Achugba_T_Etnicheskaya_istoria_abkhazov

200.Лежава Г.П. Указ. соч. С.11.

201.Сведения о туземном населении Сухумского отдела. // Сборник статистических данных о Кавказе. Т. 1. Составлен и издан под редакцией Воронова Н. И. – Тифлис – 1869, с. 19.

202.Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г., т. XVI, 1905. С. 1, 44 – 48; Аргун Ю.Г. Указ. соч. С.14.

203.Лежава Г.П. Указ. соч. С.11.

204.Карягин К. Опыт заселения Черноморского побережья // Газ. «Новое обозрение». 1893, №3152.

205.Рыбинский Г.А. Сухумский округ. Абхазия в сельскохозяйственном отношении. – Тифлис. 1895. С.20.

206.Абхазия и абхазы в российской периодике (XIX – нач. XX вв.). Книга II. С.688.

207.Энциклопедический словарь Павленкова Ф.Ф. – СПб. 1910 г.

208.Журн. «Окраины России». 1908, №33. С.549.

209.Мачавариани К.Д. Описательный путеводитель по Сухуму и Сухумскому округу. С.7, 116, 139, 150, 179.

210.Кавказский календарь. – Тифлис, 1916 г.

211.Гулиа Д.И. Правда одному на пользу, а другому во вред. Собр. соч. Т.3. – Сухуми. 1983. С.157 – 158. На абх. яз.

212.Воробьев Н. О несостоятельности притязания грузин на Сухумский округ (Абхазию). – Ростов-на-Дону. 1919. Переиздана в сб., Материалы по истории Абхазии.I. – Сухуми. 1990. С.22.

213.Мещеряков Н.Л. В меньшевистском раю. Из впечатлений поездки

вГрузию. – М. 1921. С.44.

214.Жоржолиани Г., Лекишвили С., Тоидзе Л., Хоштария-Броссе Э.

Исторические и политико-правовые аспекты конфликта в Абхазии. – Тбилиси. 1995. С.78 – 79; Тоидзе Л. К вопросу о политическом статусе Абхазии. Страницы истории 1921 – 1931 гг. – Тбилиси. 1996. С. 16; Апакидзе А., Джа-

паридзе О., Закарая П., Лордкипанидзе М., Метревели Р., Мусхелишвили Д., Тевзадзе Г., Жордания О., Хоштария-Броссе Э. Открытое письмо Государственной Думе Российской Федерации // Газ. «Свободная Грузия». 14 июня 2001 г.

215.Цхумели. Грузия и грузины. Абхазия. – СПб., 1906. С.5. По публикации Журда Л. «Окраины России». 1908, №33. С.550.

216.ДурновоН.Судьба грузинской церкви // Журн. «Гантиади». – Кутаиси. 1990, №10. С.63. На груз. яз.

217.Там же.

218.Там же.

219.Дурново Н. Указ. соч.С.56.

151

220.Газ. «Алиони». 16 – 23 ноября 1917 г. На груз. яз.

221.«Окраины России». 1908, №33. С.551.

222.Дурново Н. Указ. соч. С.56.

223.Газ. «Сакартвело». 31 января 1918 г. На груз. яз.

224.Проект распространения территории Грузии по новым административным единицам (областям). – Тифлис. 1920. С. 40. По книге Ментешашвили А. Из истории взаимоотношения грузинского, абхазского и осетинского народов в 1918 – 1921 гг. – Тбилиси.1990. Изд-во ЦК КП Грузии. С.19.

225.Ментешашвили А. Указ. соч. С.37.

226.Протокол Ревизионной комиссии Народного Совета Абхазии от 20го октября 1920 года. Архив Абгосмузея. Ф.3, д.39, лл.106.

227.Басария С. П. Указ. соч. С.83.

228.Там же. С.84.

152

ГЛАВА III.

ПРОБЛЕМЫ СОХРАНЕНИЯ НАЦИОНАЛЬНОГО САМОСОЗНАНИЯ АБХАЗОВ:

АССИМИЛЯЦИЯ САМУРЗАКАНЦЕВ

§1. Абхазский этнос в постмахаджирской Абхазии

Процессы, связанные со сменой национального самосознания, чрезвычайно сложны и нередко противоречивы. Как известно, этническое самосознание – это сознание принадлежности людей к определенному этносу, народу, проявляющееся в употреблении ими единого этнонима – названия народа1. Этническое самосознание представляет собой своего рода результат действия всех основных факторов, формирующих этническую общность2, каковыми являются: общность языка, множество черт культуры, общая территория расселения, представление об единстве происхождения3. Стабильность этнического самосознания зависит от устойчивости этнических признаков. Для того, чтобы этнос существовал как единое целое «минимально необходимы хотя бы относительная устойчивость социального организма, в рамках которого он существует, хотя бы относительная общность территории, общий язык и хотя бы минимальный набор примерно общих черт психического склада и культуры»4.

Вместе с тем, несмотря на то, что этническое самосознание возникает и развивается совместно с этнической общностью, т. е. проходит различные исторические стадии – от племенной до национальной5, оно не является врожденным по отношению к личности. Этническое самосознаниеформируетсявместесличностьювпроцессевыработки основных социальных ориентаций под влиянием ряда факторов. Как для личности, так и для этноса в целом, это, прежде всего, конкретная этническая среда, т.е. бытование этнических традиций и фактическая этнокультурная ситуация6. Другими словами, этничность – это нечто иное, как субъективное отражение объективности 7.

Абхазский этнос в результате депортации большинства населения, оказался в чрезвычайно сложной ситуации. Состояние этнического самосознания абхазов, как махаджирского, так и постмахаджирского, периодов можно характеризовать как стрессовое. И депортированная часть абхазов, и оставшиеся на родине коренные жители оказались перед реальной угрозой полного этнокультурного исчезновения. Си-

153

туация усугублялась и тем, что царские власти весьма серьезно настроились проводить целенаправленные комплексные меры по ассимиляции абхазов. И. Аверкиев в своем довольно обширном очерке «С северо-восточного побережья Черного моря»8 перед российской общественностью раскрыл далеко идущие планы самодержавия по ассимиляции автохтонного населения Абхазии и всего Кавказа. По его мнению, «не физическая сила и интеллект, а разум и знания организуют новые поколения, где при прочности их существования между встретившимися племенами и путем слияния аборигенов с колонизаторами улучшается раса, так как хорошие качества одного племени переходят в кровь следующего поколения»9. Что касается конкретно абхазов, то автор очерка выносит им весьма удручающий вердикт: «При том сильном племенном влиянии, которое может иметь Россия, пользуясь Черным морем и богатым краем, Западным Кавказом, абхазское племя вряд ли сохранит настоящие формы более двух поколений»10.

Отмечая сложность этнической истории абхазов постмахаджирского периода, П.Г. Чарая обращал внимание на то, что у народа рассеявшегося по разным странам «изменились нравы, привычки, вера и в целом уклад и обычаи… жизнь абхазского племени сегодня не та, какой была десять лет назад»11. Н.С. Джанашия же о судьбе депортированных в Османскую империю абхазов писал: «Из высланных абхазов, большинство погибло в Турции, малая часть вернулась обратно [в Абхазию], а остальных турки расселили по разным местам, в результате чего если не сегодня, то завтра, они потеряют свой национальный облик и будут поглощены турками»12.

Однако изучение этнических процессов, происходивших в Абхазии, показало, что намерения российских властей в сфере ассимиляции абхазов претерпели изменения – стали прослеживаться процессы их огрузинения. Дело в том, что Российская империя и после депортации большей части абхазов не стала менять политику, по «освоению Абхазии» через Тифлис: культурно-этническими процессами в Абхазии продолжала управлять через грузинское лобби при Наместнике Кавказа. Позже о навязывании абхазам чужого для них грузинского языка и его последствиях представители русской интеллигенции с разочарованием писали: «Но любопытнее всего то мероприятие, которое мы провели под диктовку грузинского духовенства через Тиф-

154

лисские канцелярии: вообразив себе, что абхазцы и грузины одно и тоже, мы наводнили Абхазию грузинскими и мингрельскими священниками, начали обращать их в христианство, вели церковную службу на грузинском языке и начали распространять этот чуждый и ненавистный абхазам язык чуть ли не насильно»13.

Кроме церкви, распространением грузинского языка в Абхазии непосредственно занималось «Общество по распространению грамотности среди грузин», учрежденное в 1879 году. Его деятельность охватывала и абхазское население. Из сообщений, опубликованных в прессе, выясняется, что в Общество входили и представители абхазов14.

Языку обучения абхазских детей, как в церковных, так и светских учебных заведениях, придавалось принципиальное значение, ибо именно школа была признана основным орудием распространения идеи православия, а христианизация горских народов Кавказа становилась стержнем всей идеологической линии самодержавия на Кавказе15.

Любопытно,чтовисточникахтогопериодапрослеживаетсястремление грузинского языка соперничать с русским языком не только в Абхазии, но и даже во всем Кавказском регионе. В газ. «Кавказ» (1870, №94) сообщалось: «Не имею ничего против употребления при богослужении и совершении треб на этом [груз.] языке в законных пределах, т.е. в Карталинии, Кахетии и Имеретии, пожалуй даже Гурии и Мингрелии… совсем иное дело в Сванетии, Чечне, Дагестане, Осетии и Абхазии; жители этих областей не понимают грузинского языка; зачем же, вопреки желаниям жителей, силою навязывать непонятный им язык».

Вопрос превращения грузинского языка в общекавказский язык, язык «обязательный в богослужении и в школе», особо остро ставился представителями грузинского духовенства и интеллигенции после первой русской революции (1905 – 1907 гг.). Однако российское духовенство считало, что «при наличии 72-х языков» на Кавказе действительно есть необходимость иметь один объединяющий язык, каким дорусского владычества на Кавказебылтурецкий язык,но ныне таковым должен стать только русский язык, а не грузинский16. Изначально симпатии российских властей к грузинам были обусловлены тем, что после вхождения различных грузинских государственных образова-

155

ний в состав России (нач. XIX в.), грузины в основном занимали позицию, устраивающую политический курс империи. В свою очередь грузинскую сторону в принципе устраивали антиабхазские деяния российских властей – военно-карательные операции, упразднение государственности Абхазии, массовая депортация абхазов.

В ухудшении же абхазо-российских отношений особую роль сыграли депортация и необоснованное объявление абхазов «виновным» и «временным» населением на их исторической Родине – Абхазии. Этим дискриминационным статусом и всеми вытекающими из него последствиями можно объяснить, и то, что коренное население Самурзакана, на которое не распространялось клеймо «виновного населения», во избежание дискриминации и очередной депортации, этноним «абхаз» часто стали подменять микроэтнонимом «самурзаканец». Этим объясняется и тот факт, что в официальных документах их записывали, не абхазами, а самурзаканецами17.

Созданный царскими властями политический, демографический, социально-экономический, морально-психологический дискомфорт привел абхазов к глубокому разочарованию, что и вынудило их, в конечном итоге, больше доверяться соседям, т.е. грузинам и мегрелам, нежели русским. Этому способствовала и та информационная поддержка, которую абхазам оказывала передовая грузинская интеллигенция на страницах периодической печати в период махаджирства.

Исторически, конечно, у абхазов были основания для недоверия и к грузинам из-за сложных перипетий, имевших место до и после присоединения Абхазии к России, особенно с Мегрельским княжеством. Однако они, во-первых, в основном совершались в прошлом и, вовторых, новые негативные отношения между абхазами и грузинами по сравнению с теми, которые складывались на протяжении XIX столетия между абхазами и российским самодержавием, являлись менее значимыми, ибо решалась судьба народа в целом.

Сближению абхазов и грузин способствовали, также те брачные союзы, которые участились в XIX веке между представителями высших сословий Абхазии и Мегрелии. Так, например, владетельный князь Абхазии Георгий (Сафарбей) Чачба был женат на Тамаре Кациевне Дадиани – сестре владетеля Мегрелии Григория Дадиани; жена последнего владетеля Абхазии Михаила Георгиевича Чачба, Александра Георгиевна, тоже была представительницей фамилии Дадиа-

156

ни. На представительнице этой же мегрельской фамилии был женат удельный князь Абжуйской Абхазии Алибей (Александр) Чачба. Его жена Кесария Дадиани была дочерью князя, историка, Нико Дадиани; сын Алибея Григорий был женат на Агате Элизбаровне Дадиани, а удельный князь Самурзакана Манучар Чачба – на дочери владетеля Мегрелии Григория Дадиани и т.д.18

Невестки-мегрелки по возможности внедряли в абхазскую семью обычаи и традиции своего народа, учили своих детей грузинскому языку и грамоте, воспитывали их в духе уважения и любви к грузинскомународуит.д.Например,владетелюАбхазииМихаилуЧачба,его братьям Дмитрию, Константину и Александру мать дала грузинское образование, и сыновья владетеля Михаила также в совершенстве владели грузинским языком. Георгий Михайлович Чачба писал свои стихи и публицистику как на русском, так и на грузинском языках.

Многие абхазские князья и дворяне учились в различных учебных заведениях, служили военных подразделениях в Тифлисе и других городах и населенных пунктах Тифлисской и Кутаисской губерний, что давало возможность изучить грузинский язык и приобщаться грузинской культуре. Например, полковник Дмитрий (Сейтбей) Гасанбеевич Чачба (умер в 1858 г.) учился в Тифлисской гимназии. Он был женат наЕкатеринеДадиани,поматеринскойлиниивнучкепоследнегоцаря Картли и Кахети Георгия XII. Дмитрий Чачба в совершенстве владел грузинским языком – писал стихи на русском и грузинском языках19.

Однако на рубеже XIX и ХХ веков, абхазы обнаружили, что грузины и мегрелы, осуждавшие в свое время колониальную политику царизма в Абхазии и других регионах Кавказа, сами стали интенсивно заниматься демографической аннексией опустевших земель абхазов, целенаправленной их ассимиляцией. «Теперь этот пришлый элемент,

– говорится в одном из источников нач. XX века, – стеснил коренное население, взял на себя роль каких-то руководителей-посредников между правительством и народом (абхазским. – Т.А.), действуя якобы от имени коренного народа. Люди эти, в большинстве случаев, мингрельцы, пришли вместе с русскими, так сказать, под русским флагом внедрялись в Абхазию. Они захватили в свои руки и богатства, и земли в Абхазии и пользуются всеми благами, заботясь только о себе, стремясь насильственно огрузинить абхазское население. Вместо того, чтобы быть благодарными, они теперь действуют во вред тому народу – абхазцам, у которых получили гостеприимство»20.

157

Снятие с абхазов ярлыка «виновного населения» (1907 г.) в связи с их неучастием в революции 1905 – 1907 гг., царизм дал возможность абхазам противостоять этнокультурному натиску со стороны грузин, не скрывавших своих притязаний на территорию Абхазии и на включение ее в будущем в Грузинское государство. Словом, если до этого, абхазы в лице грузин видели сочувствующих, и в какой-то степени, покровителей, то к началу XX века, разоблачив их стремление огрузинить абхазов, перестали им доверять. Отныне абхазы, прежде всего, новая абхазская интеллигенция, стала избегать грузин, и, самое главное, заботиться о широком распространении абхазской грамоты и развитии абхазской культуры в целях спасения от надвигающейся новой этнической катастрофы – ассимиляции. «Но теперь настало время,

– писал протоиерей И. Восторгов, – когда абхазцы должны заявить о своих нуждах и желаниях. Абхазцы не доверяют посредничеству пришлого элемента – ни учителей, ни священников, от которых они не могут ожидать ничего хорошего, так как люди эти ни по духу, ни по происхождению не имеют ничего общего с абхазским народом21.

В конце ХIХ – нач. ХХ вв. появляется целая плеяда абхазской интеллигенции – педагоги-просветители, ученые, писатели, публицисты, служители церкви, призванные служить святому делу защиты и возрождения абхазского языка, культуры и в целом родного народа.

Это Ф.Х. Эшба (1856 – 1928 гг.), А.М. Эмухвари (1858? – 1915 гг.), Д.Т. Маргания (Маан) (1866 – 1946 гг.), Н.В. Ладария (1866 – 1924 гг.), Р.И. Какуба (1873 – 1941 гг.), Н.М. Гублия (1873 – 1937 гг.), Д.И. Гулиа (1874 – 1960 гг.), Н.С. Патеипа (1877 – 1941 гг.), А.М. Чочуа (1879 – 1965 гг.), Г.М. Зухбай (1879 – 1952 гг.), С.П. Басария (1884 – 1942 гг.), А.И. Чукбар (1885 – 1938 гг.), С.Я. Чанба (1886 – 1938 гг.), С.М.

Ашхацава (1886 – 1937 гг.) и другие.

Безусловно, в подготовке абхазской национальной интеллигенции решающую роль сыграли такие знаменательные события в истории абхазского народа, как составление академиком П.К. Усларом в 1862 году абхазского алфавита и абхазской грамматики, составление в 1862 году и издание в 1865 г. членом корреспондентом Петербургской АН И.А. Бартоломеем «Абхазского букваря» и, конечно же, издание в 1892 г. К.Д. Мачавариани и Д.И. Гулиа «Абхазской азбуки»22.

К этому периоду относится перевод Евангелия на абхазский язык, введение абхазского языка в Сухумской реальной школе и Сухумской

158

женской прогимназии (в 1907 г.)23, требование массового перехода богослужения в церквах и преподавания во всех школах с абхазским контингентом на абхазском языке, издание первой абхазской книги24, появление публикаций абхазских авторов в периодической печати о социально-экономической и культурной жизни родного народа, в защиту его интересов и т.д.

В этом отношении особую роль играла «Абхазская переводческая комиссия», в которую входили многие вышеперечисленные деятели абхазской культуры. Она была создана еще в начале 90-х годов ХIХ в. Тогда же Комиссия перевела и выпустила книгу «Молитвы 10 заповедей и присяжный лист» (1892 г.). Однако Комиссия развернула свою деятельность только лишь со второй половины 1906 г. Так, ею были выпущены на абхазском языке: «Требник» (1907 г.), «Божественная литургия Иоанна Златоуста» (1907 г.), «Служебник» (Сборник богослужебныхкниг)(1908г.),«ЖитиесвятоговеликомученикаГеоргияПобедоносца» (1908 г.), «Важнейшие праздники православной церкви» (1910 г., второе издание), «Слово Святого Тихона Задонского» (1911 г.), «Нотный обиход абхазских литургических песнопений» (1912 г.), «Святое Евангелие (Четырехглав)» (1912 г.) и др25. Церковная литература, которая рассылалась по абхазским приходам и школам, прочитывалась во время богослужения по большим, многолюдным праздникам. Кроме того, абхазскими авторами на абхазском языке были изданы ряд собственных книг общеобразовательного, литературного и научного характера. В частности, в 1906 г. авторским коллективом на абхазском языке была издана «Абхазская азбука», в 1907 г. изданы «Сборник арифметических задач» Ф.Х. Эшба и «Абхазские пословицы» Д.И. Гулиа, в 1909 году – «Абхазская азбука» (А.М. Чочуа), в 1912 и 1913 гг. стихи Д.И. Гулиа и др. В 1909 году было учреждено «Общество распространения просвещения среди абхазов», Устав которого извещал, что «Общество имеет целью содействие просвещению и образованию абхазцев и распространению полезных знаний среди них»26. Общество издало несколько книг, в том числе поэтические сборники Д.И. Гулиа: «Стихотворения и частушки», «Письмо юноши и девушки, еще несколько частушек и стихов», а также весьма интересную с научной точки зрения книгу М.И. Тарнава «Краткий очерк истории абхазской церкви» (1917 г.) и др. Все это вместе взятое, естественно, имело, не только чисто религиозное или же просвети-

159

тельское значение, что весьма важно, но и способствовало возрождению национального самосознания абхазов, сохранению этноса как такового. Однако необходимо заметить, что поддержка властью национального возрождения абхазов, не означала ее отказ от ассимиляции, и была вызвана не заботой о сохранении этнической идентичности абхазов, а стремлением поставить своеобразный заслон процессу грузинизации коренного населения Абхазии и восстановления доверия абхазов к российским властям. Во всяком случае, российским властям было выгоднее сохранить этническую идентичность абхазов, нежели превратить их в культурную добычу для грузин. Но вместе с тем, следует подчеркнуть, что меры, по возрождению этнической культуры абхазов носили половинчатый характер – во многих населенных пунктах Абхазии, особенно в Самурзакане, грузинский и мегрельский языки по-прежнему вытесняли абхазский язык.

Как и ожидалось, отношение грузинской общественности к вопросу этнокультурного возрождения абхазского народа было неоднозначным. Например, если одни приветствовали распространение абхазской грамоты среди широкой массы населения через церковь и школу, то другие, их было большинство, в том числе проживавшие в Абхазии деятели церкви и педагоги, всячески препятствовали этому процессу, так как он существенно препятствовал грузинизации абхазов. Я.С. Гогебашвили, в отличие от многих, был сторонником «создания абхазской письменности и литературы» и считал, что сухумские грузины обязаны «всячески помогать абхазцам в этом культурном начинании». Егокрайнеудивлялоотрицательноеотношениенекоторыхгрузинских авторов к переводу богослужебных книг на абхазский язык и совершение богослужения на абхазском языке27. Кстати, Я.С. Гогебашвили, ошибочно абхазский язык считал языком родственным грузинскому, но в то жевремяпротивникамсамостоятельногоэтнокультурного развития абхазов разъяснял, что «абхазский язык – не наречие грузинского языка, а самостоятельный язык... и как самостоятельный язык он имеет несомненное право на богослужение, на свою письменность, на свою национальную литературу»28. Он в своей статье «Политиканство в Абхазии» поднимал вопрос об оказании необходимой помощи абхазам в развитии их национальной культуры, об открытии национальных школ29. Еще раньше, в 1878 г., Я. Гогебашвили в статье

160