Глава 2. Дифференциация уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской деятельности по законодательству российской федерации и зарубежных стран

2.1. Дифференциация уголовной ответственности

ЗА ПРЕСТУПЛЕНИЯ В СФЕРЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

В ОТЕЧЕСТВЕННЫХ ПРАВОВЫХ ИСТОЧНИКАХ

Посвящая настоящий параграф узловым, опорным конструктам, противоречиям и системным недостаткам, отражающим подходы современного законодателя к дифференциации уголовной ответственности за преступления, совершаемые в сфере предпринимательской деятельности, мы не ставим перед собой задачу детального обзора главы 22 УК РФ, а также иных составов преступлений, которые могут быть отнесены к числу предпринимательских. Нас интересует прежде всего проблематика, касающаяся той логики, которой руководствовался законодатель при разработке действующего уголовного закона.

Широко известна приписываемая М.Д. Шаргородскому фраза: "Подлинная наука начинается там, где она говорит закону (практике) нет" <1>. Этот тезис имеет важное методологическое и принципиальное гносеологическое значение. Роль юридической науки как области человеческой деятельности состоит, в частности, в том, чтобы находить наиболее точные и оптимальные формы выражения гуманистических представлений о свободе и справедливости в нормах позитивного права. Причем первичная посылка, на наш взгляд, должна состоять не в том, что эти формы выражения должны быть приемлемы для нынешнего этапа исторического развития общества и государства, а в их соответствии естественно-правовым идеалам.

--------------------------------

<1> См.: Скрипилев Е.А. К разработке истории советского правоведения // Государство и право. 1992. N 12. С. 30 - 37.

Познание уголовного закона и практики его применения имеет своей основной целью поиск тех недостатков и пороков, наличие которых препятствует поступательному общественному развитию, не позволяет должным образом обеспечить правовую защиту интересов личности, общества и государства либо ведет к необоснованному и неэффективному применению уголовной репрессии.

Следует согласиться с Т.А. Лесниевски-Костаревой в том, что задача законодателя, решаемая им в ходе дифференциации уголовной ответственности, состоит в том, чтобы учесть весь комплекс этих исходных данных (типовую степень общественной опасности деяния, данные о личности виновного, смягчающие и отягчающие ответственность обстоятельства) и очертить различные варианты уголовно-правовых последствий, наступающих для виновных лиц. Тем самым законодатель задает для правоприменителя типовые алгоритмы реагирования на преступления <1>.

--------------------------------

<1> См.: Лесниевски-Костарева Т.А. Дифференциация уголовной ответственности. Теория и законодательная практика. М.: Норма, 1998. С. 123.

Дифференциацию уголовной ответственности, отталкиваясь от этимологического значения термина "дифференциация", в самом общем виде можно охарактеризовать как разделение уголовной ответственности на отдельные составляющие, структурные части единого целого. Как следует из ст. 8 УК РФ, "основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом". В уголовном законе должны находить свое отражение те признаки деяния, которые свидетельствуют о высокой степени и значительном характере его общественной опасности, которые нуждаются в ответной реакции со стороны государства в виде применения уголовной репрессии к виновным лицам. Дифференциация уголовной ответственности за преступления, расположенные в главе 22 УК РФ, произведена законодателем прежде всего по признакам объективной стороны преступления. При описании основного состава преступления преимущественно использованы такие характеризующие деяние признаки, как:

- совершение деяния в крупном размере (ч. 1 ст. 171.1, ч. 1 ст. 171.3, ст. 177, 191, ч. 1 ст. 191.1, ч. 1 ст. 192, ч. 1 ст. 194, ч. 1 ст. 198, ч. 1 ст. 199, ч. 1 ст. 199.1, ч. 1 ст. 199.2, ч. 1 ст. 199.3, ч. 1 ст. 199.4, ч. 1 ст. 200.1, ст. 200.2, ч. 1 ст. 200.3 УК РФ);

- угроза применения насилия, уничтожения или повреждения чужого имущества (ч. 1 ст. 179 УК РФ);

- незаконный характер деяния (ст. 171, 171.2, 171.3, ч. 1 ст. 171.4, ст. 172, 173.1, 173.2, 176, 178, 180, 183, 189, 191, 200.3, 200.4, 200.5 УК РФ);

- неоднократность (ч. 1 ст. 171.4, ст. 180 УК РФ).

А также последствия совершения деяния:

- причинение крупного ущерба гражданам, организациям или государству (ч. 1 ст. 170.2, ст. 176, 178, 180, ч. 1 ст. 185, ст. 185.1, 185.2, ч. 1 ст. 185.3, ч. 1 ст. 185.4, ч. 1 ст. 185.6, ст. 195, 196, 197, ч. 1 ст. 200.4 УК РФ);

- извлечение дохода в крупном размере (ч. 1 ст. 171, ч. 1 ст. 172, ст. 178, ч. 1 ст. 185.4 УК РФ);

- извлечение излишнего дохода или избежание убытков в крупном размере (ч. 1 ст. 185.3, ч. 1 ст. 185.6 УК РФ);

- внесение в Единый государственный реестр юридических лиц сведений о подставных лицах (ст. 173.1 УК РФ) и др.

Кроме того, роль средств, дифференцирующих уголовную ответственность, в главе 22 УК РФ выполняют такие субъективные признаки, как:

- совершение деяния должностным лицом с использованием своего служебного положения (ч. 1 ст. 169, ст. 170, 185.2 УК РФ);

- специальная цель совершения преступления (ст. 172.1, 173.2, 174, 174.1, 184, 185.6, 186, 187 УК РФ);

- осведомленность виновного о тех или иных обстоятельствах совершения деяния, на что указывает использованный законодателем термин "заведомо" (ст. 175, 176, 185.3, 186, 189, 186, 193.1, 196, 197, 198, 199, 199.3, 199.4 УК РФ);

- личный интерес как мотив преступления (ст. 199.1 УК РФ);

- злостный характер действий или же бездействия виновного (ст. 177, 185.1 УК РФ);

- корыстная или иная личная заинтересованность (ст. 170, 181, ч. 1 ст. 200.4 УК РФ).

Преступления в сфере предпринимательской деятельности отграничены как от не представляющих общественной опасности гражданско-правовых деликтов, так и от иных преступлений и административных правонарушений. Так, оперируя указанием на "заведомую" осведомленность виновного о тех или иных обстоятельствах совершения деяния, законодатель использует форму вины как средство дифференциации ответственности. В свою очередь, злостный характер действий или же бездействия виновного правомерно считать средством дифференциации уголовной ответственности, косвенно указывающим на характер общественной опасности рассматриваемых деяний и позволяющим произвести их криминализацию, отграничив от деликтов, ответственность за совершение которых наступает в рамках иных отраслей законодательства.

Причем во многих статьях главы 22 УК РФ законодателем применены сразу несколько средств дифференциации уголовной ответственности, относящихся как к объективным, так и к субъективным признакам. Можно констатировать то, что дифференциация уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской деятельности далеко не во всех случаях произведена должным образом, а потенциал имеющихся средств дифференциации использован не в полной мере. Особо необходимо подчеркнуть то, что не все объединенные в главе 22 УК РФ составы преступлений могут быть отнесены к преступлениям в сфере предпринимательской деятельности, в число которых также входят и некоторые другие статьи Особенной части УК РФ.

В целом основной набор средств дифференциации относится к признакам объективной стороны преступления.

Таблица 1

N п/п	Средства дифференциации	Нормы УК РФ
		Основной состав	Квалифицированные составы
1	крупный размер деяния	ч. 1 ст. 171.1, ч. 3 ст. 171.1, ч. 5 ст. 171.1	ч. 6 ст. 159
2	особо крупный размер деяния		ч. 7 ст. 159, ч. 2 ст. 171.1, ч. 4 ст. 171.1, ч. 6 ст. 171.1, ч. 2 ст. 172.2
3	значительный ущерб	ч. 5 ст. 159
4	крупный ущерб	ч. 1 ст. 171, ч. 1 ст. 172, ч. 1 ст. 176, ч. 2 ст. 176, ч. 1 ст. 178, ч. 1 ст. 180, ч. 2 ст. 180, ч. 1 ст. 185, ч. 1 ст. 185.1, ч. 1 ст. 185.2, ч. 1 ст. 185.3, ч. 1 ст. 185.4, ч. 1 ст. 185.6, ч. 1 ст. 195, ч. 2 ст. 195, ч. 3 ст. 195, ст. 196, ст. 197	ч. 2 ст. 169
5	особо крупный ущерб		ч. 2 ст. 178, ч. 2 ст. 185.2, ч. 2 ст. 185.3
6	доход в крупном размере	ч. 1 ст. 171, ч. 1 ст. 172, ч. 1 ст. 185.4, ч. 1 ст. 185.6	ч. 2 ст. 171.2
7	доход в особо крупном размере		ч. 2 ст. 171, ч. 3 ст. 171.2, ч. 2 ст. 172, ч. 2 ст. 178
8	излишний доход в крупном размере	ч. 1 ст. 185
9	излишний доход в особо крупном размере		ч. 2 ст. 185.3
10	убытки в крупном размере	ч. 1 ст. 185, ч. 1 ст. 185.6
11	убытки в особо крупном размере		ч. 2 ст. 185.3
12	уничтожение или повреждение чужого имущества		ч. 2 ст. 178, ч. 2 ст. 185.5
13	угроза уничтожения или повреждения чужого имущества		ч. 2 ст. 178, ч. 2 ст. 185.5
14	применение насилия		ч. 3 ст. 178, ч. 2 ст. 185.5
15	угроза применения насилия		ч. 3 ст. 178, ч. 2 ст. 185.5
16	принуждение		ч. 2 ст. 185.5
17	шантаж		ч. 2 ст. 185.5

Уголовное наказание - это не единственный вариант уголовно-правовых последствий, которые могут наступить для виновного лица. Уголовный кодекс РФ в разделе VI оговаривает еще и иные меры уголовно-правового воздействия, среди которых принудительные меры медицинского характера, конфискация имущества и судебный штраф. Последние две из названных мер обладают, на наш взгляд, наибольшим потенциалом в противодействии преступлениям в сфере предпринимательской деятельности. Рассматриваемые преступные посягательства по самой своей сути - это преимущественно корыстные деяния. Поэтому и уголовно-правовая борьба с ними должна вестись прежде всего в экономической плоскости.

Практически во всех статьях исследуемой главы УК РФ в качестве уголовного наказания упоминается штраф, который может быть и основным, и дополнительным видом наказания. Согласно данным судебной статистики Судебного департамента при Верховном Суде РФ всего по статьям главы 22 в 2017 г. были осуждены 6 375 человек. Из них к реальным срокам наказания приговорены всего 918. Условно осуждены к лишению свободы 1 610 человек, к иным мерам - 145. К исправительным работам приговорены 240 человек, к обязательным работам - 987 человек, к принудительным работам - 18 человек. В качестве основного наказания также назначались: ограничение свободы - в отношении 74 человек; лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью - в отношении двух человек; штраф - в отношении 1 881 человека. По приговору освобождено осужденных от наказания: по амнистии - 379; по другим основаниям - 121. Также к осужденным применялись уголовно-правовые меры: конфискация имущества (ст. 104.1 УК РФ) - 139 человек; судебный штраф (ст. 104.4 УК РФ) - 488 человек. Оправданы 28 человек <1>.

--------------------------------

<1> См.: официальный сайт Судебного департамента при Верховном Суде РФ: данные судебной статистики. URL: http://www.cdep.ru/index.php?id=79 (дата обращения: 10.11.2018).

Это вполне справедливо: экономические преступники, как правило, движимы корыстными мотивами, следовательно, и наибольшего эффекта в уголовно-правовой борьбе с совершаемыми ими деяниями можно добиться именно посредством применения наказаний имущественного характера (в частности, значительна роль таких наказаний в деле специальной превенции экономических преступлений).

Конфискация имущества, которую законодатель рассматривает сегодня как иную меру уголовно-правового характера, может быть назначена по следующим расположенным в главе 22 статьям: 171.1, 171.2, 171.3, 171.4, 174, 174.1, 183, ч. 3 и 4 ст. 184, ст. 186, 187, 189, 191.1 УК РФ. Это прямо следует из легального описания конфискации имущества, которое содержится в ч. 1 ст. 104 УК РФ. Таким образом, получается, что эта мера применима, например, к виновным в совершении преступлений небольшой и средней тяжести (например, квалифицируемым по ст. 171, 171.2, 171.3 УК РФ). Но ее нельзя использовать в отношении таких тяжких преступлений, как, например, незаконная банковская деятельность, сопряженная с извлечением дохода в особо крупном размере (п. "б" ч. 2 ст. 172 УК РФ). Потенциал конфискации имущества в уголовно-правовой борьбе с преступлениями анализируемого вида в настоящее время полностью не раскрыт. Как минимум видится оправданным пересмотр нынешнего подхода к этой мере посредством расширения содержащегося в ч. 1 ст. 104 УК РФ перечня составов преступлений.

В последние годы наблюдается тенденция, состоящая в том, что законодатель идет по пути излишне, на наш взгляд, детализированного описания преступлений в сфере экономической деятельности. Глава 22 УК РФ дополнена целым рядом статей, в которых дифференциация уголовной ответственности произведена по принципу выделения частных случаев посягательств на объект уголовно-правовой охраны, которые ранее были наказуемы нормами более общих статей уголовного закона. Так, в частности, на уголовно-правовую охрану установленного порядка уплаты организациями налогов и (или) сборов направлена не только ст. 199 УК РФ, но и более частные по отношению к ней ст. 199.1, 199.2, 199.3, 199.4 УК РФ. Не лишено оснований образное сравнение М.И. Гешелина, с точки зрения которого "процесс дробления норм в гл. 22 не всегда оправдан, необоснованное "распыление" законодательного материала по другим нормам, его излишняя конкретизация и значительное увеличение объема - это и есть скрытая казуистификация, которая, как вирус, поражает законодательную ткань отечественного уголовного права" <1>.

--------------------------------

<1> См.: Гешелин М.И. Законодательная техника и дифференциация ответственности за экономические преступления по уголовному законодательству России и Англии (сравнительно-правовое исследование): Дис. ... канд. юрид. наук. Ярославль, 2015. С. 67.

Выделение в уголовном законе норм о специальных составах преступления оправданно прежде всего в тех случаях, когда оно вызвано необходимостью учета повышенной степени общественной опасности деяния по сравнению с деянием, описанным в общей норме. Так, Т.В. Пинкевич подчеркивает, что правовая норма должна адекватно отражать объективную действительность, а критерии социальной обусловленности уголовно-правовых запретов следует основывать на реальных возможностях права в условиях перманентных изменений общественных отношений. Только в этом случае уголовный закон будет являться эффективным средством реализации уголовной политики <1>.

--------------------------------

<1> См.: Пинкевич Т.В. Криминологические и уголовно-правовые основы борьбы с экономической преступностью: Дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2002. С. 349.

Кроме того, в статьях данной главы УК РФ наблюдается отступление от требований экономии нормативного материала и внутри уголовно-правовых норм. Диспозиции отдельных статей о предпринимательских преступлениях содержат чрезмерно подробное и в силу этого трудное для восприятия правоприменителем описание деяния. Так, в качестве примера можно привести ч. 1 ст. 185.5 УК РФ, устанавливающую ответственность за фальсификацию решения общего собрания акционеров (участников) хозяйственного общества или решения совета директоров (наблюдательного совета) хозяйственного общества. Законодатель, по всей видимости, попытался максимально конкретизировать объект уголовно-правовой охраны и описать в диспозиции этой нормы все возможные способы совершения данного преступления. Текст диспозиции ч. 1 ст. 185.5 УК РФ состоит из 247 слов и 1 873 печатных знаков соответственно.

Авторы подобных норм уголовного закона, очевидно, сочли целесообразным описывать преступления в сфере экономической деятельности посредством широкого использования казуистического приема юридической техники. При этом они далеко не во всех случаях последовательны. Так, ст. 185.1 УК РФ о злостном уклонении от раскрытия или предоставления информации, определенной законодательством Российской Федерации о ценных бумагах, можно счесть вполне компактной. Как в наименовании, так и в диспозиции этой статьи содержится прямая отсылка к российскому законодательству о ценных бумагах, а именно к ст. 30 Федерального закона от 22 апреля 1996 г. N 39-ФЗ "О рынке ценных бумаг" <1>. Законодатель справедливо не счел необходимым перечислять в диспозиции ст. 185.1 УК РФ те виды информации, злостное уклонение от раскрытия или предоставления которых им криминализуется, а ограничился лишь бланкетной нормой, отсылающей к законодательству о рынке ценных бумаг. Рассматриваемая диспозиция также содержит указание на то, что общественную опасность соответствующие деяния приобретают лишь в случае, если они причинили крупный ущерб гражданам, организациям или государству. В свою очередь, сумма крупного ущерба применительно к ст. 185.1 УК РФ оговорена в примечании к ст. 185 УК РФ.

--------------------------------

<1> См.: Федеральный закон от 22.04.1996 N 39-ФЗ "О рынке ценных бумаг" // Собрание законодательства Российской Федерации. 02.08.2010. N 31. Ст. 4193.

Напротив, в ч. 1 ст. 185.3 УК РФ "Манипулирование рынком" законодатель непосредственно в диспозиции пытается перечислить те действия, которые относятся к объективной стороне данного преступления. Причем он не приводит какие-либо принципиально новые, неизвестные иным нормативным правовым актам, формулировки способов совершения этого преступления, а лишь механически переносит в диспозицию ч. 1 ст. 185.3 УК РФ ряд запретов из прописанных в ч. 1 ст. 5 Федерального закона от 27 июня 2010 г. N 224-ФЗ "О противодействии неправомерному использованию инсайдерской информации и манипулированию рынком и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" <1>, дополняя их признаками, свидетельствующими, с его точки зрения, об общественной опасности соответствующих деяний. В ч. 1 ст. 185.3 УК РФ вначале фактически дословно воспроизводятся те действия, относящиеся к манипулированию рынком, которые оговорены в ч. 1 ст. 5 Федерального закона от 27 июня 2010 г. N 224-ФЗ. Однако далее, идя по пути такого перечисления, законодатель, видимо, понимает, что соответствующий перечень слишком обширен, и переходит к формулировке "либо иные умышленные действия, запрещенные законодательством Российской Федерации о противодействии неправомерному использованию инсайдерской информации и манипулированию рынком". Непонятно, почему нельзя было изначально ограничиться этой формулировкой по аналогии с тем, как это сделано, в частности, в ст. 185.1 УК РФ.

--------------------------------

<1> См.: Федеральный закон от 27.07.2010 N 224-ФЗ "О противодействии неправомерному использованию инсайдерской информации и манипулированию рынком и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. 02.08.2010. N 31. Ст. 4193.

Общественную опасность описанные в ч. 1 ст. 185.3 УК РФ незаконные действия, с точки зрения законодателя, приобретают при наличии следующих условий: 1) "если в результате таких незаконных действий цена, спрос, предложение или объем торгов финансовыми инструментами, иностранной валютой и (или) товарами отклонились от уровня или поддерживались на уровне, существенно отличающемся от того уровня, который сформировался бы без учета указанных выше незаконных действий"; 2) "такие действия причинили крупный ущерб гражданам, организациям или государству либо сопряжены с извлечением излишнего дохода или избежанием убытков в крупном размере". Формулировка первого из указанных условий полностью воспроизводит текст п. 1 ч. 1 ст. 5 Федерального закона от 27 июня 2010 г. N 224-ФЗ "О противодействии неправомерному использованию инсайдерской информации и манипулированию рынком и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации".

Если сравнивать два подхода к изложению нормативного материала (подход, использованный законодателем при конструировании ч. 1 ст. 185.1 УК РФ, и подход, продемонстрированный им в ч. 1 ст. 185.3 УК РФ), предпочтение стоит отдать первому из них. В целом, как пишет, в частности, Т.В. Пинкевич, "рассматривая преступления в сфере экономической деятельности, следует учитывать, что большая часть уголовно-правовых норм, отнесенных к данному виду, бланкетные, т.е. такие, диспозиция которых непосредственно не определяет признаки преступного деяния, а отсылает к нормативным актам другой отрасли права" <1>. А, например, А.С. Грибов приходит к выводу, что "все нормы гл. 22 УК носят бланкетный характер, для их уяснения нужно обращаться к гражданскому, налоговому, валютному законодательству и другим нормативным актам, регулирующим экономическую деятельность, в которых даются понятия, используемые в нормах гл. 22 УК" <2>. Однако далее в своих рассуждениях данный автор оговаривается, что "практически все составы преступлений гл. 22 УК имеют бланкетную диспозицию" <3>.

--------------------------------

<1> Пинкевич Т.В. Уголовная ответственность за преступления в сфере экономической деятельности. Ставрополь: Ставропольсервисшкола, 1999. С. 9 - 10.

<2> Грибов А.С. Дифференциация ответственности за экономические преступления в России, ФРГ и США: сравнительно-правовое исследование: Дис. ... канд. юрид. наук. Ярославль, 2011. С. 24.

<3> Там же. С. 30.

Преобладание бланкетной формы изложения уголовно-правовых норм, устанавливающих ответственность за совершение преступлений в сфере предпринимательской деятельности, детерминировано особенностями общественных отношений, уголовно-правовая охрана которых обеспечивается соответствующими статьями. Государство в лице своих компетентных законодательных и исполнительных органов издает многочисленные законодательные и подзаконные нормативные акты (не только федеральные законы, но и постановления Правительства РФ, приказы и инструкции министерств и ведомств и тому подобные акты), посредством которых осуществляется регулирование экономики. Обязательность велений властных органов для экономических акторов подкреплена возможностью наступления юридической ответственности и применения к ним санкций в случае невыполнения соответствующих предписаний и нарушения установленных запретов.

Нормы права, в которых установлена юридическая ответственность за нарушение предписаний регулятивных норм предпринимательского законодательства, носят вторичный, вспомогательный характер. Они направлены на то, чтобы обеспечить неукоснительное законопослушное поведение всех участников предпринимательских отношений, а также лиц, призванных воздействовать на эти отношения (в том числе должностных лиц лицензирующих, налоговых и иных контролирующих органов).

Воспроизводить в статьях, устанавливающих уголовную ответственность за преступления в сфере предпринимательской деятельности, текст, уже содержащийся в иноотраслевом предпринимательском законодательстве, явно нецелесообразно. Во-первых, это прямо противоречит принципу экономии нормативного материала, делает текст уголовно-правовых норм излишне объемным и, в силу этого, трудно воспринимаемым. Во-вторых, базовые нормативные предписания регулятивного предпринимательского законодательства, на обеспечение которого направлены уголовно-правовые нормы, в подавляющем большинстве настолько объемны, что их повторное воспроизведение в тексте статей уголовного закона не только нецелесообразно, но и далеко не во всех случаях возможно. В-третьих, дублирование в диспозициях статей Уголовного кодекса регулятивных положений дополнительно затрудняет дальнейшую работу по совершенствованию предпринимательского законодательства, недопустимо как минимум в силу динамизма, перманентного усложнения и специализации рассматриваемых общественных отношений. В подобных случаях, при необходимости внесения дополнений и изменений в нормативные правовые акты, корректировке придется подвергать как соответствующие положения собственно предпринимательского законодательства, так и дублирующие (а не корреспондирующие им!) диспозиции уголовно-правовых норм.

Более приемлемое законодательное решение состоит, на наш взгляд, в развитии и широком использовании как в уголовно-правовых нормах, так и в нормах иных отраслей права унифицированного категориального аппарата. Каждая отрасль права, безусловно, обладает присущей только ей спецификой. Однако нормы права различной отраслевой принадлежности нередко направлены на регулирование сходных либо же тождественных общественных отношений и находятся в тесной взаимосвязи друг с другом, образуя единую систему права. Единство терминологического аппарата, подчеркивает Е.В. Ильюк, выступает в качестве одного из важнейших условий гармоничности всей системы права в целом <1>.

--------------------------------

<1> См.: Ильюк Е.В. К вопросу о приемах законодательной техники в уголовном законодательстве // Вопросы совершенствования уголовно-правового регулирования. Межвузовский сборник научных трудов. Свердловск: Изд-во Свердл. юрид. ин-та, 1988. С. 29 - 34.

Отрасли права не могут и не должны существовать изолированно друг от друга. Поэтому существование бланкетных уголовно-правовых норм не только допустимо и оправданно, но и носит позитивный характер, так как использование этого приема законодательной техники позволяет укрепить межотраслевые взаимосвязи российского права, обеспечить его целостность и сбалансированность. Разумеется, при важнейшем условии, состоящем в том, что используемые в нормативно-правовых актах различных отраслей права термины должны иметь идентичное смысловое содержание и правовое значение.

Кроме того, как справедливо указывает Б.В. Яцеленко, "с точки зрения принципа законности при конструировании бланкетных уголовно-правовых норм федеральный законодатель должен ограничивать пределы уголовной противоправности лишь федеральными законами, оставляя за рамками уголовно-правового пространства нормативные правовые акты более низкого уровня правового регулирования" <1>. По мнению ученого, "конструирование бланкетных составляющих уголовного закона вопреки требованиям принципа законности стало возможным в результате внедрения и поддержания федеральным законодателем практики делегированного нормотворчества, которая осуществляется в открытой или скрытой (завуалированной) форме" <2>.

--------------------------------

<1> Яцеленко Б.В. Проблемы соблюдения принципа законности в контексте совершенствования уголовного законодательства России // Уголовное право. 2017. N 4. С. 129.

<2> Там же.

Согласно закрепленному в ч. 1 ст. 3 УК РФ принципу законности "преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только настоящим Кодексом". Практика, когда исполнительная власть посредством делегированного нормотворчества трансформирует установленные в уголовном законе пределы противоправности, формально противоречит этому принципу. Получается, что подзаконным нормативным правовым актом может быть изменен объем и содержание бланкетного криминообразующего признака состава преступления, расширен или же сужен круг уголовно наказуемых деяний. Более того, как разъяснил Конституционный Суд РФ в Определении от 10 июля 2003 г. N 270-О "Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Курганского городского суда Курганской области о проверке конституционности части первой статьи 3, статьи 10 Уголовного кодекса Российской Федерации и пункта 13 статьи 397 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации", "декриминализация тех или иных деяний может осуществляться не только путем внесения соответствующих изменений в уголовное законодательство, но и путем отмены нормативных предписаний иной отраслевой принадлежности, к которым отсылали бланкетные нормы уголовного закона" <1>. Иными словами, как пишет Б.В. Яцеленко, конструкции бланкетных норм уголовного закона позволяют криминализовать или же декриминализовать те или иные деяния посредством делегированного нормотворчества <2>. Эти, несомненно, весомые замечания, касающиеся соблюдения требований принципа законности, в обязательном порядке должны учитываться при применении бланкетного способа изложения текста статей уголовного закона.

--------------------------------

<1> См.: Определение Конституционного Суда РФ от 10.07.2003 N 270-О "Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Курганского городского суда Курганской области о проверке конституционности части первой статьи 3, статьи 10 Уголовного кодекса Российской Федерации и пункта 13 статьи 397 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации" // Вестник Конституционного Суда РФ. 2003. N 5.

<2> См.: Яцеленко Б.В. Указ. соч. С. 130.

Серьезные недочеты, на наш взгляд, содержатся в ст. 172.2 УК РФ, введенной Федеральным законом от 30 марта 2016 г. N 78-ФЗ <1> и предусматривающей уголовную ответственность за организацию деятельности по привлечению денежных средств и (или) иного имущества. Во многом в результате этого ее нормы довольно редко применяются на практике. Так, в частности, по ч. 1 ст. 172.2 УК РФ в 2017 г. не был осужден ни один человек, а по ч. 2 ст. 172.2 УК РФ были осуждены лишь 12 человек <2>.

--------------------------------

<1> См.: Федеральный закон от 30.03.2016 N 78-ФЗ "О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и статью 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. 04.04.2016. N 14. Ст. 1908.

<2> См.: официальный сайт Судебного департамента при Верховном Суде РФ: данные судебной статистики. URL: http://www.cdep.ru/index.php?id=79 (дата обращения: 10.11.2018).

Некорректной и размытой представляется уже сама формулировка названия этой статьи уголовного закона. Как следует из абз. 3 п. 1 ст. 2 ГК РФ, "предпринимательской является самостоятельная, осуществляемая на свой риск деятельность, направленная на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг". Так, например, Федеральный закон от 2 декабря 1990 г. N 395-1 "О банках и банковской деятельности" <1> в ст. 5 в числе банковских операций на первое место ставит "привлечение денежных средств физических и юридических лиц во вклады (до востребования и на определенный срок)". Кроме того, отношения, связанные с привлечением денежных средств и иного имущества граждан и юридических лиц путем размещения акций или заключения договоров доверительного управления в целях их объединения и последующего инвестирования в объекты, а также с управлением (доверительным управлением) имуществом инвестиционных фондов, учетом, хранением имущества инвестиционных фондов и контролем за распоряжением указанным имуществом, регулируются Федеральным законом от 29 ноября 2001 г. N 156-ФЗ "Об инвестиционных фондах" <2>. Помимо этого, деятельность по привлечению денежных средств могут осуществлять различные кассы взаимопомощи и фонды, даже не образованные в качестве юридических лиц, поименованные в качестве самоорганизующихся неформальных объединений физических лиц, обменивающихся между собой деньгами без всяких документов, расписок, гарантий и обещаний, на основе полного взаимного доверия с целью извлечения прибыли.

--------------------------------

<1> См.: Федеральный закон от 02.12.1990 N 395-1 "О банках и банковской деятельности" // Собрание законодательства Российской Федерации. 05.02.1996. N 6. Ст. 492.

<2> См.: Федеральный закон от 29.11.2001 N 156-ФЗ "Об инвестиционных фондах" // Собрание законодательства Российской Федерации. 03.12.2001. N 49. Ст. 4562.

В этой связи в формулировке названия ст. 172.2 УК РФ законодателю необходимо как минимум указать на факт незаконности организации деятельности по привлечению денежных средств и (или) иного имущества, как это сделано, в частности, в ст. 171, 171.2 - 172 УК РФ.

Также необходимо учитывать, что законодатель предусмотрел самостоятельную ответственность за привлечение денежных средств граждан для строительства (ст. 200.3 УК РФ), поэтому для исключения проблем при разрешении вопросов конкуренции в ст. 172.2 УК РФ следует сделать соответствующую специальную оговорку.

В ч. 1 ст. 172.2 УК РФ ответственность предусмотрена только за организацию деятельности по привлечению денежных средств и (или) иного имущества. Деятельность - это активная форма преобразования действительности, направленная на решение какой-либо задачи. Организация деятельности означает не что иное, как упорядочение, структурирование этой деятельности. Как видно, законодатель упустил и в названии статьи, и в ее диспозиции указание на наказуемость непосредственно самой деятельности по привлечению денежных средств и (или) иного имущества. При этом содержание ч. 2 ст. 172.2 УК РФ: "Деяние, предусмотренное частью первой настоящей статьи, сопряженное с привлечением денежных средств и (или) иного имущества физических лиц и (или) юридических лиц..." - недвусмысленно свидетельствует о том, что привлечение денежных средств и (или) иного имущества должно быть криминализовано в основном составе преступления. Тем более что в смежном составе административного правонарушения, ответственность за которое установлена в ст. 14.62 КоАП РФ, установлена ответственность как за организацию, так и за привлечение денежных средств и (или) иного имущества.

Из текста статьи не ясно, с какой целью совершается данное преступление. Между тем в последнее время создатели финансовых пирамид зачастую открыто декларируют свои цели. Следует отметить, что в п. 12 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30 ноября 2017 г. N 48 "О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате" разъясняется, что "если умысел лица направлен на хищение чужого имущества путем обмана или злоупотребления доверием под видом привлечения денежных средств или иного имущества граждан или юридических лиц для целей инвестиционной, предпринимательской или иной законной деятельности, которую фактически не осуществляло, то содеянное в зависимости от обстоятельств дела образует состав мошенничества (части 1, 2, 3 или 4 ст. 159 УК РФ) или мошенничества, сопряженного с преднамеренным неисполнением договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности (части 5, 6 или 7 ст. 159 УК РФ), и дополнительной квалификации по ст. 172.2 либо 200.3 УК РФ не требует". Следовательно, совершая данное преступление, лицо не преследует цель завладеть чужим имуществом и не желает причинения ущерба его собственнику. На это обстоятельство следует указать в диспозиции нормы.

Из текста статьи также можно заключить, что ответственность наступает при привлечении денежных средств и (или) иного имущества только физических или юридических лиц. А как поступать, если привлекаемые средства или имущество принадлежат государственным органам или органам местного самоуправления, которые в соответствии с законодательством юридическими лицами не являются? Запрет на применение УК РФ по аналогии, сформулированный в ч. 2 ст. 3 УК РФ, в этом случае не позволит привлечь виновных лиц к уголовной ответственности. Между тем, как указано в ст. 2 Федерального закона от 7 августа 2001 г. N 115-ФЗ "О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма", находиться на обслуживании в качестве клиентов организации, осуществляющей операции с денежными средствами или иным имуществом, могут органы государственной власти, иные государственные органы, органы местного самоуправления, государственные внебюджетные фонды, иностранные государства, административно-территориальные единицы иностранных государств, обладающие самостоятельной правоспособностью. Представляется, что в тексте статьи нет необходимости указывать на источники привлекаемых средств, чтобы искусственно не сужать сферу уголовно-правового регулирования.

Практика свидетельствует, что деятельность по привлечению денежных средств и (или) иного имущества, как правило, осуществляется в соучастии и зачастую принимает сложные организационные формы с использованием информационно-телекоммуникационных сетей (МММ, Форекс и др.). Как показывает статистика состояния преступности, только за январь - сентябрь 2018 г. было выявлено 10 558 преступлений экономической направленности, совершенных с использованием компьютерных и телекоммуникационных технологий, что на 53,7% (!) превышает число подобных деяний, выявленных в аналогичном периоде 2017 г. <1> Однако ответственность в ст. 172.2 УК РФ дифференцирована только в зависимости от размера привлеченных средств, другие средства дифференциации не используются.

--------------------------------

<1> См.: официальный сайт МВД РФ: статистика и аналитика. URL: https://мвд.рф/Deljatelnost/statistics (дата обращения: 10.11.2018).

На наш взгляд, необходимо задействовать дополнительные возможности для дифференциации ответственности за данное преступление в зависимости от изменения характера и степени общественной опасности при его совершении. Криминализовав организацию финансовых пирамид в ст. 172.2 УК РФ, законодатель сформулировал сложное и в целом неопределенное понятие этой деятельности, которое вызывает справедливую критику в научном сообществе. Так, например, выяснение критериев оценки "сопоставимости" объема инвестиционной или иной законной предпринимательской или иной деятельности и объема привлеченных денежных средств и (или) иного имущества отдано на откуп правоприменителю.

Также остается открытым вопрос о содержании понятия "иная деятельность", которая указана в качестве альтернативного объекта для приложения привлеченных денежных средств. Идет ли здесь речь только об экономической или еще о какой-то другой деятельности? Имеет ли значение, законна эта деятельность или нет?

На наш взгляд, для преодоления отмеченных проблем диспозицию рассматриваемой статьи уголовного закона следует сформулировать как бланкетную, указав в ее диспозиции на незаконность совершаемого деяния. А именно:

"Статья 172.2. Незаконная деятельность по привлечению денежных средств и (или) иного имущества

1. Организация либо осуществление лицом незаконной деятельности по привлечению денежных средств и (или) иного имущества при отсутствии признаков хищения, совершенные в крупном размере, за исключением случаев, предусмотренных статьей 200.3 настоящего Кодекса, -

наказываются...

2. Те же деяния:

а) совершенные группой лиц по предварительному сговору;

б) с использованием средств массовой информации либо электронных или информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети Интернет, -

наказываются...

3. Деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, если они:

а) совершены организованной группой;

б) сопряжены с извлечением дохода в особо крупном размере, -

наказываются..."

Неоправданно объемны и наименования многих новелл главы 22 УК РФ. Это замечание касается как упомянутой ст. 185.5 УК РФ, так и таких статей уголовного закона, как, например, ст. 189 УК РФ "Незаконные экспорт из Российской Федерации или передача сырья, материалов, оборудования, технологий, научно-технической информации, незаконное выполнение работ (оказание услуг), которые могут быть использованы при создании оружия массового поражения, вооружения и военной техники" и ст. 199.3 УК РФ "Уклонение страхователя - физического лица от уплаты страховых взносов на обязательное социальное страхование от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний в государственный внебюджетный фонд".

Правовые предписания следует формулировать с соблюдением требований точности и простоты языка изложения. Уголовный закон должен быть лаконичным, удобным для понимания и применения. Законодателю следует стремиться к тому, чтобы все признаки и элементы описываемого им состава преступления были расписаны в одном предложении. На каждый состав преступления должна отводиться одна статья Уголовного кодекса или же отдельная часть статьи.

При совершенствовании уголовного законодательства в сфере противодействия предпринимательским преступлениям следует уходить от излишней громоздкости и казуистичности, отдавая предпочтение бланкетному способу изложения нормативного материала при неукоснительном соблюдении требования единства категориального аппарата предпринимательского законодательства, важной частью которого и является УК РФ.

Но и при использовании бланкетного способа построения статей УК РФ о предпринимательских преступлениях законодатель также не всегда последователен. Так, в наименовании ст. 171, 171.2 - 172, 173.1, 173.2, 176, 180, 183, 185.4, 189, 191 содержится указание на "незаконность" деяния. В ст. 185.6 идет речь о "неправомерном использовании", в ст. 195 - о "неправомерных действиях", в ст. 187 - о "неправомерном обороте", а в ст. 181, 192 использовано словосочетание "нарушение правил".

В ст. 181 УК РФ установлена уголовная ответственность за нарушение правил изготовления и использования государственных пробирных клейм. Это преступление может быть совершено лишь с прямым умыслом. Вряд ли можно "случайно", например, изготовить государственное пробирное клеймо или же "случайно" осуществить иные несанкционированные действия с ним. При этом обращение к иным примерам применения формулировки "нарушение правил" в тексте УК РФ свидетельствует о том, что рассматриваемое словосочетание характеризует в основном те составы преступлений, для которых характерна не умышленная, а неосторожная форма вины (например, ст. 263, 264, 268, 269 и др.). Либо же статьи о преступлениях, которые могут быть совершены как умышленно, так и по неосторожности (в частности, ст. 271 или же ст. 257).

Следует согласиться с Л.В. Иногамовой-Хегай, по оценке которой "стремление распространить уголовную ответственность на лиц, действующих по неосторожности, является отражением подхода тотального контроля и максимального наказания предпринимателей за любые отступления от предписаний закона (а в большей части - от различных ведомственных инструкций). Думается, неосторожная вина в экономических преступлениях не может и не должна иметь место. Ответственность за неосторожные формы деятельности вполне может быть реализована в рамках гражданско-правовых норм и (или) административного права" <1>.

--------------------------------

<1> Иногамова-Хегай Л.В. Пределы уголовной ответственности за экономические преступления // Предпринимательство. Пределы государственно-правового вмешательства. Материалы конференции. М., 2001. С. 40.

Для описания в тексте уголовного закона наименований бланкетных составов преступлений в сфере предпринимательской деятельности, которые по самому своему определению в подавляющем большинстве случаев совершаются умышленно, необходимо применять единообразную формулировку, содержащую термин "незаконное" ("незаконная", "незаконные" и т.п.). Использование словосочетания "нарушение правил" создает дополнительные трудности для правоприменителя и делает текст УК РФ недостаточно согласованным. Законодатель не должен "множить сущности сверх необходимого", стараясь быть в своей работе максимально последовательным, стремясь сделать текст уголовного закона унифицированным по терминологии, соблюдая единообразие подходов к криминализации и последовательность в описании составов со сходной правовой конструкцией.

Кроме того, как пишет М.А. Кауфман, применительно к бланкетному способу изложения правовых норм, существует опасность возникновения логико-структурного дефекта уголовного закона, именуемого как "логическая "дырка", критерий которой определяется двумя условиями: 1) существует предписание, предполагающее принятие решения; 2) отсутствует правило, в соответствии с которым должно приниматься данное решение. Примером могут служить нормы, которые содержат ссылку на несуществующее установление иной отраслевой принадлежности. Так, признак "незаконный" означает не только бланкетность уголовно-правовой нормы, отсылающей к соответствующим правовым актам, но и то, что существуют законные действия (бездействие)" <1>.

--------------------------------

<1> Кауфман М.А. Пробелы в уголовном праве и способы их преодоления: Дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2009. С. 240.

Еще один важный прием юридической техники, который активно используется отечественным законодателем при дифференциации уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской деятельности, - это примечания. В примечаниях статей главы 22 УК РФ закреплены дефинитивные нормы, количественные показатели причиненного преступлением ущерба (полученного преступного дохода, образовавшейся задолженности, неправомерно минимизированных убытков, размера, стоимости товаров, продукции, услуг, суммы денежных средств и таможенных платежей), специальные виды освобождения от уголовной ответственности за предпринимательские преступления.

Некоторые размещенные в примечаниях к статьям указанной главы УК РФ нормы-дефиниции явно излишни. Так, в примечании к ст. 173.2 УК РФ "Незаконное использование документов для образования (создания, реорганизации) юридического лица" дано легальное определение приобретения документа, удостоверяющего личность. Думается, что какой-либо настоятельной необходимости в перегружении нормативного материала подобной дефиницией не было и соответствующее понимание связанного с этой категорией признака объективной стороны вполне достигаемо посредством доктринального или же судебного толкования.

Неоправданно и дублирование законодателем в примечании 5 к ст. 200.1 УК РФ определения понятия "денежный инструмент", которое на момент введения этой нормы в отечественный уголовный закон уже содержалось в международных договорах, в которых участвует наша страна <1>, а сегодня закреплено и в Таможенном кодексе Евразийского экономического союза <2>. Уголовный закон не должен ни дублировать определения терминов и категорий иноотраслевого законодательства, ни "изобретать" собственные определения понятий, которые уже имеются в предпринимательском законодательстве. Банковские, налоговые, финансовые и иные термины следует использовать в тексте уголовного закона в том значении, которое раскрывается в специальном законодательстве. Уголовно-правовые нормы направлены на охрану предпринимательских общественных отношений, урегулированных иноотраслевыми нормами предпринимательского законодательства. Уголовный закон не должен ни подменять, ни дублировать регулятивные нормы.

--------------------------------

<1> См., в частности: Договор о противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма при перемещении наличных денежных средств и (или) денежных инструментов через таможенную границу Таможенного союза (подписан в г. Москве 19.12.2011) // Собрание законодательства Российской Федерации. 27.05.2013. N 21. Ст. 2561.

<2> См.: Таможенный кодекс Евразийского экономического союза (приложение N 1 к Договору о Таможенном кодексе Евразийского экономического союза) // Справочная правовая система "КонсультантПлюс".

Следует отметить, что в главе 22 УК РФ, да и в целом в действующем уголовном законе, примечания сформулированы преимущественно таким образом, что они распространяют свое действие на ту "материнскую" статью, частью которой они и являются. В качестве исключения можно назвать примечание к ст. 170.2 УК РФ, которое охватывает своим действием всю главу в целом, за исключением специально оговоренных в этом примечании статей. Вместе с тем в современной юридической литературе практически общепризнан тезис, который приводят, в частности, Л.Л. Кругликов и Л.Е. Смирнова: "В целях унификации законодатель должен стремиться по возможности конструировать примечания "по блоковому" принципу, когда примечание распространяет свое действие не на одну, а на несколько статей или глав либо на всю Особенную часть УК" <1>.

--------------------------------

<1> Кругликов Л.Л., Смирнова Л.Е. Унификация в уголовном праве. СПб.: Юридический центр "Пресс", 2008. С. 235.

Примечания, являясь важным инструментом "точечного" правового регулирования:

- должны использоваться законодателем только в тех случаях, когда без них принципиально невозможно уяснить смысл уголовно-правовой нормы;

- должны охватывать своим действием максимально возможный круг статей уголовного закона;

- не должны дублировать определения терминов и категорий иноотраслевого предпринимательского законодательства;

- не должны поглощать собой признаки состава преступления (примечания могут и должны пояснять, а не подменять собой соответствующие признаки).

Примером неудачного использования законодателем рассматриваемого приема юридической техники также может служить ст. 171.4 УК РФ о незаконной розничной продаже алкогольной и спиртосодержащей пищевой продукции. В примечании 1 закреплено понятие незаконной розничной продажи алкогольной и спиртосодержащей пищевой продукции, которое по своей сути представляет собой описание объективной стороны этого преступления. Следуя подобной абсурдной законодательной логике, можно было бы вынести в примечания соответствующих статей признаки объективной стороны практически всех предпринимательских составов уголовного закона.

Также нельзя не учитывать роль правоположений при решении вопросов дифференциации уголовной ответственности. Как подчеркивает П.С. Яни, к числу "безусловно совершаемых в сфере предпринимательской деятельности" <1> относятся преступления, охватываемые ч. 5, 6 и 7 ст. 159 УК РФ. Следуя позиции Пленума Верховного Суда РФ, заявленной в п. 6 Постановления N 48 от 15 ноября 2016 г. "О практике применения судами законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности" <2>, в сфере предпринимательской деятельности могут быть в том числе совершены и иные преступления, охватываемые ст. 159 - 159.3, 159.5, 159.6, 160 и 165 УК РФ. Главное, чтобы они были совершены в сфере предпринимательских правоотношений и тем самым наносили ущерб этим правоотношениям.

--------------------------------

<1> Яни П.С. Предпринимательские преступления против собственности // Законность. 2017. N 1. С. 47.

<2> См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15.11.2016 N 48 "О практике применения судами законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности" // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2017. N 1.

Так, по мнению П.С. Яни, квалифицируемое по ч. 1 - 4 ст. 159 УК РФ мошенничество может быть признано предпринимательским в силу того, что субъект предпринимательских правоотношений вступает в договорные отношения с потерпевшими, вуалируя тем самым свой умысел на хищение посредством обмана <1>. На наш взгляд, эта мысль весьма спорна, так как в данном случае не только отсутствуют фактические договорные отношения (договор лишь имитирует способ совершения хищения - обман), но и сам субъект преступления выступает не как предприниматель, а как мошенник, нередко и вообще изначально не имеющий намерения заниматься предпринимательской деятельностью. Более того, возможность отнесения ч. 1 - 4 ст. 159 УК РФ к числу предпринимательских составов как бы сводит на нет саму необходимость криминализации мошенничества в сфере предпринимательской деятельности в ч. 5 - 7 ст. 159 УК РФ.

--------------------------------

<1> См.: Яни П.С. Предпринимательские преступления против собственности // Законность. 2017. N 1. С. 48.

С уголовно-процессуальной точки зрения любое преступное посягательство на собственность, предусмотренное статьями, названными в ч. 1.1 ст. 108 УПК РФ, следует признавать совершенным в сфере предпринимательской деятельности, "если обладающее соответствующим статусом лицо при выполнении состава данного преступного деяния выступало не в личном качестве, а в роли или индивидуального предпринимателя, или уполномоченного коммерческой организацией лица в имущественных отношениях с иными лицами, в том числе в отношениях с потерпевшим, когда такие отношения, прикрывающие умышленное причинение материального вреда (либо прямого действительного, либо путем непередачи должного), формально существовали на основании гражданско-правовых договоров либо на иных основаниях, например трудового договора юридического лица и руководителя, обвиняемого в хищении вверенного ему имущества этой организации" <1>.

--------------------------------

<1> Яни П.С. Предпринимательские преступления против собственности // Законность. 2017. N 1. С. 50.

Однако имеющееся "разномыслие" трактовок уголовного и уголовно-процессуального законодательства лишь на первый взгляд выглядит недопустимым и требующим приведения к единому знаменателю. В действительности же то понимание преступлений в сфере предпринимательской деятельности, из которого исходит Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении N 48 от 15 ноября 2016 г., Постановлении от 3 октября 2017 г. N 33 "О ходе выполнения судами Российской Федерации Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2016 г. N 48 "О практике применения судами законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности" <1> и особенно в Постановлении от 19 декабря 2013 г. N 41, имеет четкую утилитарную направленность, заключающуюся в стремлении оградить субъектов, осуществляющих законную предпринимательскую деятельность, от неправового давления. Поэтому широкая "уголовно-процессуальная трактовка" преступлений в сфере предпринимательской деятельности более чем адекватна современным задачам превенции неправового воздействия на предпринимательские правоотношения. Что касается уголовно-правового понимания преступлений в сфере предпринимательской деятельности, то, учитывая перспективы консолидации норм, направленных на охрану предпринимательских правоотношений в рамках обособленной главы уголовного закона, подобное понимание должно быть более узким и конкретизированным.

--------------------------------

<1> См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 03.10.2017 N 33 "О ходе выполнения судами Российской Федерации Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2016 года N 48 "О практике применения судами законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности" // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2018. N 1.

Отсутствие необходимых правоположений создает серьезные проблемы в правоприменительной практике. Это можно проиллюстрировать на примере вопросов квалификации деяний, связанных с незаконной предпринимательской деятельностью в сфере производства и оборота алкогольной и спиртосодержащей продукции. Подобные деяния представляют немалую общественную опасность. Так, по оценке А.М. Соловьева, в России сформировались негативные тенденции на рынке алкогольной продукции. Объемы нелегального производства алкоголя растут, его продажа приносит огромные прибыли (около 300%) незаконным "алкодельцам", а государство ежегодно несет миллиардные убытки за счет снижения уплаты акциза на данную продукцию и других платежей в консолидированный бюджет Российской Федерации <1>. В результате проверок, проведенных Федеральной службой по регулированию алкогольного рынка в январе - июне 2018 г., выявлено что нелегальный оборот этилового спирта составил 63% (в том числе по водке - 20,0%) от общего объема проверенной продукции <2>.

--------------------------------

<1> См.: Соловьев А.М. Анализ теневого рынка алкогольной продукции в России // Научные труды: Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН. М., 2017. Т. 15. С. 278 - 293.

<2> Официальный сайт Росалкогольрегулирования. URL: http://www.fsrar.ru/activities/informacionnye-materialy (дата обращения: 10.11.2018).

Уголовная политика России последних лет сформировала устойчивый вектор на противодействие нелегальному производству и обороту этилового спирта и алкогольной продукции, который демонстрирует жесткую позицию государства в этом направлении. В результате осуществления комплекса мер по повышению эффективности регулирования алкогольного рынка и противодействию нелегальному производству и обороту этилового спирта и алкогольной продукции доля нелегально произведенной алкогольной продукции должна быть значительно снижена <1>.

--------------------------------

<1> Распоряжение Правительства РФ от 30.12.2009 N 2128-р "О Концепции реализации государственной политики по снижению масштабов злоупотребления алкогольной продукцией и профилактике алкоголизма среди населения Российской Федерации на период до 2020 года" // Собрание законодательства Российской Федерации. 2010. N 2. Ст. 264.

Внесенные в последние годы изменения и дополнения в законодательство расширили поле уголовно-правового регулирования отношений в сфере оборота алкогольной продукции, которая до этого включала в себя нормы об уголовной ответственности за розничную продажу несовершеннолетним алкогольной продукции (ст. 151.1 УК РФ); производство, приобретение, хранение, перевозку в целях сбыта или продажу немаркированной алкогольной продукции (ст. 171.1 УК РФ); контрабанду алкогольной продукции и (или) табачных изделий (ст. 200.2 УК РФ); изготовление в целях сбыта или сбыт поддельных акцизных марок либо федеральных специальных марок для маркировки алкогольной продукции (ст. 327.1 УК РФ).

Дополнительная дифференциация уголовной ответственности предпринимательской деятельности в сфере оборота алкогольной продукции при отсутствии устоявшихся правовых позиций влечет за собой возникновение проблем в правоприменении.

1. Соотношение ст. 171.3 и 171 УК РФ и правовые основания их разграничения. Изменив редакцию ст. 171 УК РФ в ч. 1, законодатель сделал оговорку, что данная норма применяется для привлечения к уголовной ответственности за незаконное осуществление предпринимательской деятельности, за исключением случаев, предусмотренных ст. 171.3 УК РФ. Иными словами, случаи незаконного предпринимательства в сфере оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции извлечены из сферы действия ст. 171 УК РФ и помещены в отдельную статью уголовного закона (ст. 171.3 УК РФ). Следует согласиться с исследователями, которые соотносят эти нормы между собой как общую и специальную соответственно <1>. Конкуренция между данными составами преступлений должна быть разрешена в соответствии с правилами, установленными в ч. 3 ст. 17 УК РФ, в пользу специальной нормы. Необходимо отметить, что суды единообразно применяют данное правило, и случаев привлечения к уголовной ответственности по ст. 171, 171.3 УК РФ за одно и то же деяние нами не выявлено.

--------------------------------

<1> См.: Криминализация и декриминализация как формы преобразования уголовного законодательства: Монография / И.С. Власов, Н.А. Голованова, А.А. Гравина и др.; Отв. ред. В.П. Кашепов. М.: ИЗиСП; КОНТРАКТ, 2018.

Между тем Н.А. Лопашенко предполагает возможность квалификации этих деяний по правилам идеальной совокупности преступлений в случае, если незаконное производство или оборот алкогольной продукции осуществляются без регистрации предпринимательской деятельности и сопряжены с извлечением дохода в крупном размере или причинением крупного ущерба <1>. Действительно, законодатель, формулируя признаки объективной стороны ст. 171.3 УК РФ, не учел возможность возникновения такой ситуации, хотя фактически она является достаточно распространенной, но в судебной практике пока не встречается. С точки зрения буквального толкования закона лицо при описанных обстоятельствах может быть привлечено к ответственности дважды за предпринимательскую деятельность: один раз за то, что без регистрации извлекло доход или причинило ущерб, второй - за то, что действовало без лицензии. Будет ли в этом случае нарушен принцип справедливости, запрещающий дважды привлекать к уголовной ответственности за одно и то же преступление (ст. 6 УК РФ)? Думается, что нет, так как преступления два, и они имеют отличающие их друг от друга признаки. На наш взгляд, предполагаемая Н.А. Лопашенко квалификация все же является избыточной, так как в соответствии с законом деяния, криминализованные в ст. 171.3 УК РФ, не могут квалифицироваться по ст. 171 УК РФ. Однако проблемы юридико-технической конструкции состава ст. 171.3 УК РФ очевидны. На наш взгляд, необходимо дополнить ч. 1 ст. 171.3 УК РФ указанием на возможность совершения этого преступления без разрешения (по аналогии со ст. 171 УК РФ), что снимет вопросы о возможной "двойной" ответственности за одно и то же деяние.

--------------------------------

<1> Лопашенко Н.А. Преступления в сфере экономической деятельности: о руинах уголовного закона // Законы России: опыт, анализ, практика. 2018. N 2. С. 27 - 35.

2. Правовые основания квалификации и разграничения преступлений, предусмотренных ст. 171.3, 171.1 УК РФ. В ст. 171.3 УК РФ установлена ответственность за производство, закупку (в том числе импорт), поставку (в том числе экспорт), хранение, перевозку и (или) розничную продажу этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции без соответствующей лицензии, а в ч. 5 и 6 ст. 171.1 УК РФ - за производство, приобретение, хранение, перевозку в целях сбыта или продажу немаркированной алкогольной продукции. Как видно, в этих преступлениях присутствуют совпадающие объективные признаки, относящиеся к предмету преступления (алкогольная продукция) и к объективной стороне (производство, хранение, перевозка). Отличаются эти преступления расширенным в ст. 171.3 УК РФ по сравнению со ст. 171.1 УК РФ перечнем предметов (этиловый спирт, спиртосодержащая продукция) и альтернативными видами деяния, из которых складывается объективная сторона (закупка (в том числе импорт), поставка (в том числе экспорт), розничная продажа).

Анализ отраслевого законодательства <1> позволяет сделать вывод, что отличия этих преступлений в части их предмета довольно значительны, а вот в части описания деяния существенных различий нет.

--------------------------------

<1> См.: Федеральный закон от 22.11.1995 N 171-ФЗ "О государственном регулировании производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции и об ограничении потребления (распития) алкогольной продукции" (далее - Закон N 171-ФЗ) // Российская газета. 19.01.1999.

В частности, понятия "спирт", "спиртосодержащая продукция", "алкогольная продукция" обозначают разные, хотя и в чем-то пересекающиеся объекты, имеющие строго определенные технические (качественные и количественные) характеристики, поэтому предмет преступления в составе ст. 171.3 УК РФ отличается от предмета в составе ст. 171.1 УК РФ. При этом обязательной маркировке подлежит только алкогольная продукция, а этиловый спирт и спиртосодержащая продукция не маркируются. Таким образом, в предмет состава преступления по ст. 171.3 УК РФ включены объекты оборота как подлежащие обязательной маркировке, так и не подлежащие, а в ст. 171.1 УК РФ - только объекты, подлежащие обязательной маркировке.

В диспозиции ст. 171.3 УК РФ текстуально воспроизведено понятие оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции, зафиксированного в п. 16 ст. 2 Закона N 171-ФЗ, а в ст. 171.1 УК РФ указаны лишь его отдельные элементы. При этом понятие "продажа алкогольной продукции", описывающее деяние в ст. 171.1 УК РФ, в отраслевом законодательстве не используется, а применяются понятия "производство", "оборот", "розничная продажа алкогольной продукции". Представляется, что термином "продажа" в ст. 171.1 УК РФ охватываются понятия розничной (по договору купли-продажи) и оптовой продажи (которая возможна только путем заключения договора поставки), а термином "приобретение" (ст. 171.1 УК РФ) - понятие "закупка" (ст. 171.3 УК РФ) и иные формы получения алкогольной продукции (бартерный обмен, дарение, передача в счет долга и пр.). Следовательно, различие в обозначении деяния в этих двух составах преступлений связано лишь в способе его описания: в ст. 171.3 УК РФ точно воспроизведен текст отраслевого законодательства, а в ст. 171.1 УК РФ использованы собирательные понятия, смысл которых соответствует содержанию понятия "оборот", раскрытому в ст. 171.3 УК РФ.

Итак, можно сделать предварительный вывод о том, что описания деяния в ст. 171.1 и 171.3 УК РФ фактически совпадают. Основное отличие этих преступлений происходит по предмету: в ст. 171.1 УК РФ это только немаркированная алкогольная продукция, подлежащая обязательной маркировке, а в ст. 171.3 УК РФ - спирт, алкогольная и иная спиртосодержащая продукция независимо от того, нанесена ли на нее маркировка или нет.

Вместе с тем самое важное отличие рассматриваемых составов преступлений заключается в том, осуществляется ли предпринимательская деятельность субъектов рассматриваемых преступлений правомерно или нет. В ст. 171.3 УК РФ предусмотрена уголовная ответственность за незаконное производство и (или) оборот предметов. Незаконность проявляется в совершении деяния, в одной из его альтернативных форм без соответствующей лицензии в случаях, если такая лицензия обязательна. В ст. 171.1 УК РФ такого указания не содержится. В этой связи представляется возможным утверждать, что объективная сторона этих преступлений различается, хотя в судебной практике нет однозначной позиции по данному вопросу.

Так, Советский районный суд г. Челябинска, рассматривая дело о совершении Д.В. преступления, предусмотренного п. "б" ч. 6 ст. 171.1 УК РФ, отклонил ходатайство защитника о переквалификации действий Д.В. с п. "б" ч. 6 ст. 171.1 УК РФ на ст. 171.3 УК РФ, указав, что объективная сторона указанных преступлений является разной <1>. В то же время Наримановский районный суд Астраханской области, рассматривая дело по обвинению лица в совершении при схожих обстоятельствах преступления, предусмотренного п. "а", "б" ч. 6 ст. 171.1 УК РФ, переквалифицировал его по просьбе защитника на ч. 2 ст. 171.3 УК РФ в связи с введением данной нормы в УК РФ после совершения лицом преступления <2>. При этом мотивов и правовых обоснований такого решения в приговоре не представлено.

--------------------------------

<1> См.: Приговор Советского районного суда города Челябинска от 30.10.2017 N 1-454/2017 // Справочная правовая система "КонсультантПлюс".

<2> См.: Приговор Наримановского районного суда Астраханской области от 04.09.2017 N 1-106/2017 // Справочная правовая система "КонсультантПлюс".

По-видимому, суд принял сторону защиты в связи с тем, что посчитал совпадающими признаки этих преступлений, установленные в действиях подсудимого, а так как санкция в квалифицированном составе ст. 171.3 УК РФ мягче, чем ч. 6 ст. 171.1 УК РФ, он применил принцип обратной силы закона. Интересно, что и в первом и во втором примере обвиняемые, не имея соответствующей лицензии, приобретали, перевозили и хранили с целью сбыта немаркированную алкогольную продукцию в крупном размере, но квалификация их действий оказалась разной.

Как видно, объективные признаки рассматриваемых нами преступлений настолько переплетены между собой, что разделить их достаточно сложно. Очевидно, что объективно деяния, описанные в двух вышеприведенных приговорах, подпадают под признаки и ст. 171.1, и ст. 171.3 УК РФ одновременно. При этом оба этих преступления содержат еще один одинаковый признак - "крупный размер" и "особо крупный размер", который имеет одни и те же количественные характеристики (100 тыс. руб. и 1 млн руб. соответственно). И хотя законодатель все же "развел" эти преступления по субъективному признаку, указав в ст. 171.1 УК РФ на цель сбыта, а в ст. 171.3 УК РФ цель преступления никак не обозначена, это практически не имеет существенного значения. Как правило, нелегальные "бутлегеры" занимаются своей незаконной деятельностью, стремясь получить доход, а без сбыта продукции этого достичь невозможно. Тем не менее наличие специальной цели в составе ст. 171.1 УК РФ также позволяет утверждать о различии рассматриваемых преступлений между собой.

Между тем в соответствии с отраслевым законодательством оборот алкогольной продукции, подлежащей обязательной маркировке, требует наличия лицензии на такую деятельность. Именно поэтому в большинстве изученных нами приговоров по уголовным делам в разных субъектах Российской Федерации в подобных случаях применяются обе анализируемые статьи, и наказание назначается по совокупности преступлений ст. 171.1 и 171.3 УК РФ <1>. Такой подход лежит в русле рекомендаций, содержащихся в п. 15 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации, применительно к квалификации по совокупности ст. 171 и 171.1 УК РФ <2>. Учитывая, что ст. 171.3 УК РФ предусматривает частный случай незаконного предпринимательства, то вышеприведенная квалификация действий преступников должна быть поддержана, но, в зависимости от обстоятельств дела, возможны и другие варианты квалификации.

--------------------------------

<1> См., например: приговор Ардонского районного суда Республики Северная Осетия - Алания от 21.03.2018 по делу N 1-45/2018; приговор Минераловодского городского суда Ставропольского края от 11.07.2018 по делу N 1-362/2018; приговор Хасавюртовского городского суда Республики Дагестан от 31.05.2018 по делу N 1-184/2018 // Справочная правовая система "КонсультантПлюс".

<2> Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 18.11.2004 N 23 "О судебной практике по делам о незаконном предпринимательстве" // Российская газета. 07.12.2004.

Так, например, если лицо осуществляет оборот маркированной алкогольной продукции без лицензии, ответственность должна наступать только по ст. 171.3 УК РФ. Напротив, если лицо, имея соответствующую лицензию, с целью сбыта производит, приобретает, перевозит, хранит либо сбывает немаркированную алкогольную продукцию, оно подлежит ответственности только по ст. 171.1 УК РФ. При этом следует иметь в виду, что в соответствии с отраслевым законодательством не вся алкогольная продукция подлежит маркировке, поэтому оснований для привлечения лица к уголовной ответственности может и не быть.

Справедливости ради отметим, что в свое время И.А. Клепицкий высказывался за формулирование отдельной нормы "о незаконном производстве и обороте спиртного" как более предпочтительной, чем ст. 171.1 УК РФ <1>. Как видно, введение ст. 171.3 УК РФ восполнило выявленные наукой и практикой пробелы в уголовно-правовом регулировании алкогольного рынка, но создало новые проблемы в правопонимании и правоприменении.

--------------------------------

<1> См.: Клепицкий И.А. Система хозяйственных преступлений. М.: Статут, 2005. С. 164.

Для избежания избыточной квалификации по совокупности практически тождественных преступлений мы полагаем возможным исключение отдельных признаков из ч. 5 ст. 171.1 УК РФ, касающихся оборота немаркированной алкогольной продукции, с одновременным их введением в ст. 171.1 УК РФ в качестве самостоятельного основания уголовной ответственности.

3. Правовые основания квалификации по ст. 171.3 и 159 УК РФ. Вопрос о квалификации действий лица, осуществляющего незаконное (без лицензии) производство или оборот алкоголя кустарного (самодельного) производства с нарушением технических требований под видом качественного продукта, представляет практический интерес. Дело в том, что Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 18 ноября 2004 г. N 23 данный вопрос никак не освещает, а судебная практика, формировавшаяся еще до появления ст. 171.3 УК РФ, занимала противоречивые позиции. "Действия лиц, изготовивших и сбывавших фальсифицированную крепкую алкогольную продукцию, по сходным с точки зрения квалификации уголовным делам квалифицировались разными статьями (либо только по ст. 171 УК РФ, либо только по ст. 159 УК РФ, а также по совокупности названных составов и по ст. 171.1 УК РФ)" <1>.

--------------------------------

<1> Справка Московского областного суда от 09.10.2002 "По результатам рассмотрения судами Московской области в 2000 году и в первом полугодии 2001 года уголовных дел в сфере экономики" // Справочная правовая система "КонсультантПлюс".

На эту проблему ранее обращал внимание П.С. Яни, отмечая, "что совокупности преступлений суды здесь чаще всего не усматривают, полагая, что если имел место обман, то похищенные мошенническим путем у покупателей спиртного средства нельзя одновременно признавать и доходом как признаком незаконной предпринимательской деятельности" <1>.

--------------------------------

<1> См.: Яни П.С. Незаконное предпринимательство и легализация преступно приобретенного имущества // Законность. 2005. N 3. С. 12 - 13.

Так, судебная коллегия Московского областного суда, отменяя приговор в части осуждения М. по ч. 2, п. "б", ст. 171 УК РФ, указала, что если лицо, имея целью хищение чужого имущества путем обмана, придает своим действиям видимость предпринимательской деятельности, содеянное им следует квалифицировать по ст. 159 УК РФ, дополнительно квалифицировать его действия как незаконное предпринимательство не требуется <1>.

--------------------------------

<1> Обзор Московского областного суда "Обзор кассационной практики судебной коллегии по уголовным делам Московского областного суда за первое полугодие 2009 г." // Судебный вестник Московской области. 2009. N 4.

Между тем конструкция состава ст. 171.3 УК РФ, в отличие от общей нормы (ст. 171 УК РФ), не предполагает наступления последствий в виде причинения крупного ущерба или извлечения дохода в крупном размере. Квалифицирующим признаком ст. 171.3 УК РФ является лишь крупный размер деяния, который, впрочем, со всей определенностью может считаться ядром количественного содержания ущерба, причиненного лицу, которое закупило или импортировало фальсифицированную продукцию. Таким образом, если в результате незаконного оборота спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции причиняется реальный ущерб конечным ее получателям, ответственность, на наш взгляд, должна наступать по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 171.3 и 159 УК РФ.

Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 18 ноября 2004 г. N 23 "О судебной практике по делам о незаконном предпринимательстве" необходимо дополнить п. 16.1 следующего содержания:

"Если осуществление предпринимательской деятельности без лицензии связано с производством, закупкой (в том числе импортом), поставкой (в том числе экспортом), хранением, перевозкой и (или) розничной продажей этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции, содеянное надлежит квалифицировать по статье 171.3 УК РФ и дополнительной квалификации по статье 171 УК РФ не требуется.

Если в результате осуществления данной деятельности в результате обмана или злоупотребления доверием причиняется реальный ущерб конечным получателям фальсифицированной алкогольной и спиртосодержащей продукции (контрагентам, потребителям), то содеянное требует дополнительной квалификации по статье 159 УК РФ".

Также имеет значение наличие или отсутствие предварительной договоренности между поставщиком и получателем продукции о предмете поставки. Ведь контрагенты зачастую сознательно приобретают фальсифицированную алкогольную продукцию или спирт по существенно заниженной цене для последующей ее реализации потребителям или производства других некачественных спиртосодержащих изделий. В таком случае ответственность за мошенничество должна наступать только у того субъекта, который непосредственно вводит в заблуждение потребителя относительно качества и свойств предмета и причиняет последним реальный имущественный ущерб в виде утраты уплаченных за фальсифицированный товар денег. При этом не исключается ответственность и по ст. 180 УК РФ, если на продукции незаконно используются товарный знак, знак обслуживания, указано наименование места происхождения товара или сходных с ними обозначений для однородных товаров, чем в результате введения ее в торговый оборот причиняется крупный ущерб в виде упущенной выгоды собственнику средств индивидуализации товаров.

Совершенно очевидно, что такая продукция не может быть маркирована официальными акцизными марками либо федеральными специальными марками, так как произведена нелегально. Для введения контрагентов в заблуждение злоумышленники обычно размещают на емкости с алкогольной продукцией поддельные акцизные марки либо федеральные специальные марки, и возникает вопрос о возможности дополнительной квалификации их действий по ст. 171.1 и по ст. 327.1 УК РФ. На наш взгляд, на этот вопрос необходимо ответить положительно.

Маркировка товара специальными официальными знаками является, во-первых, показателем легальности его происхождения, а во-вторых, позволяет государству получить с продажи таких товаров специальный налог (акциз) и другие сборы. Например, любой произведенный и разлитый в бочки на территории Шотландии виски должен быть помещен на акцизный склад и только после истечения определенного периода времени и уплаты соответствующих платежей может быть бутилирован и предложен для продажи. Введение в оборот не прошедших акцизный контроль виски считается преступлением и наказывается вплоть до тюремного заключения. И это не удивительно, ведь на легальный оборот алкогольной продукции в Великобритании приходится около 10% валового внутреннего продукта страны, поэтому власть жестко контролирует эти процессы.

Российское законодательство о регулировании производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции требует обязательной маркировки алкогольной продукции, производимой на территории Российской Федерации или ввозимой (импортируемой) в Российскую Федерацию, федеральными специальными марками либо акцизными марками соответственно (ст. 12 Закона N 171-ФЗ), устанавливает правила маркировки и ее нанесения <1>. При этом в указанных нормативных актах не оговаривается, где, кем и в каких условиях такая продукция должна быть произведена. В связи с этим вызывает сомнение позиция некоторых судов в отношении применения нормы об ответственности за данное преступление.

--------------------------------

<1> Постановление Правительства РФ от 21.12.2005 N 785 "О маркировке алкогольной продукции федеральными специальными марками" (вместе с "Правилами нанесения на федеральные специальные марки сведений о маркируемой ими алкогольной продукции") // Российская газета. 28.12.2005.

Так, судебная коллегия по уголовным делам Белгородского областного суда, оправдывая Л. и Д., осужденных судом первой инстанции по ст. 171.1 УК РФ, указала, что в материалах дела не приведены доказательства того, что доставленная из Кабардино-Балкарии Л. и Д. и изъятая в г. Белгороде спиртосодержащая жидкость в бутылках с этикетками "Журавли" и "Зеленая марка Кедровая" изготовлена на конкретном предприятии и является товаром или продукцией, которые подлежат обязательной маркировке специальными марками, защищенными от подделок. Оценивая выводы проведенной по делу экспертизы, апелляционный суд пришел к выводу, что данная спиртосодержащая жидкость неизвестного происхождения, ее состав не установлен, не соответствует ГОСТ, она не является водкой "Журавли" или "Зеленая марка", следовательно, по делу не доказано, что эта жидкость относится к спиртосодержащей продукции, подлежащей обязательной маркировке специальными марками <1>.

--------------------------------

<1> Приговор Белгородского областного суда от 10.04.2013 по делу N 22-567/2013 // Справочная правовая система "КонсультантПлюс".

Исправляя ошибку нижестоящего суда путем отмены апелляционного приговора в кассационном порядке, Президиум Белгородского областного суда указал, что предметом преступления, предусмотренного ст. 171.1 УК РФ, является в первую очередь алкогольная продукция, произведенная нелегально, независимо от того, кем она произведена и соответствует ли она требованиям государственных стандартов для определенной марки данной продукции <1>.

--------------------------------

<1> Кассационное определение Президиума Белгородского областного суда от 03.04.2014 // Справочная правовая система "КонсультантПлюс".

Таким образом, при решении вопроса о квалификации действий лица, осуществляющего незаконный оборот спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции, при наличии соответствующих признаков возможна квалификация по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 159, 171.1, 171.3, 180, 200.2, 327.1 УК РФ.

В качестве примера предлагаемой нами квалификации можно привести Апелляционное определение от 24 ноября 2017 г., в котором суд обоснованно согласился с доводами первой инстанции о квалификации действий виновных по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 171.1, 159 и 180 УК РФ (до введения ст. 171.3 УК РФ). Лица, осужденные по данному делу, приобретали контрафактную спиртосодержащую продукцию, оклеивали ее кустарно изготовленными неустановленными лицами акцизными марками, товарными знаками и длительное время сбывали эту продукцию через торговые павильоны на рынках. Из показаний одного из потерпевших по делу, воспроизведенных в приговоре: "...11 мая 2016 года в павильоне "Тавассо" на рынке он поинтересовался качеством спиртной продукции. После заверения продавца о хорошем ее качестве он приобрел алкогольную продукцию на 21 000 рублей. При этом все бутылки были оклеены акцизными марками. Когда он привез спиртное в гараж, заметил, что акцизные марки наклеены криво, голограмма на них не переливается, сравнил их с акцизными марками на бутылках, приобретенных им в магазине, понял, что приобретенная на рынке продукция некачественная, акцизные марки на ней поддельные. После чего обратился в полицию. Сумма ущерба для него является значительной, поскольку он несколько месяцев копил деньги на эту покупку, а после ее изъятия ему дополнительно пришлось тратить деньги на приобретение алкогольной продукции на дни рождения своих родственников" <1>. Как видно, суд правильно оценил все обстоятельства совершенного преступления, квалифицировав содеянное не только как преступление в сфере незаконного оборота алкогольной продукции, исключительных прав на товарные знаки, но и как преступление против собственности - хищение денежных средств путем обмана, причинившее реальный ущерб собственнику.

--------------------------------

<1> Апелляционное определение Челябинского областного суда от 24.11.2017 по делу N 10-5366/2017 // Справочная правовая система "КонсультантПлюс".

4. Особенности квалификации преступления, предусмотренного ст. 171.3 УК РФ, по признаку "отсутствие лицензии". В соответствии с п. 1 ст. 26 Закона N 171-ФЗ в области производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции запрещаются производство и оборот этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции без соответствующих лицензий. Отсутствие лицензии предполагает, что субъект либо не получил ее в установленном порядке, либо срок ее действия истек, либо она приостановлена или аннулирована (ст. 20 Закона N 171-ФЗ).

Кроме этого существуют особенности лицензирования отдельных видов деятельности, связанных с производством и оборотом этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции, несоблюдение которых приравнивается к отсутствию лицензии. Также следует обратить внимание на то, что нарушение лицензионных требований не является признаком в ст. 171.3 УК РФ, а может повлечь за собой лишь приостановление либо аннулирование лицензии. Однако, если органами, осуществляющими контроль и надзор в данной сфере, принято соответствующее решение, считается, что лицензия отсутствует и дальнейшая деятельность по производству и обороту спирта, алкогольной и иной спиртосодержащей продукции является незаконной, а лицо может быть привлечено к ответственности по ст. 171.3 УК РФ.

Необходимо иметь в виду, что в соответствии с требованиями Закона N 171-ФЗ организация имеет право осуществлять только тот вид деятельности, который указан в лицензии. Например, если у организации имеется лицензия только на хранение, она не может законно осуществлять закупку и реализацию товара, однако получать лицензию на каждый вид алкогольной продукции для осуществления законной деятельности не требуется (п. 7 ст. 2 Закона N 171-ФЗ). При этом в соответствии с п. 2 ст. 18 Закона N 171-ФЗ хранение этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей пищевой продукции могут лицензироваться как самостоятельные виды деятельности <1>.

--------------------------------

<1> См.: Постановление Арбитражного суда Московского округа от 10.08.2016 N Ф05-11015/2016 по делу N А40-199355/2015 // Справочная правовая система "КонсультантПлюс".

В деятельности предпринимателей на рынке алкогольной продукции возникают ситуации, когда поставленный на законных основаниях легальный товар требуется вернуть поставщику, например вследствие поставки товара ненадлежащего качества на основании ст. 518 ГК РФ. Может ли так называемая обратная поставка быть расценена как незаконный оборот алкогольной продукции, если у субъекта, который возвращает товар, есть лицензия только на розничную продажу алкогольной продукции? Росалкогольрегулирование на этот счет разъяснило, что возврат товара, полученного по договору поставки, осуществленный по основаниям, предусмотренным законодательством Российской Федерации или договором, в рамках гражданских правоотношений не может квалифицироваться как новый договор, в котором организация, которая приобрела товар для последующей продажи, и будет являться поставщиком по отношению к организации, от которой она получила этот товар <1>. И хотя эти разъяснения не носят нормативный характер, но они основаны на законе и не вызывают сомнения. Но как быть, если причины возврата поставленной алкогольной продукции не связаны с законными основаниями? Например, продавец не смог реализовать полученный товар ввиду падения спроса либо намеревается вовсе прекратить предпринимательскую деятельность по каким-либо причинам. Здесь возврат товара должен осуществляться путем заключения нового договора поставки, только теперь бывший получатель будет выступать поставщиком алкогольной продукции, должен получить лицензию на такую деятельность. В противном случае возникают основания для привлечения к уголовной ответственности по ст. 171.3 УК РФ. Закон N 171-ФЗ допускает возврат продукции поставщику либо передачу ее другой организации без заключения договора поставки только в случае аннулирования лицензии в течение двух месяцев с момента ее аннулирования, за исключением случаев, если такая продукция подлежит изъятию (п. 5 ст. 20). Действия в отношении алкогольной продукции после истечения двухмесячного срока должны признаваться незаконными и могут быть квалифицированы по ст. 171.3 УК РФ.

--------------------------------

<1> См.: письмо Росалкогольрегулирования от 24.02.2015 N 3319/07-01 "О возврате алкогольной продукции, полученной по договору поставки" // Справочная правовая система "КонсультантПлюс".

Кроме того, особую роль для правоприменения играют разъяснения Пленума Верховного Суда Российской Федерации по вопросам толкования бланкетных уголовно-правовых норм, в изобилии содержащихся в главе 22 УК РФ. Исходная посылка, на наш взгляд, состоит в том, что встречающиеся в тексте уголовного закона финансовые, банковские и иные экономические термины должны трактоваться исходя из того понимания, которое заложено в иноотраслевом законодательстве. Признавая верной точку зрения И.В. Шишко, согласно которой "понятия и термины неуголовного законодательства РФ, используемые в нормах Уголовного кодекса, применяют в том значении, в каком они используются в нормативных правовых актах, обусловливающих уголовно-правовые нормы" <1>, думается вместе с тем, что в закреплении этого правила непосредственно в тексте уголовного закона, как это предлагает ученая в своей докторской диссертации, все же нет необходимости. Достаточно понимания этого вопроса на уровне доктрины уголовного права и неукоснительного следования ему в правоприменительных актах, в том числе и принимаемых при рассмотрении дел о предпринимательских преступлениях.

--------------------------------

<1> Шишко И.В. Взаимосвязь уголовно-правовых и регулятивных норм в сфере экономической деятельности: Дис. ... д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 2004. С. 122.

Правоположения позволяют выявить и уяснить позицию законодателя, что имеет принципиальное значение для правоприменения. Статьи об уголовной ответственности за предпринимательские преступления объективно отягощены большим количеством бланкетных норм, корреспондирующих с многочисленными и разрозненными нормативными правовыми актами. Действующее в рассматриваемой сфере законодательство не свободно от пробелов и неоднозначных формулировок, что затрудняет работу правоприменителя, ведет к различной интерпретации одних и тех же нормативных положений. Кроме того, предпринимательские отношения настолько многовариативны, что в законодательстве объективно не могут быть исчерпывающим образом прописаны все возможные ситуации, нуждающиеся в правовой оценке. Все это обусловливает роль правоположений в дифференциации уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской деятельности. Наличие и учет при квалификации деяний наиболее значимых типовых судебных решений, ранее вынесенных при рассмотрении дел об экономических преступлениях, должны способствовать повышению эффективности уголовно-правовой борьбы с предпринимательскими преступлениями.

Безусловно, судьи не могут выходить в своих решениях за пределы, установленные в формулировках Уголовного кодекса и иных нормативных правовых актов. Но они вправе трактовать их, создавая новые правоположения, в наибольшей степени отвечающие духу уголовного закона, задачам поддержания правопорядка и поощрения легальной экономической деятельности. По указанным причинам, в частности, излишним представляется размещение в примечании 1 к ст. 198 "Уклонение физического лица от уплаты налогов, сборов и (или) физического лица - плательщика страховых взносов от уплаты страховых взносов" дефиниции, в которой разъясняются признаки субъекта этого преступления - физического лица - плательщика страховых взносов. Тем более что Пленум Верховного Суда РФ пришел к необходимости разъяснения составообразующих признаков этого преступления в Постановлении от 28 декабря 2006 г. N 64 "О практике применения судами уголовного законодательства об ответственности за налоговые преступления" <1>.

--------------------------------

<1> См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 28.12.2006 N 64 "О практике применения судами уголовного законодательства об ответственности за налоговые преступления" // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2007. N 3.

Завершая исследование в рамках данного параграфа, представляется необходимым обобщить его наиболее значимые результаты в виде следующих выводов.

Нынешнее состояние дифференциации уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской деятельности в отечественных правовых источниках нельзя признать удовлетворительным. Недостатком уголовного закона следует признать чрезмерно детализированное описание ряда составов преступлений в сфере предпринимательской деятельности. В качестве проявлений этого недостатка можно назвать: обособление в отдельные составы преступлений частных случаев посягательств на объект уголовно-правовой охраны, которые ранее были наказуемы нормами более общих статей уголовного закона (чрезмерно широкое использование казуистического приема юридической техники); отступление от требований экономии нормативного материала как в наименованиях статей уголовного закона, так и внутри диспозиций уголовно-правовых норм; дублирование в статьях, устанавливающих уголовную ответственность за преступления в сфере предпринимательской деятельности, формулировок, уже содержащихся в иноотраслевом предпринимательском законодательстве (в том числе и посредством норм-дефиниций в примечаниях к статьям главы 22 УК РФ).

Преобладание бланкетной формы изложения уголовно-правовых норм, устанавливающих ответственность за совершение преступлений в сфере предпринимательской деятельности, детерминировано особенностями общественных отношений, уголовно-правовая охрана которых обеспечивается соответствующими статьями. Использование этого приема законодательной техники позволяет укрепить межотраслевые взаимосвязи российского права, обеспечить его целостность и сбалансированность.

Для описания в тексте уголовного закона наименований бланкетных составов преступлений в сфере предпринимательской деятельности, которые по самому своему определению в подавляющем большинстве случаев совершаются умышленно, необходимо применять единообразную формулировку, содержащую термин "незаконное" ("незаконная", "незаконные" и т.п.). Использование в главе 22 УК РФ словосочетания "нарушение правил" создает дополнительные трудности для правоприменителя и делает текст УК РФ недостаточно согласованным.

Примечания, являясь важным инструментом "точечного" правового регулирования, должны: использоваться законодателем только в тех случаях, когда без них принципиально невозможно уяснить смысл уголовно-правовой нормы; охватывать своим действием максимально возможный круг статей уголовного закона. И, напротив, не должны: дублировать определения терминов и категорий иноотраслевого предпринимательского законодательства; поглощать собой признаки состава преступления (примечания могут и должны пояснять, а не подменять собой соответствующие признаки).