Антонио Сант' Элиа манифест футуристской архитектуры94

1914

После восемнадцатого века – эпохи сеттеченто – никакой уже архи­тектуры больше не существовало. Современной архитектурой назы­вается теперь нелепая мешанина самых различных стилевых при­емов, используемых для прикрытия скелета возводимых зданий. Новая красота цемента и стали профанируется применением балаганно-декоративной облицовки, что не оправдывается ни требованиями строительства, ни нашими вкусами, а восходит к античным тради­циям, к Египту, Индии или Византии и к поразительному расцве­ту идиотизма и импотенции, получившему название неоклассицизма. В Италии же подобные архитектурные трюкачества принимаются, а неразборчивое использование бездарных зарубежных образцов вы­дается за гениальное открытие, за новейшую архитектуру. Молодые итальянские зодчие (из тех, которые черпают оригинальные идеи, почитывая украдкой книги по искусству) изощряются в своих талан­тах, возводя новые кварталы в наших городах, где весь этот обиль­ный винегрет из витых колонок, фестонов времен XVII века, остроготических арок, египетских пилястров, завитков в духе рококо, средневековых амурчиков и пышнотелых кариатид серьезно претен­дует на стиль и тщится походить на монументальность. Этих, с по­зволения сказать, новаторов архитектуры нисколько не смущают калейдоскопическое появление и зарождение новых форм, распрост­ранение машин, каждодневный рост потребностей, вызываемых быстротой средств сообщения, скученностью населения, гигиеной и сотней других факторов современной жизни. Вооружившись кано­нами Витрувия, Виньолы, Сансовино и кое-какими книжонками по немецкой архитектуре, они упрямо стремятся вновь придать нашим городам, которые должны бы стать точным и непосредственным вос­произведением нас самих, этот веками сложившийся дурацкий облик.

Попав в их руки, это выразительное синтетическое искусство пре­вратилось таким образом в пустое стилизаторство и пережевывание неумело надерганных отовсюду формул, дабы замаскировать под со­временное здание все ту же традиционную комбинацию из кирпича и камня. Можно подумать, что, накопив энергию и дав ей выход, мы смогли бы при нашей приверженности к технике, при шуме и скорости сегодняшнего бытия жить на тех же улицах, которые люди построили в соответствии со своими запросами более четырех, пяти, шести столетий назад.

Именно в этом и заключается наивысшая глупость современной архитектуры, которая повторяется благодаря меркантильному соуча­стию академий, где разум держится под домашним арестом, где молодежь принуждают к рукоблудному копированию классических образцов, вместо того чтобы направить ее ум на поиски оптималь­ных решений проблемы, вставшей с неумолимой силой: создание футуристского дома и города. Ведь материально и духовно это наш дом и наш город, где мы смогли бы вовсю проявить свою неугомон­ность, не впадая при этом в гротеск и анахронизм.

Проблема футуристской архитектуры – это не проблема перест­ройки линий. Дело отнюдь не в поисках новых очертаний, новых обрамлений окон и дверей или в замене колонн, пилястров, консолей кариатидами, лепными мухами и лягушками; дело не в фасадах, будь они из кирпичной кладки, или оштукатурены, или облицованы камнем, и даже не в определении формальных различий меж­ду зданием новым и зданием старым. Речь идет о том, чтобы совер­шенно заново создать футуристский дом с использованием всех на­учно-технических возможностей и при полном удовлетворении всех наших бытовых и культурных запросов. А это значит растоптать все, что отдает в нас самих гротеском, тяжеловесностью, противоречи­востью (традиции, стиль, эстетика, пропорции); определить новые формы, новые линии, новую гармонию профилей и объемов. Это значит создать архитектуру, которая имела бы право на существо­вание только в специфических условиях современной жизни и ко­торая находила бы отклик в наших чувствах как эстетическая цен­ность. Такая архитектура не может быть подчинена никакому закону исторической преемственности. Она должна быть нова, как новы наши настроения,

Искусство строить смогло эволюционировать во времени, пере­ходя от одного стиля к другому, и сохранить при этом общие харак­терные особенности архитектуры благодаря тому, что в процессе исторического развития часто меняется мода и происходят другие изменения, вызываемые сменой религиозных воззрений и политиче­ских режимов; зато весьма редки причины глубоких изменений ус­ловий окружающей среды, которые, подобно открываемым законам природы, вызывают перестройку, обновление, усовершенствование технических средств, рациональное и научно обоснованное использо­вание материалов.

В современных условиях процесс последовательного развития стиля в архитектуре приостанавливается. Архитектура отрывается от тра­диций. Она невольно начинается заново. [...]

Резкая противоположность между миром современности и миром прошлого вызвана всем тем, чего раньше не было. В нашу жизнь вошли вещи, о возможности существования которых даже не подо­зревали в прошлом; определились материальные условия, вскрылись духовные запросы, которые проявляются во множестве аспектов. И прежде всего – это формирование нового идеала красоты, пусть еще в смутной эмбриональной форме, но прелесть которого начи­нают уже чувствовать даже массы. Мы утратили чувство монумен­тальности, тяжеловесности, статичности, но зато обогатили свое вос­приятие вкусом к легкости, практичности, эфемерности и скорости. Мы уже неловко себя чувствуем в соборах, на амвонах, во дворцах. Наша стихия – это огромные гостиницы, вокзалы, широкие улицы, колоссальные порты, крытые рынки, светлые галереи, прямые прос­пекты и живительные просторы высвобожденных участков.

Нам надлежит изобрести и воссоздать футуристский город, похо­жий на просторную шумную стройку, каждый участок которой ги­бок, подвижен, динамичен, и построить футуристский дом, напоми­нающий гигантскую машину. Лифты не должны в нем забиваться, как черви, в пустоты лестничных клеток, а лестницы, ставшие не­нужными, должны быть упразднены. Фасады нужно обвить змеями лифтов из стали и стекла. Такой дом из цемента, стекла и стали, лишенный росписей и скульптурных украшений, единственная кра­сота которого заключена в свойственных ему линиях и объемах, дом чрезвычайно безобразный по своей конструктивной простоте, дом высокий и просторный, насколько это диктуется необходимостью, а не законами муниципального управления, должен быть воздвигнут на краю галдящей пропасти, именуемой улицей. А улица не будет больше расстилаться на уровне подъездов зданий. Она углубится на несколько этажей в землю, где разместятся линии метрополитена, будут проложены необходимые стальные переходы и быстроходные эскалаторы.

Необходимо упразднить украшательство. Проблему футуристской архитектуры следует решать путем гениальных находок и во все­оружии научно-технического опыта, отказавшись наконец от мошен­ничества с фотографиями Китая, Персии, Японии и отупляющей приверженности к нормам Витрувия. Все должно быть революциони­зировано. Необходимо использовать крыши, найти применение под­валам, придавать меньшее значение фасадам, пересадить вопросы хорошего вкуса с поля формочек, колонночек и подъездиков на бо­лее широкую ниву крупного массового расселения, развернутого осу­ществления строительных планов. Покончим же с архитектурой монументально-траурно-мемориальной. Выкинем монументы, тротуа­ры, колоннады, лестницы, раздвинем улицы и площади, приподнимем уровень города. Я выступаю против и презираю:

1. Всю авангардистскую псевдоархитектуру Австрии, Венгрии, Гер­мании и Америки;

2. Всю классическую архитектуру с ее торжественностью, священ­нодействием, театральностью, украшательством, монументальностью, лживостью, общедоступностью;

3. Сохранение, восстановление, копирование античных памятни­ков и дворцов;

4. Перпендикулярные и горизонтальные линии, кубические и пи­рамидальные формы, которые подавляют своей статичностью, тяже­ловесностью и находятся совершенно вне нашего новейшего восприя­тия;

5. Использование массивных, громоздких, долговечных, устарев­ших и дорогостоящих материалов.

И я провозглашаю:

1. Что футуристская архитектура – это архитектура расчета, сме­лого дерзания и простоты; это архитектура железобетона, стекла, стали, картона, текстильного волокна и всех тех заменителей дере­ва, камня и кирпича, которые позволяют добиваться максимальной эластичности и легкости;

2. Что при этом архитектура отнюдь не являет собой комбинацию голого практицизма и утилитаризма, а остается искусством, то есть синтезом, выражением;

3. Что кривые и эллиптические линии динамичны и по самой своей природе обладают силой эмоционального воздействия, в тысячу раз превышающей силу воздействия горизонтальных и перпендикуляр­ных линий, и что вне их не может быть целостной в своей динамике архитектуры; ⁹⁵

4. Что украшательство как нечто навязанное архитектуре является абсурдом и что декоративная ценность футуристской архитектуры зависит только лишь от использования и своеобразного расположе­ния естественного или необработанного и даже ярко раскрашенного материала;

5. Что подобно тому как античные зодчие черпали вдохновение для своего творчества из окружающей природы, так и мы – матери­альные и духовные мастеровые искусства – должны находить это вдохновение в элементах созданного нами новейшего мира техники, а архитектура должна стать самым прекрасным отражением этого мира, наиболее полным его обобщением, самым ярким и органич­ным его художественным отражением;

6. Архитектура как искусство придания зданиям форм согласно установленным критериям не существует более;

7. Под архитектурой следует понимать условия, направленные на то, чтобы свободно и с наибольшей смелостью добиваться гармонии между человеком и окружающей его средой, то есть превращать мир вещественный в отраженную проекцию мира духовного;

8. Понимаемая таким образом архитектура не может порождать никакой склонности к пластичности или линеарности, потому что основными характерными особенностями футуристской архитектуры станут ее недолговечность и переходность. Здания будут менее дол­говечны, чем мы сами. Каждому поколению придется возводить свои города. Это постоянное обновление архитектурной среды будет спо­собствовать победе футуризма, который уже утверждается в призы­вах к свободе, в пластическом динамизме, в музыке без сдерживаю­щих канонов и в искусстве шумов⁹⁶. За него мы ведем неустанную борьбу с трусливым цеплянием за прошлое.

Милан, 11 июля 1914 г.⁹⁷