Dao-de_tszin

трактует его как «вечное сознание». Можно предположить также, что речь идет о «созерцании» недоступной рассмотрению «предельной малости» жизненной метаморфозы, которая самим фактом своего «отсутствующего присутствия» дает жизнь сознанию и творческой способности в человеке. Может быть, нечто близкое этому имел в виду один из исследователей живописи Сезанна, когда назвал его позднее творчество, предъявляющее образ первозданного динамизма восприятия, продуктом «долгого сосредоточенного видения».

8.В данной главе рифмованы строки 2-8 и 10 (причем строки 1-2 и 9-10 можно рассматривать как одну фразу). Кроме того, в строках с 3-й по 7-ю имеется внутренняя рифма.

Комментарии

Наблюдения над трудом земледельца подарили Лао-цзы один из самых самобытных, емких и глубоких образов его книги: образ сбережения жизни ради ее роста и продолжения. Подобно тому, как бережливое отношение крестьянина к семенам и посевам, приносит богатый урожай, бережное отношение к собственным жизненным силам, непрерывное бодрствование духа – начало всякой морали, но также высший плод любой религии – вознаграждается долгой и счастливой жизнью.

Этот целиком рифмованный пассаж, уже по форме своей предстающий как бы образом одного нескончаемого духовного порыва, сообщает о непрерывном накоплении добродетели, т.е. духовном постоянстве мудрого, которое устремлено к всеединству бытия и потому не имеет пределов. Для идущего Великим Путем вся жизнь – как один день: она пронизана одним чувством, одним стремлением, одним дыханием, одним безотчетным, но вечно памятуемым и потому вечно предвосхищаемым порывом. Этим постоянством «длинной воли» вырабатывается наш характер, наша неповторимая индивидуальность, даже наш облик и манеры. В нем – вся наша цельность и ценность, проистекающие в действительности не из абстрактных представлений и мимолетных мечтаний, а из толщи самой жизни. Да, жизнь вырастает из нее самой: это факт не только биологии, но и духовного опыта. А корень жизни в нас – наша всеобщность «сокровенного подобия». Первостепенное значение для нас имеют наши связи и отношения с другими людьми, а лучшим в себе мы обязаны дружбе и любви. До того, как стать «индивидом», мы уже вовлекаемся в стихию всеобщей сообщительности. Мудрый живет ею и бережет ее, ведь она –

421

подлинная питательная среда нашей духовности. Такого человека следует назвать мудрым потому, что способность выделывать, выращивать себя посредством общения с миром нельзя приобрести в один присест простым усилием воли – ее надо накапливать по капле, день ото дня, одновременно теряя – тоже по капле – свою себялюбие и гордыню. Накопление без накопления – вот имя для постижения вечнопреемственного, извечно возобновляемого в нашей душе. Такое возделывание себя в самом деле подобно хозяйствованию на земле: труд тяжелый, а плоды его появляются нескоро и часто скудны. Но только такой труд доподлинно соединяет людей, только благодаря ему человек может приобрести истинный авторитет. В этом всеобщем «сбережении» («сбережение Пути» – традиционное название главы) больше всего нужно остерегаться отождествления своего дела с каким бы то ни было предметным занятием. Жить «бережно» означает не скопидомство, а

способность не иметь ничего лишнего, сберегать одно истинносущее, т.е. открываться бездне самоотсутствия в себе. Вспомним одно из предыдущих изречений Лао-цзы: тот, кто хорошо стоит, живет не сам в себе, а в благочестии своих потомков и более того: в изобилии родовой жизни. Оттого же он обретает способность предвосхищения событий. Вот подвижничество, благодаря которому мы прикасаемся к вечности и преображаем тяжелый земный труд в небесную радость «недеяния». И благодаря ему мы приобретаем всеобщее уважение, потому что, живя доподлинно вместе с другими, открываем для всех перспективы творческих метаморфоз и сами благодаря другим людям этим перспективам открываемся.

Комментарий Янь Цзуня: «Образы вверху и внизу друг другу соответствуют, внутреннее и внешнее друг другу откликаются, как тень следует за телом, а эхо – за звуком. Поэтому путь управления государством и основа жизни народа – это быть бережным по отношению к предку. Посему мудрый правитель скрывает свой облик, живет в убогом жилище, отказывается от пяти ароматов, устраняет звуки и цвета, знание свое почерпает в неведении, понимание находит в безмолвствующей речи. А посему в сокровенном уподоблении всех вещей мир достигает согласия: там, где видится конец, есть начало, а где видится смута, сокрыт порядок; где пустое, там наполненное, что отсутствует, то имеется, а что далеко, то близко, и неизвестно, почему так. Одинокое знание, одинокое видение, одинокое действие, одинокое отсутствие: изменяется, не зная постоянства, накапливается без кладовой».

422

Комментарий Ли Сичжая: «Вовне выправляя других, внутри служа Небу, нет ничего более ценного, чем быть бережливым. Быть бережливым означает бережно относиться ко всему. Когда ум не вырывается наружу – это и есть быть бережливым. Такой человек способен внутри подчинить свой ум, вовне подчинить свое тело. В безмятежном покое накапливается совершенство. Благодаря накоплению без накопления, можно все превзойти».

Глава 60

1Управлять большим царством – все равно, что варить мелкую рыбку.

Если мир упорядочивать посредством Пути, Злые духи лишатся власти над душами.

Не то, чтобы в них не было духовной силы,

5Но их сила не сможет больше вредить людям. И не только их сила не будет вредить людям, Но и премудрый человек не будет вредить им. Коль эти оба не будут причинять вред, Их совершенства сольются и в себе упокоятся.

Примечания к переводу

1.В толковании начальной строки китайские комментаторы, начиная с уже

Хань Фэй-цзы, сходятся в том, что чистить и потрошить «мелкую рыбку»– слишком хлопотное и неблагодарное занятие: лучше варить ее целиком. Так и в управлении государством правителю не следует слишком глубоко вникать в административную рутину и все время пытаться поправить дело. «Если в управлении царством чересчур радеть о законах, то начнется смута», – поясняет Хэшан-гун. Оригинальное толкование выдвигает Ли Янь: «»Маленькое царство – это пустотно-отсутствующее. Пустотно-отсутствующее пронизывает Небо и Землю и составляет одно великое отверстие». 2. Строку 3 Хэшан-гун разъясняет следующим образом: «Злые духи

не смеют являть свою духовную силу и нападать на людей». Трактовка

Хэшан-гуна принята традицией. Употребленный в оригинале знак гуй обозначал «враждебных» или «чужих» душ умерших,

423

соотносившихся с «темной» силой Инь. Между тем в «Дао-Дэ цзине» помимо этой главы нет ни одного упоминания о духах, и нет оснований полагать, что Лао-цзы придавал значение их существованию. По мнению Ли Яня, здесь имеется в виду гармония «небесной» и «земной» душ человека. Комментатор сунской эпохи Фань Инъюань полагал, что мудрец так искусно восстанавливает гармонию сил Инь и Ян, что мертвые не могут самочинно вторгаться в мир живых. Но уже его современник Су Чэ высказал мнение, что здесь на самом деле имеются в виду не духи, а «злые люди». Такой трактовки придерживаются почти все современные толкователи, что, впрочем, не отменяет актуальности темы о достижении согласия между «миром людей» и «миром духов».

3. В строке 6 в мавандуйских списках отсутствует слово «людям». Р. Хенрикс

высказывает предположение, что здесь могут подразумеваться не люди, а злые духи, т.е. в правление идеального царя мир Ян тоже не может вторгаться в царство Инь. Это предположение остается чисто гипотетическим.

4. В последнюй строке фигурирует интересный бином цзяо гуй, где первый

знак означает «сообщаться», «быть вместе», а второй – «возвращаться», «быть на своем месте». Это выражение близко по смыслу часто употребляемому мной для характеристики Пути слову «сообщительность», «средоточие» и популярному в Японии понятию коцу, (чистое, внесубстантивное взаимопроникновение) обозначающему природу общности японцев. Хань Фэй-цзы истолковывает эту фразу следующим образом:

«совершенство верхов и низов смешивается и осеняет собою народ». Комментарий Хэшан-гуна: «Люди имеют свой порядок в мире Ян, а духи имеют свой порядок в Инь. Люди могут целиком сберечь свою природу и жизнь, а духи могут сохранить свою духовную силу».

Смысл последнего высказывания, вероятно, в том, что «премудрый человек» способен вместить в себя и тем самым «преобразить» силу духов, включив ее во всеединство высшей гармонии. Во всяком случае, именно так понимались в Китае отношения даосских наставников с обитателями загробного мира. По мнению Чжао Ючуня, здесь имеются в виду отношения государя с душами его усопших предков. Большинство же толкователей полагают, что в двух последних строках имеются в виду правитель и подданные. Поскольку последнее слово в строке означает «вернуться к себе», «обрести свою природу», некоторые переводчики считают, что речь здесь идет о «укреплении порядка в мире». Надо признать, что оригинал допускает различные толкования, причем действие Пути в

424

равной мере касается и политики, и духовной жизни. Как считает Вэй Юань, концовка главы означает, что «совершенство земного и потустороннего миров, а также правителя и подданных приходит к цветущему согласию и сполна почивает на людях».

5. В этой главе рифмуются 1, 3, 5, 7, 9 строки.

Комментарии

Чем больше мы стараемся свести разнообразие жизни к одному всеобщему порядку, чем настойчивее ищем формальное единство вещей, тем более чуждым и враждебным кажется нам окружающий мир. Мы хотим быть в безопасности и точно знать, кто мы такие, а ради этого отворачиваемся от всего непонятного и странного в нашей душе только для того, чтобы в конце этого пути к разумной жизни обнаружить, что мы окружены сонмом устрашающих призраков. Верно заметил Честертон: «Безумен не тот, кто лишился разума, а тот, кто лишился всего кроме разума». Безумие и бесовщина таятся внутри самоуверенно-благодушной рациональности. Не странно ли, что разумность, такая понятная в частностях, в масштабах целого создает нечто совершенно неудопонимаемое и даже чудовищное? Но как раз поэтому нет ничего удивительного в том, что современная цивилизация – этот настоящий триумф технико-административного разума – выпустила на свет полчища демонических сил, преследующих и даже, можно сказать, терроризирующих «цивилизованное сообщество», питающих его многочисленные фобии. В таком обличье возвращается к людям действительность их психики, изгнанная в область неразумного и запретного «иного». Лао-цзы напоминает – и его напоминание более чем когда-либо уместно сегодня – о том, что подлинное единство бытия есть полнота разнообразия. Хороший политик должен прежде всего уметь, как врач, не навредить. Его мудрость заключена в его мягкости. Он умеет примирять людей и демонов – демонов их сознания – посредством великого смирения и деликатной уступчивости, которые составляют два измерения – внутреннее и внешнее – «сбережения сущего». Предоставляя свободу естественному течению событий и не позволяя вмешиваться в него другим, он дает всему быть и тем самым, как ни странно, указывает каждой вещи ее действительное место. «Занимать свое место» – так определена тема этой главы в комментарии Хэшан-гуна. Поистине, мы становимся теми, кто мы есть, лишь находясь в гармонии – по сути, неизмеримой – с другими. Не будет счастья там, где люди неспособны увидеть в другом человеке брата и

425

сподвижника. В своей несоизмеримости с другими мы живем одновременно сами по себе и вместе с миром. Счастье дается, и притом полной мерой, или всем, или никому. Всеобщая же мера добродетели есть умиротворенность и смирение, оно же жизнь в мире с миром. И кто сможет, да и просто будет пытаться тогда отличить небесное от земного, ангельское от человеческого?

Комментарий Ван Би: «Путь все приводит к согласию, и тогда духи не вредят людям. Когда духи не вредят людям, тогда не знаеют, что духи – это духи. Путь приводит все к согласию, и тогда премудрый человек тоже не вредит людям. А когда премудрый человек не вредит людям, то тоже не знают, кто он таков. Полагаться же на тенета власти для того, чтобы воздействовать на вещи – это упадок правления».

Комментарий Ли Сичжая: «Править государством – это побочное занятие премудрого – вроде варки мелкой рыбешки. А все крайности и странности Путь приводит к одному, оттого призраки не имеют духовной силы. Когда в нас совершенно нет желания вредить людям, то сие распространяется даже на потусторонний мир духов, и духи ничему не могут причинить урон. В таком случае сердца людей и признаков встречаются и обретают покой».

Комментарий Вэй Юаня: «Когда люди болеют, они дорожат врачом. Когда у них случается несчастье, они почитают духов. Когда у власти мудрый правитель, у людей мало желаний, а когда у людей мало желаний, они здоровы и ведут правильный образ жизни. В таком случае они не имеют недугов в теле и не несут наказаний в жизни. Тогда они не думают о духах. Когда существа блюдут то, отчего они таковы, тогда духовная сила ничего не может к этому добавить. Тогда никто не знает, что духи – это духи, а мудрецы – это мудрецы. Вот предел Пути».

Глава 61

1Большое царство – как низина, куда стремятся воды: Средостение мира, Сокровенная Родительница мира. Самка всегда одолеет самца покоем, и, покоясь, пребывает внизу.

426

Посему большое царство возьмет малое, если будет ниже него,

5Малое царство все получит от большого, когда поместит себя ниже его.

Вот так себя ставят ниже, чтобы взять, И, стоя ниже, все получают.

Большое царство хочет только объединить и пестовать других, Малое царство хочет только примкнуть к другим и им послужить.

10Чтобы те и другие смогли получить то, что хотят, Большому царству подобает быть внизу.

Примечания к переводу

1. Перевод начальной строки основывается на толковании Хэшангуна, в

котором уточняется и без того вполне очевидный ее подтекст: «В управлении большим царством нужно быть подобным большой реке и морю, которые находятся там, куда стремятся все потоки». Аналогичный комментарий предлагает Ван Би: «река и море велики, а находятся внизу, поэтому все потоки устремляются вниз. Большое царство велико, а ставит себя ниже всех, поэтому весь мир устремляется к нему». Между тем, согласно Ли Яню, благодаря единству Пути «пустота может стать наличием, а пустое – наполненным». Пустота и отсутствие, добавляет Ли Янь, «пронизывает Небо и Землю и составляет одну великую открытость».

2.В строке 2 вновь появляется фигурирующий в конце предыдущей главы

знак цзяо: взаимодействие, общение, сообщительность, здесь – «средостение». В мавандуйских списках «средостение мира» и «сокровенная женственность» переставлены местами. Комментаторы единодушно считают упоминаемое здесь «средостение» самой низкой точкой мира, куда стекают все потоки, т.е. центром, которые привлекает к себе все царства. Как поясняет У Чэн, «Большое царство – это место вокруг которого собираются малые царства подобно тому, как все воды в мире стекают туда, где они собираются». Таков же Великий Путь, о котором в книге «Чжуан-цзы» сказано: «добавляй в него – и он не переполнится; черпай из него – и он не оскудеет». Между тем, оригинальный термин указывает только на факт взаимодействия, сообщительности

427

без наличия центра. О «Сокровенной Родительнице » см. гл. VI. Разъяснение У Чэна гласит: «Самка не двигается первой и тем привлекает самца. Самец же двигается первый, чтобы привлечь самку. Тот, кто движется, потеряет. Тот, кто покоится, приобретет».

3.Комментарий Ван Би к строке 3 гласит: «Благодаря своему покою может всегда быть внизу, и поэтому вещи влекутся к ней».

4.Строку 5 еще И Шуньдин предложил читать в страдательном залоге. Это предположение подтверждается мавандуйскими текстами, где фигурирует предлог ю, отсутствующий в традиционном списке. Р. Эймс переводит: «большое царство сможет управлять малым», а малое царство «может управляться большим» (can get to be ruled). В некоторых западных переводах сказано: «влияет на малое» и «может подвергаться влиянию большого царства». На эту трактовку есть два возражения. Во-первых, в древнекитайском языке нет точных грамматических признаков присутствия страдательного залога. Во-вторых, положение «управляемого» не влечет за собой никаких достоинств. Мавандуйский вариант можно прочитать иначе: «малое царство берет (все необходимое) от большого». Речь идет, вероятно, о том, что благодаря подчеркнуто любезному (что в китайском церемонии было равнозначно самоуничижительному) поведению малого удела по отношению к большому, первый может добиться для себя немалых выгод. Тут есть тонкая разница между возможностью просто «взять» и «получить от». Традиционный список более прямолинеен и невнятен: «малое царство берет большое». Толкование Хэшан-гуна гласит: «Здесь говорится о том, что не существует царств больших или малых. Когда умеют владеть людьми и пестовать их, не бывает промахов и упущений». А.А. Маслов отходит от оригинала, трактуя глагол «брать» как «завоевать доверие»: «великое государство, занимая нижнюю позицию, завоевывает доверие малого государства». Звучит неубедительно: завоевать доверие может и вышестоящий. Кроме того, Лао-цзы говорит вовсе не о самоуничижении, тем более тактическом.

5.Строку 8 западные переводчики обычно переводят как:

«поглотить и пасти других». Новое прочтение предыдущего пассажа позволяет

приписать этим двум глаголам положительный смысл – «объединить и пестовать» – как, собственно, и делает Хэшан-гун в только что процитированном комментарии. В комментарии к данной строке Хэшан-гун повторяет свое прежнее высказывание: «Большие царства собирают малые, пасут и пестуют их». Чжан Мошэн разъясняет смысл этого высказывания следующим образом: «Иногда

428

собирают, чтобы привлечь к себе упования малых царств, а иногда собирают, чтобы добиться доверия больших царств».

6.Комментарий Ван Би к двум последним строкам гласит: «Малое государство, ставя себя ниже всех, сберегает себя и только, но не может привлечь к себе мир. Когда же большое царство ставит себя ниже всех, весь мир устремляется к нему».

7.В этой главе рифма отсутствует.

Комментарии

Глава примечательна очень убедительным, органичным согласованием понятий из области природного мира, метафизики и дипломатии: стремление воды вниз и к состоянию равновесия соответствует способности самки доминировать в любовных отношениях, находясь ниже него (речь может идти одновременно о любовном соитии и совместной жизни), а подобное сцепление в свою очередь соответствует природе Великого Пути и может служить основой межгосударственных отношений. Основой здесь служат не условности церемонного поведения, а, законы так сказать, духовной биологии. Несомненно, в этой главе мы встречаем отклик на политическую обстановку в конце царствования Чжоу – эпоху обострившегося соперничества между отдельными царствами, что сопровождалось поглощением более слабых и мелких уделов их могущественными соседями От такого мыслителя-отшельника как Лао-цзы менее всего можно было бы ожидать интереса к дипломатии. И тем не менее патриарх даосизма выступает в качестве автора оригинальной и потенциально очень эффективной концепции дипломатии, согласно которой суверенитет государства обеспечивается его способностью к адекватному взаимодействию с другими государствами. Позиция Лао-цзы предлагает преобразить жестокий мир Realpolitik, где государства оцениваются исключительно по их силе, в состояние «вечного мира». Для этого нужно воспользоваться только естественной потребностью человека в сообщительности, которая, помимо прочего, предстает игрой, игровым отношением к действительности. Дипломатия и сама носит характер игры: она основывается на взаимном обмене жестами уважения. Лао-цзы предлагает сделать этот обмен реальным, подкрепив его и тем, что сегодня называют символическим капиталом социальности, и собственно материальными ресурсами. Таково значение политики и прежде всего в ее межгосударственном измерении. Самоумаление, проповедуемое в данном фрагменте, является жизненно важном условием человеческого общежития. В

429

обществе и, шире, в человеческой ойкумене такое совершенно естественное самоумаление есть не что иное, как «совершенство умаления» (название этой главы у Хэшан-гуна), и оно составляет саму сущность социальных ритуалов. Хотя исповедуемый Лао-цзы принцип отношений между силами разной величины действует единым для всех случаев способом – церемониальной учтивостью, избеганием конфронтации, но его реальная подоплека может быть разной. Большому царству он позволяет «брать» самому, а маленькому – «получать от других», пользуясь их расположением. Для этого есть только одно и притом совершенно реалистическое условие: политика должна определяться существующей иерархией сил. Если, согласно Лао-цзы, бытие есть событие и в конечном счете сама со-бытийность вещей, а жизнь, по своей сути, – это чистая сообщительность, причем то и другое обладает осью возрастания качества или различными ступенями совершенства, то даже союзы государств, как и союзы людей, вполне естественны и служат интересам как сильных, так и слабых партнеров. Цзян Шэн в своих комментариях к «Дао-Дэ цзину», которые приводит Цао Синьи, уверяет, что, если применить принцип «собирающего совершенства» в мировой политике, то большие государства достигнут безопасности и благополучия через три года, государства средних размеров – через семь, а малые государства – через десять. «Если же результата не будет, – добавляет Цзян Шэн, – то нужно собрать все доски, с которых печатают «Дао-Дэ цзин», и сжечь их». Обратим внимание, что Лао-цзы предлагает способ приведения межгосударственных отношений к некоему устойчивому равновесию, к всеобъемлющей гармонии, определяющей «экологическую нишу» каждого существа (государства). Здесь снова становится ощутимой соматическая и даже биологическая подоплека его рассуждений. Не удивительно, что в собственно даосской традиции данная глава толковалась как руководство по взращиванию в себе эликсира вечной жизни: «течение вод вниз» отождествлялось с собиранием жизненной энергии в нижнем Киноварном Поле, взаимная конвертация дружбы и силы между болльшими и малыми царствами соотносилось с отдельными моментами циркуляции жизненной энергии в организме и т.д.

Комментарий Дэцина: «Когда благодаря покою пребываешь внизу, большое укрывает малое, а малое способствует большому. В таком случае, беря что-либо, легко приобретаешь. Большое, укрывающее малое, – это как мать, которая растит дитя. Малое способствует большому – это как дитя, прислуживающее матери. Здесь всего легче и удобнее достигать общения душ».

430