Венелин Ю.И.. О времени рождения названий. Греческое, латинское, немецкое, русское или гражданское, славянское или церковное письмо

О

ВРЕМЕНИ РОЖДЕНИЯ НАЗВАНИЙ:

ГРЕЧЕСКОЕ, ЛАТИНСКОЕ, НЕМЕЦКОЕ, РУССКОЕ ИЛИ ГРАЖДАНСКОЕ,

СЛАВЯНСКОЕ ИЛИ ЦЕРКОВНОЕ ПИСЬМО.

Известно, что носится в народе общее мнение относительно происхождения Церковного нашего алфавита и почерка, будто они изобретены Кириллом. Так говорили весьма многие, так говорит и ныне еще и Г. Глаголев в своем уморении (Ч. II. §. 76): «Славянская азбука изобретена только в 863 году Философом Константином (в монашестве Кириллом) и братом его Меѳодием, Салоникскими жителями.»

Нет ничего несправедливее этого мнения. Если кто обратит внимание на Византийскую иконографию, надписи, а преимущественно на монеты IX, X и отчасти XI веков, то, увидя на них Церковные буквы, непременно заденет охота кинутся с жаром на те священные памятники Славянской старины Но когда прочтешь слова Греческие нашими Церковными буквами, невольно руки опустишь. Разов с пяток обжегся я подобным образом над монетами, за Дунаем. Из этого выходит, что Греки. В IX, X и отчасти XI столетиях, писали тем же самым Уставным почерком, которым писали и Русские до Петра Вел. и которым и доселе исчатаются наши Церковные книги. Палеография доставит этому кучу примеров всякому любопытному.

И так, Кирилл и Меѳодий точно также изобрели Греческий шрифт IX века (принятый и Болгарами), как и мой Силистрийский молодой сиделец * изобрел нынешний Греческий курсивный шрифт. Больше нечего сказать, как только то, что в одно и тоже время с Кириллом и Меѳодием стали писать Греческим уставом разные Болгаре, как и ныне, вместе с моим сидельцем, стали писать множество Болгар новым Греческим шрифтом по разным местам; - потому что Кирилловы Болгаре находились точно в тех же обстоятельствах, как и мой Силистрийский сиделец с своими соучениками.

Но умные люди возразят:

За то Кирилл изобрел буквы, необходимые для Славянского выговора, на пр., ж, б, ш, щ, ч, ц, ы, я, ю, ъ, и т. д., потому что этих звуков нет в Греческом языке.

На это скажем, что эти буквы (кроме сложных щ, ы, я, ю) не изобретены, не выдуманы, а просто взяты из древле-Славянского Алфавита, который ныне называют Глаголическим. Кроме сего рукописи Кирилла никто не видал, потому что она не дошла до нас. Следовательно, отделяемся на двое (дилеммою):

а) Если Кирилл уже употребил эти фигуры, то все таки они не его выдумка; б) так как его рукописи никто не видал, то опять не следует сказать, что эти фигуры его выдумка. Это могли устроить его последователи тем вероятнее, что самая древняя рукопись нашими Церковными буквами довольно далече отстоит от его времени.

Как бы то ни было, но мне негде говорить об этаком важном предмете в бедной выноске; - по

* См. статью Ю. И. Венелина, о зародыше новой Болгарской литературы. М. 1838,

стр. 18. М.

Этому я долг оставляю за собою.**

в) Сказка (или лучшее выражение), что Кирилл изобрел Славянские письмена, принадлежит к мнениям позднейшим, новейшим.

Я спрошу вас: положим, что мой Силистрийский сиделец сделал бы себе в Болгарской литературе значительное имя, пишучи все Греческими буквами, то уже ли кто-либо скажет, что он изобрел эти буквы?? Да уже ли где-либо в Швеции, Богемии, Польше, тех мужей, которые первые начали писать Латинскими буквами, объявил кого-либо изобретателями Латинского Алфавита?? Точно также и Кирилла, в IX, X и XI веке, никто не мог объявить изобретателем букв, которые употребляли не только в Болгарии, но и по всем монастырям Греции. Мысль об изобретении менее всего могла вылиться из головы Славян Задунайских в IX, X и XI веках, но то именно, что никто так не был знаком и с Греческим уставным шрифтом, как они, и, следовательно, никто так далек не был от мысли изобретения, как они.

Мысль об изобретении могла родится тогда только, когда Болгаре и Греки отделились одни от других в своем почерке. Болгаре удержали на всегда ломанный уставный почерк (literas fractas) Греческого Алфавита IX и X веков, а Греки, между тем, в XII, XIII, XIV столетиях, переходили к скорописи.

Странными какими-то судьбами, IX, X и большая часть XI столетия были самые темные века не только для Европы, но и для всей Византийской Империи. С 800 по начало XII века писал в сей Империи почти один только Император Константин Багрянородный, около 950 годов. Остальное писачество стояло в переписывании, по монастырям, уставом и полууставом, Богослужебных книг. Писать уставом значит писать так, как подпился однажды под диктовку один Козак: полукружок вышло С;

палку, опять палку, еще палку, сверху перекладина, и вышло ПТ; палку, и еще палку, в середине перекладину, и вышло Н; палку, и еще палку, вверху перекладину, и вышло П;

кружок, и вышло О. и проч.

Если Греческий Алфавит, с 800 по 1100 г., прошел, так сказать, под палками, то тоже самое случилось в западной Европе, в эти годы, и с Римским. Римляне, приближаясь к временам Цицерона, целиком приняли Греческий Алфавит на место Этрусского, на котором писали не только они, но и вся Европа (Этрусский был совершенно отличен от Греческого). Проходя темные веки под палками, этот круглый,

Цицероновский, Алфавит очутился в виде буквы угловатых Церковных. Это, так называемый, немецкий Алфавит. На нем писаны по всей западной Европе, по монастырям, не только Богослужебные – и Богословские сочинения, но и летописи; следовательно, его можно назвать и Испанским, Французским, Итальянским.

Наконец, когда наступил XII век, то не только в Византии явились писатели:

Цесаревна Анна Комнина, супруг ея, Никифор Вриенний, ученый Киннам, монах

Кедрин, и разные другие, но и в России Нестор, у Немцов Адам Бременский, и другие летописи по монастырям; у Чехов Козьма Пражский и проч.

Крестовые походы расшевелили Европу и Восток; множество новых событий подстрелкали и распространяли писачество. Таким образом, в продолжение последующих столетий, алфавит как Восточной, так и Западной, Церкви из устава переходил в полуустав, из полуустава в курсив, из курсива в скоропись.

** См. Венелина Историч. Изъиск. Т. П., стр. 161. М.

Наконец, настало время изобретения книгопечатания. Так как первая цель изобретателей была распространение экземпляров Латинской Библии, то выливали буквы в таких фигурах, какими она была писана, а именно палочным уставом; а вскоре стали им печатать и другие Богословские Латинские книги, не только в Германии, но и в Испании, Италии, Франции.

Между тем, в Италии давно уже, после стольких веков темноты и унижения, проснулся дух патриотический (в XIV и XV веках); бросились на старый Рим и на памятники его славы. Стали откапывать и воскрешать его мертвый язык; кинулись на надписи памятников и проч., и, таким образом, получили свое начало две науки – Филология и Археография. Наконец, к великому облегчению Итальянских Филологов и Археологов послужило изобретение книгопечатанья, и к успехам обеих этих наук. Но и наоборот, эта страсть к старине причинила весьма ощутительное изменение в шрифте типографском. Один из ученых любителей старины, Manutius Aldus, поселившись в Венеции, завел типографию. Наглядевшись по всей Италии многих Римских надписей, и надивившись изящности их шрифта, он вздумал вылить из свинца совершенно подобный шрифт, для прописных, а для строчных выгладил под их фигуру угловатый палочный устав. Таким образом составился новый типографский шрифт, который он назвал Antiquae, а мы называем Латинским, между тем как прежний уставный с тех пор стали называть Monachales, т. е., монашеским или церковным.

Вскоре Antiquae приняты по всей Италии, Франции и Испании, а из сей в ея Нидерландах и Англии, наконец в Польше. Богемия приняла только в XIX веке, так что одни Немцы остались при первых monachales, которые, с недавнего времени, называются уже и Немецким шрифтом, так как употребляются одними только Немцами.

Подобному перевороту подвергнулся и у Славянских племен Греческий уставный шрифт. Старанием и иждивением Волошских Господарей Болгарской Династии приготовлены матрицы по образцу рукописей, писанных самым полным уставом, и,

таким образом, образовался и у Славянских племен типографский шрифт, удержавши весь характер IX и X веков.

Известно, однако, что в последствии Голландцы внушили Петру Великому округлить этот угловатый устав по способу и образцу Антиквов Мануция Алда. Таким образом и у нас образовались Antique и Monachales, которые, однако, мы переводим словами: Гражданские и Церковные. Первые, кроме России, приняты и в Сербии, а последние удержала Русская Церковь, Молдаване, Волохи, Болгаре и Русаки в Венгрии.

Я забыл сделать одно замечание, а именно, что первые образователи типографского шрифта могли избегнуть устав и полуустав, и, наоборот выбрать курсив или же скоропись, как, на пр., это делали образователи Армянского, Грузинского, Персидского, Арабского, Монгольского типографского шрифта. – Но почему и они этого не сделали? – Потому что курсив и скоропись не так постоянны в своих фигурах, как устав; притом же, в подобных рукописях буквы бывают связаны между собою, следовательно в первую эпоху типографского искусства, в котором всякая буква создана на особой палочке, весьма трудно бы выполнить эту связь. По этой причине и другим еще, предпочли первые мастера крупный, понятный, и не связный, стоячий устав. Притом же, начали печатать сперва Священные и Богослужебные книги, которые нарочно писались уставом, чтобы всякому облегчить их чтение.

Но скажите, почему Греческий типографский шрифт взят не с уставу или полууставу, а с курсиву и скорописи? Причиною этому был тот же Алдь Мануций. Он решился учредить и Греческую типографию; но 1) для сообщения Филологии. Он не имел нужды в Греческих Богослужебных книгах, а в древних и средних литераторах; 2) литераторы эти дошли до него в новейших списках по последнему курсиву и скорописи; 3) он, будучи не в Греции, не видал образцов Греческого Богослужебного уставного шрифта. По сей-то причине он и был вынужден составить Греческий типографский шрифт по находившимся под руками его рукописным образцам, не

стоячий, палочный, но наклоненный, скорописный, связанный. Заметьте, что в старых изданиях по нескольку букв связано, т. е., вместе вырезано в связи на одной палочке. Только в новейшие времена стали вырезать всякую букву порознь на особых палочках, так что из типографской скорописи образовался курсив. Форму же прописных Мануций снял с древних Греческих надписей на камнях или на мостах, которых много он мог видеть в Италии.

Теперь, раскройте перед собой Греческую, Латинскую, Немецкую, Русскую и Русско-Церковную печатную книгу, и сравните эти разные шрифты одного и того же алфавита и отметьте то ощущение, которое произойдет в вас от разницы во впечатлениях, производимых этими шрифтами.

Но обратимся к настоящей цели этой выноски, к названиям этих шрифтов, употребляемым в просторечии, т. е., к словам: буквы или шрифт Греческий,

Латинский, Немецкий, Русский или Гражданский, Славянский или Церковный, а

именно к эпохе рождения этих слов, потому что в искусстве повторять акты и дипломы (т. е., Критической Прагматике) необходимо знать время рождения слов.

Итак, слово: буквы Церковные, как всякому известно, не старее 100 лет; оно пошло

вход с тех только пор, с коих пошел в ход и Гражданский шрифт, для отличения старого от сего последнего.

Слово: Немецкие буквы, тоже не очень давнее, потому что тогда, когда этим ломаным монашеским уставом писали и печатали Испанцы, Французы, Англичане, Итальянцы, Немцы, Шведы и Славянские племена Западной Церкви, слово Немецкие буквы не имело бы никакого значения. Впрочем, и в то время, когда Италия, Франция, Испания, Англия, Нидерланды и Ляхи оставили эти ломанные и принялись за круглые, Римские, и в то время, говорю я, их не называли Немецкими а просто ломанными

(Monachales, literae fractae, Fractur-Buchstaben). Название Немецких стали носить они с новейших времен, с которых они употребляются почти исключительно одними Немцами.

Если взять слово Славянский, то оно относительно своего происхождения, находится в одной и той же аналогии со словом Немецкий, или Русским Церковный, т. е., что рождение выражения Славянские буквы могло произойти только в то время, когда угловатый устав всей Восточной Церкви стал у Греков принимать другой вид, другие формы от усиленного у них писачества. Тогда, конечно, по разделении одного на два, родилась необходимость в новом имени; тогда, говорю я, угловатый Греческий устав, нашедший прибежище и поддержку у Болгар, Венгров и Россиян, мог принять название Славянского (точно так же, как и ломаный западный, родившийся в монастырях Испании и Франции, а по обращению Франками Немецких племен, перешедший и к Немцам – Немецким), для отличения его от Ново-Греческого. Но это время рождения слова: Славянские буквы не может выходить далее начала XII века, хотя, прочем, Греческая иконография XII и XIII веков носить еще на себе всю печать букв, так называемых, Церковных.

Выражение: Греческий шрифт имеет двоякое значение, общее и частное. Если понимать под именем Греческий, вообще, шрифт, употреблявшийся Греками во все столетия их существования, кокой бы он, впрочем, ни был, то это будет общее значение, потому что в нем таятся разные почерки разных столетий. Посему, это слово не идет к нашему предмету, как неопределенное и может быть употреблено только в Истории изменений шрифта у Греков.

Ныне же употребляемое выражение Греческий шрифт означает только почерк Греческой скорописи новейших (XIII, XIV или XV) столетий, с которой Алд Мануций составлял типографской алфавит для Греческих сочинений. Так как этот скорописный почерк этих столетий далеко ушел от угловато-уставного почерка Восточной Церкви (Греко-Болгарской) IX и X веков, то выражение Греческий почерк родилось только с того времени, как Алд Мануций и его преемники распространили по Европе о нем понятие в тысячах своих печатных экземпляров.

Таким образом, шрифт, общий Грекам и Болгарам в IX, X и XI столетиях, разделившись в почерке в XII, XIII и XIV веках, в эти столетия мог потребовать для себя уже два названия: Греческого и Славянского, но не прежде; точно так же, как и ломаный монашеский на Западе, не мог быть назван Немецким, пока был общим и у прочих народов Запада.

Следовательно, выражение Славянские буквы до XII века было не нужно, не естественно, не возможно.

Но мне сделают возражение, что в одной из Булл Папы Иоанна VIII (на которых с таким жаром опирается Шлёцер в своем Несторе, часть II) к Велико-Моравскому Князю Святополку от 880 году, между прочим, говорится: «Literas denique slavicas, a Constantino quodam repertas, quibus Deo laudes debitas resonant, jure laudamus, et ut in eadem lingua Christi Dei nostril proeconia et opera enarrentur, jubemus,» и проч., то есть

«Наконец, Славянские письмена, изобретенные неким философом Константином, которыми воспевают должные Богу похвалы, по справедливости похваляем и повелеваем, чтобы на оном языке говорились проповеди и возвещались дела Христа Бога нашего.» и проч.

На это скажем, что это самое показывает и доказывает, что приписываемые папе Иоанну VIII буллы сочинены в XIV столетии, т. е., что они подложны.

1)Выражение Славянские письмена есть явный анахронизм, ибо противоречит обстоятельствам Палеографии.

2)Выражение изобретены заключает в себе явную ложь.

3)Употребление слова Slavi, Slavicas, в общем значении, не старее XII века, с которого Нестор и Адам Бременский стали подводить под это слово все Славянские племена. И так булла употребляет это слово или в общем или в частном смысле. Если в общем, то это будет анахронизм, который показывает, что булла сочинена после XII столетия. Кроме сего, не заключает в себе никакого смыслу, потому что иные племена (Западные) писали Латинским ломанным шрифтом, другие Глаголическим, третьи Греческим. Какие же письмена булла называет Славянскими?! – Если же в частном, т. е., в смысле того племени, которое само себя называло Словенцами, тогда булла говорила бы о жителях Штирии, Каринтии, о Далматинцах (их только и называли как Византийцы! так и Италия словом Sthlaveni, Sclavini, и т. п.,): но эти Словенцы имели свой отдельный Алфавит, так называемый, Глаголический, и доселе еще сохранившийся в Далмации. Но в этом случае не будет смыслу в словах буллы, Глаголический ли или наш Церковный подразумевает она. Но булла говорит о Константине (в монахах Кирилле), изобретателе, следовательно, она говорит о Болгарах. Но опять нет смыслу, потому что не известно, в каком значении Греческий Алфавит, принятый Болгарами, она величает Славянским!! Из этого явно выходит на поверку, что булла завралась анахронически, т. е., по понятиям, принадлежащим только XIV веку.

4) Булла совершенно противоречит историческим обстоятельствам и политическим отношениям IX века. В это время, области, зависевшие от Болгарского Правительства (имевшего свое местопребывание в Великой Преславе, что ныне называется по Турецки Эски-Стамбул, т. е., старый Царьград или столица, в Балканах), в Венгрии простирались до самых Карпатов, в России по пределы Смоленской области и по Вятку. К Востоку это ж правителство владело Сербиею и Кроациею; а За-Дунайская Венгрия и Штирия зависели от него на феодальном отношении. К Югу владела она половиною Ѳракии и Македонии. По свидетельству Византийцев тогдашнего времени, Византийская половина Ѳракии и Македонии была заселена тоже Болгарами, как и ныне,

потому-то окрестности Салоникские не раз слыли Скиѳиею.

Эту обширную монархию в VII и VIII столетиях Византийцы называли Болгарами (а в сущности. По большинству ея народонаселения, следовало называть Русью), а Западные Абарами (Обрами). Я уже доказал (см. мое соч. Скандинавомания и ея поклонники. Москва 1836 стр. 86-90), что Obr на языке Германских Славян значит, просто великан, и что оно не есть настоящее имя народа.

Замет же хорошо. Повелитель этой Монархии, Крум (собственно Крун) семь лет воевал с Карлом Великим за Словению. Наконец, Франки победили, и По-Дунайская Словения причислена к Франкской державе. Баварским Фирштам повелено было учредить (или лучше стеречь) пограничную крепость (что ныне Вена). Война эта с Крумом на языке Западных писателей называется Абарской (Bellum contra Habares, Avares).

Вскоре, этот же самый Крум затеял войну с Византийцами; несколько раз осаждал Царьград безуспешно в начале IX века и, наконец, собираясь в поход и отправив вперед 5,000 телег со стенобитными орудиями, занемог от простуды и внезапно скончался в Апреле месяце. Смерть его подозрительна. Эту войну с Крумом Византийцы называют войною с Болгарами. Следовательно, Авары (Обры) и Болгаре одно и тоже.

Крум имел мысль, в роде мысли Петра Великого, устроить столицу на море; для этого он перевел Двор свой из Преславы в Анхиал. Во время войны и в его и сыновей его отсутствие из Анхиала, Византийская эскадра сделала вылазку на Анхиал, ограбила казну и увезла малолетнюю дочь его, как рассказывают современники. Между тем, Крум во все свое царствование слыл гонителем на тайно-обращенных Болгар.

Брат его, Драг, царствовал не долго (замечательно что наследство у Болгар, как и на Руси, переходило не на детей, а на дядей). Драг тоже отличался гонением на новых Болгарских Христиан. Умер скоропостижно.

После Драга вступил на престол старший сын Крума, Владимир I. Он был мягок, не вел войн, ездил путешествовать в пределы Византии, был в Салонике, где, между прочим, он, язычник, посетил Христианско-Болгарское училище. Возвратившись, он, не задолго спустя, внезапно скончался. Подозрение падает на языческих патриотов.

После него вступил на престол брат его, Борис (собственно Боричь), тоже душа миролюбивая. В это время Царегарадцы стали заниматься пропагандизмом, под покровительством благочестивой Императрицы, Ѳеодоры. Сама она, несчастная мать, в развратном сыне Михаила, лелеяла высокую пленницу, Архипринцессу Киевскую, Черниговскую, Рязанскую, Офенскую, Трансильванскую, Анхиальскую, Филиппопольскую: она ее крестила и воспитала в учении Христианском.

По восшествии Борисовом на Престол, начались переговоры о продолжении мира. Со стороны Бориса, между прочим, было условийце, возвратить милую сестрицу.

Ѳеодора не могла не согласиться на требование, но, чтобы питомица ея не осталась без духовного стража, то решились в Царьграде отправить с нею духовника в страну языческую. Зная народную ненависть Болгар к Греками, опасались послать с нею Грека, который произвел бы подозрение на счет Княжны и Двора, боялись тоже отправить в клобуке. Затруднение устранилось тем, что отыскали в Царьграде монаха,

родом из Болгар, а ремеслом живописца, именем Меѳодия. Его переодели, т. е., сняли только клобук, и надели шапку, и Меѳодий сделался мирянином, и отпустили его в звании живописца Ея Высочества. Грека было опасно послать, потому что навлек бы подозрение и ропот на Княжну, при общей ненависти к Грекам. Меѳодий пробыл около 15 лет при Дворе Царя Бориса в звании живописца, а тайно бывши духовником Царевны. Любовь к сестре, мягкость и доброта характера, веротерпимость Царя Бориса,

не только развязали руки Меѳодию, но и позволили свободнее дышать Болгарам, тайно исповедовавшим Христианскую веру, преимущественно в областях Забалканских.

Подробности придворной жизни Меѳодия, к сожалению, нам неизвестны: однако, нам известно ея последствия, а именно: крещение Двора и отменная образованность и ученость младшего Борисова сына Владимира (старший сын, Пружан, не хотел ни креститься, ни учиться).

Византийцы утверждают, что следующее обстоятельство ускорило крещение Бориса. Меѳодий написал большую картину, на которой отлично был изображен Страшный суд, и осуждение грешников и язычников на вечные муки. Эта картина так подействовала на Царя, что решился креститься. Заочным восприемником был Император Михаил; по этой причине и Борис в крещении принял имя Михаила, а сын его, Владимир, имя Симеона, под которым он, большею частью, и известен у Византийцев, как именем не языческим. В Иоанне, Экзархе Болгарском, о нем говорится, что сам многое переводил на Болгарский язык и что путешествовал по Греции. По вступлении на престол, он был величайших монархов и людей своего времени во всей Европе: несколько раз безуспешно громил Царьград (один раз вместе с Олегом); отправлял посольства к Арабскому Халифу о союзе против Греков; Халиф отплатил ему посольством, которое в 921 году и прибыло, и члену которого, ИбнФоцлану, мы обязаны за прекрасные известия о жителях По-Волжских того времен.

Как бы то ни было, но во Владимире II-м виден труд Св. Меѳодия, точно так же, как в Эпаминонде труд Пиѳагорейца, в Александре Великом труд Аристотеля в Сципионе труд Поливия, в Фридрихе II влияние Вольтера.

Крещение Болгарского Двора совершилось почти в том же году, в котором Рюрик прибыл в Новгород. Болгарские патриоты и приверженцы Перуна и Лады возмутились так, что только около 870 году удалось Двору угомонить недовольных.

Во время этого трудного времени, Меѳодий вызвал к себе из Салоники брата, Константина, и других Болгар Христиан. Константин постригся и принял имя Кирилла. С тех пор подвизались они на поприще Апостольском.

Вот вкратце все то, что известно от современных Византийцев.

Источники Болгарские ежедневно закапываются, как доказал нам с прискорбием отец Неофит*.

Относительно известия Несторова я в недоумении.

Теперь обратимся к буллам, приписываемым Иоанну VIII и к Латинским Легендам.

И так: ничто так не выражает подложности булл, как его повелительный тон. В булле к Меѳодию, будто от 879 году, между прочим, сказано: «Доходит до сведения нашего, что ты учишь не тому, чему Св. Римская Церковь проповедует, а вводишь народ в заблуждение. Почему, сим Апостольским нашим посланием, повелеваем тебе, отложив все немедленно, явится к нам, дабы…» и проч. Ниже: «Мы слышали также, что ты поешь литургию на варварском языке; почему, посланием нашим запретили мы тебе петь литургию на сем языке» и проч.

Жалкие выдумщики этой буллы XIV или XV века, не сообразили, что Папа Иоанн VIII мог запрещать или позволять Меѳодию служить по-Болгарски точно также, как и нынешний Папа, в 1836 году, может позволять или запрещать служить по-Славянски Ново-учрежденному Греко-Российскому Архиерею в Варшаве, и что точно также мог требовать к себе Меѳодия от Двора Болгарского, как и нынешний Папа может вызывать к себе на ответ духовника Российского Императора!!!

Это явное противоречие буллы политическим обстоятельствам IX века показывает, что она состряпана в XIV или XV веке; он родился только со времени Григория VII, т. е., с половины XI века. Этот повелительный тон явится на суд принадлежит веку Иоанна Гусинецкого и Мартына Лютера.

5) Есть еще в буллахЮ приписываемых Иоанну VIII, и другие поздненькие выражения, на прим.: «что ты учишь не тому, чему Святая Римская Церковь.»

Чтобы это понять, нужно небольшое предисловийце.

Известно, что первый Никейский Вселенский Собор созван был против Ария.

Там установлен Символ Веры, в который, на Константинопольском Вселенском Соборе, вставлены были некоторые пояснительные слова. На Ефесском Вселенском, чтобы предохранить текст Символа от изменений и разных толков, постановлено было запретить самомалейшее изменение в тексте Символа, установленного Св. Отцами в Никее. То же подтверждает и Св. Кирилл, бывший на сем Соборе, в письме к Иоан.,

Патр. Антиох., где говорит: «И не только себе, но и никому другому не позволено изменять в Символе ни малейшего словца, не выкидывать или прибавлять ни малейшей буквы, памятуя слова рекшего: Не сдвигай придела (межи), поставленного Отцами твоими.» На седьмом Соборе, после прочтения Символа, все единодушно вскричали: «Мы храним постановленное Св. Отцами; мы тех, которые что либо прибавят, или убавят, предаем анаѳеме.» равно и Папа (лучше, сказать Архиепископ), Вигилий, в

письме к Евтихию, Патр. Царьград., предает анаѳеме всякого, кто дерзнет учить тому, чего нет в Никейском и Константинопольском Символах.»

Соборы Вселенскими назывались потому, что на них съезжались духовные депутаты со всего Христианского мира и от всех народов. Только эти собрания Вселенские имели право решать и пояснять все затруднении в делах Веры. Собрание духовенства какойлибо одной страны, у себя дома на пр., Армянского в Армении, или Испанского в Испании, не имело никакой власти и силы в догматах Христианского верования.

* См. Венелина: о Зародыше новой Болгарской литературы. Кн. I. Москва, 1838,

стр. 33, 41,42 и проч. М.

И так, анаѳема, объявленная депутатами всего Христианства против изменителей Символа Веры, относится не только к этим провинциальным собраниям, но даже и к частным лицам. – И так, только один Вселенский Собор имел власть прибавить или убавить к Символу Веры. Эта власть, принадлежащая только одному Вселенскому Собору, выражена в самом Символ: и воединую Святую Соборную и Апостольскую Церковь.

Наше слово Церковь (от Circus) не есть буквальный перевод Греческого слова т.е., Собор, Собрание. Веровать в Собор или Собрание (Церковь) значит веровать в его решение. Собор (Собрание, Церковь) назван Апостольским потому что решения его имели силу решения самих Апостолов. Кроме сего, назывался еще Каѳолическим. Происхождение это слова следующее: так как каноны Вселенского

Собора постановлялись решениями: (по) (словеси) (всех),

а короче что, по Французски, можно буквальнее перевести: selon tous. Здесь

τ предлога превратилось, по правилу Греческого языка, в , потому что слово последующее начинается гласною с воздыханием (Aspiration); из этого образовал сложное Catholicus, что значит верующий в решения со всеобщего согласия Вселенского Собора. И так, Catholicus у нас переводится словом Соборную.

Прибавление слова: «И воединую Святую,» значит: Верую в решения одного только Вселенского Собора, признаю постановления одного только Всел. Соб. Впрочем, само