Jemen-zemlya_ushedshikh_v_legendy_imenitykh_tsarstv

В складывавшейся в Йемене обстановке активизировалась деятельность англичан по расширению своего влияния и даже присутствия в подвластных Турции тамошних землях. Так, воспользовавшись «ограблением и потоплением пиратами из племени зараник парусной лодки (самбуки), принадлежавшей английскому подданному, – докладывал И. А. Зиновьев (20.10.1905), – английский крейсер проследовал из Адена к пункту на побережье Красного моря, близ которого располагались кочевья названного племени», и предпринял карательную операцию. Захватил у пиратов племени зараник и «привел с собой в Ходейду 16 парусных судов». Встав на ходейдинском рейде, «потребовал от турецких властей – под угрозой принятия самых энергичных мер – немедленного уничтожения этих судов». Сверх того предъявил ходейдинскому муташаррифу иск об уплате «не только ранее определенной английским консулом стоимости самбуки британского подданного», но и 400 турецких лир за находившийся, дескать, на той самбуке и разграбленный пиратами груз. Вслед за этим помощник статс-секретаря по иностранным делам пригласил турецкого посла в Лондоне и заявил во время встречи, что «требование, предъявленное командиром английского крейсера, должно быть, безусловно, удовлетворено». Более того, в целях обеспечения безопасности судоходства вдоль побережья Йемена и предотвращения бесчинств на море со стороны племени зараник, равно как других «разбойничьих арабских племен», Порта обязана «назначить в те воды несколько военных судов». Туркам, заявил он, необходимо также «принять карательные меры» в целях «наказания пиратов» и прекращения арабами Йемена морских разбоев; и «только тогда английский крейсер уйдет из Ходейды» (16).

Султан Турции несколько раз пытался договориться с имамом Йахйей о заключении мира и разграничении полномочий. Имам был готов оставить в ведении турок внешнюю политику страны, но решительно настаивал на том, чтобы традиционные для Йемена мусульманские судопроизводство и система сбора налогов были восстановлены; и чтобы ответственные посты в местных структурах власти в землях Йемена, контролируемых турками, занимали по преимуществу йеменцы.

Понятно, что для султана такие условия были неприемлемы. Вместе с тем, следует сказать, что при генерал-губернаторе Хасане Тахсине-паше (1908–1909) в ряде районов они действовали. Неофициально, конечно; и потому активных боевых действий повстанцев с турками не происходило. Но вот когда на его место султан назначил другого генерал-губернатора, сразу же прибегшего к жестким мерам, имам Йахйа вновь развернул боевые действия против турок. Захватил Ма’риб, и нацелился на Сана’а’.

23 ноября 1910 г., говорится в депеше посла Российской империи в Турции, действительного статского советника, гофмейстера Николая Валерьевича Чарыкова (1855–1930), «великий визирь передал военному министру Махмуду Шефкату-паше повеление султана отправить в Йемен отряд, численностью не менее 30 000 человек». И что в соответствии с этим распоряжением 600 человек 1 декабря уже туда проследовало (17).

Реакция офицеров на готовящийся турками военный поход в Йемен, сообщали российские дипломаты, работавшие на Балканах, – отрицательная. «Офицеры и нижние чины идти в Аравию отказываются». Распоряжение правительства «о созыве радифов [призывников] Прилепского уезда,- отмечается в одном из донесений, – население приняло очень не сочувственно. На призывной пункт явилось всего лишь несколько десятков человек». Пока «военным властям удалось отправить … в Салун для дальнейшего следования в Йемен только одно отделение телеграфной роты, состоящее из 35 человек при двух офицерах».

Сегодня (26.01.1911), извещал из Салоник русский консул Беляев, «в Ходейду на пароходе “Махмуд-Шефкат” отбыли два редифных батальона» (18).

Восстание арабов в и Горном Йемене, и в Асире, указывал в своих депешах, датированных декабрем 1910 г. и январем 1911 г., советник посольства Российской империи в Константинополе Александр Николаевич Свечин, «принимает все большие размеры, и требует снаряжения туда значительной военной экспедиции. … Несогласные раньше между собой шейх Яхья [Йахйа] и сейид ал-Идриси [саййид Мухаммад ибн ‘Али ал-Идриси, эмир Асира] на этот раз объединили, по-видимому, свои действия против турок».

Сана’а’, главный город Йеменского вилайета, с расквартированным в нем гарнизоном, «окружен восставшими арабскими племенами, повинующимися шейхам Йахйе и сейиду Идрису», и отрезан от путей выхода к морю через Ходейду. Повстанческое движение, охватившее турецкие владения в Йемене и перекинувшееся на Хиджаз, вызывает здесь опасения «насчет верности Порте хиджазских племен и даже самих шарифов Мекки». Великий визирь и министр внутренних дел выступают за «принятие самых энергичных репрессивных мер» против повстанцев. В отличие от них, «осторожный и прозорливый Хильми-паша», хорошо знающий – по личному опыту административной работы в Йемене – родоплеменную структуру тамошнего общества, внес на рассмотрение правительства младотурок «проект документа по выстраиванию управления Йеменом и Асиром посредством местных шейхов». Иными словами, – по системе, подобной той, что с успехом применяется англичанами в Аденском протекторате (19).

Положение дел в Йемене требует от турок посылки туда, и как можно скоро, «крупной военной экспедиции». «Решение, принятое недавно Портой, перебросить в Йемен для подавления восстания 31 батальон и 5 батарей горной артиллерии представляется уже недостаточным». Для достижения данной цели, информировал из Константинополя Александр Николаевич Свечин, нужно «удвоить означенное число войск» (20).

Поход в Йемен, уведомлял из Эрзерума (09.02.1911) посол Российской империи, – «крайне не популярен среди здешних военных. …Офицерство выражает явное нежелание идти туда, где, по слухам, легко оставить свои кости». Так, из состава батальона, прибывшего два года тому назад из Эрзерума в Йемен, в Эрзерум возвратились «всего лишь четверо солдат при одном офицере» (21).

Документы АВПРИ рассказывают, что переговоры турок с йеменскими повстанцами в Горном Йемене во главе с имамом Йахйей и саййидом ал-Идриси в Асире показали Порте «решительную настроенность вождей йеменских повстанцев на обретение прав и свобод». Бросок 150-тысячного племенного ополчения во главе с имамом Йахйей в начале 1911 г. из Шахары, что в труднодоступном горном районе, на Сана’а’, и блокада города лишь подтвердили уже

крайне актуальную для Порты необходимость достижения договоренностей с повстанцами.

Иони состоялись. Дело было так. На помощь осажденным в

г.Сана’а’ туркам министр военных дел Османской империи предлагал направить 60 тыс. солдат. Но поскольку на сей раз город, как доложили султану чиновники, был отменно снабжен продовольствием, то и решили бросить на выручку запертому в столице турецкому гарнизону отряд численностью в 10 тыс. чел. во главе с Ахмедом Иззатом-пашой.

Подойдя к г. Сана’а’, он, совершенно неожиданно для имама, предложил ему встретиться и обсудить возможности достижения мирного урегулирования. Отметил в обращении к имаму, что вынуть мечи из ножен и схлестнуться в открытой схватке никогда не поздно, Более того, сойтись с ним и его отважным воинством на поле брани он сочтет для себя за честь. Но полагает, что правильнее было бы вначале обменяться мнениями и попытаться договориться. Имам согласился. Результатом этой встречи стала договоренность о заключении мира. Подписание соответствующего договора, сроком на 10 лет, состоялось в октябре 1911 г., в местечке Да’ан, недалеко от

г.‘Амран. Османы признали имама духовным лидером зейдитских племен Горного Йемена (на территории до Таиза). Согласились с требованиями имама о переходе в его распоряжение вакуфов (движимого и недвижимого имущества, переданного или завещанного на религиозные цели); о сборе в имамате только тех налогов, о которых говорится в Коране; и об исключительном праве имама назначать шариатских судей. Иными совами, имамат приобрел некие права автономии. После этого имам Йахйа принял титул «ал-Мута- ваккиль ‘аля Аллах» («Уповающий на Аллаха»). Ахмед Иззат-паша покинул Йемен в 1912 г.

Следует отметить, что заключение мирного договора с турками приветствовали далеко не все шейхи племен, что, естественно, негативно сказалось на престиже и авторитете имама, а значит – и на его влиянии среди племен. Примирение с турками не поддержал, к примеру, шейх Насир ибн Махбут, вождь крупной и влиятельнейшей в Северном Йемене конфедерации племен бану хашид. И не будь он двоюродным братом шейха Йахйи, то неизвестно, чем во-

обще все это могло закончиться. Человек властный и амбициозный, как отзываются о нем такие авторитетные исследователи истории Йемена, как Харольд Инграмс и Робин Бидвелл, шейх Насир горячо поддержал возглавленное имамом Йахйей восстание против турок. И был глубоко раздосадован тем, что тот примирился с ними, хотя и добился от них существенных уступок. Считал, что дело, начатое ими, всенародное восстание, следовало бы довести до конца – и турок из Йемена выпроводить.

Как бы то ни было, но соглашение, подписанное имамом с турками, соблюдалось обеими сторонами вплоть до окончания 1-ой мировой войны. В дополнение к нему, дабы удерживать в землях зейдитов «тишину и порядок» и не допускать нового всплеска мятежей племен, турецкое правительство стало выплачивать имаму, саййидам и шейхам конфедераций племен ал-бакил и ал-хашид ежемесячные субсидии, по 3 тыс., 1,5 тыс. и 1,3 тыс. турецких лир соответственно (22).

Требования, аналогичные тем, с которыми согласились турки, подписав договор о мире с имамом Йахей, предъявил Константинополю и саййид ал-Идриси. Он жестко настаивал на том, чтобы основой достижения мира с Портой стало признание его Константинополем «хакимом [верховным повелителем] Асира с правом назначать чиновников, взимать таможенные пошлины, иметь свой флаг и собственные военизированные формирования» (23).

По Лозаннскому мирному договору от 1912 г., знаменовавшему собой завершение так называемой Триполитанской (итало-ту- рецкой) войны 1911-1912 гг., турки должны были уйти из Йемена. Однако несколько их подразделений оставались там еще в течение целого ряда лет. Опережая ход повествования, отметим, что только в 1923 г., после Лозаннской мирной конференции (ноябрь 1922 – июль 1923), юридически закрепившей отказ Турции от претензий на Йемен (23.07.1923), турецкий флаг, по выражению арабских историков, «навсегда покинул Йемен» (последний небольшой турецкий гарнизон оставил Йемен в 1924 г.).

Накануне 1-ой мировой войны военный контингент турок в Йемене составлял 14 тысяч человек. На линии турецко-английского соприкосновения на Юге в течение первых трех лет войны у англи-

чан насчитывалось 1800 британских военнослужащих и 2500 сипаев, а у турок – 2500 регулярных войск и небольшое формирование иррегулярных сил, представленное верблюжьей кавалерией, собранной из нескольких союзных османам арабских племен.

Йемен во время 1-ой мировой войны практически полностью, можно сказать, был отрезан от Константинополя. О том, что там происходило, доносили российские дипломаты, турецкие центральные власти узнавали из английских газет.

Спустя несколько дней после начала войны, разразившейся 05.11.1914 г., англичане, воспользовавшись переброской индийской бригады по Красному морю в Египет, атаковали турецкий гарнизон, расквартированный на небольшом полуострове Шейх Са’ид, что напротив острова Перима, потеснили оттуда турок и разместили там свой военно-сторожевой пост. Турки, в свою очередь, в конце июня 1915 г. броском с побережья Тихамы заняли султанат Лахдж,

иудерживали его за собой до 1918 г., то есть окончания войны. Следует сказать, что имам Йахйа оккупацию Лахджа турками осудил. Квалифицировал их действия как нарушение ими его прав на земли Южного Йемена. Вместе с тем своих договоренностей о мире с ними не нарушил, и все взятые на себя обязательства соблюдал.

Аден работал бесперебойно. В гавань ежегодно заходило более 1600 судов. Ежедневно Аден посещали торговые караваны численностью до 200 верблюдов, приходившие из Верхнего Йемена с грузами фруктов и овощей, и вывозившие из Адена керосин, рис, сахар

идаже виски – для расквартированных в Йемене турецких офицеров. Таможенные пошлины с них собирали обе стороны.

Принимая во внимание факт наличия в Йемене незначительных военных сил турок, разбросанных к тому же по разным местам, нехватку амуниции и боеприпасов, английские власти в Адене выступили с инициативой предоставить в их распоряжение две новых дивизии. С помощью этих сил предлагали взять Таиз, и «раздвинуть» до него границы Аденского протектората. Вынашивали планы насчет того, чтобы связать потом Таиз с Аденом и захваченной ими Ходейдой железной дорогой. Подталкивали к активным выступлениям против турок на Юге правителя Асира. В марте 1917 г. получили «добро» на выплату ему – в целях организации военных дей-

ствий против турок – ежемесячной финансовой субсидии в размере 7000 фунтов стерлингов. Ибн Са’уд, к слову, получал в то время от англичан субсидию в 5000 фунтов стерлингов в месяц, что говорит о том, какой интерес представлял тогда эмир Асира для британцев

вих политике в Аравии.

Сучетом резко активизировавшейся в годы войны деятельности англичан по расширению сферы своего влияния в Йемене, имам выдвинул английской администрации в Адене (июнь 1917 г.) несколько требований. Во-первых, вернуть в его распоряжение весь Йемен, за исключением Аденского протектората, временно находившегося в ведении англичан, как он выразился, в соответствии с достигнутыми договоренностями. Во-вторых, перестать поддерживать эмира Асира, который должен быть отстранен от власти в том крае, притом непременно. И в-третьих, все контакты касательно Йемена вести впредь только с ним.

Впериод между сентябрем 1917 г. и февралем 1918 г. имела место серия стычек англичан с имамом Йахйей на Юге, в ходе которых британцы понесли потери в 300 человек убитыми.

Вопрос о дальнейших действиях англичан в Йемене обсуждался на специально созванном ими совещании в Каире, под председательством Верховного комиссара Англии в Египте Риджинальда Вингейта (Riginald Wingate). Было принято решение попробовать сделать ставку на имама и подвластные ему племена. Если потребуется, то даже за счет эмира ал-Идриси, не оправдывавшего, как считали англичане, ни вкладываемых в него сил, ни средств. Английский резидент в Адене получил указание обратиться с официальным письменным предложением к имаму Йахйе, призвав его к «отношениям дружбы и сотрудничества с Британской империей». Взамен пообещать финансовые субсидии; поставки современного оружия; независимый выход к морю; признаваемое и гарантированное Британской империей «превосходство» имама в Йемене.

Внимательно ознакомившись с предложением англичан, имам выдвинул (май 1918 г.) 12 требований-условий, с принятием которых британцами он готов был бы заключить с ними договор. Большинство из них он уже, к слову, излагал им, в июле 1917 года. Настаивал, в частности, на гарантиях-обязательствах с их стороны

относительно того, что ни в какой форме они не будут вмешиваться в йеменские дела, во все то, что происходит в землях этой страны, лежащих за пределами Аденского протектората.

Весна и лето 1918 г. были для Адена, в этом «забытом войной уголке земли», как писала газета «Таймс», в целом тихими и спокойными. В октябре 1918 г. имели место лишь несколько стычек с турками на линии соприкосновения на юге. Более серьезными потерями обернулась для англичан эпидемия гриппа, забравшая жизни у 176 человек только в ноябре 1918 года. Несмотря на то, что соглашение о перемирии со странами Антанты турки подписали 30 октября 1918 г., Али Саид-паша, генерал-губернатор Йеменского вилайета, отказывался сложить оружие до получения конкретного указания на этот счет из Константинополя (поступило ему в начале декабря 1918 г.). Эвакуация турецких войск из Йемена заняла несколько лет. Проходила в несколько этапов.

В своих донесениях российские дипломаты обращали внимание Санкт-Петербурга на то, что без «прямого дипломатического присутствия» России в Йемене, без учреждения консульского поста, скажем, в Ходейде получение «своевременной и правдивой информации» о положении дел в Йемене представлялось едва ли возможным. Первым вопрос об открытии «вице-консульства в Ходейде, на тех же основаниях, как и в Джидде, но с правом резиденции в Сане [Сана’а’], по примеру англичан», поставил в докладной записке в Департамент личного состава и хозяйственных дел МИД Российской империи управляющий консульством в Джидде Александр Павлович Дмитриев (15.11.1909).

«Вице-консульство в Ходейде с факультативной резиденцией в Сане [Сана’а’], – считал он, – могло бы прекрасно следить за тем, что происходит в Асире, выделенном … в самостоятельный вилайет, и особенно в Адене». Наш вице-консул в Адене, писал он, «плотно окружен англичанами и преданными им людьми», которые всяче-

ски мешают его работе. «Из-за небезопасных разъездов внегородской черты» российский вице-консул в Адене, отмечал А. Дмитриев, не имеет возможности посещать другие районы Йемена. В силу всего сказанного он не в состоянии собрать «и сотой доли тех сведений», которые могут быть добыты, и без всякого труда, ходейд- ско-санским, как его называет А. Дмитриев, вице-консулом.

Кроме того, подчеркивал А. Дмитриев, следовало иметь в виду, что проживавшие в Ходейде купцы «из числа русскоподданных бухарцев (до 150 человек)» и посещавшие Ходейду суда «Добровольного флота» и «Русского Общества Пароходства и Торговли» (РОПиТ) имели «надобность в русском консульском представителе». Ведь разные документы, «всевозможные акты и свидетельства», по тем же торговым сделкам, совершаемым в Ходейде, «с большой потерей времени» пересылались тогда для их перевода и легализации в Джидду.

Франция, как следует из донесения А. Дмитриева, держала в Ходейде консульского агента (нештатного). Англия располагала вицеконсулом (штатным), а Италия – штатным генеральным консулом (24).

О «надобности российского дипломатического присутствия в Йемене» докладывал в своих депешах и управляющий российским консульством в Джидде М. Э. Никольский. «События в Йемене, – сообщал он, – указывают на необходимость учреждения в Ходейде консульского агента» (25).

Российские дипломаты, работавшие в Персии, Месопотамии

ив Джидде, и отслеживавшие ход событий в Йемене, равно как и командиры русских кораблей, посещавших Персидский залив с миссиями военной дипломатии, высказывались также и за усиление русского дипломатического представительства в Адене. Так, в рапорте капитана 1-го ранга Владимира Осиповича Бэра, командира крейсера «Варяг», совершившего поход в Персидский залив в ноябре-декабре 1901 г., прямо говорится о необходимости иметь в Адене русского консула не из числа иностранцев, а из русскоподданных. Принимая во внимание тот факт, что «город Аден служит … узловым пунктом почти для всех судов, следующих на Восток

иобратно», и то, что в будущем он, по всей видимости, приобре-

тет «большое значение как наблюдательный пункт при плаваниях судов наших в Персидский залив», представляется обоснованным иметь в Адене русского консула. Думается, что если в Адене «консулом будет русский подданный», то у нас появится возможность «пристально наблюдать за всеми перемещениями иностранных судов» в зоне Персидского залива. Нынешнему же, «коммерческому», как его характеризует В. Бэр, консулу-иностранцу это неинтересно. Занят он больше коммерческими делами, «нежели собиранием разного рода сведений, мало его интересующих», но для нас, несомненно, важных (26).

* * *

После распада Османской империи (1918) Йемен был провозглашен королевством. Эмир Йахйа перенес свою резиденцию из Шахары в Сана’а’, принял титул короля и стал именоваться имамом, командующим войсками (фейтфалой) и королем Йеменского Мутаваккилийского Королевства (просуществовало с ноября 1918 г. до 1962 г.).

В 1918 г. имам Йахйа распростер свою власть на все горные районы Йемена. Идрисиды, эмиры области Асир, союзники англичан, удерживали за собой Тихаму. На границе Йемена с Аденским протекторатом происходили, то и дело, столкновения с английскими властями (1918–1926). В конце 1920 – начале 1921 гг., англичане, оставляя Ходейду (захватили ее в декабре 1918 г.), передали город и прилегающую к нему часть Тихамы в управление эмира Асира. В 1925 г. имам Йахйа разгромил войска Идрисидов, занял Ходейду (27.03.1925) и подчинил себе Тихаму. В следующем году подписал договор о «дружбе и сотрудничестве» с Италией (02.09.1926), а в 1928 г. заключил договор о «дружбе и торговле» с СССР (01.11.1928).

Исследователи Аравии называют имама Йахйю, основателя Йеменского Мутаваккилийского королевства (1918–1962), самым ярким правителем Йемена XX столетия. Власть в Йемене, подчеркивалось в уложении имама Йахйи, могла принадлежать только тому «мужчине в зрелом возрасте», кто являлся «мудрейшим в делах веры и храбрейшим на поле брани». Иными словами, человеку,