8.3. Становление политической системы современной России

В начале 90-ых ХХ века в России зародился легальный институт оппозиции, признанный обществом. В условиях демократии основной предпосылкой успешного функционирования политического механизма является оппозиция. В. Гельман писал, что в начале 2000-х стоял вопрос о вымирании полуоппозиции. Переломным моментом политической системы можно считать выборы в Госдуму

в 1999г.

Политика экономического либерализма не смогла реализовать свои либеральные ценности в их современной формулировке. Общество, требовало перемен изменения политической системы. Они были выполнены.

На выборах в Госдуму РФ в 2003г. действовал закон о повышении барьера для прохождения партий в Госдуму с 5 до 7%. В 2005г был ликвидирован институт избирательных блоков.

В дальнейшем политические реформы привели к коммерциализации партий, превратившихся из объединений единомышленников в организации с олигополистическими механизмами выдвижения кандидатов в депутаты, особенно, на уровне выборов субъектов федерации. Бизнес стал пользоваться данными возможностями в зависимости от своих ресурсов, одни на региональном, другие на федеральном уровнях. Уровень лоббирования интересов бизнеса существенно возрос. За 2000-е годы при увеличении экономики России менее, чем в 2 раза, количество долларовых миллиардеров возросло более, чем в 10 раз. В отличие от крупного бизнеса, малый не имеет столько материальных средств и его лобби крайне не значительно, а перспективы туманны, это не способствует созданию инновационной экономики в России.

В 2007г. настал полный триумф партии Единой России на парламентских выборах. Сузив поле борьбы, к выборам было допущено 15 партий, в то время как в 2003г было 46 партий. В. Гельман обозначил данные выборы, как «электоральный авторитаризм».

В политической модели управления В. В. Путина мало уделялось внимания выстраиванию эффективных каналов для проведения политического дискурса между оппозицией и Кремлем . Тем более, когда речь заходила о «внесистемной оппозиции», которая «искусственно» была выкинута из официальной политики, и для представителей которых оставалась только улица для проявления своей позиции. Тем же партиям, которым, было позволено участвовать в политической жизни страны, играли даже не второстепенные роли. Такая ситуация перед выборами в Госдуму 2011г. рядом экспертов считалась как реальная угроза демодернизации политической системы в России. Кремль хотел полностью контролировать все политические партии России, для этого был создан юридический механизм, позволяющий не регистрировать «нежелательные» партии. Ряд партий левоориентированных были объединены в «Справедливую Россию» (эффект полуоппозиции). В то же время Кремль, так и не смог создать сильную правую партию, даже путем объединения ряда партий в «Правое дело», что продемонстрировали результаты выборов в Госдуму в 2011г.

Л. Козер правильно замечал, что необходима организация канала выплеска враждебности, который постепенно накапливается в обществе. Данный «выброс» позволяет снизить уровень агрессивной враждебности и перевести его в русло разрешимого социального конфликта, поддающемуся анализу. Считается, что если свыше 40% граждан отвергают существующую политическую систему, то легитимность действующего политического режима ставится под серьезнейшее сомнение.

В результате накопившийся негатив в обществе выплеснулся в многочисленные митинги протеста в РФ. Объединенным лозунгом для различных социальных групп общества стал протест «против фальсификации выборов».

Власть в декабре 2011 – январе 2012гг. начала организацию канала выплеска враждебности, было озвучено: политическая реформа, сводящаяся к тому, что минимальная численность партии снижается с 40 000 до 500 человек, но также без возможности организации политических блоков (принятая ГД в марте 2012г.); были возвращены прямые выборы губернаторов, в определенных случаях сохранялась возможность отзывать губернаторов; сокращение количества подписей для участия в «президентских гонках» с 2 млн. до 300 тысяч, а для кандидатов от партий не представленных в Госдуме РФ до 100 тысяч подписей; возврат к смешанной системе выборов в Госдуму РФ; создание общественного телевидения.

Результаты выборов 2011г. в Государственную Думу снизились для " Единой России," что объяснялось с точки зрения теории растущих ожиданий. В течение долгого периода в России были высокие темпы прироста валового внутреннего продукта, но в определенный период наступил мировой экономический кризис, в результате которого население стран мира пострадало. В результате, чего в Греции, Италии, Испании сменилось правительство. В этих странах экономические причины породили политические кризисы и смену власти, у нас же на данный момент политический кризис при стагнации в экономике. Часть общества недовольна, тем, что у него сложилось устойчивое мнение, что они не могут влиять на политическую систему России.

Политическая система современного российского общества имеет ряд отличительных особенностей. В ее организационной подсистеме заметен сдвиг в перераспределении властных полномочий в пользу исполнительных органов и существенное ограничение функций законодательных и судебных институтов власти. Законодательная и судебная власть практически лишены возможности осуществлять контроль за деятельностью исполнительных органов (правительства, премьер-министра и т.д.), наблюдать за ходом реализации принимаемых законов.

С точки зрения характера распределения власти и взаимоотношения политической системы и общества в России существует скорее своеобразная плюралистическая система. Она характеризуется сосредоточением власти в едином центре, которым является президент и его администрация. Поле деятельности представительных органов власти ограничено. Плюрализм же обнаруживается в формальном разделении властей в государстве, многопартийности, передаче ряда законодательных и исполнительных полномочий от Центра субъектам Федерации.

Одной из особенностей российской политической системы является низкий удельный вес политических партий, их слабое влияние на власть и общество. Эти особенности свидетельствуют о противоречии между политической структурой и ее культурными основаниями. Замена политических институтов прежней системы (КПСС, Советов всех уровней) новыми, куда вошли Президент, Федеральное Собрание (двухпалатный парламент), осуществлялась быстрее, чем происходили изменения в политической культуре общества.

Новые институты не всегда находили поддержку в обществе. Это связано с тем, что в нем еще господствуют старые политические нормы и ценности, стандарты политического поведения. Формальный отказ от прежних советских ценностей (равенства, справедливости, коллективизма и т.д.) не привел к утверждению в обществе либеральных ценностей (индивидуализма, собственности, свободы, политического участия, приоритета права и т.д.). Процесс усвоения новых ценностей массовым сознанием сложен и противоречив, требует определенного времени.

Поскольку политическая система в современной России еще не сформировала свое культурное основание в виде признанных в обществе демократических идеалов, ценностей, норм, ее возможности интегрировать общество, обеспечить единство и стабильность довольно ограничены. Поэтому политическая система в России будет балансировать между целостностью и дезинтеграцией.

Общее направление формирования российской политической (и шире – социально-политической) системы были уже заданы особенностями российского общества и его культуры и ситуацией прихода правящей группировки к власти, резко сузившей возможности последующего развития. Тем не менее, это не означало полной предопределённости этого развития.

Первый из этих кризисов – кризис 1993 года. Это – прежде всего кризис «институционализации» системы, проявившийся в конфликте президента и парламента и нашедший своё разрешение в насильственном разгоне парламента, подавлении его сторонников и принятии конституции, придавшей жесткие институциональные формы авторитарной президентской власти.

Возникновение такого кризиса было, очевидно, неизбежно. Фактическая власть президента не имела никакого адекватного институционального оформления. Конституция, при которой осуществлялась эта власть – это советская конституция, абсолютно не приспособленная для этой роли, куда были внесены разнообразные поправки, и которая в результате этого приобрела крайне противоречивый вид и, даже вне зависимости от иных политических обстоятельств, не могла не порождать постоянных конфликтов ветвей власти, компетенции которых не были ей достаточно определены. Принятие новой конституции было необходимым и это само по себе представляло ситуацию альтернативную, допускавшую разные формы её разрешения (разные варианты конституции) и чреватую конфликтами.

Конфликт ветвей власти осложнялся и совершенно не определёнными отношениями центра и региональных властей, особенно – властей национальных республик в составе России, проявлявших естественные сепаратисткие стремления. Коммунистическое и русское националистическое большинство парламентской партии было неспособно использовать сепаратистские движения, как их использовали большевики в борьбе с «белыми» и затем Ельцин в борьбе с союзным центром. Но, естественно, что конфликт в центре создавал для региональных властей исключительно благоприятную ситуацию для захвата максимума полномочий (и собственности).

На конфликт президента и парламента (осложнённый конфликтами центра и периферии) накладывались и другие конфликты.

Как во всех кризисах, в кризисе 1999 года присутствовали и закономерные, «системные» элементы, и элементы чисто случайные.

Какой-то кризис, связанный с передачей власти, должен был рано или поздно разразиться. В любой системе, где нет чёткого и однозначного механизма передачи власти, как в монархических системах с определённым порядком престолонаследия или в демократических системах, в которых власть определяют выборы, передача власти всегда сопровождается кризисом и ожесточённой борьбой. В советской системе механизм передачи власти был значительно определённее и формализованнее (избрание правителя на Политбюро, затем его утверждение, уже скорее ритуальное, ЦК и съездом партии), чем в постсоветской, тем не менее, каждый раз передача власти сопровождалась борьбой и расколами в правящей верхушке. В постсоветской же российской системе вообще отсутствовал какой-либо орган, хотя бы формально определяющий преемника. В новой конституции вторым лицом государства, к которому должна временно перейти власть в случае отставки или смерти президента, стал назначаемый и отправляемый в отставку самим президентом премьер-министр .Это создавало колоссальную неопределённость и давало президенту практически неограниченные возможности в определении своего преемника.

Если кризис 1993 года привёл к институциональному закреплению и оформлению системы, то кризис 1999-2000 годов привёл к появлению и «апробации» механизма передачи власти, который, очевидно, будет использоваться в дальнейшем. Одновременно, кризис 1999 года и его разрешение освободили систему от слишком большой связи с личностью её создателя, показали, что это – действительно система и тем самым усилили сознание её прочности.

Переход власти от первого президента ко второму означал вхождение системы в период расцвета.

Президент с самого начала своего правления пользуется колоссальной и устойчивой популярностью, настолько большой, что представить себе ещё большую популярность его или его преемника практически не возможно. Это – высший этап развития системы, её «золотое время».

Путин встаёт во главе уже созданной и доказавшей свою жизнеспособность системы. Объективно стоящие перед ним задачи – это задачи достройки, упорядочивания системы, ликвидации остатков революционного хаоса. Естественно, что эти достройка и упорядочивание могут производиться только по уже начертанному, обозначившемуся плану. Задача Путина – расширить сферу предсказуемой безальтернативности, ещё более укрепить президентскую власть, создав «властную вертикаль» и ликвидировав не зависимые от власти «центры силы».

Сейчас – период расцвета российской постсоветской политической системы. При втором российском президенте система приобретает черты законченности и стабильности. В обществе не только нет никаких реальных политических сил, которые могли бы сейчас или в ближайшее время сломать систему, но пока не видно даже, откуда такие силы могли бы явиться. На ближайший исторический период система – действительно безальтернативна и будет лишь постепенно совершенствоваться.

Отличительные особенности современной российской политической системы.

В соответствии со статьей 1 Конституции Российская Федерация - есть демократическое федеративное правовое государство с республиканской формой правления.

Определение Российской Федерации в качестве демократического государства раскрывается, прежде всего, в положении о том, что единственным источником власти в России является народ, кроме того, в положении о том, что эту власть сам народ и осуществляет как непосредственно, так и через органы государ­ственной власти и органы местного самоуправления.

Демократичность российского государства проявляется и в том, что его граждане равноправны и обладают широкими правами и свободами, в том числе правом участвовать в управлении делами государства. В российском государстве установлена выборность органов законодательной власти и представительных органов местного самоуправления, ряда руководящих должностных лиц - Президента Российской Федерации, глав региональной и местной администрации и т. д.

Характеристика российского государства в качестве федеративного указывает на форму его устройства. Федерация - это государство, состоящее в свою очередь из государств и (или) государственно-подобных образований, близких по статусу к государству. В составе Российской Федерации находятся республики, края, области, города федерального значения, автономная область и автономные округа.

В Российской Федерации наряду с федеральными органами государственной власти, осуществляющими свои полномочия на всей ее территории, имеются органы государственной власти соответствующих субъектов Федерации. Они осуществляют всю полноту государственной власти на своей территории в пределах своих полномочий. Субъекты Российской Федерации имеют свое законодательство; их статус закреплен не только в федеральном законодательстве, но и в конституциях республик, уставах краев, областей, округов, городов федерального значения.

Наличие единой федеральной государственной власти отличает федерацию от конфедерации, которая не является государством. Федеративное устройство России находит свое отражение в структуре ее представительного и законодательного органа - Федерального Собрания, состоящего из двух палат - Совета Фе­дерации и Государственной Думы.

Для России с ее огромными территориями, со множеством ее регионов, значительно отличающихся друг от друга по своим природным и экономическим условиям, с большим разнообразием исторических и национально-культурных особенностей проживающих в ней народов именно последовательный федерализм является оптимальной политико-юридической формой сочетания главных интересов Российской Федерации в целом и составляющих ее субъектов.

Характеристика Российской Федерации в качестве правового государства означает, что в организации и деятельности государства превалируют принципы права, а не мотивы политической целесообразности. Правовое государство «связано» правом, исходит из признания неотчуждаемых (прирожденных) прав и сво­бод человека и возложения на государство обязанности соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина. Власть осуществляют только те, кто на это уполномочен Конституцией и законами, причем в рамках предусмотренных ими предметов ведения и полномочий. Гарантирована судебная защита прав и свобод человека и гражданина.

Понятие «республиканская форма правления» характеризует государство, в котором все высшие органы государственной власти либо избираются, либо формируются общенациональными избранными представительными учреждениями. Республиканская форма правления предполагает также, в частности, что соответствующие лица избираются в коллегиальные органы на определенный срок и что решения в этих органах принимаются большинством. Республика от­личается от монархии, где главой государства является, как правило, лицо, получающее прерогативы государственной власти по наследству (король, царь, им­ператор и т. д.), и где выборного представительного органа государственной власти может и не быть. Главой государства в Российской Федерации является ее Президент, избираемый гражданами сроком на шесть лет, а представительным и законодательным органом - Федеральное Собрание (парламент), одна из палат которого - Совет Федерации - составляется из двух представителей от каждого субъекта Российской Федерации, а другая - Государственная Дума - избирается населением сроком на пять лет.

Государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную. Органы законодательной, исполнительной и судебной власти самостоятельны.

Такое разделение единой государственной власти выражается, прежде всего, в осуществлении каждой из них самостоятельными, независимыми друг от друга структурами государственного механизма. Целью такого разделения является обеспечение гражданских свобод и законности, создание гарантий от произвола. В условиях разделения властей одна ветвь государственной власти ограничивается другой, различные ее ветви взаимно уравновешивают друг друга, действуя как система сдержек и противовесов, предотвращая монополизацию власти каким-либо одним институтом государства.

Согласно Конституции, на общефедеральном уровне законодательную власть осуществляет Федеральное Собрание, исполнительную - Правительство, а судебную - федеральные суды (Конституционный Суд, Верховный Суд, Высший Арбитражный Суд и иные федеральные суды). Президент Российской Федерации не является органом какой-либо из трех властей, а, как сказано в части второй статьи 80, «обеспечивает согласованное функционирование и взаимодействие органов государственной власти».

Принцип разделения властей, закрепленный в общей форме статьей 10, реализуется и конкретизируется в нормах Конституции, определяющих статус Президента, Федерального Собрания, Правительства и судов Российской Федерации. Содержание этих норм показывает, что принцип разделения властей предполагает их конструктивное взаимодействие.

Так, обособление функции принятия законов и наделение соответствующими полномочиями Федерального Собрания (федеральные законы принимаются Государственной Думой и одобряются Советом Федерации) сочетается с правом Президента отклонять законы, что влечет их возврат в парламент для вторичного обсуждения, а также издавать указы (в том числе нормативного характера), которые не должны противоречить законам, и правом Правительства издавать постановления и распоряжения на основании и во исполнение Конституции, федеральных законов и нормативных указов Президента. Такой статус Президента произведен от его титула главы государства и гаранта Конституции.

Акты исполнительного характера, издаваемые Правительством, связаны с необходимостью повседневного осуществления организующей деятельности и неизбежным наделением исполнительной власти дискреционными полномочиями (дискреция - право усмотрения в рамках, определенных законом).

Лишь закон, а не какие бы то ни было иные соображения, а также посторонние влияния, требования и указания, - основа правосудия, судебной деятельности. Независимость является важнейшей характеристикой, отличающей судебную власть. При решении конкретных дел суды независимы даже от вышестоящих судов.

Особую роль в обеспечении принципа разделения властей играет Конституционный Суд Российской Федерации, правомочный решать дела о соответствии Конституции Российской Федерации, в частности, федеральных законов, нормативных актов Президента, Федерального Собрания, Правительства Российской Федерации.

Понимая самостоятельность органов законодательной, исполнительной и судебной власти как их известную независимость (в границах собственных полномочий) друг от друга, ее нельзя трактовать как независимость этих органов от Конституции и законов, как их свободу от контроля со стороны общества.

В Российской Федерации признается идеологическое и политическое многообразие, предполагающее многопартийность. Общественные объединения равны перед законом, что предполагает пресечение попыток восстановления монополии какой бы то ни было партии.

Многопартийность стала неотъемлемой частью общественной жизни. Конституционное закрепление этого положения означает необратимость процесса становления гражданского общества, в котором партии играют роль посредника между гражданским обществом и государством.

Следует отметить, что политическая система России находится в стадии становления, так как не все конституционные нормы являются реализованными в политической практике.

Таким образом , рассматривать политическую систему с позиции государственности, государственного строя, политического режима, можно с большой долей уверенности констатировать: российская государственность в ее нынешнем виде носит достаточно устойчивый характер, причем налицо, при прохождении через целый ряд критических точек, уcиливающаяся тенденция к ее укреплению. Государственный строй, при всем неоднозначном отношении общества к отдельным структурам, чертам и методам его функционирования, в целом пользуется устойчивой поддержкой общественного большинства. Суверенитет государства и даже такой предельно конкретный вопрос как государственные границы после проведения референдума в Чечне вряд ли уже станут в обозримом будущем предметом внутрироссийской или международной дискуссии (Впрочем, непризнание нахождения прибалтийских республик в составе СССР со стороны ряда стран, прежде всего США, не являлось препятствием стабильности советского государственного устройства вплоть до крайней точки обострения кризиса советской системы).

Вместе с тем, в российском государственном устройстве существуют проблемы, противоречащие этому общему представлению о его устойчивости. К ним прежде всего относятся проблемы российского федерализма, далеко не разрешенные. Они касаются как значительной общеструктурнойнеопределенности (проблем «матрешечной» - «субъект в субъекте» региональной структуры, проблем укрупнения регионов, проблем вертикальных и горизонтальных, прямых и обратных связей, соотношения между самостоятельностью регионов и их ролью в общефедеральной системе государственной власти и управления и т.д.), так и проблем соотношения между реальным характером общефедерального политического режима и реальными моделями политических режимов в регионах, в особенности в ряде республик в составе Российской Федерации. Частично последний род проблематики решается и до известной меры уже разрешенпутем приведения местного законодательства, включая конституции республик, в соответствие с общефедеральной конституцией и нормативной базой в целом. Однако проблемы реального функционирования политических режимов не сводятся только к их нормативной базе, они касаются также механизмов функционирования, ряда неформальных политических институтов, поля политической культуры и т.д.

Несмотря на обширный глубокий характер проблем, наличие их не меняет этого факта, что новая российская государственность, новый государственный строй состоялись и имеют устойчивую тенденцию к укреплению. Это подтверждается как ростом внутренней политической легитимности (доверия общества), как и ростом внешней легитимности (доверия со стороны иностранных государств, международных организаций, иностранных и международных финансово-экономических структур) российского государства.

Другим, близким по значению, но все же иным по своим конкретным параметрам сформированности политической системы является конституционный строй. Несмотря на весьма краткий период его существования, можно говорить о ряде его характеристик, свидетельствующих об известной степени зрелости конституционного строя в России. Так, большинство формальных политических институтов строится и развивается на строго конституционной основе, правовое поле имеет тенденцию к постоянному расширению, причем преимущественно строго в рамках конституционного строя. Чрезвычайно важные полномочия и функции обрел в этом о отношении такой характерный институт как конституционный суд, пользующийся высоким уровнем доверия общества и политической элиты.

Вместе с тем, существуют и проблемы, некоторые из которых уже упомянуты ранее, другие стоит упомянуть. Так, по мере функционирования конституционного строя выясняется, что возникает или выявляется ряд уже существующих проблем, которые не решаются в рамках существующей конституции, но в то же время есть потребность, часто неотложная в их разрешении. К ним относятся, в частности, проблемы с федерализмом в целом. Да и такие проблемы как партийное законодательство, законы о местном самоуправлении, наличие ряда государственных институтов и их реальная структурно-функциональная роль (таких как, Госсовет, институт Федеральных государственных округов и т.д.) вызывают вопросы о том, как они соотносятся с конституцией и конституционным строем. Кроме того, целый ряд дискуссионных предложений, выдвигаемых представителями политической элиты и направленных на совершенствование системы управления в конечном счете также затрагиваются вопросы конституционного строя.

По мере накопления этих проблем и усиления их остроты потребуются очевидно, такие решения, которые ведут к модификации конституционного строя – принятие конституционных законов, внесение изменений в саму конституцию.

Несмотря на то, что механизм конституционного изменения заложен в самом тексте конституции, он практически не был апробирован. Само по себе это свидетельствует о том, что среди законодательной и более широкого слоя политической элиты существуют опасения по поводу того, как само решение о внесении поправок в Конституцию повлияет на устойчивость конституционного строя.

В конечном счете этот вопрос от устойчивости конституционного строя может быть решен при высокой степени согласия в обществе и политической элите, ведущей к принципиальной договоренности о том, что те или иные поправки и конституции, пусть достаточно существенные со структурной и функциональной точек зрения, могут модифицировать политический режим, но ни в моем случае не должны открывать путь к деформации и разрушению всего строя, а, следовательно, и политической системы в целом.

Одним из наиболее рамочно сформированных институтов можно считать и избирательную систему. Хотя она подвержена (и уже подвергается) известному реформированию, модификации, но это как раз свидетельствует о существовании института и известной степени его зрелости, когда выявляются как его положительные черты, так и недостатки, а отсюда – пути к его совершенствованию посредством реформирования.

Партии и партийная система часто рассматриваются в качестве одного из наиболее неустойчивых, слаборазвитых институтов современной политической системы России. На наш взгляд, это не совсем так. Что касается абриса самих политических партий (за исключением КПРФ), это действительно так, да и не могло быть иначе, поскольку для процесса партогенеза, беспрецедентного после однопартийной советской системы, требуется больший период времени, чтобы такие структуры обрели определенную степень внутренней устойчивости.

Кажущимся парадоксом, однако, является то, что рамочная партийная система в условиях постсоветской России, вопреки всем известной классике, складывается, а во многом уже сложилась опережающими темпами по сравнению с процессами конкретного партогенеза. Но это как раз и говорит о здоровом, естественно-историческом характере партогенеза в целом, соответствующего особенностям и уникальным чертам политического процесса в России.

Вмешательство же государства (пусть из «добрых побуждений») способно лишь деформировать, но не изменить существенно характер этого процесса, что, не изменить существенно характер этого процесса, что, на наш взгляд, также свидетельствует о степени его зрелости.

Проблематика структур гражданского общества, а также структур местного самоуправления является одной из наиболее сложных применительно к современной России. Отсутствие или слабость этих структур является одной из главных причин, побуждающих говорить о «недостроенности», демократического характера политической системы постсоветской России.

Эта фундаментальная слабость, ощущаемая политической элитой и государственными институтами, побуждает в них устойчивое стремление «построить» и институты гражданского общества, и систему местного самоуправления. Эти побуждения государства опасны по своей сути, они свидетельствуют о идущих от советской системы традициях социально-политической инженерии, пусть и будучи продиктованы самыми «либерально-демократическими мотивами». Все эти попытки ведут в пределе к огосударствлению фундамента демократии и, соответствию, к отторжению его стороны общества.

Только методы «гибкой настройки» и культивирования почвы для прорастания и развития этих ростков могут дать здесь адекватный эффект.

Поэтому ситуация с институтами гражданского общества, структурами местного самоуправления, является, на наш взгляд, тем «оселком», одним из важнейших критериев на котором выявляется и окончательный характер российской политической системы и его определенная типологическая модель. По отношению к этому критерию и можно в первую очередь говорить о незавершенности процесса складывания политической системы.

Черты переходности, смешанности имеют такие неформальные, но весьма важные политические институты, как институт политического лидерства, политическая элита, группы давления и т.д. Хотя исторически генезис ряда этих институтов (например, групп интересов, групп давления) предшествовал созданию политических партий, процесс партогенеза и складывания неформальных институтов в России носит более сложный характер, идя параллельными путями, это объясняется особенностями российской специфики.

Говоря о других, неинституциональных политических подсистемах, таких как нормативная, функциональная, коммуникативная, при всей непростой проблематике каждой их них, можно отметить столь же отчетливую рамочную и структурную очерченность, которая проявляется в отношении большинства политических институтов.

Так, очерченность, структурная определенность и тенденция к постоянному росту функционального значения нормативной подсистемы проявляется в непрерывном совершенствовании и расширении правового поля, отмеченную уже частично на примере конституционного строя, но не сводящемуся только к нему: все меньше остается правовых «белых» пятен, определяющих место и функциональную роль политических институтов, законодательно регулируемых правил политически значимого поведения государства, общества и граждан. Хотя такие «белые пятна», разумеется есть, как сохраняются и противоречия в законодательной базе, дающие простор для волюнтаризма бюрократии, коррупции, преступности, нарушения гражданских и политических прав и свобод.

Все более четко определяются границы между формальными (правовыми) и неформальными (политическими, моральными, традиционными и пр.) нормами, при устойчивой тенденции усилия роли первых.

Вместе с тем сложный процесс складывания адекватных системе неформальных норм имеет характер переходности, смешанности, столь характерный для переходного периода, периода становления системы, т.е. идет с известным отставанием, это вообще характерно для процессов, корни которых произрастают главным образом на почве политической структуры.

Проблематика функциональной подсистемы в значимой мере описана через понятие политического режима, и здесь хотелось бы подчеркнуть значительную роль ее рамочной и структурной определенности, показывающей ее относительно зрелый, устойчивый характер, но вместе с тем, наличие проблем, которые тоже отчасти уже упоминались: проблем прямых и обратных, горизонтальных и вертикальных связей, механизма функционирования в целом.

Что касается коммуникативной подсистемы, весьма характерным для нее является то, что, подобно большинству современных и, подчеркнем, именно демократических политических систем является центральная, во многом системообразующая роль СМИ в структуре и функционировании политических коммуникаций, которая структурно состоялась и процессуально во многом устоялась, а также мощное влияние на процесс политических взаимодействий такого нового для России института как институт общественного мнения.

Другое дело, это наметить и факторы, деформирующие поле политических коммуникаций усиливающие роль манипулятивных инструментов и тенденций в процессе политических взаимодействий. Но эти и другие проблемы не являются аргументами в пользу недостаточной зрелости подсистемы, они показывают тенденции и пути ее дальнейшего развития и значение устранения негативных фактов на этих путях.

Особо следует отметить проблематику культурной подсистемы. Поле политической культуры не случайно рассматривается многими политологами, включая школу Г. Алмонда и С. Вербы, в качестве основной критериальной базы типологизации политических систем. Ведь именно политико-культурные критерии показывают в конечном счете социально-политическую глубину политических структур, их эффективность, легитимность, наконец степень зрелости политических отношений и представлений о них.

В этом отношении, учитывая естественное отстаивание политико-культурного поля, в силу его более медленного вызревания, от других элементов политической системы (хотя некоторые процессы на нем могут происходить и опережающими темами), культурная подсистема представляет собой даже более современную модель «конечного критерия», чем упоминавшееся ранее. Поэтому на первый взгляд кажется (и это устойчивая позиция ряда отечественных политологов), что о формировании постсоветской политической культуры в России говорить вообще преждевременно.

И все же некоторые рамки и структуры этого поля есть основания расценивать как сложившееся. Так, несмотря на видимое отсутствие «общенациональной идеи», разорванность политико-культурного поля по этническим, конфессиональным, политико-ориентационным, социально-политическим и другими векторам, идеосинкразию внушительных секторов общественного мнения к самому понятию «россияне», в последнее время появились отчетливые сигналы, свидетельствующие о довольно серьезной тенденции отождествления большинством граждан себя с государственной, политической системой РФ.