О Спинозе (на рус. языке) / Ковнер, С. - Спиноза его жизнь и сочинения. Варшава, 1897

—85 — •

конечные предметы не имѣютъ самостоятельнаго бытія, но они проистекаютъ изъ вѣчной абсолютной субстан-

всѣхъ отдѣльныхъ предметовъ, но она есть не внѣш-

допустить, что между ними существуетъ или пропасть или переходъ; въ гіервомъ случаѣ нарушилось бы единство, во ъгорожъ—иммаменпшошь субстанціи.

По тому самому, что субстанція есть вѣчная причина не только самой себя, но и всѣхъ отдѣльньіхъ предметовъ, общая связь всѣхъ явленій или вселенная также вѣчна и необходима. Только отдѣльныя явленія случайны и преходящи, связь же

—88 — •

дѣятельности. Что въ вѣчной субстаіщіи воплощается въ тѣіо, то она мыслитъ какъ душа, и все эіоу вмѣстѣ взятое, составляетъ человѣка. Человѣческая душа есть невидимое тѣло; человѣческое іѣло есть видимая душа. Душа и тѣло составляютъ одинъ и тотъ же лучъ божественнаго свѣта, 'который, проходя сквозь призму нашего сознанія. Преломляется и дѣлйтЬя на два.

Слѣдствіе такого ученія очевидно. Это — одушевленность всей природы; потому что пе только человѣкъ, но и всѣ тѣла природы суть modi или опредѣленные образы быіія, представляющіе отдѣльныя формы протяженія въ сочетаніи съ соотвѣтствепными образами мышленія или ояшвляющимй ихъидеями. П вотъ еще одинъ пунктъ, въ которомъ Спиноза расходится съ Декартомъ. ІІзвѣстно, что Декартъ признавалъ жизнь и мысль только въ человѣкѣ; все остальное въ его глазахъ безжизненная,, инертная матерія; даже жпвотныя съ высшей органи-

Смыслу, опа, можно сказать, разрываетъ несомнѣннуні св$іЗі, существующую между всѣми животнымй й отрицкЬть всякій прогрессъ въ природѣ.

Спиноза не задумывается наполнить эту про^ пасть, которую Декартъ раскрылъ между человѣкомъ и другими существами, но этимъ онъ ничуть не унижаетъ человѣка, потому что, по его понятіямѣ, со-

ло сложнѣе, тѣмъ оно способнѣе разомъ попять и обнять многое. Далѣе, чѣмъ тѣло независимѣе въсвоихъ дѣйствіяхъ и чѣмъ оно способнѣе заставлять другія тѣла испытывать эти дѣйствія на себѣ, тѣмъ душа способнѣе къ полному и ясному пониманію вещей. И ѣоіъ въ этомъ и заключается превосходство души человѣка, что она способна многое понять и обнять разомъ, такъ какъ и тѣло человѣческое болѣе, чѣмъ всякое другое, способно многое сдѣлать вдругъ и сильно дѣйствовать на другія тѣла. Всѣмъ же простѣйшимъ іѣламъ и менѣе совершешшмъ организаціямъ соотвѣтстйуютъ и души или идеи менѣѳ совершенныя; наконецъ, самое смутное сознаніе существуетъ въ области лнерціи и совершенной пассивности, которая составляетъ самую низшую грань въ царствѣ бытія, подобно тому какъ абсолютная дѣятельность субстанціи есть цаивысшій предѣлъ его.

Далѣе, учитъ Спиноза, въ душѣ нѣтъ абсолютной или свободной воли, по она побуягдается къ тому

проявило себя мышленіе; но такъ какъ только одна субстанція дѣйствуетъ по законамъ своей собственной

91

И заставляетъ ихъ полагать, что воля ихъ свободна. Неудивительно послѣ этого, если для Спинозы

умъ и воля одно п тоже. Въ самомъ дѣлѣ, воля, по его мнѣнію, есть не желаніе, не склонность, съ которой душа стремится пріобрѣсть или оттолкнуть чтолибо,а способность, посредствомъ которой она утверждаетъ или отрицаетъ все истинное или ложное. Но, по предыдущему, свободной води или абсолютной способности хотѣтъ или не хотѣть нѣтъ въ душѣ, а есть только отдѣльныя хотѣнія, потому что какъ умъ, такъ и воля суть только общін представленія, которыя въ сущности ничѣмъ не отличаются отъ отдѣльныхъ представленій, изъ которыхъ они составлены. Слѣ-

') Особенно горькій упрѳкъ со стороны Санноаы выввада въ этомъ отношеніи тѳорія Дѳкарта объ абсолютной волѣ души. Посдѣдній полагаетъ, что душа вакдючавтея въ той части мозга, которая иавѣстна въ анатоміи подъ именемъ ко-

кнмъ образомъ воспринимать посредствомъ него всѣ впечатлѣнія и возбужденія внѣшняго міра. Каждому жеданію души, полага- «тъ Декартъ, соотвѣтствуѳтъ извѣстноѳ движѳніе коническаго прибавка и это движеніѳ сообщается ему абсолютной волей души,- такъ, яра жоланіи смотрѣть на отдаленные предметы врачекъ расширяется тоіько волей души и пр. и пр.—Спинозу крайне

в раздѣльныхъ тіонятій, могъ вдаваться въ такія темныя к мистичеекія гаданія н допускать столь нѳосновательвыя гипотезы. Притомъ, совершенно справедливо прибавляетъ Спиноза, ховвчѳекШ првбавовъ вовсе не расположенъ въ средииѣ мозга такъ, чтобы онъ могъ двигаться столь легко и столь многоразличкымъ образомъ, какъ прининаетъ Дѳкартъ; да къ тому же не всѣ нервы доходятъ до жѳлудочковъ мозга ((?м. Eth. V, praefatio).

—92 — •

цаніе, потому что каждое хотѣніе есть извѣстное состояніе мысли, особенный процесеъ духовной дѣятельности, при которомъ душа утверягдаетъ или отрицаетъ истинное или ложное. Отсюда мы видимъ, что воля есть собственно тотъ я;е умъ, только уже не сознающій, а утверждающій или отрицающій. Воля и умъ представляютъ различныя стороны, различныя состоянія одного и того яіе духовнаго бытія, и въ процессѣ духовной дѣятельности отоліествляются, такъ какъ воля не можетъ ни утверягдать, ни отрицать того, что умъі/сознаетъ какъ истину пли лоясь, короче, такъ какъ воля не можетъ не признавать того, что умъ штат,

Перейдемъ теперь къ нравоученію Спинозы. Леп«о догадаться, что у Спинозы мы не найдемъ нравЬучейій и практическихъ правилъ для человѣческой

государство въ государствѣ (imperium in imperio); они думаюті», что человѣкъ скорѣе йарушаетъ собой дорядокъ природы, чѣмъ подчиняется ему,— что онъ

—94—•

Шиз polUictis, пріучить себя смотрѣть на человѣческія страсти, каковы любовь, ненависть, гнѣвъ, зависть, честолюбіе, состраданіе и всѣ другія душевныя движенія, не какъ на пороки, а какъ на свойства человѣческой природы, необходимо присущія ей и составляющія ея неотъемлемую принадлежность, подобно тому какъ къ природѣ воздуха необходимо принадлежитъ теплота, холодъ, вѣтеръ, громъ и другія тому подобныя явленія, которыя, конечно, неудобны, но все-таки неизбѣжны и зависятъ отъ извѣстныхъ причинъ". Согласно съ этимъ нельзя назвать любовь и состраданіе добромъ, а ненависть и зависть зломъ. Это не болѣе какъ естественный побужденія, постоянно господствующія надъ человѣческой душой и постоянно двиясущія ею. Такимъ образомъ, человѣкъ не обязанъ дѣйствовать по какимъ бы то ни было сверхестественнымъ законамъ, а потому, говоря словами Куно-Фишера, возлагать на него отвѣтственность за его поступки имѣло бы такой же смыслъ, какъ подвергать отвѣтственности облака за то, что они накопляютъ въ себѣ слишкомъ много электричества и своими разрушительными молніями зажигаютъ дома и убиваютъ людей. Человѣкъ дѣйствуетъ такъ, а не иначе, потому что онъ не можетъ иначе дѣйствовать, потому что онъ ясиветъ пе особнякомъ, а въ связи съ окруяающими его явленіями, съ которыми онъ находится въ постоянномъ взаимодѣйствіи. ІІтакъ, Спиноза отнимаетъ у человѣка всякое произвольное дѣйствіе. Въ чемъ же заключается послѣ того человѣческая свобода, эта главная проблема его Этики? Какъ разрѣшаетъ онъ ату проблему?