Глава 2. Разработки международного частного (коллизионного) права в комментариях Пьера Бельперша и Чино из Пистойи

Пьер Бельперш (Петрус Белльперш - Pierre de Belleperche, Petrus de Bellapertica, Petrus a Bella Pertica; год рождения неизвестен, ум. 1308) - французский юрист, ученик Жака де Равиньи. По мнению М.И. Бруна, Бельперш намного меньше, чем Равиньи, подвержен влиянию диалектического метода: «То, что в комментарии Бельперша... относится к конфликтным вопросам, нисколько не свидетельствует о его склонности к диалектике. Очевидно, ее надо искать в связи с вопросами, лежащими вне круга конфликтов законов». В качестве профессора Бельперш читал римское право в Тулузском и Орлеанском университетах. Принадлежал к «орлеанской школе» юристов, которая «отличалась слишком свободным отношением к тексту источников, за что и заслужила упрек со стороны Бартоло». В дальнейшем Пьер Бельперш был епископом в Оксерре и умер на посту государственного канцлера Франции.

Один из самых важных вопросов, занимавших всех постглоссаторов, заключался в том, чтобы установить соотношение автономных городских статутов, и «общего», т.е. римского права. Для ответа на него было необходимо определить юридическое положение отдельных частей Империи (городских общин Италии и целых стран - Франции, Англии). От обсуждения этого вопроса не мог уклониться ни один юрист, объяснявший Кодекс Юстиниана.

В эпоху постглоссаторов полностью отказывать независимым государствам в суверенной власти уже не представлялось возможным; спор шел только о том, должна ли независимость государств от императора быть признана de jure или только de facto. В связи с этим среди постглоссаторов сложилось три направления:

* строго консервативное, придерживавшееся империалистической позиции - доктрина всемирного единодержавия императора (Раниеро Форлийский);

* среднее, умеренное, de jure признававшее всемирное владычество императора, а de facto - существование многих суверенных государств (Бельперш, Чино да Пистойя, Бартоло). Это направление было господствующим среди постглоссаторов;

* новаторское, националистическое, de jure признававшее фактическую множественность суверенных государств (Жан Фабер, Ольдрадо).

Свои теоретические взгляды на отношения между Империей и отдельными государствами ученые излагали, комментируя упомянутую Конституцию «Об утверждении веры в Святую Троицу». Эта Конституция была обычным местом, к которому приурочивалось рассмотрение данной проблемы. Поводом служили ее начальные слова: «Мы желаем, чтобы все народы, коими правит наша милостивая власть...» («Cunctos populos, quos clementiae nostrae regit temperamentum...»). Для римских юристов было «вполне ясно, как ясно и для нас, что Императоры, издавая конституцию, имели в виду свои подвластные народы, т. е. все народы, жившие в пределахРимской империи». Для постглоссаторов это было не так просто. Они задавались вопросом, относятся ли слова императоров ко всем народам в пределах Империи, или же только к тем, которые действительно управляются велениями императора. Как считает В.Э. Грабарь, такое сомнение возникло ввиду отсутствия у постглоссаторов исторической точки зрeния на римское право.

Начальные слова Конституции давали возможность различного толкования пространственных пределов императорской власти. Ограничительное предложение, приставленное к словам «все народы», позволяло сделать вывод, что не все народы подчинены императорской власти. Опираясь на слово «которые», сторонники независимости государства от Империи указывали, что сам император не считал себя властителем всех народов. Но подобное толкование находилось в противоречии с другими местами в Кодификации Юстиниана, ^e император именовался владыкой всего мирa. Пьер Бельперш был первым, кому удалось найти выход из этого противоречия.

По праву, юридически, все народы подвластны императору, но фактически некоторые не повинуются ему, и он сам отказывается подчинять их своим законам. По мнению Бельперша, император поступает так по двум причинам. Во-первых, не повинующиеся ему народы признаются «низкими и недостойными внимания». Во-вторых, с практической точки зрения, народы, не признающие себя подвластными императору, не соблюдали бы его постановлений, которые «превратились бы в пустой звук и сделались предметом насмешек, чего не должно быть». Ставя к словам «все народы» ограничительное предложение, императоры желали указать, что их постановления обязательны лишь для тех народов, которые не только юридически, но и фактически им подвластны.

Как все его современники, Бельперш пытался решить коллизии законов исключительно по римскому праву: «Решительно не видно, чтобы он делал что-либо иное, кроме исканий ответа на предложенный вопрос в римских текстах». По уже сложившейся традиции, вопросы МЧП Бельперш излагает в комментарии к Кодексу Юстиниана. Однако в сравнении с Равиньи, круг проблем уже значительно шире: Бельперша интересуют вопросы, связанные с договорами, деликтами, завещаниями и наследованием по закону.

Вслед за Балдуином, Дурантисом и Равиньи Пьер Бельперш утверждает, что надо отличать процессуальные нормы от материально-правовых. Процессуальные вопросы должны регулироваться законом места судебного разбирательства, а вопросы материального права - законом места заключения договора. Например, гражданин Орлеана предъявил иск в г. Шатре к гражданину Парижа. Парижский кутюм предписывает, что вызов в суд должен быть письменный, а шатрский кутюм - устный. По мнению Бельперша, вопрос о форме вызова в суд - это процессуальный вопрос, следовательно, здесь нужно применить закон суда, т.е. lex fori. Как считает

М. Вольф, данное решение представляет собой установление будущего принципа locus regit actum , повсеместно признанного в современном праве.

Бельперш задается вопросом: что делать, если по поводу договоров в форумах истца, ответчика и судьи действуют разные обычаи? Отвечая на этот вопрос, Бельперш рассматривает следующий казус: покупатель приобрел у продавца лошадь и требует поручительства по праву своей страны. Продавец отказывается дать поручительство, поскольку в его стране такие гарантии неизвестны. В этом случае не имеет значения ни домицилий истца, ни домицилий ответчика; должен применяться обычай места заключения договора. По сути, «это не более и не менее, как будущий принцип lex loci contractus», до сих пор закрепленный в ряде законодательств (например, ст. 9.1 Вводного закона к ГК Бразилии). Бельперш высказывается в пользу принципа lex loci contractus, приводя два аргумента:

* таково мнение «других докторов»;

* так вытекает из римских текстов.

Основное внимание в работах Бельперша уделено международному наследственному праву. Он исследует две проблемы:

1. Имеет ли силу завещание, составленное по местному обычаю, по поводу наследования имущества, расположенного в местности, где такой обычай неизвестен?

2. Имеет ли право лицо, назначенное наследником имущества, находящегося в одной провинции, наследовать имущество, которое находится в другой провинции и о котором в завещании ничего не сказано?

Для обеих ситуаций Бельперш предлагает одинаковое коллизионное решение: компетентным законом является lex rei sitae, а не lex loci actus. Например, в Англии обычай предоставляет все наследство старшему сыну, а французский кутюм делит наследство поровну между всеми детьми; некто умер в Англии, оставив имущество и во Франции; достанется ли это имущество старшему? Бельперш утверждает, что английский закон, лишающий жену или младших сыновей права на наследство, не применим к имуществу, находящемуся во Франции, так как в соответствующий французский кутюм имеет реальный характер. Здесь Бельперш присоединяется к мнению других «докторов», что французское имущество будет разделено между всеми детьми.

По мнению Бельперша, чтобы завещание могло оказать свое действие на имущество, находящееся за границей, его форма должна соответствовать не lex loci actus, a lex rei sitae. Если кто-либо составит завещание во Франции при семи свидетелях, оно недействительно в Англии, где требуется 10 свидетелей. Таким образом Бельперш предлагает применение принципа lex rei sitae в качестве в качестве основного начала для решения всех вопросов наследования недвижимости. И наследование по закону, и наследование по завещанию должны подчиняться закону места нахождения вещи.

Чино да Пистойя (Синус де Пистойя, Гвиттончино Синибалди, Цинус Пистойский - Guittoncino Sinibuldi da Pistoia, Cino da Pistoia, Cinus Pistoriensis; род. 1270, ум. 1335/36 ) - итальянский поэт и ученый. Был студентом в Падуе и Болонье, изучал юриспруденцию. Как профессор «с выдающимся успехом» преподавал правоведение в университетах Тревизо, Сиены, Перуджи и Флоренции. Работал судьей в Риме, с 1307 г. - в своем родном городе Пистойе. Чино принадлежал к партии белых гибеллинов. В связи с этим Чино интересовал вопрос об обязанностях императора, в частности, о преемстве договорных обязательств государей. Ученый ставил вопрос в такой форме: «Если Император заключил договоры с каким-нибудь городом или бароном, обязаны ли, как он сам, так и его преемники соблюдать их»? Чино утверждает, что соглашение должно быть соблюдаемо, если оно заключает в себе естественную законность и справедливость. Если император заключает договор с подданными в интересах общего блага, то такие договоры не должны нарушаться преемником. Кроме того, «они обязаны соблюдать, ибо нехорошо нарушать верность слову, естественные права убеждают, что договоры должны быть соблюдаемы и честность обязательна даже для государя. Договор государя есть закон».

Кроме того, Чино был убежден, что государство заинтересовано иметь добрых граждан, поэтому вправе наказывать их за правонарушения, совершенные за границей. Такие взгляды соответствовали потребностям международной жизни. Интенсивные внешние сношения приводили к тому, что государство не могло относиться безразлично к действиям своих граждан на чужой территории, ибо они могли невыгодно отразиться на международном положении данного государства. При этом Чино считал, что к правонарушителю должен применяться его отечественный закон, а не закон страны суда или места совершения правонарушения. Кстати, подсудность, по мнению Чино, бесспорно определялась началом территориальности. Компетентным всегда признавался суд места совершения правонарушения.

Вслед за Бельпершем Чино чрезвычайно отчетливо показал, что один и тот же вопрос должен решаться по-разному с точки зрения материального и коллизионного права. В сфере конфликтного права ученый исследовал коллизионные вопросы деликтов, договоров и наследования по завещанию и по закону. Основное внимание ученого привлекали коллизии в области наследственного права.

Чино излагает следующий казус: в Болонье статут требует для завещания 10 свидетелей; во Флоренции действует римское право, т.е. нужно 7 свидетелей. Болонец составил завещание во Флоренции по местному (т.е. римскому) закону. Назначенный наследник предъявил завещание в Болонье, чтобы получить находящееся в этом городе имущество. Будет ли завещание признаваться действительным в Болонье? В данном случае сказать, что решает место заключения договора, нельзя, потому что это не договор, а завещание.

Для решения казуса Чино анализирует ответы своих предшественников - Вильгельма Дурантиса, Равиньи и Бельперша. «Дурантис уже говорил об этом, но по своему обыкновению. он привел разные мнения и не дал своего». Жак де Равиньи утверждал, что всегда надо придерживаться обычая места нахождения имущество, и потому наследник по завещанию получит флорентийское имущество, а болонское пойдет к наследнику по закону. Это утверждение вроде бы противоречит правилу, что «нельзя умереть с завещанием для одной части имущества и без завещания для другой». Однако, по утверждению Чино, это правило писаного, единообразного права не применимо при разнообразии статутов. Ввиду такого разнообразия вполне возможно, чтобы флорентийское имущество отошло по завещанию, а болонское - по закону. Возможны и два завещания - одно по флорентийскому праву, другое - по болонскому.

В принципе, решение Равиньи поддерживает Пьер Бельперш - когда в обоих государствах действует общее право, то наследник по завещанию должен получить все наследство. Таким образом, по вопросу о форме завещания Бельперш утверждает действие lex rei sitae. Начало lex rei sitae регулирует и наследование по закону. Мнение Бельперша о переходе наследства по закону на основе lex rei sitae Чино принимает, поскольку в данном случае статут непосредственно касается имущества.

По вопросу о силе завещания с точки зрения формы Чино высказывает иное мнение, утверждая повсеместное признание lex loci actus. Чино не согласен с Бельпершем, а присоединяется к мнению «некоторых новейших юристов, что назначенный наследник имеет право на все имущество, т.е. и болонское, потому что решающее значение имеет закон места, где составлено завещание»40. Отдавая предпочтение lex loci actus перед lex rei sitae, Чино предлагает более взвешенное решение; но это решение еще не имеет принципиального значения, поскольку рассматриваемый случай подразумевает конфликт между римским правом и статутом. Статут отступает перед римским правом, как более авторитетным.