Канке В.А. Энциклопедия философии науки

Глава 8. Онтология М. Хайдеггера и философия науки

ное философствование начинается с вопроса о бытии; во-вторых, мышление надо понять как бытие.

Итак, что же такое бытие, existentia? Ex означает из, бывший, покинувший прежнее состояние. Эк-зистенция есть выход (ex) человека из самого себя навстречу бытию, бытие вне себя есть эк-статич- ность [3, с. 198]. Человек со-действует существу бытия благодаря не сознанию, а языку. «Язык никогда не есть просто выражение мысли, чувства и желания. Язык – то исходное измерение, внутри которого человеческое существо вообще впервые только и оказывается в состоянии отозваться на бытие и его зов и через эту отзывчивость принадлежать бытию. Эта исходная отзывчивость, в истинном смысле достигнутая есть мысль» [3, с. 254–255]. Как видим, Хайдеггер редуцирует мысль, а вместе с ней и сознание человека в целом, к бытию и языку. Именно поэтому он называл человека не субъектом (субъект наделен сознанием по определению), а Dasein (буквально вот-бытием). Человек, как и любое сущее, бытийствует. Его бытийствование как образцово сущего осуществляется в языке, в эк-стати- ческом слове (логосе). Все, что приписывается человеку на основе нововременной картины мира, а именно разнообразные определения сознания (например, чувства и переживания), в конечном счете должно быть объяснено как его отзыв на бытие.

Если Гуссерль осуществлял феноменологическую редукцию, Хайдеггер заменял ее эк-зистенциальной редукцией. Хайдеггер кажется весьма загадочным философом именно потому, что он переосмыслил содержание всех нововременных философских категорий, столь привычных для современного человека. Приведем на этот счет один характерный пример. В философствовании Хайдеггера большое место уделяется таким экзистенциалам, как забота, ужас, страх. Под ними обычно понимают некоторые психические состояния, но не так у Хайдеггера. Для него забота есть мироустройство Dasein, а не чувство или эмоция. Забота – это не обеспокоенность, принявшая психическую форму, и не понятие или ценность, а экзистенциал. Подлинное существование человека происходит не в мире сознания, а в царстве бытия и времени (всякое экзистирование временится).

Итак, мы отметили главные особенности философствования Хайдеггера. Перед читателем стоит теперь нелегкая задача, а именно: интерпретировать ниже следующий краткий очерк философии

131

Часть 1. Общая философия науки

Хайдеггера не на нововременной лад, а в соответствии со спецификой рассматриваемого типа философии.

Âфилософии все вращается вокруг вопроса о бытии. Человек самим фактом своего рождения забрасывается в мир. Он есть вот-бы- тие, Dasein (Дазайн). Человек (Дазайн) обречен на бытие-в-мире. Попечительство человека о самом себе есть забота. Исходный пункт заботы выступает как расположение – мы всегда где-то находимся.

Âначале своего бытия человеку не по себе, мы ужасаемся в недостаточно определенной ситуации. Уход от неясности расположения реализуется в наброске и проекте. Понимание позволяет человеку стать самим собой. Деятельность человека определяет возможность перехода вещей из состояния потаенности в состояние непотаенности. Непотаенность есть истина. Истинными являются не высказывания, а вещи и люди (например, «истинный друг»). Язык – дом бытия, он относит к бытию то, что дано ему самим бытием. Бытие начинается с недостаточного, ничтожного, т. е. с вины. Здесь крайне актуален призыв совести быть самим собой. Насколько будет реализована совесть, зависит от решимости человека. В случае неудачи, отхода от истины бытия, совершается падение человека, он становится несобственным, усредненным, безответственным, поверхностным. Высшая инстанция бытия – смерть, она в качестве будущего определяет настоящее. Будущее имеет приоритет перед настоящим.

Âзаключение данного параграфа обратимся к вопросу о статусе философствования Хайдеггера. В своем главном труде «Бытие и время» (1927) Хайдеггер называл свой подход «фундаментальной онтологией». Позднее он признал такое наименование сомнительным [3, с. 35]. Онтология (от гр. on – бытие) – это учение о бытии, а у него речь идет об истине бытия. Философию Хайдеггера часто называют экзистенциализмом, но при этом возникают затемняющие суть дела ассоциации с экзистенциализмом К. Ясперса и Ж.П. Сартра. В экзистенциализме бытие понимается как субъективная реальность, что для Хайдеггера неприемлемо. По-видимому, вполне допустимо называть Хайдеггера эк-зистенциалистом, но не экзистенциалистом. Пожалуй, он прав – всякое обозначение его философствования сомнительно. Это замечание следует иметь в виду при оценке названия данной главы, в котором используется термин «онтология».

132

Глава 8. Онтология М. Хайдеггера и философия науки

8.3. Философия науки М. Хайдеггера

Настало время критической оценки попыток Хайдеггера по развенчанию науки и противопоставления ей фундаментальной онтологии. Выделяя три способа осмысления мира – древнегреческую эпистему, средневековую доктрину и нововременную науку, – он решительно отдавал предпочтение первому из них. Наука отвергается постольку, поскольку она исследует предметы вместо излюбленной Хайдеггером истины бытия. Заметим, что при оценке философских текстов надо иметь в виду, что их авторы часто говорят очень мало там, где следовало бы сказать значительно больше. Срабатывает «эффект короткой веревки» (назовем это так), которую трудно ухватить. Ситуация проясняется, если философ в достаточной степени конкретизирует свои воззрения.

Имея это в виду, нам представляются интересными следующие рассуждения Хайдеггера: «...Нельзя сказать, будто галилеевское уче-

ние о свободном падении тел истинно, а учение Аристотеля о стремлении легких тел вверх ложно; ибо греческое восприятие сущности тела, места и соотношения обоих покоится на другом истолковании истины сущего и обусловливает соответственно другой способ видения и изучения природных процессов. Никому не придет в голову утверждать, что шекспировская поэзия пошла дольше эсхиловской. Но еще немыслимее говорить, будто нововременное восприятие сущего вернее греческого. Если мы хотим поэтому понять существо современной науки, нам надо сначала избавиться от привычки отличать новую науку от старой только по уровню, с точки зрения прогресса» [3, с. 42]. Курсивом сам Хайдеггер выделил свои наиболее значимые для оценки статуса науки аргументы. Итак, рассмотрим по порядку три аргумента Хайдеггера.

Аргумент 1. Аристотелевское учение о стремлении легких тел

вверх отнюдь не ложно даже в свете галилеевского открытия свобод-

ного падения тел. Так кто же более прав, Аристотель или Галилей? Либо допустимо, либо недопустимо сравнивать учения этих мыслителей. В первом случае они полностью независимы друг от друга. Во втором случае открывается возможность для сопоставления учений о движении тел на предмет их истинности.

133

Часть 1. Общая философия науки

Опыт человеческой жизни свидетельствует не только о возможности, но и необходимости сопоставления теорий. Отказ от сравнения теорий привел бы к такой ужасающей фрагментаризации знания,

âрамках которого исключалась бы сама возможность совместной жизни людей, их взаимопонимания. Взаимопонимание предполагает сравнение теорий. Итак, теории надо сравнивать друг с другом. Но

âтаком случае сразу же выясняется разная степень истинности физических учений Аристотеля и Галилея. Теория Галилея прекрасно объясняет все утверждения Аристотеля: тела, падающие в воздушной среде, подвергаются воздействию сил сопротивления и воздушных потоков; при этом легкие тела движутся вверх под воздействием определенных сил, а не в силу своего стремления ввысь. Теория Аристотеля не позволяет объяснить учение Галилея. Согласно последнему все тела, как тяжелые, так и легкие, участвуют в свободном падении, но именно этот факт не поддается интерпретации в рамках физики Аристотеля. Потенциал теории Галилея оказывается явно выше потенциала теории Аристотеля.

Аргумент 2. Недопустимо сравнивать произведения Шекспира и

Эсхила и считать, что один из них в качестве поэта превосходит дру-

гого. Новый аргумент, призванный не допустить приписывание ка- ких-либо преимуществ нововременной науке перед лицом древнегреческой эпистемы, также бьет мимо цели. Каждый знает, что бывают великие, выдающиеся и рядовые поэты. Творчество поэтов сравнивается, и не без успеха. Любой специалист в области поэзии сумеет дать развернутый сравнительный анализ творчества Эсхила и Шекспира. При этом будет выяснено, кто из них и в каком отношении пошел дальше другого.

Аргумент 3. Сравнение теорий предполагает их выстраивание в прогрессивный ряд, что недопустимо. Видимо, имеется в виду, что своеобразие теорий исключает их смысловую соподчиненность. Однако многовековой опыт наращивания знания свидетельствует о другом. В физике Аристотеля нет ничего такого, что бы не находило своего объяснения в современной физике. Физике Аристотеля отдается должное, но не более того. Как видим, Хайдеггер постулирует несоизмеримость способов осмысления мира. И это при том, что лейтмотивом всего его творчества является критика нововременной науки с позиций античной эпистемы, которой он придал статус фун-

134

Глава 8. Онтология М. Хайдеггера и философия науки

даментальной онтологии. Как видим, Хайдеггер не запрещал самому себе сравнение различных типов теоретического знания. Тайна его философии как раз и состоит в культивировании определенных предпочтений и их антиподов. Актуальным является вопрос об их состоятельности.

Прав ли Хайдеггер в своем приписывании науке греха предметности, искупление которого возможно лишь на путях философии? Вряд ли. Его призыв к замене науки онтологией вызвал у многих философов энтузиазм, но он не привел к ожидаемому успеху. Абсолютное большинство ученых, знакомых с теорией Хайдеггера, восприняли ее как некоторую экзотику. Решающая ошибка Хайдеггера состояла в том, что вместо провозглашения союза философии и науки он противопоставил одно другому. Философия науки Хайдеггера, таким образом, может оцениваться двояко: либо как призыв к отмене науки, либо как призыв к наполнению ее жизненным смыслом за счет творческого осмысления стоящих перед ней задач. Актуальной представляется нам лишь вторая оценка. Заметим, что некоторые предупреждения Хайдеггера отнюдь не беспочвенны и вполне справедливо могут быть направлены против широко распространенных односторонних пониманий науки.

Хайдеггер полагал, что в античности теория выражала истину бытия, а в Новое время она была превращена в чуждую подлинным интересам человека силу. Он желал отменить научную теорию, а между тем было бы правильнее и актуальнее поставить вопрос о путях ее совершенствования. Но в таком случае понадобился бы очень тщательный и конкретный анализ научных теорий, осуществить который Хайдеггеру, по всей видимости, было не под силу. Особо следует сказать о том, что Хайдеггер просмотрел и концептуальность характера научного знания. На место концептов он поставил силу поэтического слова. Но суть науки состоит не в опредмечивании всего и вся, как полагал Хайдеггер, а в ее концептуальном характере. Кстати, сила поэтического слова также может быть осмыслена концептуально.

В заключение данного параграфа отметим две ситуации, связанные с творчеством Хайдеггера и не лишенные некоторого налета курьезности. Речь пойдет о ничто и бытии. Хайдеггер полагал, что наука занимается действительным, сущим. В таком случае на долю

135

Часть 1. Общая философия науки

философии остается ничто. Произнося речь при вступлении в должность ректора перед преподавателями Фрейбургского университета, Хайдеггер обвинил науку в высокомерном равнодушии к ничто [3,

ñ.18]. Такой выпад был воспринят учеными не без иронии [4, с.89]. Ведь уже Парменид правильно полагал, что «ничто – не есть» [5,

ñ.288]. Хайдеггеру пришлось уточнить свою позицию, и в итоге он определил ничто как равнозначное с бытием [3, с. 410]. Ничто есть бытие сущего, его раскрытие. Иллюзия о существовании наряду с не- что ничто была рассеяна, но оставалось неясным, почему правомерно приравнивать ничто к бытию. Не вращался ли Хайдеггер в круге ничтожествования: ничто есть бытие, а бытие есть ничто. Что же такое бытие? Признак сущего, который можно изучать, руководствуясь научными методами? Нет, это раскрываемость вещей навстречу человеку, т. е. вот-бытию. Бытие выступает как нечто таинственное, к которому нет доступа науке.

Философии науки, равно как и философии в целом, следует извлечь из онтологии Хайдеггера соответствующие уроки. Недопустимо ставить философию в один ряд с базовыми науками. В противном случае на ее долю ничего не остается. Критика философии науки Хайдеггера не есть ее отрицание. Ему удалось выделить ряд проблемных аспектов философии науки. В частности, интересен выдвинутый им тезис о невозможности избавления науки от ее негативного потенциала. На наш взгляд, эта мысль особенно актуальна для экологических наук.

Литература

1.Арендт Х. Хайдеггеру – восемьдесят лет // Вопросы философии. 1998.

–¹ 1. – Ñ.126–134.

2.Хайдеггер М. Бытие и время. – М., 1997.

3.Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. – М., 1993.

4.Карнап Р. Преодоление метафизики логическим анализом языка // Аналитическая философия: становление и развитие. – М.,1998. – С. 67–89.

5.Парменид. О природе // Фрагменты ранних греческих философов. – М., 1989. – Ñ.274–298. ×. 1.

136

Глава 9. ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМ И ФИЛОСОФИЯ НАУКИ

9.1. Вопрос об экзистенции человека

Экзистенциализм – философское направление, которое набрало силу в 1930–1940-х гг., и было весьма популярным вплоть до 1960-х годов. В наиболее систематическом виде оно было разработано в книгах К. Ясперса (трехтомник «Философия», 1932) и Ж-П. Сартра («Бытие и ничто», 1943). В идейном отношении экзистенциализм явился непосредственной реакцией на феноменологию Гуссерля, но сохранял также преемственность с воззрениями датского философа С. Кьеркегора (1813–1845), который, резко выступая против рационализма гегельянства, полагал, что наука бессильна познать экзистенцию (бытие) единичного субъекта, его свободу выбора в кризисной ситуации. При жизни Кьеркегора его идеи не считались фундаментально значимыми. Но они оказались востребованными в связи с осмыслением феноменологической проблематики.

Как известно, двумя полюсами интенциональности являются сознание и осознаваемое (предмет). Хайдеггер посвятил свои усилия анализу вопроса о бытии вообще, у него существование человека выступает как специальный случай бытия вообще. В отличие от него экзистенциалисты сконцентрировали свое внимание непосредственно на экзистенции человека, на том, что отличает его от природных вещей, которые не экзистируют, а всего лишь наличествуют. Карл Ясперс (1883–1969) полагал, что экзистенция может осуществляться лишь как бытие-в-мире, т. е. через трансценденцию. Но именно экзистенция и трансценденция, а обе они являются реализацией свободы человека, как раз и неподвластны науке [1, с. 449].

Там, где бессильна наука, наступает черед философии, задача которой состоит в прояснении экзистенции. Она начинается со свободы перед лицом открытых человеку возможностей. Наука оперирует знаниями, идеями, посредством которых свободу и экзистенцию не понять. Наука всегда имеет дело с чем-то предметным, но экзистенция не обладает признаком предметности. Сознание экзистенции осуществляется не в понятиях, а в вере. «Верой называется сознание

137

Часть 1. Общая философия науки

экзистенции в соотнесении с трансценденцией» [1, с. 433]. Исходный пункт трансценденции – некоторая ситуация. Наиболее полно человек осознает себя в пограничных ситуациях, в которых он чувствует угрозу своему подлинному существованию и испытывает чувство страха. Без страха невозможно борение за свою подлинность, которое будет успешным лишь при сохранении ответственности за настоящее, а следовательно, и за будущее, а также за коммуникацию с другими людьми [1, с.231]. Подлинная вера достигает своего апофеоза в религии [1, с. 230].

Жан-Поль Сартра (1905–1980) больше всего интересовал вопрос о природе бытия человека. Но что значит быть? Быть – значит, самому проектировать свое будущее, жить в постоянной тоске по воображаемому отсутствующему, изобретать возможности и осуществлять среди них выбор, привносить в мир то, чего в нем нет, всегда испытывать дефицит в желаемом, достигнутое тотчас же превращать в прошлое, полагаться только на свою собственную инициативу, свободу и ответственность. Человеческая реальность – это всегда бытие, «которое существует прежде, чем его можно определить каким-ни- будь понятием» [2, с. 323]. В своем основании человек есть ничто в том смысле, что всякая его определенность сиюминутна, вторична по отношению к изначальной свободе человека, бунтующего против навязываемых ему норм. Главное произведение Сартра называется «Бытие и ничто». Судя по его аргументации, он мог бы назвать свой объемный труд «Бытие есть ничто». Возможно, Сартр таким названием книги желал подчеркнуть особую роль субъекта, преодолевающего в своем существовании всякую определенность наличного бытия.

9.2. О мнимом преодолении в экзистенциализме науки

Экзистенциалисты выпустили немало критических стрел в адрес науки. Нам предстоит выяснить, достигли ли они цели. Строго говоря, экзистенциалисты не выступали против науки. Они стремились выявить границы науки и предложить путь осмысления неподвластного ей. Рассуждая в кантовской манере, Ясперс полагал, что за пределами досягаемости науки находятся вещи-в-себе, космос в целом и свобода человека – все то, что не дано в конкретных явлениях, фик-

138

Глава 9. Экзистенциализм и философия науки

сацией которых как раз наука и занимается. Наука бессильна в познании экзистенции как отдельного человека, так и общества в целом (ибо она, дробя целое на фрагменты, теряет его из вида). Буду- чи философом, Ясперс считал себя обязанным рассуждать именно о том, что недоступно науке, т. е. об экзистенции человека и смысле познания в целом. «Экзистенциальное просветление, поскольку оно беспредметно, не дает результата. Ясность сознания содержит требование, но не дает выполнения. В качестве познающих нам приходится удовлетворяться этим. Ибо я не есть то, что я познаю, и не познаю то, что я есть. Вместо того чтобы познать мою экзистенцию, я могу только вести процесс прояснения. Познанию человека наступил конец, когда было постигнуто, что его граница находится в экзистенции» [1, с. 388].

Тезис о недоступности целого науке, конечно же, несостоятелен. Широко применяемый в современной науке системный метод как раз и используется для познания целого. Справедливости ради укажем, что при этом целое понимается как состоящее из частей (система выступает как взаимосвязь элементов). Когда говорят, что науке не дано целое (это, между прочим, излюбленный тезис всех интуитивистов), то имеют в виду нечто загадочное, атом космических масштабов. Однако его реальность невозможно обосновать. Наука не дробит целое, она изучает его таковым, каковым оно является. Поэтому, прежде чем приступить к рассмотрению возможности науч- ного постижения экзистенции, обратимся к воззрениям Сартра, который в отличие от Ясперса характеризовал ее не через веру, а посредством ценностей. По Сартру, изобретая ценности, люди придают смысл своей жизни. С этим утверждением, пожалуй, согласится всякий ученый, понимающий, что именно ценности являются концептуальными элементами любой гуманитарной науки. Однако не следует спешить с зачислением самого Сартра в класс ученых.

Сартр полагал, что человек не поддается определению, ибо он «первоначально ничего собой не представляет», предсказание поведения человека невозможно, так как он в конкретной ситуации заново изобретает свой собственный закон [2, с. 323, 339]. С этими утверждениями ученый уже не может соглашаться: человек поддается определению именно посредством указания на его ценности. Экзистенциалист возразит на это: ценностям предшествует свобода, а она

139

Часть 1. Общая философия науки

есть ничто. Аргумент ученого: свобода также есть ценность. Сартр не без пафоса критиковал априоризм, но не замечал, что у него свобода как предпосылка действий человека сама априорна. Он полагал, что нельзя предсказать поведение человека, но этот вывод опровергается опытом его собственной жизни. Свободолюбие Сартра, казалось, не знало границ, но при этом все могли предсказать, что он ни при каких обстоятельствах не поддержит режим фашистов. Почему Сартр не мог стать союзником фашистов? Потому что он обладал именно такими ценностями, которые исключали этот союз.

Ошибка Ясперса и Сартра состояла в том, что всего одной из ценностей, а именно свободе, они придали надценностный характер. Тем самым была изобретена мнимая реальность, которую часто называли экзистенцией. Одна ошибка повлекла за собой вторую – противопоставление философии и науки. Выдающиеся экзистенциалисты занимались, по сути, не чем иным, как изобретением и обоснованием новых ценностей, среди которых наиважнейшими были, на наш взгляд, свобода и ответственность. Ясперс был недоволен антропологией, марксизмом и психоанализом, ибо все эти направления проходили мимо темы свободы и ответственности. Но вместо того чтобы предложить введение этой темы в гуманитарные науки, он по- считал последние полностью недееспособными относительно них. Правда, в современных гуманитарных науках ценности свободы и ответственности являются центральными.

На первый взгляд кажется, что в области человеческой субъективности в отличие от области природного все зыбко и неопределенно, а потому гуманитарные науки невозможны. Это мнение ошибоч- но. Миру человеческого определенность и своеобразную устойчи- вость придают два важнейших для судеб людей фактора: многовековая история их жизни, в которую включаются новые поколения, и тело человека. На значимость данных факторов обращал внимание Морис Мерло-Понти (1908–1961), который уже в своей работе «Феноменология восприятия», опубликованной в 1945 г., критиковал Сартра за абстрактное истолкование субъективности человека. Своеобразным ответом на эти выпады стала книга Сартра «Критика диалектического разума» (1960), в которой он сделал попытку наполнить ценности марксизма экзистенциальным содержанием (марксизм, как известно, делает акцент как раз на телесное и обще-

140