О некоторых лексических способах создания лирической атмосферы в художественном произведении (80

150

Н.А. Макарова (Орел)

О НЕКОТОРЫХ ЛЕКСИЧЕСКИХ СПОСОБАХ СОЗДАНИЯ ЛИРИЧЕСКОЙ АТМОСФЕРЫ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ПРОИЗВЕДЕНИИ

Теодор Фонтане (1819-1898) - самый значительный немецкий реалист второй половины XIX века. Он начал литературную деятельность как поэт, автор баллад, написанных на материале военной истории Пруссии, многие из них стали хрестоматийными и до наших дней изучаются в школах Германии.

В середине XIX века он создал несколько книг очерков об истории, быте и нравах англичан («Лето в Лондоне», «Из Англии»), а также соотечественников-земляков («Странствия по марке Бранденбург»). В 70-е- 90-е годы он обратился к эпическим жанрам, и созданные в последние десятилетия XIX столетия «берлинские романы» принесли ему европейскую известность и славу («Пути-перепутья», 1887; «Стина», 1888; «Госпожа Жени Трайбель», 1892; «Эффи Брист», 1895).

Т. Фонтане, безусловно, незаурядный мастер лирической прозы. Глубокий лиризм, являющийся художественным выражением доброжелательного отношения автора к героям, - характернейшая черта творчества Т. Фонтане. В основе его лежит гуманизм и демократизм писателя, мечтавшего о счастье и свободе людей. Лирический тон повествования во многих его романах и повестях («Пути-перепутья», «Стина», «Сесиль», «Эффи Брист») предопределен их тематикой, поскольку в них писатель говорит о сокровеннейших чувствах и переживаниях, поэтизирует женщину. Т. Фонтане без преувеличения можно назвать одним из самых чутких изобразителей женщин в немецкой литературе последней трети XIX века.

Далее на примере романа «Пути-перепутья» мы рассмотрим некоторые приемы, которые использовал Т. Фонтане для создания лирической атмосферы в своих произведениях.

Элегическая тональность романа «Пути-перепутья» предопределена вступлением. Уже здесь автор устанавливает временную дистанцию, отделяющую описываемые события от момента создания романа - приблизительно 10-12 лет; подбором глаголов прошедшего времени указывает на то, что всё описанное в романе - дела давно минувших дней: "An dem Schnittpunkte von Kurfurstendamm und KurfurstenstraBe, schrag gegeniiber dem "Zoologischen", befand sich Mitte der sibziger Jahre noch eine groBe, feldeinwarts sich erstrekende Gamerei, deren kleines, dreifenstriges, in einem Vorgartchen urn etwa hundert Schritte zurttck gelegenes Wohnhaus, trotz aller Kleinheit und Zuriickgezogenheit, von der voriibergehenden StraBe her sehr wohl erkannt werden konnte. Was aber sonst noch zu dem Gesamtgewese der Gartnerei gehortg, ja die recht eigentliche Hauptsache derselben ausrnachte, war

151

durch eben dies kleine Wohnhaus wie durch eine Kulisse versteckt..." (V, 7) IV. («В том месте, где Курфюрстендам пересекается с Курфюрстенштрассе, наискосок от Зоологического, находилось ещё в середине 70-х годов большое садоводство, раскинувшееся до самых полей, и маленький, в три окна жилой домик, который стоял посреди палисадника, шагов на сто отступая от тротуара, однако, несмотря на такое расположение и малые размеры, хорошо просматривался с улицы. Было в садоводстве еще одно строение, которое, можно сказать, являлось тут самым главным, но его, словно ширма, заслонял упомянутый домик...» (145) (подчеркнуто нами- Н.М.) 111.

Впечатление быстролетности времени, заметного его течения достигается в повести точным его обозначением, бытовым содержанием временных отрезков и специальным упоминанием об их повторяющемся чередовании: "Es war die Woche nach Pfingsten..." (V, 7), " Andern Vormittags..." (V, 10), "Und nun war der andre Abend..." (V, 22), "Es war die Woche darnach..." (V, 36), "...denselben Abend..." (V, 53), "Mitte September..." (V, 103), "Drittehalb Jahre waren ...vergangen..." (V, 11l), "Nun war Juni 78..." (V, 119) («С троицы миновала неделя...» (145), «На другой день...» (148), «И вот настал другой вечер... » (157), «С тех пор прошла неделя...» (169), «В тот же вечер...» (184), «В середине сентября...» (226), «Прошло два с половиной года...» (233), «Шел июнь 78 года» (240).

Субъективное представление героев о времени отражает их душевное состояние. Как одно прекрасное мгновение промелькнули для Бото и Лены часы, проведенные в «Ханкелевом складе», в этих сценах герои теряют представление о времени, нестерпимо долгими кажутся Лене и Бото часы, отделяющие их от минут свиданий.

Иногда один и тот же отрезок времени освещается в романе с разных точек зрения -- героев и автора. Торможение повествования в этом случае нужно для более четкого определения начала перемены в судьбах героев, для осмысления ими самими и читателем создавшейся ситуации. После идиллии «Ханкелева склада» герои возвращаются в Берлин, в будни, и их разговор как бы подводит черту под предшествующим этапом их отношений. «Нескончаемо долгим» (216) ("die lange, lange Fahrt..." (V, 90) кажется путь от вокзала до садоводства Дёрров, «мучительными и бесплодными» (216) ("eine schreckliche Zwangunterhaltung" (V. 90) выглядят попытки Бото поддержать разговор о «на редкость удачной прогулке», и теперь уже и сама поездка оставляет у них «смешанное чувство разочарования, усталости и досады» (216) ("eine Mischung von Verstimmung, Vludigkeit und Abspannung" (v, 91). Лена очень точно подводит итог случившегося: "...gestern, als wir Uber die Wiese gingen und plauderten und ich dir den StrauB pfluckte, das war unser letztes Gliick und unsere letzte schone Stunde" (V, 91-92) («... вчера, когда мы гуляли с тобой по лугу и болтали о всякой всячине и я собирата для тебя букет, вчера мы в последний раз были счастливы вместе, вчера был последний час нашей радости» (217).

152

Замедляется повествование и в сцене на плацу, когда Бото рассуждает о себе, обо всем случившемся и о предстоящей свадьбе с Кете. Внутренний монолог Бото - выражение основной мысли романа, и своего рода итог очередного этапа жизни Бото (V, 98).

Нужно отметить также, что по мере движения к финалу, в романе укрупняются единицы времени. Так, события главы 14 происходят 29 июня 1875 года (получение Бото письма от матери, его поездка на плац берлинского гарнизона, размышления), в этот же день происходит последняя встреча и прощание навсегда Бото и Лены (гл.15). Следующая, 16 глава, отделена от предыдущих почти тремя месяцами - её события разыгрываются в середине сентября, затем автор опускает промежуток в 2 с половиной года (начало гл. 17), в главе 18 он точно датирует события - «шел июнь семдесят восьмого года». Интенсивность движения времени (скачки через месяцы и годы) тем более ощущается, что оно соотносится с неподвижным бытом и статичностью характеров некоторых персонажей (например, Кете): "Drittehalb Jahre waren seit jener Begegnung vergangen, wahrend welcher Zeit sich manches in unserem Bekanntenund Freundeskreise verandert hatte, nur nicht in dem LandgrafenstraBe. Hier herrschte dieselbe gute Laune weiter, der Frohmut der Flitterwochen war geblieben, und Kathe lachte nach wie vor" (V, 111). («После описанной выше встречи прошло два с половиной года, за это время в судьбе наших друзей и знакомых произошли большие перемены, только на Ландграфенштрассе все оставалось по-прежнему. Здесь, как и прежде, царила бодрость, здесь сохранялось веселое оживление медового месяца, здесь, как и прежде, смеялась Кете» (233).

В создании поэтической атмосферы в романах Т. Фонтане всегда огромную роль играет пейзаж.

Довольно часто Т. Фонтане вводит в роман «Пути-перепутья»

разговоров компании друзей Бото и их подруг (гл. 13).

Описания загородных прогулок с непременными картинами природы проходят как лейтмотив «Путей-перепутий». В главах 11-13 дается описание идилии «Ханкелева склада»: любящие друг друга герой и героиня, чувствующая природу и понимающая прекрасное Лена. Героиню коробит пестрая литография «Если бы молодость знала», ибо «её тонкая натура воспринимала пошло-непристойный сюжет картины как оскорбительную насмешку над собственным чувством» (гл. 12). Тягостное впечатление от пошлой картины снимается с ее души прикосновением к волшебной красоте ночного пейзажа: " Eine tiefe Stille herrschte, nur in der alten Ulme ging ein Wehen und Rauschen, und alles, was eben noch von Verstimmung in ihrer Seele geruht haben mochte, das schwand jetzt hin, ais sie den Blick immer eindringlicher und immer entziickter auf das vor ihr ausgebreitete Bild richtete. Das Wasser flutete leise, der Wald und die Wiese lagen im abendlichen Dammer, und der

153

Mond, der eben wieder seinen ersten Sichelstreifen zeigte, warf einen Lichtschein liber den Strom und lieB das Zittern seiner kleinen Wellen erkennen" (V, 78). («Кругом стояла глубокая тишина, и лишь ветви старого вяза издавали едва слышный шорох. Если и была на душе у Лены какая-то тяжесть, все бесследно исчезло, едва она устремила восторженный и проникновенный взор на открывшуюся перед ней картину. Беззвучно струилась вода, вечерние сумерки одели луга и леса, и едва проглянувший серп молодого месяца залил слабым светом воды Шпрее, высветив мелкую рябь на ее поверхности» (205).

Восприятие природы у Т. Фонтане - одно из важнейших средств характеристики персонажа. Лишь натурам поэтичным, человечным, искренним доступны наслаждения от пейзажа, лишь его положительным героям (в данном случае Лене Нимпч) доступно на определенное время полное слияние с природой, ощущение себя как ее частицы. Природа слишком гармонична, величественна и прекрасна, чтобы допустить фальшь, наигранность чувств, неискренность пред ее лицом; напротив, Лена становится еще естественнее, человечнее, более раскованной, ибо в лугах, на лесных опушках, на берегах речек и озер забывается жестокий мир с его сословными барьерами, отчаянной борьбой за существование, нищетой...

Здесь только она и человек, любимый ею. Пейзаж в сцене загородной прогулки Бото и Лены служит своеобразным усилителем эмоциональности образов и ситуации, он углубляет значение, изображаемых писателем событий и явлений. Гармония их чувств, предчувствие неминуемого разрыва навсегда, красота и человечность их отношений еще более подчеркиваются великолепными картинами природы, тщательно выписанными рукой большого мастера. В сценах в «Ханкелевом складе» (гл. 1113) повествование нейтрально, автор - за кулисами, хотя его сочувствие и симпатии героям очевидны, собственно, они есть тот растворитель, на котором замешаны краски этих глав.

В явно оценочном приеме описана аналогичная прогулка Бото и его жены Кете. В авторское повествование широко вводятся главным образом слова Кете, присущие ей приемы выражения, впрочем, они даны без кавычек, что говорит о большой степени ассимиляции этих слов авторским контекстом. Проходит время, давно уже разорвана связь с Леной, Бото с женой Кете отправляются за город. "Und wirklich, sie fuhren hinaus, und wiewohl die Charlotenburger Luft noch mehr hinter dem "Atem Gottes" zuruckblieb als die Berliener, so war Kathe doch fest entschlossen, im SchloBpark zu bleiben und Halensee fallenzulassen. Westend sei so langweilig. und Halensee sei noch wieder eine halbe Reise, fast wie nach Schlangenbad, im SchloBpark aber konne man das Mausoleum sehen, wo die blaue Beleuchtung einen immer so sonderbar beruhre, ja, sie mochte sagen, wie wenn einem ein Stuck Himmel in die Seele falle. Das stimme dann andachtig und zu frommer Betrachtung. Und wenn auch das Mausoleun nicht ware, so ware doch die Karpfenbrucke da, mit der Klingel dran, und wenn dann ein Mooskarpfen kame, so war es ihr immer, als kam ein Krokodil. Und vielleicht war auch eine Frau mit Kringeln und Oblaten da, von

154

der man etwas kaufen und dadurch im kleinen ein gutes Werk tun konne, sie sage mit Absicht ein "gutes Werk" und vermiede das Wort christlich, denn Frau Salinger habe auch immer gegeben " (V, 166). («Они и в самом деле поехали за город, и, хотя шарлоттенбургский воздух еще меньше походил на дыханье божье, нежели берлинский. Кете твердо решила остаться в дворцовом парке, а прогулку на Халензее отложить до другого раза. В Вестенде скучно, а Халензее не ближний свет, езда туда почти как до Шлангенбада, в дворцовом же парке можно осмотреть мавзолей, где такое трогательное освещение, ну. право, кажется, будто в твою душу заронили клочок голубого неба. Это настраивает на возвышенный и благочестивый лад. Да, и кроме мавзолея, в парке много интересного - Рыбий мостик с колокольчиками, и если из-под мостика выплывет большой карп, ей всегда кажется, будто это крокодил. Глядишь, там будет и торговка с крендельками и лепешками, у нее можно что-нибудь купить и тем самым сделать доброе дело, пусть небольшое. Она не случайно говорит «доброе дело» и не случайно избегает слова «христианское», потому что фрау Залингер, хотя и не христианка, тоже очень щедро подавала» (280). (Подчеркнуто мной - Н.М.)

В приведенном примере несобственно-прямая речь сочетается с настойчивым повторением важных в идейно-художественном отношении характерных деталей. Словесная ткань этого отрывка построена на лексиконе Кете - весьма недалекой, ограниченной и довольно лицемерной дамы, чрезвычайно далекой от понимания красот природы и предпочитающей суррогаты подлинному. Этот фрагмент несобственно-прямой речи обрамлен авторским повествованием, ведущимся в прошедшем времени. Начало: «Und wirklich, sie fuhren hinaus...» явно нейтрально; финал насквозь ироничен: "Und alles verlief programmaBig, und als die Karpfen gefuttert waren, gingen beide weiter in den Park hinein, bis sie bis dicht an das Belvedere kamen mit seinen Rokokofiguren und seinen historischen Erinnerungen. Von diesen Erinnerungen wuBte Kathe nichts..." (V, 166). («Все прошло без сучказадоринки, точно по программе: после кормления рыб они пошли в парк, до Бельведера, украшенного фигурами в стиле рококо и связанного с таким множеством исторических воспоминаний. Правда, о воспоминаниях этих Кете ровным счетом ничего не знала...» (280).

Контрастность изображаемых Теодором Фонтане персонажей, выбор главных героев также способствует созданию поэтической атмосферы в произведении. Выше уже указывалось на разницу в восприятии природы Леной и Кете, однако писатель, разумеется, не ограничивается лишь этим аспектом характеристики героинь. Лена проста, открыта, прямодушна, человечна. Кете, напротив, пуста и легкомысленна, слишком легко она воспринимает мир и не задумывается всерьез над жизнью.

Лейтмотивы всегда играют большую роль в произведениях Т. Фонтане, а в романе «Путиперепутья» на лейтмотивах строится во многом образ Кете. Почти во всех ситуациях мы видим смеющуюся Кете: "...sie lachte den ganzen Tag uber..." (V, 104). («Она смеялась с раннего утра до позднего

155

вечера» (227). В сценах возвращения молодых супругов из свадебной поездки (V, 106), в диалогах Бото и жены (V. 167), и, наконец, в заключительной главе звучит «смешно» ("komisch") героини; это словечко для неё — универсальный, применимый к любой жизненной ситуации штамп. И это слово - лейтмотив - одно из средств создания образа недалекой и не слишком умной женщины. Этот вывод подкрепляется суждениями о ней Бото: "Er nahm namlich wahr, daB sie, was auch geschehen oder ihr zu Gesicht kommen mochte, lediglich am KFeinen und Komischen hing..." (V, 104) («Он понял, что из всего случившегося или увиденного она способна воспринять лишь мелкое и смешное...» (227) и его друзей: "... sie dalbert ein biBchen. Jedenfalls ihm zuviel" (V, 125) («... она малость глуповата. А на его вкус даже слишком» (245). И не случайно Бото охватывает чувство страха (V, 106).

Фонтановская контрастность - соответствие жизни, состоящей из контрастов; благодаря описанию противоположного достигается взаимное усиление впечатления. Поэзия у Т. Фонтане идет рядом с вопиющей прозой жизни, ее теневыми сторонами. В романе «Пути-перепутья» уже с первых глав ощутима параллель, которую автор проводит между образами госпожи Дерр и Лены Нимпч. К. Вандрей заметил в связи с этим: «...второстепенные образы могут быть, без сомнения, названы образами-вариантами... главных персонажей,... образ госпожи Дерр и ее прошлое соотносится с настоящим Лены» /3/. Т. Фонтане не наделил преувеличенными чертами ни ту, ни другую, но госпожа Дерр (как и Кете) оказывается воплощением прозы, а Лена - поэзии.

Нельзя не отметить важную роль в создании общей атмосферы романа некоторых повторяющихся ситуаций.

В главе 9-й (сцена прогулки в Вильмрсдорф) герои «слаженными голосами затянули любимую песню фрау Дерр и подошли уже к садоводству, а над полями все еще отдавалось: "Я помню все, ты спас мне жизнь однажды", да с другой стороны дороги, где стояли саржи, доносилось эхо. Фрау Дерр пришла в неописуемый восторг. А Лена и Бото что-то призадумались» (189).

После разрыва с Леной и женитьбы на Кете Бото вспоминает о данном некогда обещании матушке Нимпч и отправляется с венком на кладбище. «Возле последнего дома стояли бродячие музыканты, муж и жена, судя по виду. Жена что-то пела, но порывистый ветер уносил все звуки в гору, и лишь отъехав шагов на десять, а то и больше от бедной певицы, Бото смог разобрать мелодию и текст. Песня была та самая, которую они так весело и беззаботно распевати втроем, когда ходили в Вильмерсдорф. Бото встал на сиденье и оглянулся, словно его кто-то окликнул. Но музыканты стояли к нему спиной и ничего не видели, зато смазливая горничная, протиравшая окно, без сомнения, отнесла ищущие взгляды молодого офицера на свой счет: она кокетливо взмахнула тряпкой, перегнулась через подоконник и задорно подхватила: "Я помню все, ты спас мне жизнь однажды, но ты, солдат, ты помнишь ли меня?" » (263).

156

Песня пробуждает в Бото самые светлые воспоминания, связанные с любовью к Лене и поэтому диссонансом и даже кощунством кажется Бото то обстоятельство, что куплет этой песни подхватывает смазливая горничная, отнесшая ищущие взгляды Бото на свой счет. Дважды звучит в романе эта песня, а между двумя этими звучаниями уместился лучший отрезок жизни Бото. Не случайно герой столь обостренно реагирует на песню: «Бото закрыл лицо ладонями, упал на сиденье - отдался нахлынувшему чувству, в котором смешалась беспредельная сладость и беспредельная боль. Разумеется, боль пересилила и лишь тогда отпустила сердце, когда город остался позади, а далеко на горизонте, в синей полуденной дымке, завиднелись Мюггельские горы» (263).

Дважды повторяются в романе сцены танцев. В доме старой прачки Нимпч под музыку, доносящуюся и Зоологического сада, танцуют Бото с госпожой Дерр и Лена с Гансом (гл. 4). Это веселье удивительно естественное, оно "вписывается" в общий контекст сцены пребывания Бото в садоводстве Дерров. Герой забывает на время о постоянной тревоге, в которой живет последнее время, ибо здесь, среди простых людей, простых мыслей и искренних чувств, не нужно играть, лицемерить, здесь просто нужно быть самим собой, таким, каков он есть, что он и делает с большим удовольствием.

В квартиру женатого уже барона фон Ринекера доносятся звуки музыки из Зоологического сада. Повинуясь минутному капризу и продолжая играть роль этакой проказливой девочки, Кете срывает мужа и начинает с ним вальсировать. И теперь Бото нужно притворяться, уходить в сторону от разговора, быть в амплуа нежного влюбленного супруга. И этот танец в полутемной комнате - лишний повод для воспоминаний о Лене: «Лена, простая, правдивая и немногословная, все чаще вставала перед его глазами...

»(гл. 17).

Читая роман «Пути-перепутья», нельзя не заметить поэтичности фонтановской фразы. Четкая, прозрачная, ясная, она буквально «поется», она словно специально сконструирована для произнесения ее на одном дыхании: "Es war die Woche nach Pfingsten, die Zeit der langen Tage, deren blendendes Licht mitunter kein Ende nehmen wollte. Heut aber stand die Sonne schon hinter dem Wilmersdorfer Kirchturm, und statt der Strahlen, die sie den ganzen Tag iiber herabgeschickt hatte, lagen bereits abendliche Schaten in dem Vorgarten, dessen halb marchenhafte Stille nur noch von der Stille des von der alten Frau Nimptsch und ihrer Pflegetochter bene mietweise bewohnten Hauschen iibertroffen wurde" (V, 7-8) («С троицы миновала неделя, настала пора ослепительно светлых, нескончаемо долгих дней. Но вот уже солнце спряталось за вильмерсдорфскую колокольню, и взамен лучей, целый день щедро заливавших землю, длинные вечерние тени легли на палисадник, чья сказочная тишина могла бы поспорить единственно с тишиной трехоконного домика, снятого под жилье фрау Нимпч и ее приемной дочерью Леной» (145146). Без преувеличения можно процитировать значительную часть романа,

157

приводя одну за другой музыкальные фразы, не слишком пространные, но всегда емкие и наполненные.

В качестве итога ко всему вышесказанному следует еще раз отметить наиболее важные средства, используемые автором для создания лирической атмосферы в произведении: отделение времени рассказа от рассказываемого времени, контрастность изображаемых героев, широкое использования переключения тональности стиля, музыкальность фразы, совпадение или несовпадение тона и стиля речи героев с авторской речью, создающее представление о близости или, напротив, отдаленности героев от автора, пейзажи и контрасты в зарисовках природы.

ЛИТЕРАТУРА

1.Fontane Th. Romane und Erzahlungen: In 8 Banden. - Berlin und Weimar: Aufbau-Verlag, 1969. - Здесь и далее ссылки на немецкий текст романа «Пути-перепутья» даются по указанному изданию с обозначением в скобках римскими цифрами тома, арабскими - страницы.

2.Фонтане Т. Шах фон Вутенов. Пути-перепутья. Госпожа Жени Трайбель. / Вступ. статья И. Фрадкина. Коммент. Н. Берновской. - М.: Гос. изд. худож. лит., 1971. - Здесь и далее ссылки на русский текст романа «Пути-перепутья» даются по указанному изданию с обозначением в скобках арабскими цифрами страницы.

3.Wandrey С. Theodor Fontane.- Munchen, 1919.- S. 223.