Лебедев И.Б. История психологии. Хрестоматия

351

человека”, то мы этим выражаем закон или общее положение, которое отличается далеко не всеобщим характером, потому что весьма часты случаи,

когда науки не облагораживают человека. Таким образом, законы психологические не отличаются всеобщностью.

Вспомогательным средством для открытия законов или общих положений психологии является описание психических явлений. Описывая по возможности точные психические явления, мы имеем возможность объединять сходные явления в один общий класс, т.е. классифицировать психические явления. Так как психические явления по большей части оказываются очень сложными явлениями, то для определения их природы необходимо бывает разложить их на составные части, или анализировать их. Например, созерцание какой-либо трагедии вызывает в нас сложное душевное состояние. Раскрыть,

какие именно мысли, чувства и т.п. входят в состав данного сложного психического явления, значит анализировать его.

Психология для анализа прибегает, между прочим, к рассмотрению генезиса или происхождения того или другого психического явления, той или другой психической “способности”. Например, я вижу предмет, который находится на известном расстоянии от меня, иными словами, я “воспринимаю расстояние до предмета”. На первый взгляд кажется, что эта способность восприятия расстояния представляет собою простое явление; кажется, что восприятие расстояния совершается при помощи одного только зрительного органа. Если же мы рассмотрим генезис этой способности, то убедимся в ее сложном характере. Если, например, мы пожелаем исследовать, каковы свойства или в каком положении находится способность восприятия расстояния у ребенка, то мы убедимся в том, что она на известной стадии развития отсутствует у него: на этой стадии ребенок может при помощи глаза отличать только темное от светлого, но не может воспринимать расстояния или удаления предметов. Эта способность приобретается им на последующей стадии развития, благодаря присоединению мускульных и осязательных ощущений.

Следовательно, если мы рассмотрим генезис восприятия расстояния, то

352

раскроется не только сложный характер, но равным образом и составные элементы этого восприятия. Таким образом, рассмотрение генезиса психических способностей дает нам возможность анализировать их.

Психология и естествознание. Весьма часто говорят, что психология есть часть естествознания, но это утверждение неправильно. Конечно, между психологией и естествознанием есть некоторые общие черты. Можно,

например, сказать, что психология есть такая же опытная наука, как и естествознание. Психология, как и естествознание, ставит своей задачей

исследование законов явлений. Психология, как и естествознание, ставит своей целью точное описание явлений, но, как мы видели, между предметом естествознания и между предметом психологии есть настолько существенное различие, что смешивать их нет никакой возможности. Поэтому нельзя считать правильным положение, что психология есть часть естествознания.<...>

Самонаблюдение — основа психологии. Мы видели, что психические явления могут быть познаваемы только при помощи самонаблюдения.

Познание при помощи самонаблюдения в психологии принято называть также субъективным методом в отличие от объективного метода естествознания.

Объективный метод— это познание через посредство внешних органов чувств

(термин “объективный” в этом случае употребляется потому, что дело идет о наблюдении ÷ объективного, вне нас находящегося). Самонаблюдение называется также интроспективным методом, или интроспекцией, что значит

“смотрение внутрь”. Но не следует думать, что в данном случае может идти речь о каком-нибудь действительном смотрении внутрь. “Самонаблюдение”,

как уже было сказано выше, есть только искусственный термин для обозначения способа познания, отличного от познания через посредство органов чувств. Как мы видели, все психические процессы непосредственно доступны наблюдению только того, кто их переживает.

Но если психические явления доступны только для того лица, которое их переживает, то спрашивается, каким образом они могут сделаться предметом наблюдения для другого лица? Ведь мы часто говорим, что мы наблюдаем

353

психическую жизнь того или другого лица, например, психическую жизнь ребенка. В обиходной жизни часто говорят: «мы видим радость», «мы видим печаль» другого лица. Но этот способ выражения неправилен, потому что о психических состояниях другого лица мы можем только умозаключать; видеть же, слышать или вообще непосредственно воспринимать их мы не можем. Для пояснения этого возьмем пример. В моем присутствии плачет. Я думаю, что он переживает чувство страдания. Но могу ли я сказать, что я “воспринимаю” его чувство страдания? Нет, потому что я воспринимаю только ряд физических изменений, составляющих предмет внешнего опыта. Я вижу капли жидкости,

истекающие из его глаз, я вижу изменившиеся черты лица; я слышу прерывистые звуки, которые называются плачем. Все это я воспринимаю при помощи органов чувств, это есть предмет внешнего опыта. Кроме этого я ничего непосредственно не воспринимаю. Откуда же я знаю о существовании страдания у другого? Я знаю о нем путем умозаключения.

Когда я сам раньше страдал, когда у меня было чувство страдания, то у меня из глаз текли слезы, я сам издавал прерывистые звуки. Теперь я, “видя” слезы и “слыша” плач, умозаключаю, что у него есть чувство страдания.

Из этого примера можно видеть, что непосредственно воспринимать психические процессы, переживаемые другими индивидуумами, мы не можем:

о них мы можем только умозаключать, непосредственно же воспринимать их мы можем только в самих себе. Психическая жизнь всех живых существ становится для нас понятной благодаря умозаключениям. Если мы, например,

видим, что собака обращается в бегство, увидя палку, то мы заключаем, что она переживает чувство страха и старается избежать страдания совершенно так, как это делаем и мы. О психических процессах, переживаемых другими индивидуумами, мы знаем только на основании того, что мы сами переживали.

Каждое психическое явление, таким образом, становится для нас понятным,

благодаря тому, что мы его переводим на язык наших собственных переживаний, на наше самонаблюдение. Вследствие этого мы можем утверждать, что единственный способ познания психических процессов есть

354

самонаблюдение: без самонаблюдения мы ничего не могли бы знать о психической жизни других существ.

Самонаблюдение и объективное наблюдение. Положение, что самонаблюдение есть единственный способ познания психических процессов,

некоторые понимают в том смысле, что психолог должен строить психологические законы на основании наблюдений только самого себя и эти наблюдения считать справедливыми относительно психической жизни вообще.

Но так как, по их мнению, это не может быть верным способом исследования,

потому что то, что справедливо относительно психической жизни психолога,

наблюдающего самого себя, может быть совершенно несправедливо относительно психической жизни вообще, то, по их мнению, психология,

построенная на самонаблюдении, не может иметь никакого научного значения.

Но такое понимание термина “самонаблюдение” нужно считать совершенно неправильным. Те психологи, которые утверждают, что самонаблюдение есть основа психологии, не думают, что это утверждение равносильно требованию, чтобы психология строилась на основании наблюдения только самого себя. По их мнению, самонаблюдение не исключает наблюдения психической жизни других индивидуумов, психической жизни животных, ребенка и т.п., т.е., другими словами, самонаблюдение не исключает объективного наблюдения, но следует заметить, что результаты объективного наблюдения становятся для нас понятными только в том случае, если мы переведем их на понятия, известные нам из нашего самонаблюдения.

Таким образом, объективное наблюдение психических процессов может осуществиться только благодаря самонаблюдению.

Источники психологии. Не из наблюдения только самого себя, а из наблюдения вообще всех живых существ психолог стремится строить законы душевной жизни. Эти наблюдения психология черпает из целого ряда других наук. Тот материал, который необходим психологу для построения системы психологии, мы можем изобразить при помощи следующей таблицы.

Психологу нужны три группы данных:

355

I.Данные сравнительной психологии.

1.Сюда входит так называемая “психология народов” (этнография,

антропология), а также история, художественные произведения и т.п. 2.Психология животных.

3.Психология ребенка. II.Анормальные явления. 1.Душевные болезни.

2.Гипнотические явления, сон, сновидения. 3.Психическая жизнь слепых, глухонемых и т.п. III. Экспериментальные данные.

Итак, мы видим, что для современного психолога прежде всего необходимо иметь данные сравнительной психологии. Сюда относится

«психология народов», в которую входит история и развитие религиозных представлений, история мифов, нравов, обычаев, языка, история искусств,

ремесел и т.п. у некультурных народов. Все так называемые «высшие чувства»:

эстетические, моральные, чувство справедливости у современного культурного человека, являются в таком сложном виде, что анализировать их для нас почти невозможно. Мы должны рассмотреть состояние этих чувств у малокультурных народов. Там они являются в очень простой, зачаточной форме. Прослеживая постепенное развитие этих чувств на разных ступенях культуры, мы можем видеть те элементы, из которых они складываются. Изучая состояние этих чувств у малокультурных народов, мы можем таким образом понять их природу и у культурных народов. История, описывая прошлую жизнь народов,

описывает и такие моменты в их жизни, как народные движения и т.п., это дает богатый материал для так называемой психологии массы. Изучение развития языка доставляет также очень важный материал для психологии. Язык есть воплощение человеческой мысли. Если мы проследим развитие языка, то мы вместе с этим можем проследить ход развития человеческих представлений.

Весьма важный материал для психологии доставляют также и художественные

356

произведения; например, для изучения такой страсти, как “скупость”, нам следует обратиться к изображению ее у Пушкина, Гоголя и Мольера.

Психология животных важна потому, что в психической жизни животных те же самые “способности”, которые у человека являются в неясной форме,

возникают в простой, элементарной форме, вследствие чего доступны более легкому изучению; например, инстинкт у животных выступает в гораздо более ясной форме, чем у человека.

Психология ребенка имеет важное значение потому, что, благодаря ей,

мы можем видеть, каким образом высшие способности развиваются из элементарных. Например, развитие способности речи можно было проследить у ребенка, начиная с самой зачаточной формы.

Изучение анормальных явлений, куда относятся душевные болезни, так называемые гипнотические явления, а равным образом сон и сновидения, также необходимо для психолога. То, что у нормального человека выражено неясно, у

душевнобольного выражается чрезвычайно ясно. Например, явление потери памяти замечается и у нормального человека, но особенно отчетливо оно выступает у душевнобольных.

Если, далее, мы возьмем так называемых дефектных, у которых отсутствует, например, орган зрения, слуха и т.п., то наблюдения над ними могут для психологии представить чрезвычайно важный материал. У слепого нет органа зрения, но есть представление о пространстве, которое, конечно,

отличается от представления о пространстве у зрячего. Исследование особенностей представления о пространстве слепого дает нам возможность определить природу представления о пространстве вообще.

Вот тот многочисленный материал, на основании которого строится система психологии. Все приведенные здесь наблюдения: наблюдение над животными, наблюдение над психической деятельностью душевнобольного и т.п., представляют собою результаты объективного наблюдения, потому что то,

что мы в этом случае наблюдаем, есть нечто, вне нас находящееся, но не следует думать, что в этом отношении психология становится тождественной с

357

естествознанием. Нельзя сказать, что в психологии применяется объективный метод, потому что весь объективно добытый материал становится доступным для психолога только благодаря тому, что он переводит его на язык самонаблюдения. Если он так или иначе истолковывает психическую жизнь ребенка, если он так или иначе понимает психическую жизнь душевнобольного и т.п., то это только потому, что он раньше имел случай пережить аналогичные состояния. Словом, весь объективно получаемый материал становится доступным для нас благодаря самонаблюдению.

Поэтому, резюмируя, мы можем сказать, что психология при изучении психических явлений должна пользоваться субъективным методом или самонаблюдением.

О возможности эксперимента в психологии. Известно, что естествознание обязано своим развитием применению эксперимента, опыта. Поэтому важно решить вопрос, нельзя ли применить эксперимент к исследованию психических явлений. Сущность эксперимента мы можем пояснить следующим образом.

Изучение при помощи эксперимента отличается от изучения при помощи наблюдения просто.

Если мы изучаем какое-либо явление, не делая никаких попыток произвести изменение условий, при которых оно совершается, то такое изучение мы можем назвать наблюдением просто. Если мы, например,

рассматриваем радугу, изучаем взаимное расположение цветов ее и т.п., то это будет изучением явления при помощи простого наблюдения. Но если мы,

изучая какое-нибудь явление, пытаемся изменить условия или обстоятельства,

при которых оно совершается, то такое изучение может быть названо изучением при помощи эксперимента. Например, мы желаем определить влияние сопротивления воздуха на скорость движения падающих тел. Для этой цели мы при помощи воздушного насоса выкачиваем воздух из стеклянного цилиндра и в созданном таким образом безвоздушном пространстве производим падение тел и видим, что все тела падают с одинаковой скоростью в безвоздушном пространстве (в данном случае мы наблюдаем падение тела

358

при двух условиях: сначала при наличности воздуха, а потом без воздуха). На этом примере можно видеть, что в эксперименте мы производим изменения в обстоятельствах, при которых совершается изучаемое явление.

Но нельзя ли применить эксперимент к изучению психических явлений,

т.е. нельзя ли в психических процессах изменять обстоятельства, при которых совершается изучаемое явление? Кажется на первый взгляд, что такого рода изменение обстоятельств, при которых совершается то или другое психическое явление, невозможно. Изменять мы можем явления внешней природы. Каким же образом можно было бы вмешаться в ход явлений психических? По-

видимому, с сознанием, с явлениями душевной жизни нельзя оперировать так,

как мы оперируем с вещами внешнего мира. На самом же деле, если изменение психических явлений невозможно прямо, то возможно косвенно; именно, мы можем видоизменять деятельность того или другого органа чувств и вместе с этим изменять и состояние сознания. Произведем какой-либо эксперимент.

Положим, что мы желаем определить, сочетание каких цветов кажется нам красивым. Для этого мы берем, например, полоску зеленой бумажки и,

помещая рядом с нею полоску бумажки синего цвета, предлагаем сказать,

считает ли он это сочетание цветов «красивым». Если он, положим, находит это сочетание некрасивым, тогда мы вместо синей бумажки приставляем красную,

и, положим, субъект находит это сочетание красивым. Мы в этом случае,

удаляя одну бумажку и помещая другую, произвели изменения в деятельности зрительного органа, а вместе с этим вызвали изменение состояния сознания.

Другими словами, мы произвели психологический эксперимент. О других психологических экспериментах мы скажем впоследствии, а теперь отметим,

что эксперимент в психологии возможен, так как возможно изменение тех условий, при которых совершаются психические явления.

Психология и физиология. Вместе с этим делается понятным и значение физиологии (науки о телесных отправлениях) для психологии, так как психологические эксперименты до сих пор производились главным образом в физиологии. Но здесь можно также видеть, до какой степени несправедлив

359

довольно распространенный в наше время взгляд, что будто бы психология есть часть физиологии. В действительности для построения психологии необходим такой обширный материал, что экспериментальная психология, которая в настоящее время неправильно называется также и физиологической, составляет только часть психологии вообще.

Н.Н.Ланге

может, я думаю, сомневаться, что наша наука переживает ныне тяжелый, хотя и крайне

плодотворный, кризис. Этот кризис, или поворот (начало которого можно отнести еще к 70-ìгг. прошлого столетия), характеризуется, вообще говоря,

двумя чертами: во-первых, общей неудовлетворенностью той прежней доктриной или системой, которая может быть названа, вообще,

ассоциационной2 и сенсуалистической психологией, и, во-вторых, появлением значительного числа новых попыток углубить смысл психологических исследований, причем обнаружилось, однако, огромное расхождение взглядов разных психологических направлений или школ.

68 Ланге Н.Н. Психический мир. М.; Воронеж, 1996.Ñ.69—100.

360

Ассоциационная психология была построена, главным образом, трудами Дж. и Дж.С.Миллей, А.Бена, Г.Спенсера и их предшественников в Англии. В

наше время ее сторонниками, более или менее правоверными, можно считать Т.Рибо и Т.Цигена, отчасти Г.Эббингауза. Воззрения этих психологов далеко не во всем совпадают. Но главные, существенные учения у них общие и характерные для ассоцианизма. Последовательный ассоцианизм рассматривает психическую жизнь как копию или отражение в сознании внешнего мира, то есть отмечает по преимуществу параллелизм фактов сознания с фактами окружающей среды. Это соответствие касается, во-первых, содержаний сознания, во-вторых, связей между этими содержаниями. Содержания сознания распадаются на два класса — ощущений и представлений, причем представления рассматриваются как копия ощущений. Последовательность в смене этих вторичных состояний, то есть их ассоциация, есть тоже копия последовательностей, в которых на нас действовали внешние раздражения.

Иначе говоря, ассоцианизм сводит душевную жизнь почти исключительно к памяти, воспроизводящей или повторяющей во вторичных состояниях свойства

ипоследовательности ощущений.

Впротивоположность ассоцианизму или по крайней мере в дополнение к нему новая психология выдвигает вперед своеобразие психической жизни и ее автономный характер. Эта автономность, главным образом, обнаруживается в общем селективном характере сознания, в том, что оно выбирает или подбирает целесообразно психические состояния. Как совершается такой отбор и в чем он состоит, разные психологи определяют весьма различно, но во всяком случае волюнтарный характер психики всегда подчеркивается гораздо ярче, чем в ассоцианизме. Далее, все противники ассоцианизма возражают и против сенсуализма, то есть сведения всех психических познавательных фактов лишь к ощущениям и их копиям — представлениям. Более глубокий и беспристрастный психологический анализ показывает им, что наряду с этими определенными и устойчивыми фактами мы находим в сознании состояния переходные и неопределенные, наряду с образами — мышление без образов и