§ 7. Последствия нарушения договором императивных норм

Следует более детально рассмотреть вопрос о последствиях противоречия договора императивным нормам, регулирующим права и обязанности сторон договора. Как уже отмечалось, результатом противоречия содержания договора таким императивным нормам должна являться недействительность договора в качестве общего правила или иная санкция в качестве исключения. Иначе отпадает какой-либо смысл признавать соответствующую норму императивной.

В действующей редакции ГК РФ говорится о том, что сделка, противоречащая закону, будет являться ничтожной полностью или в части соответствующего незаконного условия (в частности, ст. ст. 168, 180 ГК), если иные последствия не предусмотрены в законе. Так, закон может указывать на то, что противоречие договора тем или иным императивным нормам будет влечь оспоримость договора (например, заключение сделки с заинтересованностью без соблюдения необходимых в силу закона процедур согласования) или его незаключенность (например, отсутствие в договоре обязательных в силу закона существенных условий).X

Здесь следует напомнить, что, как выше было отмечено, было бы логичнее в ст. 168 ГК указать на то, что иные последствия нарушения закона могут возникать не только тогда, когда это прямо предусмотрено в самом законе, но и тогда, когда это недвусмысленно вытекает из его смысла (подразумевается). Так, например, согласно ст. 134 Германского гражданского уложения при нарушении условиями договора законодательного запрета из закона может следовать не ничтожность, а иное последствие (например, публично-правовой штраф). Как отмечается в литературе, здесь действует презумпция ничтожности, которая может быть в конкретных ситуациях с учетом целей законодательного регулирования и других факторов быть опровергнута судом в пользу иных последствий <1>. По мнению немецких ученых, именно судебной практике в Германии предоставлено право определять, будут ли влечь нарушение того или иного законодательного запрета именно недействительность сделки или какие-то иные последствия <2>. При этом немецкие суды, толкуя соответствующий запрет, принимают во внимание текстуальное выражение нормы (текстуальный фактор), положение нормы в системе правового регулирования и ее соотношение с другими нормами (системный фактор), волю исторического законодателя (исторический фактор) и, наконец, объективную цель данной нормы (телеологический фактор) <3>.X

--------------------------------

<1> Zimmermann R. The Law of Obligations. Roman Foundations of the Civilian Tradition. Oxford, 1996. P. 701.

<2> См.: Шапп Я. Система германского гражданского права. М., 2006. С. 280, 281; Markesinis B., Unberath H., Johnston A. The German Law of Contract. A Comparative Treatise. 2-d ed. 2006. P. 242, 243.

<3> Markesinis B., Unberath H., Johnston A. The German Law of Contract. A Comparative Treatise. 2-d ed. 2006. P. 243.

Сейчас аналогичная тенденция по предоставлению судам широкой компетенции по определению последствий недействительной сделки, противоречащей императивной норме закона, в случаях, когда такие последствия прямо ею не предписаны, становится доминирующей в европейском праве (праве Германии, Австрии, Италии, Голландии, Франции и многих других стран) и поддерживается на уровне актов унификации европейского договорного права. Европейские суды при выборе последствия противоречия содержания сделки императивным нормам закона принимают в расчет соображения о цели законодательной нормы, о том, ради защиты интересов кого норма принималась, о наличии в позитивном праве некой иной санкции за нарушение этой нормы, о серьезности или умышленности нарушения и другие факторы. При этом общей опровержимой презумпцией, как правило, считается именно ничтожность <1>.

--------------------------------

<1> Подробный обзор см.: Principles, Definitions and Model Rules of European Private Law: Draft Common Frame of Reference (DCFR). Full Edition / Ed. by von Bar C. and E. Clive. 2009. P. 538 - 547.

Не погружаясь здесь в детали, следует отметить, что именно такой подход мы считаем наиболее сбалансированным и гибким. Ничтожность договора не может быть единственным и универсальным последствием всех случаев нарушения условиями договора императивных норм закона. И отнюдь не обязательно, чтобы исключения из правила о ничтожности противозаконной сделки устанавливались в самом законе. Когда речь идет об императивных нормах, непосредственно регулирующих содержание договоров, видимо, ничтожность или оспоримость действительно является неизбежным результатом. Трудно представить себе случаи, когда договор, противоречащий императивным нормам гражданско-правового происхождения, может считаться в этой части действительным и заключенным.

Но следует вспомнить, что императивные нормы, ограничивающие свободу договора, могут вводиться не только гражданским законодательством. В частности, целый ряд императивных ограничений свободы договора вытекает из законодательства о торговле или антимонопольного законодательства, предусматривая за их нарушение публично-правовую ответственность. При этом в целом ряде подобных случаев политика права и здравый смысл указывают на избыточность признания сделки недействительной и достаточность применения соответствующей публично-правовой ответственности. Так, например, в вышеприведенном примере нарушения запрета на торговлю алкоголем в ночное время право должно допускать сохранение самой сделки в силе. Главное, чтобы мы не допускали существования обязательных законодательных норм, за нарушение которых не предусмотрено абсолютно никакой санкции - ни недействительности договора, ни некой публично-правовой ответственности <1>.

--------------------------------

<1> Zimmermann R. The Law of Obligations. Roman Foundations of the Civilian Tradition. Oxford, 1996. C. 698 - 700.

В этой связи было бы разумно, если бы норма ст. 168 ГК РФ была несколько гибче и устанавливала, что иные, не связанные с недействительностью сделки последствия нарушения императивных норм могут вытекать не только из прямого указания в законе, но и из существа правоотношений (т.е. очевидных политико-правовых соображений).X

Но здесь возникает и другой вопрос: какой режим недействительности должен применяться при противоречии условий договора закону, если иные последствия (не связанные с недействительностью) очевидно не вытекают из соображений политики права? Думается, что в качестве общего правила, как это и предусмотрено в действующем ГК РФ (ст. 168), таким последствием должна являться ничтожность сделки. Оспоримость может являться последствием противозаконной сделки только в случаях, прямо указанных в законе или вытекающих из существа правоотношений.X

Как уже отмечалось, в опубликованном в 2011 г. проекте реформирования ГК РФ <1> был предложен несколько более радикальный подход. По сути, ничтожность рекомендовалось признавать последствием заключения противозаконной сделки только в тех случаях, когда в самой императивной норме указывается на недействительность соглашения или императивная норма установлена в целях защиты публичных интересов и интересов третьих лиц. В остальных случаях должен применяться режим оспоримости, предполагающий необходимость подачи заинтересованным лицом иска и соблюдения годичного срока исковой давности.X

--------------------------------

<1> www.arbitr.ru

Как следует отнестись к этим предложениям? Думается, что отрицательно. Помимо того что, как уже отмечалось, сужение сферы применения режима ничтожности за счет применения режима оспоримости вряд ли существенно расширит сферу договорной свободы, сама эта попытка столь прямой дифференциации режимов противозаконных сделок в зависимости от целей введения соответствующих императивных норм не является логически выверенной и адекватной с политико-правовой точки зрения.

Предлагаемая редакция ст. 168 ГК РФ приведет к тому, что в одночасье соглашения, которые противоречат большому числу императивных норм законодательства, введенных не во имя защиты публичных интересов или интересов третьих лиц, а ради защиты слабой стороны договора и справедливости его условий, оказываются действительными до тех пор, пока не будут успешно оспорены в суде. Получается, что такое решение возлагает на слабую сторону договора бремя возбуждения судебного процесса и необходимость уложиться в годичный срок исковой давности.

При реализации предлагаемого авторами проекта ст. 168 ГК РФ подхода слабой стороне договора достаточно пропустить срок давности, чтобы потерять какие-либо шансы на оспаривание любых драконовских договорных условий. При этом, как уже отмечалось в первом томе книги, сама функция патерналистского контроля справедливости договорных условий основывается во многом на том, что лицо зачастую не в состоянии оценить свои долгосрочные интересы и отложенные на будущее риски. Введение необходимости подачи искового заявления в условиях короткого срока исковой давности лишает слабую сторону какой-либо эффективной защиты от несправедливых договорных условий.

Большинство норм российского законодательства, обоснованно являющихся сейчас императивными, введено не в целях защиты публичных интересов или интересов третьих лиц, а в целях патерналистской защиты слабой стороны договора и противостояния несправедливости договорных условий в целом. При этом сейчас все такие условия считаются в силу ст. 168 ГК РФ ничтожными как противоречащие соответствующим императивным нормам. При реализации предлагаемой реформы сильная сторона сможет безболезненно для себя включать в договоры со своими контрагентами любые явно незаконные условия и вполне обоснованно надеяться на то, что, если контрагент в течение года после заключения договора не догадается подать иск об оспаривании данного условия, его уже нельзя будет оспорить.X

Анализ зарубежного опыта показывает, что, как правило, защита слабой стороны договора от несправедливых договорных условий путем установления императивных ограничений свободы договора предполагает, как правило, именно ничтожность противоречащих закону условий, а не возможность их оспаривания в условиях ограниченного срока давности.

Ближайший аналог предлагаемой новелле можно встретить в немногих странах. Одной из таких стран является Голландия. Согласно ст. 3:40 ГК Нидерландов незаконная сделка ничтожна, но сделка, противоречащая императивной норме, направленной на защиту интересов лишь одной из сторон двусторонней или многосторонней сделки, является оспоримой. Возможно, именно данная норма стала "источником вдохновения" для разработчиков данного предложения проекта ст. 168 ГК РФ. Если это так, то есть основания считать, что при рецепции этой идеи были не учтены две важнейшие особенности голландского режима недействительности сделок. Во-первых, согласно ст. ст. 3:49 - 3:50 ГК Голландии оспаривание оспоримой сделки может осуществляться как путем подачи иска, так и путем одностороннего заявления по выбору заинтересованной стороны. Соответственно, голландское право не требует соблюдения судебной процедуры оспаривания. Во-вторых, согласно ст. 3:52 ГК Голландии срок на судебное или внесудебное оспаривание незаконного договора составляет три года начиная с момента, когда возникла возможность для оспаривания сделки.

В условиях, когда российский ГК предполагает только судебный вариант оспаривания оспоримой сделки и вводит достаточно короткий срок исковой давности, такая рецепция некорректна и приводит к значительному и ничем не оправданному ущемлению интересов слабой стороны договора.X

Конечно же, суды в случае введения законодателем столь "странной" редакции ст. 168 ГК РФ рано или поздно найдут такие приемы интерпретации, которые отчасти сгладят острые углы. Например, они могут интерпретировать момент начала течения срока исковой давности не как момент заключения договора, а как момент, когда несправедливое условие было реализовано <1>. Но необходимость такого рода ухищрений лишь подчеркивает неудачность самой идеи. Кроме того, никакие манипуляции с моментом начала течения срока давности не отменят необходимости подачи стороной, против которой направлено некое несправедливое и незаконное условие, искового заявления о его оспаривании, что для многих участников договорных правоотношений (например, граждан) будет зачастую непосильной задачей.

--------------------------------

<1> Норма п. 2 ст. 181 ГК РФ фиксирует, что срок исковой давности при оспаривании сделки начинает течь с момента, когда лицо узнало или должно было узнать об обстоятельствах, являющихся основанием для признания сделки недействительной. При буквальном прочтении этой нормы такой датой является момент заключения договора, когда контрагент узнал о включении в договор незаконного условия. Но творческое телеологическое толкование закона может теоретически привести и к иному результату, хотя бы отчасти восстановив тем самым здравый смысл.X

Все это убеждает нас в изначальной порочности идеи об ограничении ничтожности как основного последствия противоречия договора императивным нормам закона. Именно ничтожность противозаконной сделки в целом или в части должна являться базовым последствием нарушения императивных норм закона. Оспоримость может выводиться в качестве такого последствия лишь тогда, когда на это указано в законе или такое последствие вытекает из природы правоотношения.