Великий столыпинский передел (80
..pdfИсторические даты
Юрий Баранов
ВЕЛИКИЙ СТОЛЫПИНСКИЙ ПЕРЕДЕЛ
Неправильно было бы сводить Столыпинскую реформу (как это часто делается) к «разрушению крестьянской общины» и предоставлению «мужику» права совершенно самостоятельно вести хозяйство. Целью реформы, о чем сам Столыпин неоднократно говорил, являлось создание Великой России. Величайшим его новаторством было то, что он увидел исток этого величия не в мощи армии и флота, не в активности дипломатии и даже не в повышении авторитета верховной власти (хотя сам был убежденным монархистом), а в росте благосостояния народа. А большинство народа в его время составляли крестьяне, «мужики». Сделать зажиточным мужика
– вот то звено, ухватившись за которое Петр Аркадьевич Столыпин намеревался «вытащить всю Россию». В то же самое время, как мы помним, Ленин планировал утянуть Россию в свою сторону, создав беспощадную покорную себе партию. Увы, история распорядилась так, что реализовать свой план удалось не Столыпину, а Ленину. Однако, как мы знаем, победа Ленина оказалась временной, а поставленная Столыпиным задача снова встала перед Россией…
Столыпин был трезвым реалистом, и в отличие от кремлевских мечтателей (под которыми я понимаю не только полусумасшедших большевиков, но и полубезумных авантюристов 1990-х годов, один из которых предлагал превратить плановую экономику огромной страны в рыночную ровно за 500 дней), считал, что для достижения его целей России нужны двадцать лет мира, внешнего и внутреннего..
Другой принципиально важной стороной столыпинского реализма было то, что он проводил реформу исключительно ненасильственными средствами. Он не изгонял крестьян из общины, он обеспечивал им возможность добровольно ее покинуть. Он понимал, что процесс этот «обвальным» не будет. Понимал и то, что затеянный им великий передел приведет к поляризации сельского населения. И действительно, из общины выходили, с одной стороны, крепкие хозяева, работящие мужики, которые и обеспечили рывок российского села и вывели страну в ведущие экспортеры хлеба, но и пьянь, которая спешила продать-пропить-прогулять свою долю, а
дальше хоть трава не расти. Этим было куда деваться – в бурнорастущую промышленность.
Много слез пролила русская литература и публицистика по таким мужикам (знаменитая повесть А. Куприна «Молох», например), которые, оказавшись подсобниками на заводах, жили в скотских условиях, получая гроши за каторжный труд. Гораздо меньше писалось о тех, кто нашел в себе силы овладеть «городской» профессией и стать квалифицированным рабочим; а такие в царско-столыпинской России жили неплохо: сталевары и прокатчики, например, зарабатывали как директора гимназий, учили сыновей в университетах.
Ибыла еще одна категория крестьян, которые выходили из общины. Эти продавали свои наделы, но не пропивали выручку, а, прибавив к ней государственную ссуду, покупали большие наделы в Сибири и перебирались туда на постоянное место жительства.
Крестьянское переселение было важной составной частью столыпинской политики; подчеркнем – не только аграрной реформы, но всей политики. С одной стороны, Столыпин понимал, что проблему нехватки земли у крестьян не решить никаким переделом в Европейской части России, даже если отдать крестьянам абсолютно все помещичьи владения (кстати, к началу Первой мировой войны в руках крестьян находилось почти 90 процентов пахотных земель). Массовое переселение в Сибирь и на Дальний Восток, на почти не заселенные просторы, – вот кардинальное разрешение земельной проблемы в России плюс стратегическое укрепление прочности державы. Столыпин успел переселить в Сибирь миллион крестьянских семей.
Иеще одна исключительно важная особенность столыпинской реформы: перераспределяемая земля не уходила из сельскохозяйственного оборота. Свободного рынка земли при Петре Аркадьевиче Столыпине и его верном сподвижнике Александре Васильевиче Кривошеине не было! Землю можно было продать только через Крестьянский банк, твердо стоявший на страже интересов российского сельского хозяйства. Результат: 97 процентов земли, продаваемой крестьянами, покупали крестьяне. Биржевый спекулянт не мог превратить вчерашнее ржаное поле под Звенигородом в дачный участок с виллой и полем для гольфа.
В результате всех этих мер в России укрепились и укрупнились земельные владения крестьян. Укрепились – в том смысле, что они собрались в сплошные массивы. Ведь
2
общинное землепользование с его доведенной до абсурда уравниловкой привело к тому, что семейные наделы мало того, что переходили к другому хозяину при очередном переделе, но и были как правило раздроблены: две трети наделов состояли из 6-40 (!) полос. Очевидно, что ни о каких прогрессивных, машинных методах обработки земли не могло быть и речи. Столыпинская реформа давала российскому крестьянину достаточно крупное поле, на котором уже целесообразно было использовать трактора. Они и появились в нашей стране именно в те, столыпинские годы.
…История отвела Столыпинской реформе семь лет – с 1907 по 1914 год. Понятно, что начавшаяся Первая мировая война прервала дальнейшее ее развитие. И хотя в истории нет сослагательного наклонения, но нельзя не сказать хоть пару слов о планах, намеченных «столыпинцами», Кривошеиным в первую очередь, уже после убийства Столыпина революционером Мордко Богровым в 1911 году. В 1913-м был утвержден пятилетний план (да-да!) дальнейшего преобразования России. Важнейшей его частью было создание «Нового Туркестана» – широкая программа мелиоративных работ в Средней Азии, интенсивное развитие хлопководства с целью резкого сокращения импорта хлопка. Предусматривалось также строительство Турксиба. Очень важные стройки намечались и в Европейской России, в частности Днепрострой и Волховстрой. Днепрогэс, правда. Предполагалось построить гораздо более скромной, чем это впоследствии осуществили большевики; проект мощнейшей станции также рассматривался, но был отвергнут – было сочтено нежелательным затопление больших площадей драгоценной приднепровской земли. А Волховстрой, запланированный инженером Г.О.Графтио, был им же реализован уже при советской власти. Но и сделанного в реальности было много, беспрецедентно много. Россия совершила рывок в своем развитии, и не только в аграрной сфере.
С начала так называемой «перестройки» прошло вдвое больше времени, чем история отпустила Столыпину и его последователям. Уместно ли такое сравнение? Полагаю, вполне уместно. Разрушение колхозов и совхозов борзописцы от «демократии» и сами «демократы» множество раз сравнивали со Столыпинской реформой. Дескать, ломаем опостылевшую общину, которая сковывает личную инициативу, и отпускаем человека на волю. Это все
3
злонамеренная ложь. Столыпинская реформа была направлена, как уже говорилось, на то, чтобы обеспечить ведение современного (по тем временам) хозяйства, применять передовые технологии, использовать технику. Развал колхозов, напротив, сделал невозможным применение техники и развернул крестьянина лицом к ручному труду. Потому что колхозный машинный парк был ориентирован на работу на больших массивах земли, крупные машины не по карману частнику (в нынешних реальных условиях) и для маленьких наделов они не годятся.
Кстати о величине наделов. До Столыпинской реформы средний крестьянский надел в Центральной России составлял 10 гектаров. За несколько лет он увеличился в полтора раза, но были районы, где он удвоился. Иными словами, на месте полосок, которые могли обрабатываться только примитивным инвентарем, приходили крупные поля. В время перестройки мысль горе-реформаторов повернула в обратную сторону. Для Московской области, например, в случае 100-процентного раздела колхозных массивов семейный надел составил бы около 10 гектаров – как до Столыпина. При этом он находился бы в среднем в десяти километрах от дома. И огромные колхозные массивы нужно было бы разделить, для чего нужна длительная и дорогостоящая кадастровая работа, а между «фермерскими» наделами провести дороги, по которым могла бы проехать техника. И надо было обзавестись техникой, приспособленной для работы на небольших полях – колхозные «корабли полей», комбайны, для этого не подходили. Но даже если бы все это и сделал кто-то, пришелец с Марса или мифический доброхот с Запада, на которого уповали демократические провокаторы и олухи, толку все равно бы не было. Потому что за сто лет многое изменилось, и надел в 10 гектаров тогда и сегодня – это не одно и то же.
В минувшем году на Всероссийском форуме «Проблемы долговременного развития экономики России», организованного Вольным экономическим обществом России, приводились такие расчеты. Для Московской области, если речь идет о выращивании зерна – при современных технологиях меньше, чем 4000 гектаров нет смысла обрабатывать. Если речь идет об овощеводстве, то, в зависимости от культуры, в хозяйстве должно быть от 150 до 500 гектаров. Молочным животноводством есть смысл заниматься при минимальном размере стада в 500 голов, свиноводством – при 5000 голов. Эти расчеты наглядно
4
показывают, что дробление колхозно-совхозных массивов в принципе лишает аграриев возможности вести эффективное сельское хозяйство. Это говорит и о том, что хотя «перестройщики» клялись и божились именем Столыпина, они двигали страну в прямо противоположном направлении – к технологическому регрессу, а не к прогрессу, как великий наш реформатор.
Как уже говорилось, Столыпин взялся за сельское хозяйство потому, что крестьянство было главным потенциалом России; его надо было освободить от пут архаичного общественного устройства. Один лишь пример: только из Сибири на экспорт шло столько масла, что выручка от его продажи превышала выручку от сибирских золотых приисков. Надо ли говорить, что золото в отличие от коровьего масла – продукт невозобновляемый.
Думаю, если бы Столыпин оказался на месте перестройщиков, он бы взялся не за крестьянский рычаг, а за ВПК – военно-промышленный комплекс. Он бы не загубил сотни предприятий, технологически лидирующих в мире, он бы сделал их локомотивом реформы. А перестройщики объявляли их огромными и ненужными монстрами. Признаюсь, поначалу я думал, что это просто от их глупости. Но когда флагманы индустрии были распроданы по бросовым ценам всякому жулью, а теперь возрождаются, но уже находясь в частной собственности этих жуликов и уже без «социалки», то есть без домов культуры, детских садов, поликлиник и санаториев-профилакториев, я понял, что ошибался. Вся махинация и была затеяна ради этого «великого хапка». А Столыпин не отдавал жулью ни десятины крестьянской земли не только по бросовым, но и по рыночным ценам. При нем банки не увозили на мясокомбинат стада скота, взятого за неуплату у крестьян – как это ныне случается в России, в Подмосковье в том числе.
5