad populum, применение которых обуславливают универсальный характер аргументации.

4. Обращение к эмоциональной сфере аудитории опосредовано стратегиями argumentum ad misericordiam и аrgumentum ad baculum. При этом обнаруживается преобладание национальных, культурно обусловленных аргументативных конфигураций.

Апробация работы. Основные результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры перевода, переводоведения и межкультурной коммуникации Иркутского государственного лингвистического университета. По материалам диссертационного исследования были сделаны доклады на научных конференциях ИГЛУ в 2007-2011 годах, на всероссийском научно-практическом семинаре преподавателей корейского языка вузов Российской Федерации в мае 2011 года. По теме диссертации опубликовано 7 печатных работ, в том числе 2 работы в ведущих изданиях, рекомендованных для публикации результатов кандидатских диссертаций. Общий объем публикаций составляет 3,7 печатных листа.

Структура работы. Поставленная цель и задачи исследования определили структуру и содержание работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, списка литературы, списка использованных словарей, списка источников иллюстративного материала и пяти приложений. Общий объем работы составляет 209 страниц. Список использованной литературы включает 142 наименования, в том числе 45 работ на иностранных языках.

Во введении обосновывается выбор объекта изучения и актуальность темы исследования, определяется ее научная новизна, теоретическая и практическая ценность, ставятся задачи и цели исследования, определяются методы исследования, излагаются основные положения, выносимые на защиту.

Впервой главе «Диалектическая связь западной и восточной традиций аргументации» рассматриваются основные этапы становления теории аргументации на Западе и на Востоке, описываются западная и восточная модели построения аргументативного высказывания.

Во второй главе «Место аргументации в политическом дискурсе» определяются основные понятия исследования: «аргументация» и «политический дискурс», рассматривается диалектика аргументативного и манипулятивного компонентов в политическом дискурсе. Вводится понятие коммуникативного события как фактора, определяющего преобладание того или иного вида убеждения в процессе политической коммуникации.

Втретьей главе «Аргументативные стратегии политического дискурса: между универсальным и этнокультурным» выявляются и описываются универсальные

(argumentum ad hominem, argumentum ad populum) и этнокультурные (argumentum ad

7

misericordiam, argumentum ad baculum) аргументативные стратегии, исследуются способы их реализации, изучаются их ценностные основания.

Взаключении обобщаются результаты проведенного исследования, формулируются выводы, намечаются перспективы дальнейшего научного поиска в области политической аргументации.

Вприложение включены транскрипты выступлений, служащие иллюстрацией некоторых положений, исследуемых и защищаемых в процессе исследования.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Эволюция западноевропейской теории аргументации насчитывает четыре стадии, отмеченные особым отношением к предмету и принципам аргументирования.

1.Античный этап, представленный работами древнегреческих философов, прежде всего, Платона и Аристотеля, и характеризующийся сочетанием логических, психологических и философских принципов убеждения. Отметим, что с развитием государственности от демократической Греции к автократическому Риму происходит отказ от этих традиций и утверждение новых канонов аргументации, поставивших во главу вопросы стиля и украшения речи.

2.Новое время – эпоха ориентированной на науку универсальной аргументации по строгим правилам логики, яркими представителями которой являются Ф. Бэкон, Р. Декарт, А. Арно и П. Николь. В это время происходит выделение из риторики аргументации как таковой и начинается ее становление как самостоятельной дисциплины.

3.Середина XX века – период, ознаменованный отказом от чисто логических способов убеждения и выдвижением на первый план анализа практической аргументации (С. Тулмин), а также переосмыслением аристотелевской риторики (Х. Перельман).

4.Вторая половина XX – начало XXI века, становление прагмадиалектической теории аргументации (далее – ПДТА), предлагающей анализ аргументации в широком коммуникативном аспекте (Ф. ван Еемерен, Р. Гроотендорст). Лаконично сочетая принципы логики, риторики и диалектики, ПДТА является на сегодняшний день последним этапом развития учений об аргументации и наиболее авторитетным направлением научного поиска в данной области.

Период средневековья и эпоха Возрождения не выделяются как отдельные этапы в истории становления теории аргументации, поскольку не были отмечены трудами, вносящими весомый вклад в развитие данной дисциплины. Для средневековой схоластики характерно вытеснение убеждения верой, а философы Возрождения приоритет в доказательстве отдают риторике как средству оформления и выражения мысли.

Теория аргументации на Востоке также берет начало в логике и учениях об ораторском искусстве, однако, в отличие от западноевропейской науки, ее основой является древнеиндийская логика, китайская протологика и тибетская философия.

Знакомство с европейской наукой во второй половине ХХ века приводит к принятию восточной теорией множества постулатов Запада, в результате чего

8

большинство современных работ по теории аргументации представляют собой, в основном, перевод или обобщение и резюмирование западных теорий, при этом областью применения аргументативных схем, главным образом, является юриспруденция. Так, например, изданные в последние годы работы по теории аргумента-

ции: « » (2006), « » (2007), « » (2009), « » (2010), являются переводами книг европейских авторов (Histoire des theories de l’argumentation Ph. Breton and G.Gauthier (2000), Theorie der juristischen Argumentation R. Alexy (1983), Juristische Argumentationslehre U. Neumann (1986), A rulebook for Arguments A. Weston (1986)), множество научных работ пишется также на основе трудов известных теоретиков Запада.

Однако такое сближение восточной теории с западной традицией не означает ее отказа от собственных самобытных риторических схем, выработанных еще в древности и применяемых в течение многих столетий. Представляя собой уникальное образование, гармонично сочетающее черты обоих подходов, восточная модель аргументации на современном этапе обнаруживает ряд специфических особенностей, отличающих ее от западной, что отмечают многие исследователи [Campbell, 1998; Kaplan, 1996; Kirkpatrick, 1991; Kirkpatrick, Xu, 2002; Carol Lynn Moder, Aida Martinovic-Zic, 2004; Zhu, 2003-2004; Xing, 2006 и другие].

Уникальность восточной аргументативной модели обнаруживается, прежде всего, в структуре высказывания. Если в западных теориях процесс аргументации традиционно начинается с выдвижения тезиса, который впоследствии доказывается с помощью ряда аргументов, и заканчивается выводом, сделанным на основе приведенных доводов, то восточная риторика, напротив, предполагает весьма отвлеченное от сути начало и окончание высказывания, а также допускает многочисленные отклонения от заявленной темы обсуждения.

По утверждению Р. Каплана, восточные языки тяготеют к круговой, или циркулярной, организации высказывания, изобилующей всевозможными описаниями и отклонениями от темы, в то время как для европейских языков характерно строгое линейное построение. Ч. Кэмпбелл объясняет эту особенность восточной структуры высказывания японским понятием «kishotenketsu», представляющим модель повествования на японском языке. Согласно этой модели, повествование должно проходить в четыре этапа: введение предмета, его представление, вращение и красивое завершение. Отметим, что изначально понятие «kishotenketsu» ( ) возникло в китайской поэзии, где использовалось для обозначения четырехстрочного стихотворения и соотносилось с понятием «kishotengo» ( ), которое также предполагает четыре ступени построения речевого произведения: введение ( – ki), развитие ( – sho), разворачивание ( – ten) и завершение ( – go).

Подобная структура высказывания обусловила еще одну характерную особенность восточной аргументативной модели, а именно, ее метафоричность. При этом характерно как обращение к общим метафорам, таким как навигационная метафора

( ( .) – демократическая партия подобна лодке, пересекающей море со множеством подводных рифов во время шторма (Пак Сан Чхон. Выступление кандидата от демократической партии в ходе предварительных выборов), метафора

9

человека ( ,( . ) – они просто переоделись, не изменив внутреннего содержания (досл. костей), все же осталось по-прежнему, иным стал лишь внешний вид (досл. одежа) (Мун Гук Хен. Интервью с кандидатом в президенты)) и т.п., так и апелляция к специфическим, национальным образам

( ( . ) – Я благодарю Вас, уважаемые делегаты, склоняя голову перед Вами, за то, что Вы прибыли сюда, несмотря на долгий путь в тысячу ли (Пак Сан Чхон. Выступление претендента в кандататы на пост президента от демократической партии)). В ряде случаев метафоры могут занимать самые сильные позиции аргументации, начальную и конечную, образуя своего рода рамку, в которой развивается структура аргументации.

Среди особенностей восточной аргументативной модели следует особо отметить высокую частотность апелляции к авторитетам, что объясняется крепкими иерархическими отношениями в восточной культуре, где мнение старшего или вышестоящего зачастую принимается без сомнения и обсуждения.

Еще одной отличительной чертой восточной аргументативной модели является повышенное содержание в структуре аргументативного высказывания речевых актов в форме экспрессива и директива. Согласно распространенной на Западе прагма-диалектической теории аргументации, прототипичной для аргументов и тезиса формой является ассертив. Однако в восточном аргументативном дискурсе ассертивы занимают лишь немногим более половины, в то время как остальные речевые акты имеют форму экспрессива, что обычно представляет собой выражение чувств и эмоций протагониста, и директива, зачастую выражающего просьбу или призыв поддержать позицию оратора.

Обобщая вышесказанное, представим основные отличительные черты западной и восточной моделей аргументации в виде таблицы:

Важно заметить, что при этих различиях общность западной и восточной традиций аргументации сохраняются. В первую очередь, общность традиций обусловлена поиском логических оснований аргументации. Кроме этого, взаимное знакомство с современными теоретическими достижениями способствует формированию (если заимствовать термин из семиотики) совместного контекста интерпретации. И, наконец, как будет показано в дальнейшем, две традиции сближаются в условиях политического дискурса в силу универсальности последнего.

10

Под политическим дискурсом в работе понимается, вслед за А. Н. Барановым

иЕ. Г. Казакевич, «совокупность всех речевых актов, используемых в политических дискуссиях, а также правил публичной политики, освященных традицией и проверенных опытом» [Баранов, Казакевич, 1991, c. 6].

Аргументация как средство разумного убеждения в идеале должна составлять основу политического дискурса, и на самом деле, выступления политиков обнаруживают многочисленные примеры различных типов аргументации: как простой, так

исложной: сочинительной, являющейся совокупностью отдельных аргументаций, совместно доказывающих исходный тезис, и подчинительной, представляющей собой цепочку аргументов, каждый из которых является обоснованием предыдущего, а также множественной, имеющей вид комбинации нескольких отдельных параллельных аргументаций. Однако основная цель политического дискурса – завоевание

иудержание власти [Водак, 1997; Карасик, 2000; Шейгал, 2000; Желтухина, 2000; Чудинов, 2006; Паршина, 2007; Маслова, 2008 и др.] – обуславливает использование в нем не только рациональной аргументации, отвечающей трем логическим принципам: причины и следствия, тождества и достаточного основания, но и приемов иррациональных, апеллирующих к чувствам, эмоциям, а также псеводоаргументации, характеризующейся подменой аргумента не доказывающим тезис утверждением.

Поскольку в основе иррациональной и псевдоаргументации лежит нечто иное, нежели логические рациональные аргументы, их использование политиками рассматривается как попытка скрытого воздействия на сознание адресата с целью достижения необходимого протагонисту перлокутивного эффекта, а именно, побуждения адресата к совершению некоторых действий в его (протогониста) интересах, что расценивается как манипуляция. Таким образом, необходимо констатировать, что политический дискурс представляет собой диалектическое взаимодействие аргументации и манипуляции, при этом соотношение их не стабильно в разных дискурсивных образованиях.

Вкачестве критерия, определяющего соотношение аргументации и манипуляции в том или ином типе политического дискурса, было предложено понятие «коммуникативное событие», под которым понимается вербальное и невербальное взаимодействие участников коммуникации в определенном пространственном, временном и событийном контексте. Факторами, оказывающими непосредственное влияние на выбор протагонистом того или иного вида убеждения, являются цель,

состав участников и временны́е рамки коммуникативного события. Так, наиболее аргументативными являются жанры политического дискурса, относящиеся к растянутым во времени, нацеленным на достижение консенсуса коммуникативным событиям, предполагающим наибольший процент присутствия экспертного сообщества. Примером подобного события могут служить политические переговоры. С другой

стороны, ограниченные жесткими временны́ми рамками, нацеленные на борьбу за власть и рассчитанные на непрофессиональную аудиторию такие коммуникативные события, как предвыборная кампания, демонстрируют доминирование манипулятивной составляющей в дискурсе.

Вкачестве примера взаимодействия двух указанных видов убеждения в политическом дискурсе рассмотрим текст агитационной листовки кандидата в мэры г.