Канке В.А. Энциклопедия философии науки

Глава 11. Философия критической теории

Этот интерес был характерен также и для феноменологов, занимающих благодаря стараниям Э. Гуссерля почетное место в истории развития новейшей философии науки.

В конце 1920-х годов в немецкой философии произошел существенный поворот в отношении философии науки. Ряд выдающихся философов стали подвергать философию науки резкой критике. Примерно на четыре десятилетия восторжествовал научный негативизм, а науку стали награждать нелестными титулами: она, дескать, предметна, некритична, инструментальна и вообще слепа относительно жизненно важных реалий. Критика науки проводилась, как правило, с романтических позиций, а потому чаще всего наукам противопоставлялось искусство. Такой ход философской мысли продемонстрировали в ярком виде Гадамер и Адорно, а также Хайдеггер и Ясперс. В конечном счете антинаучный синдром в немецкой философии стал утихать. Вне союза с наукой не мыслят себя ни современные герменевтики, ни коммуникативисты. Потеряли свою привлекательность экзистенцианалистская и хайдеггерианская философии науки.

И все же было бы неправомерно видеть в рассматриваемых вариантах критики науки сплошной негативизм. В этой связи надо учитывать, по крайней мере, два значительных фактора. Во-первых, при ближайшем рассмотрении выясняется, что под флагом критики науки философы, как правило, стремились к определению содержания и параметров гуманитарной науки. И хотя в этом поиске не проводилось необходимого различия между философией и гуманитарной наукой, тем не менее он был весьма плодотворным. Философские разработки феноменологического, герменевтического и коммуникативного аспектов теории безусловно способствовали становлению и развитию гуманитарных наук. Во-вторых, повышенное внимание к перечисленным выше аспектам привело к определенной гуманитаризации всей области наук, в том числе и естествознания. Устаревший идеал естественнонаучного познания, недостаточно учитывавший активную роль научного сообщества, и особенно значимость языка, потерял свою привлекательность. Впрочем, критику естествознания недопустимо приравнивать к программе его гуманитаризации. Фактически, речь шла о некоторой тенденции гуманитаризации естествознания, и не более того.

161

Часть 1. Общая философия науки

Литература

1. Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика просвещения. – М.; СПб.,

1997.

2.Адорно Т. К логике социальных наук // Вопросы философии. – 1992.

–¹10. – Ñ. 76–86.

3.Adorno T. Gesammelte Schriften. – Bd.7. – Fr.a.M., 1970.

4.Блох Э. Тюбингенское введение в философию. – Екатеринбург,

1997.

5.Маркузе Г. Эрос и цивилизация. – Киев, 1995.

6.Маркузе Г. Одномерный человек. – М., 1994.

7.Фромм Э. Быть или иметь. – М., 1986.

8.Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. Московские лекции и интервью. – М., 1995.

9.Хабермас Ю. Примирение через публичное употребление разума. Замечания о политическом либерализме Джона Роулса // Вопросы философии. – 1994. – ¹10. – С. 53–67.

10.Хабермас Ю. Модерн – незавершенный проект // Вопросы философии. – 1992. – ¹ 4. – С. 40–52.

11.Фливбьерг Б. Хабермас и Фуко: мыслители для гражданского общества // Вопросы философии. – 2002. – ¹ 2. – С. 137–157.

12.Апель К.-О. Трансцедентально-герменевтическое понятие языка // Вопросы философии. – 1997. – ¹1. – С. 76–92.

162

Глава 12. ФИЛОСОФИЯ НАУКИ В СТРУКТУРАЛИЗМЕ, ПОСТСТРУКТУРАЛИЗМЕ И ПОСТМОДЕРНИЗМЕ

12.1. Структурализм и философия науки

Âданной главе будут рассмотрены философские направления, доминировавшие во французской философии второй половины ХХ в. Речь идет о структурализме, постструктурализме и постмодернизме. Во всех трех философских направлениях вопрос о статусе науки, границах ее притязаний в сочетании с философией является центральным. Рассматривая сложившуюся в 1960-х годах во Франции ситуацию, М. Фуко проводил параллель между французской философией

èнемецкой критической теорией [1, с. 46]. В обоих случаях решается вопрос о судьбе проекта Просвещения, сердцевину которого составляла наука как предельная форма рациональности. Действительно ли наука определяет будущее народов? Если да, то какой она должна быть? Если нет, что следует ей противопоставить? Итак, нам предстоит рассмотреть пути поиска нетрадиционной теории во французской философии. Первый этап этого поиска представлен структурализмом.

Âданном случае под структурализмом понимается не метод ка- ких-либо частных наук, например лингвистики, а определенный философский подход, рефлексия над содержанием культуры в целом, в том числе науки. Структура, по определению Клода Леви-Строс- са, есть «содержание в его логически организованном виде, причем сама эта организация рассматривается как факт реальной действительности» [2, с. 423]. Она предстает как относительно устойчивый способ организации системы, отношений ее частей. В философском отношении структурализм восходит к учениям К. Маркса, З. Фрейда, Ф. де Соссюра. Все трое считали исходной реальностью жизнедеятельности общества не субъект с его познавательными способностями, а некоторое системное бессознательное целое. У Маркса – это система производственных отношений, у Фрейда – психическое бессознательное, у Соссюра – язык. Что бы ни делал субъект, он в принципе не может покинуть то целое, которому он принадлежит и атомом которого он является. Особенно устойчив язык. К примеру, в

163

Часть 1. Общая философия науки

1990-х годах жители России перешли от социализма к капитализму, но при этом они продолжают говорить все на том же русском языке. Основополагающий характер языка как социальной реальности привлек к нему первостепенное внимание. В этой связи значительный философский вес приобрели исследования швейцарского лингвиста Фердинанда де Соссюра (1857–1913).

Согласно Соссюру язык есть знаковая, или семиологическая (от гр. sema – знак), система [3, с. 163]. Язык – социальное явление. Он не основан на естественном положении вещей и, следовательно, условен. Слово cow (англ.) также бесспорно означает корову, как и слово vacca (лат.). Лингвистический знак объединяет не вещь и имя, но понятие и «акустический образ» [4, с. 99]. Лингвистические знаки не соотносятся непосредственно с вещами, можно сказать, что они как бы скользят по их поверхности. Вне их взаимной соотнесенности знаки лишены смысла. Так, лишено смысла < a, но имеет смысл b < a. Любой знак обладает определенной значимостью не сам по себе, а в зависимости от его окружения [4, с. 146], а также определенного синтаксического (грамматического) ряда. Люди понимают знак не иначе как в языке, в постижении его жизни [3, с. 118]. Главное содержание языка – его структура, внутренняя форма.

Определенным образом интерпретированная лингвистика Соссюра позволяла, как считали многие философы, разрешить ряд сложнейших мировоззренческих проблем. В частности, можно было отодвинуть в сторону всю философию субъекта (Декарта, Канта, Гуссерля, Сартра) с ее неясным концептом субъективной реальности. Субъект – не идеальная реальность, а скорее атом социальной системы, т. е. тот, кто осуществляет языковую деятельность. Внимание к структурам языка избавляло от иррационализма, знаки поддаются осмыслению. В известной степени снималось различие между естественнонаучными и гуманитарными дисциплинами: те и другие изу- чают системы и их строение (структуры). Наконец, казалось, что определен статус гуманитарной теории. Она должна иметь дело со структурами социальных систем. Вроде бы определился и основной порок традиционных теорий, считающихся продуктом мышления: они имеют вторичный характер и не учитывают наличия основополагающих структур. Реконструирование воззрений Соссюра, убеждение в том, что нет более важной социальной составляющей, чем

164

Глава 12. Философия науки в структурализме, постструктурализме и постмодернизме

язык, наводило на вполне новаторскую мысль: по своей структуре, внутренней упорядоченности изучаемые явления подобны языку. Именно эта идея стала лейтмотивом исследований таких виднейших структуралистов, как Леви-Стросс [5], Лакан [6] и Барт [7].

Клод Леви-Стросс, изучая отношения между родственниками в примитивных обществах, пришел к выводу, что их упорядоченность идентична взаимосвязи фонем языка. Подобно фонемам в языке каждый из родственников обладает определенным значением. Это значение определяется тем местом, которое индивидуум (жена, муж, брат, сестра, сын) занимает в системе кровнородственных отношений. Указанная система отношений, подобно языку, представляет собой бессознательное образование. Социальный характер системе кровнородственных отношений придает запрещение кровосмешения, половых отношений между ближайшими родственниками. Подобно языку система родственных отношений обладает коммуникативной функцией: она обеспечивается тем, что мужчины берут себе в жены женщин из другого племени.

Жак Лакан использовал структуралистский подход для изучения психически бессознательного. Фрейд полагал, что бессознательное (непроизвольное запоминание, испуг, сновидение), главной силой которого является сексуальное влечение (либидо), находится в конфликте с сознанием, ограниченного моральными запретами. Бессознательное проговаривается в языке. В этой связи для психотерапевта открывается возможность определения характера неврозов и их излечения. Лакан рассматривал бессознательное не в терапевтическом, а в философском плане. Для него психоанализ являлся смысловым прояснением всей истории субъекта. Исходное звено психоанализа – язык. Это значит, что человек конституируется в знаковой (символической) структуре, т. е. в языке. Психически бессознательное повторяет структуру языка. Лакан демонстрировал это на многих частностях. Фрейд рассуждал о сгущениях (например, когда одно лицо разом похоже на нескольких человек) и смещениях (когда, например, во сне, чувство, питаемое к какому-либо человеку, переносится на другого человека). Лакан уподоблял сгущение метафоре и ее краеугольному принципу (одно слово вместо другого), а смещение – метонимии (переименованию). Согласно Лакану реальное, в том числе субъект, не выражается в языке, а конституируется в нем

165

Часть 1. Общая философия науки

âкачестве пограничного феномена. Невозможно разделить символи- ческое и реальное. В конечном счете содержание культуры сводится к символическому, т. е. к языку.

Ролан Барт, анализируя содержание литературных произведений, определял смысл структуралистского видения следующим образом: членение и монтаж исследуемого явления позволяет представить его как минимальное множество единиц, откуда запрашивается объект во всех его функциях. К объекту плюсуется интеллект, и в результате получается модель оперирования с данным объектом [7, с. 225–227]. Строго говоря, Барт отходил от структуралистского идеала, ибо у него структура есть результат деятельности наделенного интеллектом субъекта. Следовательно, она зависит от последнего. А ведь главная интуиция структуралистов состояла в рассмотрении субъекта в качестве вторичного феномена. Отход Барта, равно как и других видных французских философов, от идеалов структурализма отнюдь не случаен, но сопряжен с известной их противоречивостью.

Структуры как инварианты основополагающих социальных систем по определению должны быть неизменными. Считается, что нет силы, способной их изменить. В качестве вторичной силы субъекты не способны изменить социальные структуры. Но это означает, что над людьми главенствует некая анонимная безличностная сила. Это,

âсвою очередь, означает, что структурализм не дал той ясной картины мира, которой от него ожидали. Человек, наблюдающий социальные катаклизмы и тем более принимающий в них участие, не может согласиться с тем, что они вызваны к жизни не инициативой людей, а господствующими над ними силами неясного происхождения. Необходимость осмысления исторических событий, подобных выступлениям студентов во Франции в 1968 г., вынуждает отказаться от структуралистских идеалов, по крайней мере, части из них. А поэтому структурализм во Франции вызвал к жизни постструктурализм.

12.2. Постструктурализм:

философия дискурсивных практик М. Фуко

Мишель Фуко (1926–1984), пожалуй, наиболее видный постструктуралист. Для него началом философствования является дис-

166

Глава 12. Философия науки в структурализме, постструктурализме и постмодернизме

курсивная практика, «совокупность анонимных исторических правил, всегда определенных во времени и пространстве, которые установили в данную эпоху и для данного социального, экономического или лингвистического пространства условия выполнения функции высказывания» [8, с. 118]. Высказывание есть лингвистическое действие в области исторического. А дискурсом называется совокупность высказываний, принадлежащих к одной и той же дискурсивной практике. Дискурс – это всегда игра.

Фуко интересовался не структурами, хотя и они важны, а становлением и видоизменением дискурсивных практик – всем тем, что в них происходит: трансформациями, рассеяниями, сгущениями. Что касается знания, то оно наращивается по следующим дискурсивным порогам [8, с. 185–186]:

•позитивность: дискурсивная формация образовалась и начала трансформироваться;

•эпистемологизация: появились модели знания, которые подвергаются критике и проверке;

•научность: выработаны критерии аргументации;

•формализация: определены аксиомы и формальные правила

построения дискурсов.

Философствование Фуко реализует триаду: генеалогия – критика – археология. Генеалогия изучает образование дискурсивных практик. Критика анализирует процессы прореживания, перегруппировки и унификации дискурсов [9, с. 87]. Однако решающее философское действие совершается в археологии. Речь идет о проблематизации в историческом (отсюда археология. – В. К.) поле. «Проблематизация – это совокупность дискурсивных и недискурсивных практик, вводящих нечто в игру истинного и ложного и конструирующих эту игру в качестве объекта мысли (будь то в форме морального размышления, научного познания, политического анализа и т. д.)» [9, с. 312].

Фуко стремился открыть проблемы столь общие, насколько это возможно. Нет, и не может быть, вечной, в том числе априорной, истины. Определяющее значение имеет не истина, а воля к истине, выступающая как стремление к преодолению ставших неприемлемыми границ. В одних случаях целесообразно группировать дискурсы, упорядочивать их. В других они нуждаются, наоборот, в сотрясении

167

Часть 1. Общая философия науки

и рассеивании. Для Фуко наука – это реально работающая рациональность. Что именно следует считать истиной – определяется установленными в дискурсивной практике правилами. Истина всегда контекстуальна, т. е. она зависит от конкретной ситуации, и потому относительна. Философия науки – это всегда философия истории науки, которая составляет органичную, но всего лишь одну часть истории культуры.

В заслугу Фуко следует поставить и выделение основополагающего значения лингвистического уровня культуры и науки, и явную ориентацию на исторический и проблемный методы, и акцент на прагматике (практике) человеческой жизни. Создается, однако, впе- чатление, что, будучи увлеченным дискурсивными практиками, он оставил за бортом своего анализа семантические отношения, столь значимые в естествознании. Фуко не уделил должного внимания науке и ее месту в культуре, а также природе научных концептов

12.3. Деконструктивизм Ж. Дерриды

Видное место в современной французской философии занимает Жак Деррида (1930–2004), изобретатель деконструктивизма. Философствование, – полагает он, – имеет дело с языком, но не с речью, а с письмом. Многие нюансы языка, неразличимые в речи, фиксируются лишь в письме. Язык функционирует как различение. Чаще всего оно выступает как наращивание текста, замена одних слов другими. Различение не позволяет слову функционировать в качестве знака, жестко связанного с его референтом. На месте слов остаются только следы от них. «Чистый след есть различЕние» [10, с. 189]. След невозможно описать посредством привычных философских категорий, он ускользает как от реального и идеального, так и от умопостигаемого и чувственного. След – первоначало всего, которое есть и не есть [10, с. 192]. Нет ничего, что было бы высшим по отношению к тексту [11, с. 154]. Тексту придается не только языковое, но и универсальное значение. Он понимается как членораздельность и разли- чение в любой сфере жизнедеятельности человека, будь то язык, сознание, культура или политика. Различение деконструирует текст.

В деконструировании центральная задача состоит в том, чтобы «высказать ту же самую вещь (ту же самую и другую)», «увлечь ее в

168

Глава 12. Философия науки в структурализме, постструктурализме и постмодернизме

иное место, написать и переписать ее в слове, которое оказалось бы

èболее красивым», создать «шанс поэмы» [12, с. 53]. Деррида, как видим, явно тяготеет к идеалам эстетизма. В центр философствования Деррида ставит не метод и логос, которые имеют дело с общим, а годос (гр. hodos – путь), искусство философствования в незнакомой ситуации. В этой связи Деррида часто использует приемы, которые с научных позиций представляются не вполне убедительными.

Первый прием. Рассматриваются бинарные оппозиции (обозна- чающее/обозначаемое, речь/письмо, ответ/молчание), которым придается характер апорий. Обе стороны апории испытываются на проч- ность критикой до тех пор, пока они не превращаются в тропы следов. Дорога проходит по апориям, но подлинная цель состоит в том, чтобы пройти за апорию [13, с. 96, 129]. Показательный пример: S есть P, но так как S не совпадает с P, то S не есть P. В итоге S есть

èне есть P. S и P рассматриваются как некоторые следы от них же самих.

Второй прием. К любому правилу применяется контрправило [13, с. 23–24]. Допустим, кого-либо о чем-либо спрашивают. Он дает либо ответ, либо не-ответ. Так считает формальный логик. Но Деррида рассуждает по-другому. Он вопрошает: «В чем состоит ответ не-от- вета и не-ответ ответа». В таком случае не-ответ является ответом.

Третий прием. Требование абсолютной заменяемости: «любой другой есть любой другой» [1З, с. 122]. Всеобщая связность превращается Дерридой во всеобщую заменяемость. Параллели, изоморфизмы, замещения и перемещения слов и их цепочек, метафоры, аллегории и цитации – все это в полной мере используется им.

Четвертый прием. «Выворачивание» слов, их морфологический анализ, широкое использование словарных статей, переводы терминов из одного языка в другой. Этимология слов превалирует над их концептуальностью.

Пятый прием. Следование своеобразной формуле неопределенности: «ни то, ни это; и то, и это» [13, с. 12]. Деконструкция выступает как неопределенность, всегда необходимо делать новые шаги, но остается тайна, к которой влекут вновь возникшие страсти.

Деконструкция не имеет ни плана, ни цели. Остается одно – неустанно проводить ее и принимать решения вне правил и воли. Такова этика, настаивающая в конечном счете не на ответственнос-

169

Часть 1. Общая философия науки

ти, а на тайне и страсти, которые находятся вне правил [13, с. 46–49]. На всем творчестве Дерриды лежит явная печать эстетизма. Видимо, поэтому оно оказалось весьма значимым для различных видов искусства: литературы, театра, кино, архитектуры. Его философствование способствует созданию определенных, нетривиальных (паралогических) эстетических теорий. Обращает на себя внимание следующий факт: в философствовании Дерриды нет отчетливо выраженной семантики, реализующей функцию обозначения, синтактики, занимающейся правилами выводов, прагматики, устанавливающей конкретные цели. На смену всем им приходит годостическая философия эстетизма.

12.4. Ж. Лиотар: конституирование постмодернизма

Книга Жан-Франсуа Лиотара (1924–1998) «Состояние постмодерна» (1971) молниеносно принесла ему мировую известность и решающим образом способствовала конституированию постмодернизма. Рабочая гипотеза Лиотара состоит в том, что «по мере вхождения в эпоху, называемую постиндустриальной, а культуры – в эпоху постмодерна, изменяется статус знания» [14, с. 14]. Речь идет об информационном обществе. Проблема состоит в определении статуса нового знания и ответе на его вызов. Что происходит? Что нужно делать в состоянии постмодерна? По Лиотару, любое знание есть языковая игра, в которой определенным образом соотносятся денотативные (что-либо фиксирующие), перформативные (являющиеся исполнением какого-либо действия) и прескриптивные (предписывающие какие-либо действия) высказывания. Имея их в виду, сравним нарративное, научное и паралогическое знание.

Нарративное (народное, традиционное, ненаучное) знание, реализуемое как синкретическое единство денотативных, перформативных и прескриптивных высказываний, принимается повествователем и слушателем в качестве легитимного (законного) постольку, поскольку оба принадлежат к одной и той же культуре, а предание переходит от одного члена сообщества к другому и не требует разветвленных аргументаций и доказательств. Научное знание, полагал Лиотар, изолирует денотативные высказывания от перформативных и прескрептивных. Такая изоляция позволяет ввести противостояние

170