Карл Моисеевич Кантор проектная идея площади25

1977

Я хочу рассказать о художественно-проектной идее площади Маяковского - площади, с обычной, градостроительной точки зрения, едва ли уже не завершенной, а с точки зрения этой проектной идеи, являющейся пока еще возможностью площади.

Речь идет о площади как общественном месте, о площади многолюдной, о площади пешехода, для которого на нынешнем пересечения Горького и Садовой места почти не осталось. Это участь большинства площадей современного города. Автомобиль все активнее вытесняет пешехо­дов на узкую полоску тротуара. Казалось бы, что за беда? Коль скоро автомобиль вытеснил с главных улиц и площадей "медленных" задумчивых пешеходов, с этим вроде бы уже ничего не поделаешь: так, мол, тому и быть и задача художников-проектировщиков в том-де теперь состоит, чтобы утвердить "человеческое" в глубине кварталов, куда отступил пешеход.

Что же, в тихих улочках и переулках дизайн и в самом деле может утвердить "человеческое" как не­что камерное, интимное. Это, конечно, хорошо, если только ради "интима" кварталы живого города не превращаются в некий кинопавильон. Однако горожанин не только индивид, но и член коллекти­ва, и ему свойственны не только камерные, но и общественные чувства. А коллективные формы пове­дения никак не уместить не только что в дворик и переулочек, в комнату или в музей, но и в громад­ный театр и стадион.

Для них человеку нужны как раз проспекты и площади. Как же тут быть?

Достоинства художественно-проектной идеи площади Маяковского в том и состоит, что она утверж­дает не частно-интимные, с одной стороны, и не гуртовые - с другой, а личностно-общественные, то есть подлинно коллективистские начала городской жизни, утверждает наперекор техническим "очевидностям" XX столетия (среди них транспортные - самые, конечно, поверхностные, пустяковые). В самом деле, о чем говорят "очевидности"? Они утверждают: чтобы вступить сегодня в универсаль­ное общение, человеку необходимо проникнуть к источникам массовой информации - радио-, теле-, газете. А для этого он должен не на площадь пойти, а с площади уйти, выбраться из паутины ано­нимных контактов. Отрываясь от ограниченного и случайного скопления людей на площади, человек в домашнем уединении обретает возможность вступить в содержательные, хотя и опосредованные контакты со всем миром. Человеку для этого более не нужна площадь. Она, может быть, еще и оста­лась символом всенародности, но уже не имеет к ней реального отношения, что можно на это воз­разить?

Расцвет народно-площадной культуры - это действительно так - находится в обратно пропорциональ­ном отношении к периоду расцвета площади.

В ранний период истории города площади были маленькими, тесными, асимметричными, замкнуты­ми; прилегающие улицы - узкими, кривыми, хаотично застроенными. И лишь с упадком народно-площадной культуры (XVII-XVIII вв.), когда народная драма, по выражению Пушкина, "оставила пло­щадь и перенеслась в чертоги по требованию образованного, избранного общества", началось проектирование и строительство знаменитых площадей (Капитолия и св. Петра в Риме, св. Марка в Венеции, Вандомской и Согласия в Париже, Дворцовой и Сенатской в Петербурге и ряда других), которые как шедевры вошли в мировую историю искусств.

Но если площади народно-площадной культуры сами по себе - без народа – ничего не значили (их "живописные красоты" открываются лишь романтически настроенному взору наших современников), то площади Ренессанса и особенно Барокко, напротив, самозаконны, воплощают в себе развитую спо­собность чистого пространственного восприятия и дают пространство как самостоятельный живой ор­ганизм.

Индустриализация принесла с собой еще один – третий – тип площади: утилитарно-функциональное пространство в социально-технической структуре города. Это уже и не арена народно-площадной культуры, "и не произведение искусства". Как раз по мере того как площади расширялись, благоуст­раивались, они утрачивали значение центра наиболее интенсивных общественных связей. Площади изменялись вместе с изменениям традиционного города, с превращением его сначала в боль­шой город первого периода индустриальной эры, затем в городскую агломерацию, в мегаполис на­ших дней. Между тем социальный прогресс не одноименен, не одномерен.

И в тот самый момент, когда, кажется, некий тип отношений и пространственно-предметные формы их воплощения окончательно преодолены, они возрождаются в обновленном виде. Они, эти "старые формы", вдруг и оказываются тем новым, что еще только предстоит утвердить. Культура – основатель­на. Все, что в ней однажды сложилось или даже едва наметилось, пребывает во всех ее внешних изменениях и ждет своего часа. Это несомненно относится и к народно-площадной культуре. Она не только прошлое, даже не столько прошлое, сколько будущее социальной жизни. Ибо никакая абстракт­но-социальная связь неспособна заменить непосредственного диалогического общения людей. Проектная идея представляет собой попытку сочетания черт третьего и первого типов площади и лишь отчасти второго – художественно-репрезентативного.

Перед авторским коллективом возникал при этом двойной искус: либо предложить крутую архитек­турную перестройку площади, либо погрузить ее в оформительско-исторические реминисценции. Авторы проектной идеи избежали обоих соблазнов. А это было нелегко.

[…]

Изобретательность и редкую энергию творчества авторы сочетали со свойственным всякому истинному проектированию чувством жизненности народных традиций. Это сказалось и в народном понимании площади как места праздничного, и в самом ее образе, и в насыщенности цветом всех проектируе­мых объектов, в их ясности, крупности и почти орнаментальной расчлененности плиты, двухсценного зала "Аквариума", тротуаров.

Согласно проектной идее, два разнокачественных типа связей – непосредственных контактов людей и опосредованных через средства информации - будут на площади дополнять друг друга. Электрон­ное табло, занимающее, по предложению авторов, фасад "Софии", станет источником экспресс-ин­формации обо всем, что происходит в мире, в стране, в столице.

В проектной идее Марка Коника и его студентов-соавторов все рассчитано на самодеятельность, все помогает возникновению свободных живых контактов между людьми. Это организация среды для общения, не для созерцания, точнее, для общения, опирающегося на созерцание, и для созерцания, необходимого общению, ибо созерцание и общение тут не противопоставлены. Было бы наивно, конечно, полагать, что возрождение площади для людей зависит от одного благоус­тройства и оборудования, хотя, с другой стороны, и без соответствующей организации среды здесь не обойтись. И, конечно же, было бы не меньшей наивностью отнестись к проектной идее как к рабо­чему проекту, уже готовому для непосредственного воплощения в бетон, металл и пластик. Существуют различные уровни и формы реализации проектных замыслов, Для проектной идеи таким уровнем явилась серия крупных пространственных макетных композиций. Это и есть живая, чувствен­ная плоть проектной идеи, ни в каком другом бытии она не нуждается. В сознании художника-проек­тировщика она не может родиться вне этой особой цветопластической образной формы. В таком виде она и подлежит толкованию и оценке. Ее содержание раскрывается в соотнесенности ее не с техни­кой, а с основными ценностями культуры, с искусством, с культурно-проектными смыслами искусства.