Kramer_S_-_Shumery_Pervaya_tsivilizatsia_na_Zemle-1

ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА ШУМЕРОВ

(Пропущено примерно три строки )

Ее, великую бездну глубин, Что птицу изи и рыбу лиль, что Что вышла из зипага, что ...,

Госпожу Сирар[ы, Мать Нанш1е, Над морями, его местами, Энки поставил главной.

Вызывает он два дождя, воду небес, Их выравнивает, как плывущие облака,

Вселяет (?) в них (жизни) дыхание до горизонта, Обращает холмистые земли в поля.

Того, что великими бурями правит, молнией (?) поражает, Что замыкает священной крепой «сердце» небес, Сына Ала, гугаля вселенной, Ишкура, сына Ала, Ставит Энки над ними главным.

Он направил плуг и ярмо, Великий принц Энки поставил «рогатых быков» в Отворил священные борозды,

Заставил расти зерно на возделанном поле. Бога, что носит корону, красу высокой равнины, Коренастого, пахаря бога Энлиля, Энкимду, человека рвов и плотин, Энки ставит над ними главным.

Бог выкликает пашню, засевает отборным зерном, Собирает зерно, отборное зерно, зерно иннуба в кучи, Умножает Энки снопы и кучи, Вместе с Энлилем дает он земле изобилье,

Ту, чья голова и бок пестры, чей лик покрыт медом, Госпожу, праматерь, силу земли, «жизнь» черноголовых, Ашнан, питающий хлеб, хлеб всего, Энки поставил над ними главной.

Великий царь накинул сеть на кирку, он устроил изложницу,

Сдобрил агарин, как хорошее масло, Того, чьей кирки сокрушительный зуб — это змей,

Куллу, кирпичника той земли, Энки ставит над ними главным.

Он построил конюшни, указал очищения обряды, Овчарни возвел, наполнил их лучшим жиром и молоком,

205

Думузи, божественного «ушумгапя небес», «друга Ана», Эики ставит над ними главным.

Он наполнил Экур, дом Энлиля, добром, С Энки ликует Энлиль, ликует Ниппур,

Он отметил границы, утвердил пограничные камни. Для анунаков Энки Построил жилье в городах.

Построил жилье в деревнях.

Героя, быка, что выходит из (леса) хашур, что рычит, (точно) лев,

Отважного Уту, быка, что неуязвим, что гордо являет силу,

Он спрял пряжу маг, дал теменос, Энки придал совершенство тому, что женским является

ремеслом,

Для Энки, для людей — облаченье. Тиару дворца, самоцвет повелителя,

Утту, достойную женщину, радостью полную (?), Энки поставил над ними главной.

Тогда сама по себе, царский отбросив скипетр, Женщина, ., дева Инанна, царский отбросив скипетр, Инанна, к отцу своему Энки

Входит в дом и, (униженно) плача, жалобу (?) произносит: «Анунаки, великие боги, их судьбы Отдал Энлиль уверенно в руки твои,

С девою, мною, почему ж обошелся иначе? Я, святая Инанна, — где же мое старшинство?

Забрала себе с инкрустацией сило-кубок из ляпис-лазури, Унесла с собой чистый, священный ала-кубок, Повитухою стала земли,

206

ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА ШУМЕРОВ

Ты ей вверил рожденного быть царем, владыкой рожденного быть.

Сестрица моя, святая Нинисинна, Взяла себе светлый уну, стала жрицей Ала,

Рядом с Аном себя поместила, произносит слово, что небеса наполняет (?); Сестра моя, святая Нинмуг,

Забрала золотой резец (и) серебряный молот(ок) (?), Стала старшей в ремесле по металлу, [Рожденого] быть царем, что носит прочную диадему,

Рожденного повелевать, короною венчанного, отдал ты [в руки ее].

Сестра моя, святая Нидаба, Взяла себе мерную жердь,

Укрепила ляпис-лазурную ленту (?) у себя на предплечье, Оглашает великие ме.

Отмечает межи, устанавливает границы, — стала писарем

Ты отвечаешь за посох, палку и кнут овчара, Дева Инанна, что, что еще дать нам тебе?

Битвы, набеги — ты оракулам (?) вложишь на них ответ, Ты среди них, не будучи птицей арабу, дашь

неблагоприятный ответ,

Ты свиваешь прямую нить, Дева Инанна, распрямляешь круче[ную] нить,

Ты придумала форму одежд, ты нарядные носишь одежды, Ты спряла пряжу маг, нить продела в веретено, В ты окрасила (?) многоцветную нить.

Инанна, ты Инанна, ты разрушила нерушимое, уничтожила

Дева Инанна, ты вернула гимны тиги и адаб в их дом.

207

С- КРАМЕР. ШУМЕРЫ

Ты, чьи почитатели не устают любоваться тобой,

Дева Инанна, ты, что дальние знаешь колодцы, веревки (?) крепежные;

Взгляните! Пришло половодье, земля ожила. Пришло половодье Энлиля, земля ожила.

(Оставшиеся девятнадцать строк разрушены.)

Переходя от мифологии к эпосу, скажем, что шумеры, несомненно, были первыми творцами и разработчиками эпической литературы, состоящей из повествовательных героических сказаний, облеченных в поэтическую форму. Подобно древним грекам, индусам и тевтонцам, шумеры на ранних стадиях своей истории прошли через героический век, дух и атмосфера которого воспроизводятся в их эпической памяти. Побуждаемые жаждой славы и имени, столь характерной для правящего класса героической эпохи, цари и принцы держали бардов и менестрелей при дворах для сочинения повествовательных поэм или гимнов, прославляющих их приключения и достижения. Эти эпические гимны, преимущественно направленные на увеселение публики в ходе частых придворных праздников и пиршеств, вероятно, произносились речитативом под аккомпанемент арфы или лиры.

Ни один из ранних героических гимнов не дошел до нас в своей оригинальной форме, т. к. они создавались в ту пору, когда письменность была либо полностью неизвестна, либо, если известна, мало касалась неграмотных менестрелей. Письменные памятники эпоса Греции, Индии

иТевтонии относятся к гораздо более поздним периодам

ипредставляют собой очень сложные литературные редакции, среди которых только малая часть содержит ранние гимны, и то в весьма измененной и расширенной форме.

ВШумере, есть все основания полагать, некоторые из ранних героических песен были впервые записаны на глине через пять-шесть веков после окончания героического века и к тому времени претерпели значительные изменения в руках жрецов и писарей.

Письменный эпос трех индоевропейских героических веков обнаруживает ряд поразительно сходных черт в

208

ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА ШУМЕРОВ

форме и содержании. Все поэмы касаются преимущественно личностей. Именно подвиги и деяния отдельных героев, а не судьба и слава государства или сообщества, становятся предметом внимания поэта. Тогда как сами искатели приключений являются, скорее всего, историческими личностями, поэт не смущается вводить неисторические мотивы и утверждения, такие, как преувеличение способностей героя, вещие сны и присутствие неземных существ. В стилистическом отношении эпическая поэма изобилует устойчивыми эпитетами, длинными повторами, повторяющимися формулами и описаниями, тяготеющими к непривычной нам избыточной детализации. Особенно характерно то, что во всех эпических произведениях значительное место отведено монологам. К шумерскому эпосу все это относится в той же степени, что и к греческому, индийскому и тевтонскому.

Справедливости ради следует сказать, что есть и немало существенных отличий шумерского эпического материала от греческого, индийского и тевтонского. Например, шумерская эпическая поэма представляет собой несколько самостоятельных, не связанных сюжетом и неравных по объему повестей, каждая из которых ограничивается единственным эпизодом. Задача объединить эти эпизоды и интегрировать в единое целое не ставится. Шумерский литературный материал практически не дает характеристики герою и не пытается проникнуть в его психологию. Герои представляют, скорее, обобщенный тип, недифференцированный, нежели персонифицированный.

Более того, отдельные события и сюжет соотносятся друг с другом довольно статичным и условным образом; здесь нет того пластичного, экспрессивного движения, столь характерного для поэм вроде гомеровских «Илиады» и «Одиссеи». Смертные женщины в шумерской литературе едва ли играют сколь-нибудь заметную роль, тогда как в индоевропейской эпической литературе им отводится весьма значительная партия. Наконец, что касается техники, то шумерский поэт достигает ритмичес-

209

С- КРАМЕР. ШУМЕРЫ

кого эффекта в основном путем вариаций и повторов. Ему абсолютно неведомо понятие метра и размера, которым в полную силу пользуется индоевропейский эпос. Несмотря на все эти отличия, вряд ли возможно, чтобы литературная форма, столь индивидуальная по стилю и средствам, как повествовательная поэзия, создавалась и развивалась независимо и в разные временные эпохи в Шумере, Греции, Индии и Северной Европе. Поскольку повествовательная поэзия шумеров оказывается все же самой старшей из всех четырех, есть вероятность того, что эпический жанр берет начало именно в Шумере, откуда затем распространился в соседние земли.

Сегодня мы можем назвать девять шумерских эпических сказаний, объем которых колеблется от чуть более ста до более шестисот строк. Две из них вращаются вокруг героя Энмеркара и могут называться «Энмеркар в стране Аратта» и «Энмеркар и Энсукушсиранна». Две другие сосредоточились вокруг героя по имени Лугальбанда, хотя и здесь мы встречаемся с Энмеркаром. Их можно озаглавить: «Лугальбанда и Энмеркар» и «Лугальбанда и Гора Хуррум». Остальные пять вращаются вокруг самого известного из шумерских героев, которому нет равных на всем Древнем Ближнем Востоке, — Гильгамеша. Две из них, «Гильгамеш и Бык Неба» и «Смерть Гильгамеша», дошли до нас в отрывках. Остальные три практически полностью сохранились. Это «Гильгамеш и Агга Киша», прославляющая Гильгамеша как патриота и «защитника царства»; «Гильгамеш и Страна Жизни», где он играет роль храброго победителя дракона, первого святого Георгия; и «Гильгамеш, Энкиду и нижний мир (загробное царство)», в котором он предстает как на редкость сложная личность: обходительный, отважный, деспотичный, великодушный, душевный, провидящий и любознательный.

Поэма «Гильгамеш и Агга» — самая короткая из всех шумерских эпических поэм. Однако, несмотря на свою краткость, она представляет довольно необычный интерес. Сюжет связан исключительно с людьми; в отличие от прочих шумерских эпических поэм, в ней нет мифо-

210

ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА ШУМЕРОВ

логических мотивов с участием каких-либо шумерских божеств. Поэма исторически значима; она проливает новый свет на раннюю вражду шумерских городов-госу- дарств. Наконец, она свидетельствует о первой политической ассамблее, «двухпалатном конгрессе», имевшем место почти пять тысяч лет назад.

Из главы, посвященной краткой истории шумеров, очевидно, что Шумер, как и Греция в более позднюю эпоху, состоял из нескольких городов-государств, стремившихся к госпЪдству в стране в целом. Одним из наиболее важных был Киш, город, который, согласно шумерской легенде, получил «право на царство» свыше сразу же после потопа. Но со временем другой городгосударство, Эрех, начал превосходить его в силе и влиянии, став, наконец, реальной угрозой главенству Киша в Шумере. Агга, последний правитель династии Киша, осознал опасность и направил в Эрех, где правил Гильгамеш, ультиматум с требованием либо подчиниться, либо пострадать от последствий неповиновения. Поэма начинается с прибытия посланцев Агги с ультиматумом к Гильгамешу и жителям Эреха.

Гильгамеш решительно настроен драться, нежели подчиниться Агге, но сначала ему нужно получить одобрение граждан Эреха. Поэтому он предстает перед «высоким собранием старейшин своего города» с настоятельной просьбой не подчиняться Кишу, но взяться за оружие и добиться победы. «Сенаторы», однако, настроены иначе; они предпочитают признать Киш и наслаждаться миром. Гильгамеш разочарован таким решением. Поэтому он идет с той же просьбой в «собрание молодых граждан города». После долгого заседания, завершившегося хвалебной речью Гильгамеша и горячим призывом к победе, собрание «мужчин» провозглашает войну и независимость. Гильгамеш теперь вполне удовлетворен, и, обращаясь к своему верному слуге и соратнику Энкиду, выражает уверенность в победе над Аггой.

Вскоре, однако, — или, как говорит поэт, «дней было не пять дней было не десять», — Агга осаждает Эрех, и, несмотря на храбрые речи, граждан города охватил страх.

211

С- КРАМЕР. ШУМЕРЫ

Тогда Гильгамеш обращается к «героям» Эреха и просит волонтеров сразиться с Аггой. Один из них, по имени Бирхуртурре, охотно соглашается; он уверен, что сможет поколебать решение Агги.

Но едва Бирхуртурре проходит через ворота Эреха, его хватают, побивают и доставляют к Агге. Он начинает разговор с Аггой, но, прежде чем этот разговор завершается, другой герой, Забардибунугга, поднимается на стену. Увидев его, Агга спрашивает Бирхуртурре, не царь ли это Гильгамеш. Когда тот дает отрицательный ответ, Агга и его люди теряют к нему интерес и продолжают осаждать Эрех и мучить Бирхуртурре.

Теперь сам Гильгамеш взбирается на стену, чтобы лицом к лицу встретиться с Аггой; жители Эреха замирают от ужаса. Узнав от Бирхуртурре, что это, наконец, и есть его повелитель, Агга, под должным впечатлением, снимает осаду, в связи с чем Гильгамеш выражает Агге благодарность за великодушное отношение. Поэма завершается восхвалением Гильгамеша как спасителя Эреха.

Ниже приведен пробный перевод эпической поэмы; многое в ней пока неясно и туманно, но на сегодня это лучшее, что можно сделать.

Посланники Агги, сына Энмебараггези, Прибыли из Киша к Гильгамешу в Эрех, Владыка Гильгамеш старейшинам города Поведал о деле, просит их слова:

«Чтобы достроить колодцы, достроить все колодцы страны, Достроить колодцы, малые кубки страны, Вырыть колодцы, завершить крепленье веревок,

Не склонимся мы дому Киша, поразим мы его оружьем».

Собрание старейшин города отвечает так Гильгамешу:

«Чтобы достроить колодцы, достроить все колодцы страны, Достроить колодцы, малые кубки страны, Вырыть колодцы, завершить крепленье веревок,

Покоримся мы дому Киша, не пойдем на него с оружьем».

Гильгамеш, повелитель Куллаба, Что подвиги свершает во имя Инанны,

Не принял сердцем слова старейшин.

212

ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА ШУМЕРОВ

Второй раз Гильгамеш, влалыка Куллаба, Мужам города поведал о деле, просит их слова:

«Чтобы достроить колодцы, достроить все колодцы страны,

Достроить колодцы, малые кубки страны, Вырыть колодцы, завершить крепленье веревок,

Не склонимся мы дому Киша, поразим мы его оружьем».

Собрание мужей города отвечает так Гильгамешу:

«Из тех, кто стоит, тех, кто сидит, Из тех, кто взращен с сынами царей, Из тех, кто давит на бедро осла, Кто духом жив!

Не склонимся мы дому Киша, поразим мы его оружьем».

Эрех, сотворенный руками богов, Эанна, дом, небесами дарованный, — Великие боги задумали части его — Огромные стены касаются облаков,

Покои высокие сам уготовил Ан, О них заботился ты, — ты, царь и герой!

Покоритель, возлюбленный Ана принц, Неужели боишься прихода его?

То войско мало, шатается тыл его, Мужи не поднимают глаз высоко».

Тогда Гильгамеш, владыка Куллаба, При слове мужей города своего сердцем возликовал, духом стал ясен, Сказал он слуге своему Энкиду:

«Ну что ж, отложим орудья труда ради ярых битв, Пусть боевое оружье вернется на ваше бедро И всё вокруг повергнет в ужас и страх,

Он же когда подойдет, страх большой от меня на него падет,

Решимость его поколеблется, совет его будет рассеян».

Дней было не пять, дней было не десять, Агга, сын Энмебараггези, осадил Эрех; Эрех — решимость его поколеблена.

Гильгамеш, повелитель Куллаба, Говорит своим героям:

«Герои мои с потемневшими лицами, Да поднимется тот, у кого есть сердце, Я велю ему выйти к Агге!»

Бирхуртурре, бывший главою, своему царю, Своему царю произнес хвалу:

«Я отправлюсь к Агге, Решимость его поколеблется, совет его будет рассеян».

213

С- КРАМЕР. ШУМЕРЫ

Бирхуртурре вышел за городские ворота, Его схватили в дверях городских ворот, Бирхуртурре — и плоть терзали его, Доставили к Агге его, Агга с ним говорит.

Не окончил он слов своих, Забардибунугга на стену взошел. Агга увидел его, говорит Бирхуртурре он:

«Раб, человек тот не твой ли царь?»

Человек тот не царь мне,

О, если б он был моим царем! Если б то был высокий лоб его. Бизону подобный лик его, Подобная ляпис-лазури его борода,

О, если б то были изящные пальцы его!»

Огромное войско не поднялось, огромное войско не двинулось,

Огромное войско не покатилось в пыли. Иноземцы, которых тьмы, поражения не познали, Горожане не глотали пыль, Не рубили носы лальям,

Агга, царь Киша, не сдерживал войск; Они били его, пинали его, Бирхуртурре, — плоть терзали его.

Вслед за Забарадибунуггой на стену взошел Гильгамеш, Ужас объял молодых и старых людей Куллаба, Створки ворот городских застыли при их приближенье, Пошел Энкиду за городские ворота, Гильгамеш взирал со стены, Агга увидел его:

«Раб, человек тот не твой ли царь?» «Человек тот и есть мой царь».

Едва он это промолвил, Поднялось огромное войско, понеслось огромное войско,

Покатилось в пыли огромное войско. Иноземцы, которых тьмы, пораженье познали, Горожане глотали пыль,

Порубили носы ладьям, Агга, царь Киша, сдержал войска.

Гильгамеш, повелитель Куллаба, Говорит Агге:

«Агга, мой лейтенант, Агга, мой капитан, Агга, армий моих генерал, Агга, насытил зерном ты летящую птицу,

214