Киреев Н. Г. - История Турции. XX век - 2007 (текст поверх изображения)

вами, о режиме Проливов, обеспечивающем безопасность черноморских берегов России. Проливы, как и полуостров Пелопоннес, и Крым, и Балканы, должны были войти в «буферную зону», прикрывающую границы Российской империи.

Начав в 1787 г. очередную войну с Россией с целью возвращения Крыма и других территорий, Османская империя стремилась вовлечь в эту войну и народы Северного Кавказа, призывала к этому имама Мансура и других ханов, тем более что, как пишет уже цитировавшийся нами турецкий автор, они долго оказывали сопротивление русским, пусть и незначительное. Однако, по признанию автора, «отсутствие должной помощи от Османского государства в виде оружия, провианта, планов и программ», а также обещание русских установить с черкесами, кабардинцами, дагестанцами вечный мир «помешали одержать победу». Турция потерпела в этой войне поражение в результате успехов русских войск под командованием А. В. Суворова, Г. А. Потёмкина, Н.В. Репнина, русского флота под командованием Ф. Ф. Ушакова34. Завершилась война Ясским мирным договором 1792 г., по которому Турция окончательно признала присоединение Крыма и Кубани к России. Новая граница была установлена и по Днестру, Турция отказалась также от претензий на Грузию.

Турецкие историки отмечают по этому поводу, что войну начало Османское государство с тем, чтобы вернуть Крым, но потерпело поражение. Территориальные потери Османского государства оказались весьма значительными, «но что самое главное - русская опасность стала более серьёзной, русские стали господствовать на Черном море... Эта война показала, насколько ослабело османское могущество; именно поэтому впервые была осознана необходимость обращаться за помощью к европейским державам, используя политические перемены и прогресс в Европе»35.

В этот же период туркестанские государства Бухара, Коканд, Хива, Кашгар, Афганистан и Туркменистан все чаще и настойчивее просили поддержки у империи, прежде всего военной, но было уже поздно - самыми активными игроками в этом регионе стали покончившая со своим «смутным временем» Россия, Англия и Китай.

Кавказ оказался под властью России, тем более что шиитский Иран по-прежнему оставался препятствием на пути осман к Кавказу и Центральной Азии - так, по крайней мере, считают турец-

кие историки. Вместе с тем культурные связи, просвещение, организация хаджа и всё, что относилось к религиозным функциям султана как халифа, были заметными в отношениях с Туркестаном. Военно-политическое сотрудничество при всем желании обеих сторон было затруднительным: в годы продвижения на Запад туркам было не до туркестанцев, а позже этому помешала прогрессировавшая слабость империи при одновременном укреплении российской государственности36.

Неудачно, с потерями территорий, воевала Турция в XVIII в. и с Венецией. Она также была вынуждена признать за Россией и Австрией право покровительствовать христианскому населению империи. В 1798 г. в Египте появился Наполеон, начались первые сражения с французской армией. Ушло в прошлое османо-турец- кое сотрудничество в европейских делах, началось сближение с Англией.

Военные поражения сопровождались дальнейшим ослаблением центральной власти и ростом сепаратизма местных феодалов. Иналджык считает, что именно в это время аяны, провинциальная знать, превратились в полновластных хозяев провинций. Нараставшее недовольство в османском обществе время от времени находило свое выражение в массовых социальных потрясениях.

Отмечался и упадок культуры, население оставалось почти сплошь неграмотным. Светского обучения практически ещё не было, в исламских же школах (медресе) обучалось лишь небольшое число учащихся. Весьма примечательное сравнение: только в 1729 г., т. е. намного позже появления в Европе первой печатной книги на изобретённом Иоганном Гутенбергом печатном станке (Библия в 2-х томах, 1452-1456 гг.), также позже «Апостола» Ивана Фёдорова (1564 г.) появилась первая печатная книга на османском - в типографии, которую организовал выходец из Венгрии Ибрагим Мютеферрика.

Преобладало средневековое невежество и религиозный фанатизм. Носители «народного ислама» - дервишские ордена усиливали суеверие и предрассудки в народе. Ордена и их обители получили распространение по всей территории империи, в XVIII в. в одном Стамбуле действовало три тысячи обителей, получая полную поддержку от государства. Литература и искусство, являвшиеся и прежде монополией небольшой прослойки господствующего класса, потеряли оригинальность и сводились зачас-

тую к слепому подражанию заимствованным у Ирана или у Европы формам. Произведения «диван эдебияты» были понятны только верхушке османской элиты, выполнялись языком, лишь отдаленно напоминавшим турецкий. Считалось, что писать на турецком - «значило показать свою необразованность, унизить собственное достоинство»37.

Но именно в XVIII в., его второй половине, начался мучительный и робкий, половинчатый процесс пересмотра идеологии в пользу вестернизации, отказ от воинственных лозунгов газавата, признание превосходства западной цивилизации ввиду «убедительных» аргументов - участившихся военных поражений империи. Уже не стало «государственных» планов продолжения газавата, все меньше снисходительности и высокомерия проявлялось в оценках силы и возможностей главных европейских держав того времени. Более того, при султане Селиме III (1789-1807 гг.), как будет показано далее, была предпринята первая, отмеченная историками, как серьёзная, попытка преобразований.

ГЛАВА I

ВРЕМЯ ОСМАНСКОЙ ЕВРОПЕИЗАЦИИ

Первые шаги на пути европеизации

Пока Турция осмысливала произошедшие в Европе перемены и их первые неприятные для неё итоги, прежде всего военные, Европа уже начинала жить в новом времени и распространяла влияние далеко за свои пределы не только с помощью военной силы. Западный мир приступил к формированию индустриальной рыночной экономики, гражданского общества, института частной капиталистической собственности. На смену феодальным монархиям шел конституционный парламентский строй. Разумеется, утверждение демократических принципов в жизни западного общества в XIX в. не стало окончательным. Во многих странах сохранялись пережитки традиционных отношений, остро стояли социальные и национальные проблемы.

Что касается Османской империи, то к началу XIX в. передовая часть её элиты осознала научно-техническое и, соответственно, военное превосходство Запада и необходимость выбираться из средневековья. Это понимание распространилось прежде всего на военную область, и в меньшей мере - на экономику, науку и образование, на управление громадной империей.

Очевидно, что властителями и идеологами угасавшей Османской империи владели два взаимоисключающих стремления - стать такой же сильной, как Европа, чтобы успешно противостоять ей в современном мире, и сохранить в основе «свои» прежние ценности - средневековое толкование религии, газават, понятие собственности, роли государства и т. п.

На рубеже ХVIII-XIХ вв. при Селиме III (1789-1807 гг.) речь, прежде всего, шла о намерении создать вместо янычарского корпуса, ставшего неуправляемой вольницей, регулярную армию - «низами джедид» («новая система»)1.

24 февраля 1793 г. учреждённый султаном Совещательный меджлис представил Селиму соответствующий проект реформы. Для подготовки и обучения кадров новой системы были учреждены артиллерийское, военно-инженерное и морское училища. Преподавали в них французы или турки, прошедшие соответствующую подготовку у французов. При военно-инженерном и морском училище была создана типография. Эти меры высоко оцениваются турецкими историками-правоведами - впервые за столетия была создана дисциплинированная и современная армия2. Также впервые были учреждены постоянные дипломатические представительства Империи - в Вене, Берлине, Лондоне и Париже. Двор Селима III стал центром внедрения европейской культуры в турецкое общество, в особенности французской, поскольку Франция являлась старейшим союзником Османской империи3.

Что касается намерения ликвидировать янычарский корпус, эта попытка первоначально только усилила анархию во власти, вызвала противодействие большинства крупных феодалов, духовенства и в особенности самих янычар, умножила их мятежи. В мае 1807 г. очередной мятеж янычар в Стамбуле положил конец и внедрению «новой системы», царствованию и самой жизни Селима III.

Лишь спустя 18 лет уже другому султану - Махмуду II (1808— 1839 гг.) удалось расправиться с янычарами - с помощью единственной уцелевшей части реформируемой армии. Им был артиллерийский корпус, который со временем превратился в мощную и хорошо вооруженную силу, верную султану.

15 июня 1826 г., когда началось очередное крупное восстание янычар, султан приказал верным ему войскам окружить площадь Атмеданы, где расположились мятежники. Янычары попытались вырваться из окружения, ринулись по одной из улиц навстречу наступавшим артиллеристам. Началось поголовное уничтожение всех, кто там находился. Истребление было полным.

В пятницу 16 июня 1826 г. было официально объявлено о роспуске янычарского корпуса, даже запрещалось произносить это название. Ограничена была и почти не контролируемая ранее деятельность дервишей ордена Бекташи.

Проблемы империи в эти годы отнюдь не сводились к поведению янычар. Турецкий историк признаёт, что в эти годы Османское государство было в состоянии анархии5.

Назрела необходимость реформирования не только военного дела, но и системы управления империей. В указанные годы было создано министерство вакуфов, которое начало осуществлять государственный контроль за деятельностью улемов. В 1834 г. вводилась европейская система чиновничьих рангов Порты. В 1826 г. в Стамбуле открылось первое светское Военно-медицинское училище, через год - хирургическая и терапевтическая школы. Обучение велось на французском языке преподавателями из Франции. Стала выходить правительственная газета на французском - «Le Moniteur Ottoman» и на турецком «Takvimi Vekai». Развивалось книгопечатание, в быт турок входили элементы европейского быта.

При всё том же Махмуде II последовала ещё одна реорганизация армии, на этот раз проводившаяся при участии прусской военной миссии (1835-1837 гг.), во главе с Хельмутом Карлом Мольтке, будущим германским генерал-фельдмаршалом, начальником генштаба и крупным военным теоретиком. Проведены были и некоторые гражданские реформы: отмена военно-ленной системы, замена тюрбана феской, создание почты по европейскому образцу, введение паспортной системы, подготовка гражданского кодекса и некоторые другие мероприятия по централизации государственного управления. Характеризуя эту деятельность Махмуда II, М. Тодорова пишет, что его деятельность «вдохновляла централизаторская политика Петра I»6.

Восточный вопрос

В начале XIX в. империя и по территории, и по населению ещё сохраняла статус великой мировой державы, однако свои проблемы она была уже не в состоянии решать самостоятельно. Это происходило в контексте решения так называемого Восточного вопроса - при самом активном участии европейских держав - Англии, Франции, Австро-Венгрии, России, Пруссии (позже Германии). Дело сводилось в конечном счёте не только к поощрению мер по реформированию османского государства, но и одновременно к санкционированию ими окончательной утраты его территорий в Северной Африке, Аравии, Месопотамии, на Балканах, в Причерноморье, на Кавказе, ослаблению политической и экономической независимости. В этих регионах росли национальные

движения, причём они сопровождались соперничеством там европейских держав в борьбе за влияние.

В решении Восточного вопроса с конца XVIII в. активно участвовала и Россия. Она заметно укрепила свои позиции за счёт Османской империи на Балканах, Чёрном море после присоединения Новороссии, Крыма, Бессарабии и ряда северокавказских и закавказских областей. Уже в XIX в. Россия объективно нуждалась в нормализации отношений с Турцией, в стабилизации политической обстановки в черноморском регионе, укреплении границ империи. Одной из важнейших задач российской дипломатии в этом регионе было обеспечение наиболее выгодного международно-правового режима черноморских проливов (Босфора и Дарданелл): свободное плавание по ним русских торговых кораблей, возможность прохода через них русских военных судов, гарантии со стороны Турции недопущения в Чёрное море военно-морских сил западных стран. Неудивительно, что русское правительство стремилось превратить Чёрное море в закрытый для других держав российско-турецкий бассейн.

Схожие цели определяли и заинтересованность России на Кавказе. Вхождение ряда его регионов в состав России способствовало развитию торговли через черноморские порты, а также через Астрахань, Дербент и Кизляр на Каспии. Расширение территории Российской империи на Кавказе в геополитическом плане укрепляло южные границы по естественным (горным) преградам, давало возможность усиления политического и военного давления на Турцию и Персию. Здесь беспокойство России вызывало английское вмешательство в дела Закавказья. Ещё в середине XVIII в. Великобритания использовала своё влияние в Персии для проникновения в Закавказье и обеспечения выхода к Каспийскому морю. Этот регион рассматривался ею, с одной стороны, как средство политического давления на Россию, с другой - как фактор защиты своих интересов на Среднем и Ближнем Востоке, безопасности владений в Индии. Возрастал интерес к этому региону и у британской буржуазии7. В этом же контексте можно оценивать «вечное» стремление Англии, «владычицы морей», защищать принцип фактически неограниченной свободы прохода через черноморские проливы военных кораблей нечерноморских держав.

Важной стала для России в этот период другая составляющая Восточного вопроса - поддержка балканских народов, усиливавших борьбу за свою независимость, за освобождение от османского владычества. Цели национальных движений на Балканах, особенно активно развернувшихся с начала XIX в., и политики России в этом регионе во многом смыкались8.

Уместно признать, что социально-экономический уровень развития России не обеспечивал её теми финансовыми и промышленными возможностями решения Восточного вопроса, которыми обладали и всё более пользовались развитые европейские державы (а впоследствии и США) . Россия не раз пыталась решать спорные проблемы дипломатическими средствами, согласовывать в Восточном вопросе свои действия с европейскими странами, сознавая при этом, что Великобритания, Австрия, Франция имели собственные интересы на Востоке, не совпадавшие с российскими.

В 1805 г. Россия и Турция подписали в Стамбуле союзный договор, подтверждавший право прохода русских кораблей через черноморские проливы. Однако уже на следующий год отношения между двумя империями резко ухудшились, что было связано прежде всего с ростом национально-освободительного движения в турецких владениях на Балканах. Сербское восстание во главе с Карагеоргием, начавшееся в феврале 1804 г., явилось прологом воссоздания сербского государства. Руководители восстания обратились за помощью к России. На первых порах Россия ограничилась, учитывая существование русско-турецкого договора, поддержкой сербов дипломатическими и политическими мерами. Кроме того, русское правительство скрытно оказывало им помощь деньгами, оружием и боеприпасами. Однако после того как в 1806 г. Порта закрыла Проливы для русских кораблей и начала постоянно нарушать свои обязательства в Дунайских княжествах, началась (в декабре 1806 г.) русско-турецкая война. Если Турция рассчитывала вернуть Крым и Причерноморье, восстановить господство над Молдовой, Валахией и Сербией, то для России эта война носила вынужденный характер и не имела цели приобретения ею новых территорий за счёт Турции. В задачу входило закрепление политических позиций на Востоке, достигнутых в конце XVIII столетия, в частности в черноморском бассейне и на Балканском полуострове. В ходе войны заметно

окрепли и расширились связи между Россией и Сербией, в 1807 г. между ними было заключено соглашение, на основе которого Россия начала оказывать существенную материальную и военную помощь сербскому освободительному движению.

На первом этапе войны российская Дунайская армия действовала нерешительно, хотя в 1810 г. русские войска и переходили Дунай. В марте 1811 г. командующим Дунайской армией был назначен М. И. Кутузов. Он нанёс туркам сокрушительное поражение под Рущуком (июнь 1811 г.), в ноябре разгромил турецкие силы на Дунае. На Кавказе на первом этапе войны (1806-1807 гг.) турецкое командование, надеясь на поддержку Англии и Франции, намеревалось войти в Грузию через крепость Каре. В июне 1807 г. русские войска разбили турок на реке Арпачай и остановили их наступательные действия. Поход русской армии на Эривань в октябре 1808 г. окончился неудачей. Успешнее русские войска действовали на Черноморском побережье Кавказа, они взяли Поти, Анапу, Сухумскую крепость. В результате Абхазия вошла в состав России (1810 г.). На втором этапе войны (август 1810 г. - июнь 1812 г.) при активном посредничестве английских дипломатов шах и султан договорились о совместных действиях, используя при этом солидную финансовую и военную помощь Англии. Однако в сентябре 1810 г. турецко-персидская группировка была разгромлена при Ахалкалаки, в 1811 г. русские войска взяли эту крепость. К началу 1812 г. международная обстановка изменилась. Наполеон, готовясь к войне с Россией, большое место отводил в ней Турции, которая должна была, по его замыслу, связать часть русских сил на Дунае и в Закавказье. Поэтому Россия поспешила начать мирные переговоры с Портой в Бухаресте. Главные разногласия касались границ России на Кавказе. Турецкие дипломаты под нажимом Англии и Франции настаивали на том, чтобы вопрос о Кавказе был снят с обсуждения на мирной конференции. Однако военные поражения на Дунае и Кавказе заставили Турцию быть более уступчивой. В мае 1812 г. был подписан Бухарестский мирный договор, который подтвердил необратимость прежних приобретений России. К России отошла Бессарабия; Молдова и Валахия остались в составе Османской империи на правах автономии. Была предоставлена широкая автономия Сербии. Россия в качестве гаранта получила право контроля за выполнением этого условия договора турецким

правительством. Порта была вынуждена признать вхождение Восточной и Западной Грузии, Абхазии в состав России. К ней также отходили крепости Сухум и Редут-Кале. Россия возвращала Турции завоёванные в ходе войны Анапу, Поти и Ахалкалаки.

Бухарестский мирный договор имел особое значение для России, если учитывать, что его заключение состоялось за месяц, а ратификация - за день до вторжения Наполеона в Россию. Договор позволил русскому командованию высвободить Дунайскую армию и сосредоточить все силы на отражении наполеоновской агрессии. (В 1826 г. договор был дополнен Аккерманской конвенцией, обязавшей Турцию соблюдать привилегии Молдавии, Валахии и Сербии и гарантирующей России право свободы торговли на территории Турции и судоходства в её водах.)

В последующие годы стало очевидным, что Турция не примирилась со многими условиями Бухарестского договора. Прежде всего она нарушила положения, которые оговаривали самоуправление Сербии. Стремясь к восстановлению своих позиций на Балканах, собрав крупные силы, турки в 1813 г. начали военные действия против продолжавшегося восстания сербов и разгромили их. Однако в 1815 г. в Сербии вновь вспыхнуло восстание, на этот раз Россия, одержавшая к этому времени победу над Наполеоном, смогла более решительно выступить в защиту сербов. В результате в 1816 г. между Турцией и Сербией был подписан новый мир, по которому султан окончательно признал сербскую автономию. В том же году во время специальной миссии графа Г. А. Строганова турки подтвердили права Дунайских княжеств на автономию, а также готовность соблюдать свободу навигации в Проливах и торговли российских подданных в Османской империи.

Что касается статей Бухарестского договора по Кавказу (так же как и Гюлистанского - с Персией), Турция и Персия, пользуясь поддержкой Великобритании, фактически немедленно стали проводить политику их ревизии. В 1816 г. Персия поставила вопрос о заключении нового соглашения с тем, чтобы возвратить шаху азербайджанские ханства. Турецкое же правительство не только отказывалось признать русские приобретения в Закавказье, полученные ею по Гюлистанскому миру 1813 г., но и не выполняло условия Бухарестского мира. Оно доказывало в Константинополе Г.А. Строганову принадлежность Турции кавказ-