Chirkin_V_E__Yudin_Yu_A_i_dr_Sravnitelnoe_konstitutsionnoe_pravo

ной доктрине под конституционным строем также понимается совокупность руководящих принципов конституции1. По этому пути пошли авторы Конституции РФ 1993 г., которая открывается гл. 1 «Основы конституционного строя». В пятнадцати статьях этой главы формулируются основополагающие принципы экономической и политической организации общества, организации государства, правового положения личности, которые согласно ст. 16

«составляют основы конституционного строя Российской Федерации»2.

Конституционные принципы образуют тот «костяк», без которого не может быть самой конституции. Ж. Кардозо да Коста образно называет принципы и ценности конституции «твердым ядром, которое определяет само существо конституционного документа и без которого он теряет весь свой смысл»3. Такое значение конституционных принципов обусловливает необходимость в их особой защите, специальных юридических гарантиях при пересмотре конституции. Подробно этот вопрос будет рассмотрен ниже, здесь же лишь отметим, что в ряде конституций все принципы или главные из них не могут быть предметом пересмотра или для их пересмотра установлен усложненный порядок.

Во-вторых, принципы конституции играют важную роль при осуществлении конституционного контроля. Практика органов конституционного правосудия многих стран свидетельствует, что при решении вопроса о конституционности нормативных актов, о толковании конституции эти органы исходят из ее принципов. Например, практика Конституционного суда Австрии показывает, что любая норма конституционного ранга должна толковаться в соответствии с основными принципами4. В Испании руководящие принципы являются «элементом окончательного толкования законов»5. К ссылке на конституционные принципы прибег и Конституционный суд РФ в постановлении от 27 января 1993 г. по делу об оплате вынужденного прогула при незаконном увольнении. В нем он указал, что «эти принципы обладают высшей степенью нормативной обобщенности, предопределяют содержание конституционных прав граждан, носят универсальный характер и в связи с этим оказывают регулирующее воздействие на все сферы общественных отношений»6.

Конституционные принципы могут формулироваться в тексте конституции (в специальных разделах, преамбуле, в конкретных

1См.: Хессе К. Указ. работа. С. 67.

2Румянцев О. Г. Основы конституционного строя России. М., 1994.

3Annuaire international... P. 181.

4Ibid. P. 35.

5Ibid. P. 124.

6Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1993.

№11. Ст. 400.

99

нормах других разделов), а могут устанавливаться путем толкования конституции или иных нормативных актов (так называемые подразумеваемые принципы). Значительная роль в установлении таких принципов принадлежит органам судебного конституционного контроля. Например, конституция Австрии прямо не формулирует принцип правового государства, однако Конституционный суд, исходя из ее содержания и духа, сформулировал и применяет на практике этот принцип. В ряде решений, принятых в 80-е годы, он признал неконституционность актов по причине их противоречия принципу правового государства1. Во Франции Конституционный совет начиная с 1971 г. установил целый ряд принципов, определяющих правовой статус личности (Судебная хартия прав человека). Они получили название основных конституционных принципов (в отличие от общих принципов права, устанавливаемых Государственным советом, не вытекающих из конституционных и иных норм и не имеющих ранг конституционных)2. Установление таким образом принципов отнюдь не означает «признания надконституционных норм, а признание того, что на основе формальной конституции формируется ряд принципов и концепций, исходящих из нее, хотя и не находящих в ее писаном тексте определенного формулирования»3.

Конституционные принципы, с учетом их характера, можно разделить на три основные группы: универсальные, особенные и единичные.

К универсальным относятся принципы, имеющие общечеловеческую ценность, выработанные мировой цивилизацией к концу XX в. и присущие большинству современных конституций: принципы народного (национального) суверенитета и народовластия, правового государства, социального государства, гарантированности прав и свобод человека, социально ориентированной рыночной экономики, разделения властей, политического плюрализма, представительной демократии. Именно эти принципы в своей совокупности или большинстве составляют «ядро» современной демократической конституции. Однако их утверждение как универсальных и сегодня встречает во многих странах (преимущественно развивающихся и социалистических) сильное сопротивление. Об этом, в частности, свидетельствует острая идейно-политическая борьба, развернувшаяся в странах Африки, которые на рубеже 80— 90-х годов приступили к широкомасштабным конституционным реформам4.

1Annuaire international... P. 33—34.

2Favoreu L., Philip L. Op. cit. P. 230.

3Garlicki L. Op. cit. S. 249.

4См.: Юдин Ю. А. Новые тенденции конституционного развития стран Африки/уТосударство и право. 1992. № 12. С. 126.

100

Ряд политиков и юристов отрицают универсальный характер основополагающих демократических конституционных принципов, ссылаясь на то, что они являются продуктом западной цивилизация и неприменимы в обществе с иной культурой, иной системой «традиционных ценностей». Между тем опыт политико-правового развития стран Африки после получения ими независимости свидетельствует о том, что такие ссылки служили и служат, как правило, для оправдания тоталитаризма и авторитаризма (однопартийной системы, режима личной власти, ограничения прав и свобод человека). «Все африканские автократы всегда утверждали, для оправдания сохранения своей власти путем насилия, что публичные свободы, демократия и правовое государство — это преимущественно западные, а не универсальные понятия, импортированные в Африку и навязанные ей концепции, которые игнорируют специфику Черного континента»1. Другие стоят на совершенно иных позициях, признавая как универсальность основополагающих конституционных принципов, так и необходимость и возможность их утверждения в странах Африки. Как считает камерунский юрист М. Камто, особенности африканской культуры «не служат препятствием ни для демократического управления, ни для правового государства»2. Ж.-М. Нзуанкэ, критикуя «африканскую концепцию прав человека», подчеркивает, что «права человека не могут быть белыми, черными, желтыми, восточными или западными. Есть универсальные права, принадлежащие любому человеческому существу»3. Именно эта позиция получила подтверждение в большинстве новых конституций, принятых в странах Африки, что свидетельствует о совместимости ценностей различных культур, возможности их синтеза и укоренения универсальных конституционных принципов на национальной почве. Распространение указанных принципов в развивающихся странах, а также в постсоциалистических государствах свидетельствует и о том, что они являются «частью цивилизационных завоеваний народов и входят в общее достояние человечества»4.

Идея правового государства впервые на конституционном уровне была сформулирована в ст. 16 Декларации прав человека и гражданина 1789 г. Эта статья, указывая на разделение властей и гарантированность прав человека, «возвела в конституционный принцип режим правового государства»5. Ныне он стал универсальным принципом большинства демократических конститу-

1 Yakemtchouk R. Democracy in Africa/Studia diplomatika. Bruxelles, 1991.

№ 2. P. 7. См. также: Нзуанкэ Ж.-М. Отношение к демократии в Африке//Эпоха демократии. 1991. № 1. С. 155.

2Kamto M. Pouvoir et droit en Afrique noire. P., 1987. P. 438.

3International Social Science Journal. 1992. № 128. P. 384.

4Yakemtchouk R. Op. cit. P. 7.

5Quermonne «L, Chagnollaud D. Op. cit. P. 348.

101

ций, независимо от того, формулируется ли он открыто или нет. В одних конституциях термин «правовое государство» используется для определения природы существующего государства (например, ст. 1 Конституции РФ: «Российская Федерация — Россия есть демократическое федеративное правовое государство», ст. 1 конституции Румынии, ст. 28 Основного закона ФРГ, ст. 6 конституции Сан-Томе и Принсипи1). В других правовое государство называется в качестве цели (например, в преамбулах конституций Болгарии, Бенина, Конго, Мадагаскара говорится о решимости создать такое государство). В третьих раскрывается понятие «правовое государство», указываются его существенные признаки без использования самого термина (так, в ст.ст. 2 и 3 конституции Португалии сказано, что государство основано на праве уважения и защите основных прав и свобод, подчинено конституции и демократической законности). Однако главное заключается не в самих нормах-определениях, нормах-целях, а в том, что принцип правового государства, его существенные черты определяют, с разной, конечно, степенью последовательности и в различном объеме, содержание основных конституционных институтов.

В современной конституционной теории правовое государство характеризуется тремя основными признаками: верховенство права, в том числе верховенство конституции и правовых законов; организация и функционирование государственной власти в соответствии с принципом разделения властей; реальность прав и свобод человека, гарантируемых и защищаемых государством, отношения между которым и личностью осуществляются в правовой форме2. Каждый из этих признаков в свою очередь может рассматриваться как самостоятельный универсальный конституционный принцип (принцип законности, принцип реальности прав и свобод, принцип разделения властей).

Принцип социального государства впервые был сформулирован в Веймарской конституции 1919 г. и получил широкое распространение после второй мировой войны, особенно в конституциях «второго поколения», а затем в конституциях развивающихся и постсоциалистических стран (Франция, Испания, Португалия, Россия, Армения, Болгария, Беларусь, Казахстан, Румыния, Чехия, Бенин, Конго, Индия и др.).

Социальное государство — это государство, на котором лежит ответственность за удовлетворение социальных потребностей членов общества в сфере образования, здравоохранения, культуры, социального обеспечения, охраны труда, семьи. Оно является «го-

1Constitucäo de Republica Democratica de Sao Tome. S. Tome, 1990.

2См.: Нерсесянц В. С. История идей правовой государственности. М., 1993. С. 7; Государственное право Германии. Т. l. M., 1994. С. 30—31.

102

сударством, делающим возможным индивидуальную и социальную жизнь, и это по конституционной формуле социального правового государства является его задачей»1.

В конституционном принципе социального государства выражается объективная закономерность развития современного государства — его вмешательство в социальные и экономические отношения в целях обеспечения социальной справедливости (поддержание на достойном уровне качества жизни членов общества, обеспечение социальной защиты нетрудоспособных граждан и т.д.). Конкретное выражение этот принцип получает в статьях, определяющих цели и задачи экономической, социальной и культурной политики государства. Так, в ч. 1 гл. II конституции Италии говорится, что государство покровительствует материнству, младенчеству, охраняет здоровье, гарантирует бесплатное лечение для неимущих, устанавливает общие нормы по вопросам просвещения, учреждает государственные школы и т. д. Российская Федерация согласно ст. 7 Конституции 1993 г. определяется как «социальное государство, политика которого направлена на создание условии, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека». И далее раскрывается конкретное содержание этой политики: охрана труда и здоровья людей, установление гарантированного минимального размера оплаты труда, обеспечение государственной поддержки семьи и т. д.

Социальное государство — антитеза закреплявшегося социалистическими конституциями патерналистского государства, которое упраздняло ответственность человека за собственную судьбу, ограничивало его активность и инициативу, пыталось принудительно его осчастливить и совершенствовать. Напротив, оно, как указывается в ст. 7 Конституции РФ, создает условия для свободного развития человека. «Формула социального правового государства содержит для конкретного законодателя императивное требование, но не императивные способы и направления решения этих задач...»2.

Важнейшим универсальным конституционным принципом является принцип народного (национального) суверенитета и народовластия, заключающийся в том, что государственная власть исходит от народа, принадлежит ему и осуществляется им как через своих представителей, так и непосредственно (выборы, референдум, плебисцит, народная инициатива). Этот принцип закреплен не только республиканскими, но и большинством современных монархических конституций (Бельгия, Испания, Япония, Марокко, Непал, Камбоджа и др.). Так, в преамбуле конституции Японии говорится, что «народ облечен суверенной властью», что «госу-

1Хессе К. Указ. работа. С. 111.

2Там же. С. 113.

103

дарственная власть основывается на непоколебимом доверии народа, ее авторитет исходит от народа, ее полномочия осуществляются представителями народа», что это «принцип, общий для всего человечества».

Принцип народного (национального) суверенитета и народовластия в ряде стран поставлен под особую конституционную защиту, что находит отражение в двоякого рода положениях основных законов. Во-первых, это положения о запрещении отдельным лицам, части народа присваивать осуществление суверенитета (конституции Болгарии, Франции и франкоязычных стран Африки) или власти (конституции России, Армении, Молдовы). Согласно ст. 2 конституции Франции, «никакая часть народа, никакая отдельная личность» не могут присвоить себе осуществление национального суверенитета. В конституции Бенина (ст. 3) дается более развернутый перечень: «Никакая часть народа, никакая об-

ность» не могут присвоить себе осуществление национального суверенитета. В ч. 4 ст. 3 Конституции РФ говорится, что никто не может присвоить власть в Российской Федерации и что захват власти или присвоение властных полномочий преследуются по федеральному закону. Во-вторых, это положения о праве народа и гражданина на сопротивление незаконной власти, впервые сформулированные в Декларации независимости 1776 г.1. Ныне это право предусмотрено конституциями многих государств, особенно тех, народам которых пришлось пройти испытание тоталитарными режимами. Так, в п. 4 ст. 20 Основного закона ФРГ предусмотрено право всех немцев оказывать сопротивление всякому, кто попытается устранить конституционный строй, «если иные средства не могут быть использованы». О том, что это положение направлено на защиту народного суверенитета и народовластия, свидетельствует тот факт, что оно содержится в той же статье, п. 2 которой гласит: «Вся государственная власть исходит от народа и осуществляется им путем выборов и голосований и через органы исполнительной, законодательной и судебной власти».

строя»), определяемый ФКС как такой «государственно-правовой способ правления, который исключает любое насилие и произвол, основывается на самоопределении народа по волеизъявлению большинства, на свободе и равноправии»2.

1См.: Соединенные Штаты Америки. Конституция и законодательные акты.

M, 1993. С 25.

2Хессе К. Указ. работа. С. 72.

104

Право народа на сопротивление незаконной власти включено во многие конституции африканских стран, что продиктовано печальным опытом первых десятилетий их независимого развития, отмеченного многочисленными военными переворотами (конституции Бенина, Буркина-Фасо, Ганы, Нигера, Того). Согласно ст. 167 конституции Буркина-Фасо 1991 г. граждане имеют право на гражданское неповиновение любой неконституционной власти,

и обязанность народа оказывать сопротивление и гражданское неповиновение любому репрессивному режиму, защищать демократический режим от государственного переворота (ст. 6)2. Сходные положения содержат и некоторые конституции постсоциалистических государств (Венгрии, Чехии, Хорватии). Например, в чешской Хартии основных прав и свобод гражданам предоставлено право оказывать сопротивление любому, кто пытается устранить установленный ею демократический строй, «если деятельность конституционных органов и эффективное использование законных средств невозможны»3.

Вторую группу конституционных принципов составляют принципы, закрепляемые основными законами отдельных групп государств или присущие определенной конституционной модели.

Для «социалистической» конституционной модели характерны такие принципы, как руководящая роль в обществе и государстве одной политической партии, господство общественной собственности, единство государственной власти, демократический централизм (Китай, Куба, КНДР, Вьетнам). Некоторые изменения, внесенные в конституции Китая и Кубы в последние годы, а также новая конституция Вьетнама не затрагивают, по существу, эти основополагающие принципы. Так, в предисловии к тексту конституции Вьетнама указывается, что ее принятие представляет собой важный шаг в строительстве правового государства. Однако, согласно ст. 4, Коммунистическая партия Вьетнама по-прежне- му объявлена руководящей силой общества и государства, а следовательно, ее идеология — «марксизм-ленинизм и идеи Хошимина» — является официальной. Статья 15 говорит о рыночной экономике, но объявляет ее основой всенародную и коллективную собственность. Национальное собрание является высшим органом государственной власти и т. д.

Таким образом, основополагающие принципы социалистичес-

принципам: правовому государству противостоит принцип тоталитарного государства, политическому плюрализму — однопартийность, разделению властей — единство государственной власти и демократический централизм.

Особые принципы присущи также конституциям развивающихся стран. Таков, например, принцип национализма, который прямо закрепляется в некоторых основных законах (ст. 6 конституции Бангладеш, преамбула конституции Индонезии) и определяет содержание многих конституционных норм, регулирующих политические, экономические, идеологические отношения. Стремлением к обеспечению завоеванной независимости, упрочению государственного суверенитета объясняется тот факт, что в преамбулах и первых статьях основных законов подчеркивается суверенность и независимость нового государства (например, согласно ст. 1 конституции Мозамбика, республика является независимым и суверенным государством). В области экономических отношений принцип национализма находит отражение в конституционных положениях, направленных на обеспечение суверенитета народа над национальными ресурсами, на поощрение национального предпринимательства при определенных ограничениях иностранного капитала. Так, в конституции Папуа-Новой Гвинеи указывается на необходимость «строгого контроля за иностранными капиталовложениями, постоянного признания национального суверенитета, который не может быть ограничен зависимостью от иностранной помощи».

Другим примером особого конституционного принципа может служить принцип африканского единства, провозглашаемый конституциями государств Африки. Характерной является в этом отношении ст. 117 конституции Мали, согласно которой республика «может заключать с любым африканским государством соглашения об ассоциации или сообществе, включающие полный или частичный отказ от суверенитета в целях реализации африканского единства».

Наконец, есть принципы, характерные лишь для отдельных конституций и отражающие национальную специфику данной страны. Например, конституция Пакистана провозглашает в качестве важнейшего принципа политики государства «исламский образ жизни», согласно которому государство «предпринимает меры, направленные на то, чтобы дать возможность мусульманам Пакистана, индивидуально и коллективно, строить свою жизнь в соответствии с основными принципами и концепциями ислама...». Этот принцип конкретизируется в положениях ч. IX, предусматривающих запрещение законодательства, противоречащего предписаниям ислама, изложенным в Коране и сунне, создание ряда исламских органов и т. д. В конституциях Японии и Италии за-

106

крепляется такой важнейший принцип внешней политики государства, как отказ от войны (в ст. 9 конституции Японии сказано, что японский народ «на вечные времена отказывается от войны как суверенного права нации»).

Мы рассмотрели проблему содержания юридической конституции. Однако, как отмечалось, наряду с ней в каждом государстве существует фактическая, реальная конституция, закрепляющая реальный порядок организации и осуществления государственной власти, реальные отношения, складывающиеся между государством, обществом и его членами. В этой связи важное значение имеет вопрос о соотношении между юридической и фактической конституциями. В принципе можно утверждать, что между этими конституциями всегда существует определенное расхождение. Но степень такого расхождения, как и причины, его обусловливающие, в отдельных странах весьма различны. В одних случаях речь идет о несовпадении лишь некоторых конституционных норм с реальными отношениями. Например, нормы, регламентирующие порядок выборов президента США, не совпадают с реальной процедурой, решающую роль в которой играют политические партии, вообще не упоминаемые в конституции. В других случаях основное содержание юридической конституции не совпадает с реальными отношениями, превращая тем самым ее в фиктивную конституцию. Такими были, например, социалистические конституции и конституции многих развивающихся стран, наполненные социальной демагогией и содержавшие нередко демократические положения о народовластии, правах и свободах граждан, которые не имели ничего общего с действительностью.

Расхождение между юридической и фактическими конституциями может быть обусловлено рядом факторов. Например, немаловажную роль играет «возраст» основного закона — чем он «старше», тем вероятнее такое расхождение, ибо общественные отношения, урегулированные в момент его принятия, с течением времени существенно меняются, но не получают адекватного отражения в нем по ряду причин (слишком сложна процедура внесения поправок, устойчива традиция уважения «священного текста» и т.д.). Во многих странах в этих случаях юридическая конституция дополняется как конституционными соглашениями, так и решениями органов конституционного правосудия, то

200 лет, не могла бы еще действовать при скрупулезном соблюдении воли «отцов-основателей»1.

1 Ardant Ph. Op. cit. P. 71.

107

Важнейшее значение имеет тип политического режима — в тоталитарных и авторитарных режимах конституция по определению является фиктивной, ибо используется лишь как демократический фасад, призванный скрыть существо режима.

В развивающихся и постсоциалистических странах, где лишь недавно приняты демократические конституции, немаловажной причиной возможного (или уже имеющегося) несовпадения их с реальными отношениями является господствующий здесь тип политической культуры. Так, В. В. Бочаровым убедительно показано, что в странах Африки «традиционная политическая культура существенно деформирует процесс, предусмотренный политико-пра- вовыми документами»1. Например, конституции учреждают новые органы местного самоуправления, однако в действительности власть на местах нередко осуществляется традиционными лидерами, представление о которых «как форме реализации власти на принципах традиционной политической культуры продолжает жить у людей и сегодня»2.

Принимая во внимание эти и некоторые другие факторы, можно сделать следующий вывод: сведение к минимуму расхождения между юридической и фактической конституциями требует прежде всего обеспечения государственной властью эффективной реализации конституционных норм, а также своевременного приведения содержания юридической конституции в соответствие с изменившимися общественными отношениями. Как свидетельствует опыт ряда стран, важную роль в этом процессе, помимо пересмотра конституции, играет деятельность органов конституционного правосудия, связанная с ее толкованием.

§ 3. Свойства конституции

Сущность и содержание конституции проявляются в совокупности свойств (юридических, политических, идеологических), характеризующих ее качественное своеобразие как одного из элементов политической системы современного общества. Свойства эти присущи любой конституции, но в каждой из них те или иные обладают определенной интенсивностью, то есть выражены в большей или меньшей степени (например, в социалистических конституциях преобладали политические и идеологические свойства в ущерб юридическим). Опыт мирового конституционного процесса свидетельствует, что свойства конституции в отдельные периоды и в отдельных странах существенно изменялись, как менялось

исоотношение между ними.

1Бочаров В. В. Власть. Традиции. Управление (попытка этноисторического анализа политических культур современных государств Африки). М., 1992. С.

223.2 Там же. С. 213.

108