Киреев Н. Г. - История Турции. XX век - 2007 (текст поверх изображения)

Попытался воспользоваться турецкий торговый капитал и возможностью участвовать в подрядах на железнодорожное строительство. Так, фирма Немлизаде вложила в один из таких подрядов большую часть своих средств, однако не рассчитала силы и вынуждена была потом продать государству свои акции указанной дороги. Их оказалось у фирмы на крупную по тому времени сумму - 300 тыс. лир53.

Эти примеры свидетельствуют, что частный торговый национальный капитал, получив после провозглашения республики благоприятные условия для активизации своей деятельности, устремился в наиболее выгодные тогда сферы предпринимательства - банковское дело, подряды, торговлю.

Свои первые успехи в торговле в 1920-1930-е годы ярко описывает первый турецкий миллионер Вехби Коч, в то время ещё не обладавший крупными средствами. Он вспоминает в своих мемуарах, что тогда вся торговля Анкары была в руках армян, греков и евреев. Турки-мусульмане, будучи хозяевами страны, жили скромно и в своем большинстве трудились под началом упомянутых групп54.

Благоприятные возможности обогащения, обеспечиваемые во внутренней торговле, привлекали в эту сферу также политических и партийных деятелей. Писатель П. Павленко, побывавший в Турции в 1927 г., отмечал: «Секретари кемалистских райкомов торгуют шерстью, агитаторы приписались к биржам»55.

Подобно тому как это происходило с торговым капиталом, промышленное национальное предпринимательство в Турции в 1920-х годах первоначально базировалось на уже существовавшей собственности, главным образом иностранной и инонациональной. По данным, приводимым Ю.Н. Розалиевым, фабричнозаводские предприятия Турции в 1927 г. располагали 4850 двигателями общей мощностью 163,5 тыс. л. е., из них 4412 были электрическими, паровыми и двигателями внутреннего сгорания. Это свидетельствует о довольно высоком уровне развития отдельных предприятий. Наибольшее число двигателей было сосредоточено на предприятиях по переработке продуктов сельского хозяйства, текстильных, деревоотделочных, металлургических и машиностроительных56. В подавляющем большинстве эти предприятия были созданы ранее, в конце XIX - начале XX в. Речь идёт о мукомольных фабриках и текстильных предприятиях в Измире,

Адане, Тарсусе, Стамбуле. Новая власть приняла меры к тому, чтобы постепенно овладеть этой собственностью, как мелкой, так и средней и относительно крупной. «Правительство, - отмечалось в журнале "Коммунистический Интернационал", - продало оставшиеся после национально-освободительного движения полуразрушенные предприятия за ничтожную сумму любимцам Народной партии, открыло им кредит и выдало субсидии, так что 3 года спустя предприятия вернулись к довоенному уровню» 57.

Важнейшее значение в этой связи имел Закон о поощрении промышленности, вступивший в силу с 1 июня 1927 г. Насколько серьёзны были льготы, предусмотренные законом, свидетельствуют многие его статьи. Промышленник, намеревавшийся строить предприятие, мог рассчитывать на получение безвозмездно земельного участка до 10 га. Он освобождался от налогов на крытые помещения, на земельный участок, на прибыль и т. п. На материалы, импортируемые для строительства и производственной деятельности предприятия, не налагались таможенные сборы и налоги. Перевозка такого рода материалов по железной дороге и на судах обходилась со скидкой в 30%. В первый год производственной деятельности каждого предприятия на стоимость выпускаемой им продукции устанавливалась премия в 10% стоимости58.

Государство стремилось также смягчить неблагоприятное воздействие таможенного тарифа. Приложенная к Лозаннскому договору торговая конвенция устанавливала, что на пятилетний срок её действия, то есть с 1924 по 1929 гг., ввозными тарифами в Турции «будут оттоманские тарифы, вступившие в силу 1 сентября 1916 г.». Это означало, что в течение пяти лет турецкое правительство не могло по своему усмотрению повышать низкие таможенные тарифы на импорт. Такая свобода позволяла выгодно завозить потребительские товары: в 1924 г., например, текстиль и продукты питания составляли около 70% турецкого импорта, в 1928 г. - около 52%59.

Средством смягчения неблагоприятного воздействия тарифа кемалисты избрали государственную монополию на продажу или производство табака, соли, спичек, сахара, нефтепродуктов, алкоголя, взрывчатых веществ. Государство, предоставляя на эти товары концессии или действуя в этой сфере само, обеспечивало от монополий пятую часть бюджетных поступлений60. В 1929г. был установлен полный контроль над внешнеторговым регулиро-

ванием, принят таможенный тариф, предусматривавший увеличение пошлин примерно на 50%.

О действиях частного капитала (местного и иностранного) в сложившейся в конце 1920-х - начале 1930-х годов ситуации свидетельствуют данные, опубликованные в книге А. Г. Окчуна. Они говорят о том, что к концу 1920-х годов в стране возникла обстановка чуть ли не бума. За 1920-1930-е годы была создана (или реорганизована) 201 акционерная компания с суммарным капиталом 112,8 млн. лир, в том числе 66 компаний с иностранным капиталом (42,9 млн. лир)61. Деятельность акционерного капитала происходила на фоне значительного роста мелкой кустарной промышленности62.

Другая отрасль обрабатывающей промышленности, где национальный частный капитал получил возможность развиваться в 1920-1930-е годы, - текстильная, прежде всего хлопчатобумажная. Эта промышленность не тяготела к Стамбулу, была привязана к районам производства хлопка и его вывоза, размещалась в достаточно развитых районах (Аданском и Эгейском), вдали от влиятельных стамбульских импортёров, от их магазинов и складов, заполненных привозной дешёвой мануфактурой63.

Развитие хлопчатобумажного производства требовало расширения хлопкоочистительной базы, а это, в свою очередь, создавало условия для налаживания промышленности переработки хлопкового семени в хлопковое масло, жмыхи, мыло и т. д.64 Факты создания частных фабрично-заводских предприятий в текстильной промышленности на средства торговцев имели место и в других районах страны65. Опережающий рост хлопчатобумажных фабрик по сравнению с шерстоткацкими объясним: сырьё для первых обеспечивалось в стране, причем сорта хлопка совершенствовались постоянно; сырьём для вторых является лишь частично местная шерсть (грубые, коротковолокнистые сорта), мериносовую шерсть Турция была вынуждена импортировать. Попытки выведения местных мериносовых пород долго не давали благоприятных результатов66.

В итоге параллельно форсированному строительству крупных государственных текстильных предприятий частный сектор даже в годы наиболее эффективных государственных мероприятий сохранял важные позиции в фабрично-заводском текстильном производстве. Так, его доля в производстве хлопчатобумажной пря-

жи составляла в 1942 г. 64%, в 1947 г. - 53,8, шерстяной пряжи - соответственно 54 и 41,5%67. Можно добавить, что в 1930-х годах турецкие промышленники получили новый стимул для расширения промышленной деятельности в стране - был введён строжайший валютный контроль.

Первые успехи частного предпринимательства в развитии текстильной и пищевой промышленности можно объяснить тем, что обстановкой защитных и поощрительных мер в наибольшей мере могли воспользоваться владельцы накоплений именно в этих отраслях. Специфика их состояла в том, что они были тесно связаны с производством соответствующих видов сырья (хлопок, шерсть, зерно), с торговлей ими (включая экспорт) и имели постоянный и достаточно стабильный источник самофинансирования. Другие отрасли промышленности больше нуждались в кредитах. Итоги их развития показывают, что эта потребность в кредитах не была удовлетворена. Как свидетельствует Дж. Ферман, несмотря на оформившуюся в 1920-1930-е годы в стране банковскую систему, она не обеспечивала потребности частной промышленности в средне- и долгосрочных, то есть подлинно промышленных, кредитах68. Не был исключением и Деловой банк. Его кредитная политика была направлена на всемерное развитие торгового кредита, включая внешнеторговые операции. Прибыли от сберегательных вкладов и торговых ссуд составляли главный источник обогащения акционеров банка69. Финансированием промышленной деятельности банк занимался неохотно, принадлежавшие ему акции промышленных компаний, в основном смешанных и частных (сахарные и текстильные фабрики, стекольный завод, горнорудные предприятия и т. д.), приносили незначительные дивиденды70.

Для аграрной Турции утверждение заимствованного у Европы буржуазного права собственности, в том числе на землю, стало подлинной революцией в праве, если вспомнить, как на протяжении всего XIX в. и в начале XX шла борьба по этому направлению. Как отмечал А.Д. Новичев, Гражданский кодекс 1926 г. представлял собой крупную буржуазную реформу в земельном праве. Выиграли от реформы прежде всего помещики: они стали собственниками своих формально арендуемых земель. Положение крестьян изменилось мало. Выиграли лишь те крестьяне, которые арендовали землю непосредственно у государства71.

После курдского восстания шейха Саида были приняты законы об отмене натурального налога ашар и ликвидации иностранной табачной компании «Режи» (1925 г.). Феодальный ашар, весьма значимый для бюджета налог (в 1924 г. по Данцигу - 12,5%, по Кейдеру - около 22% бюджета), был, по выражению

Б.М. Данцига, «язвой на теле Турции» 72.

Вданном ряду заслуживают упоминания и законодательные акты, создавшие правовую основу для появления в деревне таких важных атрибутов современного хозяйствования, как организованный кредит, кредитная и снабженческо-сбытовая кооперация, первые шаги по применению современных машин, удобрений и т.д.

Однако правительство до 1945 г. так и не приступило к аграрной реформе, к переделу земли в пользу крестьян. Был принят лишь ряд законодательных актов о продаже в рассрочку и распределении казённых и покинутых земель, но все эти угодья передавались, как правило, лишь туркам-мухаджирам (иммигрантам, прибывшим в 1920-х годах из балканских стран) и лицам, переселённым по политическим мотивам из одних районов страны в другие. Безземельные и малоземельные крестьяне в рассматриваемый период мало выиграли от осуществленной в 1925-1935 гг. властями передачи казённых и вакуфных земель в руки частных владельцев, эти земли смогла прибрать к рукам зажиточная верхушка крестьянства. Правда, законодательные акты предусматривали продажу казённых угодий в первую очередь безземельным крестьянам и лишь потом крестьянам, располагавшим участками менее 4,5 га. Однако наиболее ценные земли - виноградники,

оливковые плантации и орешники - подлежали продаже с торгов и доставались лицам, предложившим наибольшую сумму73.

Аграрные мероприятия кемалистов наряду с ростом частной земельной собственности предусматривали и формирование хозяйств крестьянской предпринимательской прослойки и тем самым расширение социальной базы режима в деревне. Указанные хозяйства были призваны не только заниматься самообеспечением, но и производить продукцию на рынок. С июня 1934 г. мероприятия в области землевладения стали базироваться на законе о поселении от 14 июня 1934 г., который, по существу, унифицировал все ранее принятые по данному вопросу решения. Закон предписал министерству внутренних дел выработать единую программу освоения и заселения районов страны. При этом вся тер-

ритория Турции делилась на три зоны: а) области с населением, «принадлежащим к турецкой культуре»; б) области, куда следует перемещать население, «приобщающееся к турецкой культуре», то есть ассимилируемые нетурецкие группы населения; в) области, в которых по социально-экономическим, военно-стратеги- ческим и иным причинам поселение временно запрещено.

По имеющимся обобщённым подсчётам, с 1923 по 1945 гг. власти передали за выкуп или безвозмездно в собственность земледельцев около 1,1-1,2 млн. га пригодных для обработки земель, что эквивалентно 10% обрабатывавшихся в то время сельскохозяйственных площадей. Всего земельными собственниками стали около 270 тыс. семей. Перечисленные мероприятия правительства не могли существенно улучшить положение крестьянства, но в результате их реализации увеличилась прослойка мелких земельных собственников, существенно укрепился сектор мелкотоварного производства. В феврале 1937 г. меджлис принял к ст. 74 конституции страны о праве частной собственности следующее дополнение: «Отчуждение земель и лесов, осуществляемое с целью наделения крестьян землей, и огосударствление лесов, а также определение стоимости отчуждаемых угодий и условия оплаты этой стоимости регулируются особыми законами». Подобная поправка создавала правовую основу для возможности прямого вторжения государства в отношения земельной собственности, но вспыхнувшая вскоре Вторая мировая война послужила поводом для снятия земельного вопроса с повестки дня вообще, выработка закона об аграрной реформе растянулась на целых два десятилетия. Хотя меджлис и начал выработку законопроектов о земельной реформе, вопрос о земле оставался в 1930-е годы нерешённым74.

К этому можно добавить, что уже в 1925 г. была предпринята первая попытка создать под Анкарой сельскохозяйственное производство на государственных началах - Ататюрк Орман Чифтлиги. Это хозяйство, специализировавшееся на производстве продукции животноводства, пива, вина для снабжения населения Анкары, заняло площадь в 90 тыс. декаров (1 декар = 0,1 га). Имение было основано самим Кемалем на пустом болотистом участке, приобретённом у частного владельца. Позже в нескольких регионах страны было создано более 20 государственных имений.

Можно добавить, что поддержка предпринимательского начала в 1920-е годы и позже, развития рыночных отношений сопровождалась и усилиями государства по развитию транспорта и связи. Основное внимание обращалось тогда на железнодорожное строительство. Что касается автомобильных дорог, то даже в 1939 г. в Турции имелось всего около 4 тыс. км дорог с твёрдым покрытием, из них асфальтированных - всего 279 км. Такое положение не способствовало развитию автомобильных перевозок - грузовых и пассажирских, особенно в отдаленных районах. Дорого стоил и бензин, который к тому же было трудно найти.

В1924 г. в Турции стали осуществляться воздушные пассажирские перевозки. Осуществляла их итальянская компания «Аэро эспрессо итальяно». Начав с почтовых рейсов между Анкарой, Стамбулом и Измиром, компания переключилась затем на эксплуатацию линии Стамбул-Афины-Бриндизи (Италия). В том же году начались пассажирские перевозки по линии Анкара-Стам- бул на самолётах компании «Юнкере» (Германия) и франко-ру- мынской компании. В 1933 г. эксплуатация линии Анкара-Стам- бул была передана американской компании «Кертис-Райт», в распоряжении которой имелось два пятиместных самолета. Деятельность авиационных иностранных компаний продолжалась до 1936 г., когда эксплуатация воздушных линий перешла в руки государства.

Всентябре 1926 г. впервые в Турции, в Анкаре, вступила в строй автоматическая телефонная станция, она в 1933 г. насчитывала 1697 абонентов. Радиовещание было представлено в столице сначала маломощным передатчиком (5 квт), установленным в 1928 г. Он эксплуатировался фирмой «Тюрк тельсиз телефон ТАШ», причём часть акций фирмы принадлежала Деловому банку. В 1936 г. радиовещание перешло в руки государства.

Перенос столицы страны в Анкару повлёк за собою развитие строительной отрасли - город создавался заново. В центре старого города, на площади Улус и прилегающих к ней улицах, выросли здания Сельскохозяйственного банка, Делового банка, Совета министров, новое здание ВНСТ, а напротив был построен самый фешенебельный по тем временам отель «Анкара-палас». Ниже площади Улус, на склоне, где начинается бульвар Ататюрка, также шло большое строительство: воздвигались здания Вакуфного банка, министерства таможен и монополий, а несколько дальше,

на холме - Народного дома и Этнографического музея. Город застраивался сначала стихийно, а затем в соответствии с планом, разработанным берлинским архитектором Германом Янсеном.

Началось и строительство по многим городам страны промышленных зданий, особенно широкий размах оно приняло в 1930-е годы, когда начали возводиться промышленные предприятия государственной принадлежности. Немало турецких предпринимателей, те же Коч, Сабанджы и многие другие, накопили свои первоначальные капиталы также и за счёт подрядной отстройки Анкары, железных дорог и других объектов. Турецкий экономист Ф. Акдаг писал, что рождение частного сектора в Турции в 1920-1930-е годы происходило не благодаря поощрению промышленности и созданию Делового банка, а в связи с проводимым в те годы государством железнодорожным строительством. Вначале турецкие специалисты-строители работали в качестве служащих иностранных строительных фирм, а затем сами становились подрядчиками75.

Турция и внешний мир после Лозанны

Стремление новой Турции жить со всеми в мире и дружбе высказывалось неоднократно её руководителями, об этом говорил тогда и сам Мустафа Кемаль (Ататюрк). После нескольких лет разрухи, вызванной войной и иностранной интервенцией, турецкие правящие круги нуждались в такой внешней политике, которая могла бы обеспечить стране мирное, независимое существование.

Первой, задолго до Лозанны, в 1920 г., признала и всемерно поддержала новую Турцию Советская Россия. Дружеские отношения между двумя государствами были продолжены и в мирное время, закреплены рядом торгово-экономических и дипломатических документов. В развитие этих отношений 17 декабря 1925 г.

в Париже был заключен советско-турецкий договор о дружбе и нейтралитете. Для Турции этот документ получил особую значимость в период обострения её внутриполитической обстановки и одновременно конфликта с Англией по Мосулу.

Договор 1925 г. предусматривал, что «в случае военного выступления против одной из договаривающихся сторон со стороны одной или нескольких третьих держав другая договаривающаяся сторона обязуется соблюдать нейтралитет по отношению к пер-

вой» (ст. 1). Каждая из сторон также обязалась воздерживаться от всякого нападения на другую сторону и не принимать участия ни в каком союзе, политическом соглашении или ином акте одной или нескольких третьих держав, направленном против другой стороны (ст. 2), причём разъяснялось, что под соглашениями «политического характера» разумеются также все финансовые или экономические соглашения между державами, направленные против другой договаривающейся стороны (протокол II). Здесь уместно добавить, что попытка советской стороны при подготовке договора включить в него положение, фактически облегчающее прохождение через Проливы советских военных судов, окончилась неудачей: «турецкое правительство хотело не обострять, а укреплять отношения с другими государствами... после заключения договора с СССР турецкие дипломаты начали активно проводить в жизнь тезис «Турция желает быть мостом между Западом и Востоком»76.

Спустя почти год в середине ноября 1926 г. подписавшие вышеуказанный договор Г. Чичерин и Тевфик Рюштю сочли необходимым вновь встретиться, на этот раз в Одессе. Объясняя причины новой встречи с турками советским журналистам, Г.В. Чичерин отметил, что потребовалась более «исчерпывающая» беседа, чтобы еще больше подвинуть вперед «дело нашего сближения»77. Позднее Парижский договор неоднократно дополнялся анкарскими протоколами 1929, 1931 и 1935 гг., и соответственно, пролонгировался в общей сложности до 1945 г.78

Наряду с дипломатическим в 1930-е годы серьёзной составляющей советско-турецких отношений стало активное экономическое сотрудничество.

В последующие годы Турция установила дипломатические отношения со многими странами - Германией, Австрией, Болгарией, Венгрией, Польшей, Югославией и др. Договоры были построены на принципах взаимного уважения суверенитета, предусматривали развитие торговых связей.

22 апреля 1926 г. Турция подписала в Тегеране Договор о нейтралитете со своим давним соперником на Среднем Востоке мусульманским Ираном, что способствовало нормализации иранотурецких отношений, носивших до этого напряжённый характер вследствие частых пограничных конфликтов, связанных прежде

всего с волнениями и восстаниями курдов, как иранских, так и турецких.

Согласно договору стороны отказались от всяких актов агрессии друг против друга, обязались не вступать ни в какие политические, экономические или финансовые соглашения, направленные против другой договаривающейся стороны, а в случае военного нападения на другую сторону сохранять нейтралитет, включая вооружённый, если будет иметь место попытка использовать территорию одной договаривающейся стороны для враждебных действий против другой договаривающейся стороны. Договор предусматривал также обязательство обоих государств не допускать на своей территории организации или групп, преследующих цели, враждебные другой стороне, и принимать меры против преступной деятельности пограничных племён.

Несмотря на этот договор, ирано-турецкие отношения и в дальнейшем неоднократно обострялись из-за пограничных конфликтов. В 1927 г. в связи с новой вспышкой волнений среди курдов турецкое правительство даже послало иранскому правительству ноту ультимативного характера, которую последнее отказалось принять. Окончательное урегулирование спорных пограничных вопросов между Ираном и Турцией произошло в 1932 г. Тогда же указанный договор был возобновлён на новый срок. Большое значение придало турецкое руководство официальному визиту в Турцию иранского шаха Реза Пехлеви в июне 1934 г. Маршрут визита пролегал от турецко-иранской границы через Каре, Эрзурум до Трабзона, откуда шах на броненосце Явуз прибыл в Самсун и затем поездом - в Анкару. Здесь на вокзале он в торжественной обстановке был встречен Ататюрком и членами правительства. Все эти встречи и соглашения облегчили впоследствии заключение Саадабадского пакта.

Что же касается отношений Турции с державами-победи- тельницами, они носили иной характер. Даже подписав в конце концов мирный договор в Лозанне, эти державы, представленные прежде всего Англией и Францией и поддержанные США, не намерены были сразу отказаться от многих своих привилегий в Турции, полученных ими ранее от султанской власти. Как писал турецкий историк А.Ш. Эсмер, учредить новую основу после лозаннских межгосударственных отношений на принципах равенства

для Турции «было нелёгким делом», руководители этих госу-