2. Характеристика и значение социальных норм

Приступая к изучению вопроса о социальных нормах в догосударственно организованных обществах, необходимо начинать с ответа на вопрос, что представляет собой норма вообще. Кроме того, потребуется дифференцировать социальные нормы и нормы права. Как нам представляется, в догосударственно организованном обществе право ещё окончательно не выделяется из прочих социальных норм (что привело к появлению концепции мононорм). Так, В. М. Хвостов говорил о том, что правила человеческого общежития могут быть названы социальными нормами. К их числу относятся нормы морали и нормы права. Те социальные нормы, которые подкреплены государственным принуждением, могут быть названы юридическими нормами. Они составляют собой основу права¹³. Другой исследователь – И. А. Ильин – полагал, что в таком случае содержанием нормы права должно было быть понимание справедливого поведения, справедливости. Под последней он понимал не только справедливое внешнее поведение, но также и внутреннее, духовное отношение субъекта права к правовому предписанию, к норме права, его содержащей¹⁴. В силу сказанного нормы права должны были бы согласовываться с требованиями морали. А те, в свою очередь, могли бы служить определённым ориентиром для правовых норм, вкладывать в содержание норм права глубокое моральное значение. Норма, по мнению И. А. Ильина, должна быть направлена на поддержание равенства и справедливости (скорее, распределяющей, чем уравнивающей) между людьми, субъектами права. Те правовые нормы, которые согласовывались с понятием о справедливом и нравственном, должны быть причислены к естественному праву. Те же нормы, которые полностью не отвечали требованиям справедливого, следовало бы отнести к писаному (позитивному) праву.. Следовательно, нормы права, по мнению И. А. Ильина, должны быть связаны с нормами нравственности, религиозными нормами, которые уже существовали в догосударственном обществе. Кроме того, представляется уместным говорить о наличии норм права, в том числе и в догосударственном обществе, если только не стоять на строго позитивистских позициях. Т. В. Кашанина предлагает в социальных нормах догосударственного общества видеть, во-первых, нормы саморегуляции. Исследовательница полагает, что саморегуляция представляет собой «изобретение» первобытного человека, который научился самостоятельно регулировать своё поведение либо же влиять на поведение другого человека, помимо силового воздействия. При этом среди регуляторов указываются, например, магия, культовые ритуалы и т. д.

Особенностью социальных норм в догосударственный период являлось то, что они, по сути дела, в саму жизнедеятельность людей, выражая и обеспечивая социально-экономическое единство рода, племени. Это было связано с несовершенством орудий труда, его низкой производительностью. Отсюда проистекала необходимость в совместном проживании, в общественной собственности на средства производства и в распределении продуктов на основе равенства.

Названный выше автор считает, что к числу социальных норм первобытного общества следовало бы отнести ритуалы, обряды, обычаи, мифы, религиозные нормы, моральные нормы (нормы нравственности)¹⁵. Ритуалы как вид социальных норм следует понимать в качестве некоего правила поведения, акцент в котором делается на внешней форме его исполнения, причём данная форма будет представлять собой застывший образец, канон. При этом содержание ритуала становится не столь важным, больше внимания обращается на внешнюю его форму, строгость в соблюдении, повторяемость. В качестве социальных норм ритуалы выполняли, например, регулятивную функцию, которая свойственна всем социальным нормам. Так, человек, попавший в ту или иную ситуацию, придерживаясь ритуала, тем самым регулировал своё поведение, следовал заранее заданному образцу (что происходит и в случае с исполнением нормы права). Обряд, в свою очередь, представляет собой правило поведения, заключающееся в исполнении набора символических действий. При этом связь обряда, по мнению Т. Ф. Кашаниной, с психикой человека теснее, чем у ритуала. Обряд позволял устанавливать связь между относительно большими группами людей, тем самым регулируя их поведение. Кроме того, обряд – более сложная процедура, чем ритуал, а потому требовал восполь- зоваться услугами жреца, шамана и т. д. Как социальная норма ритуал обеспечивал выполнение воспитательной функции. Необходимо отметить, что не только в архаических обществах ритуал играл определённую роль.

Так, Закон XII Таблиц и шире – раннее римское право смотрели на совершение сделки, отправление правосудия и т. д. как на своеобразный обряд либо же ритуал. Судебный процесс в римском праве сопровождался символическими, ритуальными действиями. Кроме того, на законы (нормы права в целом) смотрели как на сделку с богами. В обмен на благосклонность небожителей римляне обеспечивали соблюдение тех или иных правил поведения. Следовательно, ритуалы и обряды не утратили своей роли и влияния на социальные нормы, в том числе и на правовые. Что касается мифа как социальной нормы, то на представляется следующее: необходимо поставить вопрос о возможности его включения в изучаемую группу. Так, А. Ф. Лосев отмечал, что миф представляет собой целостную картину восприятия мира. В этой связи трудно согласиться с мнением Т. В. Кашаниной по поводу того, что миф – это образный пример, учащий людей тому, что следует делать. Скорее, миф включает в себя как картину мира, так и нормы поведения в нём. Следовательно, социальные нормы – это лишь часть мифа. Вероятнее всего, следует говорить о том, что миф включает в себя ритуалы, обряды, соответствующие мифологии того или иного народа ¹⁶. Указанный список социальных норм дополнили В. П. Алексеев, А. И. Першиц, указав, что в первобытном обществе следует выделить также мононормы, иными словами, нормы поведения, которые не могут быть отнесены только лишь к моральным нормам или только к нормам права. Вместе с тем концепция мононормы подвергается вполне обоснованной критике. В первую очередь, достаточно трудно говорить о том, что только мононорма воспринималась как недифференцированное правило поведения, включающее в себя как нормы права, так и нормы нравственности, ритуалы и т. д. До настоящего времени практически в любом обществе многие граждане не различают в том или ином правиле строго нормативный или строго моральный характер. В большинстве случаев они не задумываются о подобном делении, и только уделом профессионаловюриста является подобная дифференциация. То же самое свойство можно смело приписать древним, догосударственно организованным обществам. Выше мы уже отметили ряд функций социальных норм, которые можно свести как минимум к двум общим функциям. Первая функция сводится к тому, что догосударственные социальные нормы освобождают человека от страха перед окружающим миром, в первую очередь перед другим человеком. Высвободившиеся силы человек мог направить на преобразование окружающего мира, что в конечном счёте сыграло положительную роль. Вместе с тем для реализации данной функции требовалось бы, чтобы и другой человек придерживался соответствующих социальных норм. Среди причин воздерживаться от негативного воздействия на другого человека можно было бы назвать недостаток знаний по вопросам, связанным с тогдашней «магией»: человек просто подчинялся шаману, колдуну и т. д., воспринимая их повеления как должное. Второй функцией, которая исполнялась посредством социальных норм, можно было бы назвать стабилизацию отношений в догосударственном обществе. Представляется, что социальные нормы исключали чисто субъективные моменты, например, мотивы соплеменников, инородцев, и ставили их под внешний контроль. В ином случае интересы борьбы за выживание требовали бы от тогдашних людей – без соответствующих норм – поддерживать состояние войны «всех против всех», так ярко описанное, например, Гоббсом и другими сторонниками доктрины «общественного договора». Представляется, что в чём-то представители указанной концепции были правы. Нам видится необходимым кратко показать, в чём же заключалась противоположность социальных норм – отсутствие понятия о должном. Если для античных философов первобытное состояние представляло собой «Золотой век», то, условно говоря, первобытное состояние в философии Гобсса – это «Железный век», век крови и борьбы всех против всех. Естественное право для Гоббса означало возможность человека претендовать на всё, потребное для своего существования. При этом, конечно же, как мы указывали выше, разные люди претендуют на одно и то же. В связи с этим человек, в силу своей довольно-таки низкой природы, может пойти на всё: обман, убийство, подкуп и т. д. Это ведёт к царству «Железного века», всеобщей бойне, то есть войне каждого с каждым, что, в свою очередь, грозит полнейшим истреблением человеческого рода. Но так как каждый человек хочет жить и продолжать своё существование (как минимум из чувства самосохранения), то каждый человек оказывается заинтересованным в установлении порядка, который подарил бы ему жизнь. А это значит, что значительное число людей однажды придёт к выводу о необходимости установить общественный порядок путём заключения общественного договора. В последнем должны (как минимум теоретически) принять участие все люди – как умершие, так и ещё не родившиеся, в ином случае снова начнётся война на взаимное уничтожение из корыстных целей ¹⁷. Собственно, социальные нормы играли роль, которую представители теории государства и права прошлых веков приписывали общественному договору.

Человек, следовавший социальным нормам, прекращал взаимную войну. Социальные нормы тем самым представляли собой нечто вроде постоянного осознания человеком невозможности возврата к естественному состоянию («Железному веку») и необходимости постоянного существования государства. Такое осознание проистекало, в том числе, из взаимной человеческой речи (то есть возможности договориться по тому или иному поводу с другим человеком, на что обращают особое внимание некоторые правоведы и философы). Будучи обусловленными взаимной договорённостью людей, социальные нормы вели к утверждению понятных для всех правил (в силу того, что правила эти были основаны на словах, а те, в свою очередь, получили однозначное толкование и значение). Как представляется, вскоре после принятия социальных норм наступал государственный или, по крайней мере, протогосударственный период. В этой связи интересным представляется разрешение вопроса о том, какое, собственно, общество или политическое образование следует считать догосударственным.

В связи с этим можно прийти к ряду выводов: –Скорее всего, мононорму следовало бы понимать как научную концепцию, а не реальность; – миф включает в себя как картину мира, так и нормы поведения в нём. Следовательно, социальные нормы – это лишь часть мифа. Вероятнее всего, следует говорить о том, что миф включает в себя ритуалы, обряды, соответствующие мифологии того или иного народа; – можно указать как минимум на две функции социальных норм в догосударственно организованных обществах. Первая функция сводится к тому, что догосударственные социальные нормы освобождают человека от страха перед окружающим миром, в первую очередь, перед другим человеком. Второй функцией, которая исполнялась посредством социальных норм, можно было бы назвать стабилизацию отношений в догосударственном обществе.