новая папка / Моммзен Т. История Рима В 4 томах. / Моммзен Т. История Рима. В 4 томах. Том третий. Кн. 4 продолжение, 5 Кн

го знакомства с условиями прилива и отлива в это время года легио­ ны потеряли свой багаж и множество солдат едва не утонуло в море; что касается четырех легионов Цецины, то их обратный поход от Эмса к Рейну во всех отношениях напоминал поход Вара, а болотистая ме­ стность, по которой им пришлось идти, представляла даже большие трудности, чем покрытые лесом горные ущелья. Вся масса местного населения, во главе с обоими херускскими князьями, Арминием и его дядей Ингвиомером, пользовавшимися всеобщим уважением среди соплеменников, устремилась на отступающие войска в твердой на­ дежде уготовать им участь Вара. Все болота и леса вокруг были пол­ ны вооруженными германцами. Однако старый вождь, накопивший богатый опыт за сорок лет своей боевой жизни, остался спокоен в момент крайней опасности и твердой рукой держал в повиновении своих упавших духом и изголодавшихся солдат. Тем не менее и он едва ли предотвратил бы катастрофу, если бы ему не пришло на по­ мощь то обстоятельство, что после удачного нападения на походные колонны римлян, при котором последние потеряли значительнуючасть конницы и почти весь обоз, германцы, уверенные в окончательной победе и предвкушавшие добычу, вопреки совету Арминия, по­ следовали за другим вождем и вместо того, чтобы продолжать окру­ жение врага, попытались взять штурмом его лагерь. Цецина подпус­ тил германцев к самому валу, а затем осажденные, устремившись из всех ворот на нападающих, нанесли им такое тяжелое поражение, что дальнейшее отступление римлян совершилось без особенных затруд­ нений.

На Рейне уже считали армию погибшей и намеревались уничто­ жить мост у Ветеры, чтобы, по крайней мере, не дать германцам воз­ можности проникнуть в Галлию. Лишь решительный протест жен­ щины — супруги Германика, дочери Агриппы — предотвратил вы­ полнение столь малодушного и позорного намерения.

Таким образом, попытка возобновить покорение Германии на первых порах не имела большого успеха. Правда, римляне снова всту­ пили в область между Рейном и Везером и пересекли ее, однако они не могли похвалиться решающими достижениями; к тому же потери снаряжением ив особенности лошадьми были так тяжелы, что горо­ да Италии и западных провинций как при Сципионе Африканском, во исполнение патриотического долга взяли на себя долю в их возмеще­ нии.

Для следующего своего похода (16) Германик составил новый план. Теперь он решил использовать в качестве базы для покорения Германии побережье Северного моря и осуществить это покорение при помощи военного флота. План этот был принят отчасти потому, что прибрежные племена — батавы, фризы, хавки —вбольшей или меньшей степени держали сторону Рима, отчасти же потому, что он

позволял сократить требующие много времени и жертв переходы от Рейна к Везеру и Эльбе и обратно. Весну этого года, так же как и предыдущую, Германик использовал для быстрых предварительных ударов на Майне и Липпе. Затем в начале лета он посадил свое войско

вустье Рейна на изготовленный тем временем огромный транспорт­ ный флот из тысячи парусников и действительно без всяких потерь достиг устья Эмса, где флот и остался. Отсюда Германик направился дальше, вероятно, вверх по Эмсу до устья Гаазе и далее вверх по этой реке, в долину Верре, по которой он достиг Везера. Этим способом Германик избежал необходимости вести через Тевтобургский лес по­ чти 80-тысячную армию, что было связано с большими трудностями,

вособенности в деле снабжения армии продовольствием. Стоянка

флота представляла надежную базу для подвоза провианта; вместе с тем этот поход давал возможность напасть на живших по правому берегу Рейна херусков не с фронта, а с фланга. Против римлян высту­ пило всенародное ополчение германцев, во главе которого опять сто­ яли вожаки патриотической партии Арминий и Ингвиомер. Какими боевыми силами располагали эти вожди, видно из того, что они два раза подряд встретились со всей римской армией в открытом бою в области херусков, сначала на самом Везере, затем несколько дальше в глубь страны*, и оба раза яростно оспаривали победу. Правда, побе­ да осталась за римлянами, и значительная часть германских патрио­ тов полегла на полях сражений; пленных вообще не брали, и обе сто­ роны сражались с величайшим ожесточением. Второй победный па­ мятник, поставленный Германиком, возвещал о покорении всех гер­ манских народов между Рейном и Эльбой. Этот свой поход Германик приравнивал к блестящим кампаниям своего отца Друза и сообщил в Рим, что в следующем походе он закончит покорение Германии. Од­ нако Арминию, несмотря на то, что он был ранен, удалось спастись, и он в дальнейшем оставался во главе патриотов. Одно непредвиден­ ное бедствие лишило римлян плодов их победы. На обратном пути, который большая часть легионов совершала по Северному морю, транспортный флот был настигнут осенней бурей. Корабли разнесло во все стороны по островам вплоть до британского берега, значитель­ ная часть солдат погибла, а те, которые спаслись, побросали за борт

*Шмцдт (Westfal. Zeitschrift, 20, S. 301) предполагает, что первое сраже­ ние происходило на полях Идиставизо, приблизительно у Бюкебурга, авторое, поскольку в сообщении онемупоминаются болота, — у Штейнгудерского озера, близ лежащей к югу от него деревни Бергкирхен. Это предположение, вероятно, близко к истине; во всяком случае оно позволяет составить наглядное представление о битве. Однако, подоб­ нобольшинству тацитовских описаний сражений, оно не дает возмож­ ности прийти к вполне надежным выводам.

большую часть лошадей и багажа и были рады уже тому, что оста­ лись в живых. Потери при плавании, как в эпоху Пунических войн, оказались равнозначащими проигрышу сражения. Сам Германик на своем адмиральском корабле, оторванный от своих, был выброшен на пустынный берег хавков; в отчаянии от этой неудачи он был готов искать смерти в пучине того самого океана, помощь которого он так серьезно и так тщетно призывал в начале этого похода. Правда, впо­ следствии выяснилось, что потеря в людях была не столь велика, как это казалось вначале, а несколько удачных ударов, нанесенных пол­ ководцем близживущим варварам уже по возвращении его на Рейн, подняли упавший дух войск. Однако в общем итоге поход 16 г., хотя он и был ознаменован более блестящими победами, чем предшеству­ ющий, принес гораздо более серьезные потери.

Отозвание Германика было вместе с тем упразднением объеди­ ненного верховного командования рейнской армией. С разделением командования изменился и характер военных экспедиций. То, что Германик не только был отозван, но и не получил преемника, было равносильно переходу к оборонительной тактике на Рейне. Таким об­ разом, поход 16 г. оказался последним, который римляне совершили с целью покорения Германии и перенесения имперской границы с Рейна на Эльбу. Самый ход событий свидетельствует о том, что походы Германика преследовали именно эту цель; о том же говорит трофей, воздвигнутый Германиком в ознаменование перенесения границы на Эльбу. Восстановление военных сооружений на правом берегу Рейна, как-то: укреплений на Тауне, крепости Ализона и стратегической ли­ нии, соединяющей последнюю с Ветерой, также служило не только целям оккупации правого берега Рейна согласно сокращенному плану военных операций, принятому после поражения Вара, но и выходило далеко за рамки этого плана. Однако желания полководца не совпада­ ли с намерениями императора. Весьма вероятно, что Тиберий с само­ го начала относился к предприятиям Германика на Рейне лишь более или менее терпимо, но не поощрял их, и можно с уверенностью ут­ верждать, что, отзывая Германика зимой 16/17 г., он хотел положить конец этим предприятиям. Без сомнения, одновременно с этим при­ шлось отказаться от значительной части достижений; так, был выве­ ден гарнизон из Ализона. Уже через год Германик не нашел на месте ни единого камня от трофея, воздвигнутого им в Тевтобургском лесу,

ивсе его победы оказались ударом впустую; их результаты исчезли,

иникто из его преемников не продолжал строить на заложенном км основании.

Если Август после поражения Вара решил, что уже завоеванная Германия потеряна для Рима, если вслед за ним Тиберий, после того как это завоевание было возобновлено, повелел его прекратить, то уместен вопрос, какие мотивы руководили при этом обоими выдаю­

щимися правителями Рима и какое значение имели эти важные ме­ роприятия для общей политики империи.

Поражение Вара представляет собой загадку не в военном, но в политическом отношении, не в своих перипетиях, но в своих по­ следствиях. Август имел основания требовать свои легионы от са­ мого полководца, не обвиняя в их гибели врага или судьбу. Это по­ ражение представляло собой одно из тех несчастий, какие время от времени выпадают на долю каждому государству по вине какогонибудь незадачливого военачальника. Трудно понять, каким обра­ зом истребление 20-тысячной армии, не имевшее дальнейших по­ следствий военного характера, могло вызвать решительное измене­ ние дальновидной завоевательной политики мирового государства. Тем не менее оба властителя отнеслись к этому поражению порази­ тельно терпимо; эта терпимость могла тяжело отразиться на поло­ жении правительства по отношению и к армии и к соседям. Мир с Марободом, который, без сомнения, мог рассматриваться лишь как перемирие, они превратили в окончательный; они отказались также от попыток овладеть долиной верхней Эльбы. Тиберию было, веро­ ятно, нелегко смотреть, как рушится огромное здание, заложенное им совместно с братом и затем им же почти законченное после смерти последнего. Чего стоил ему этот отказ от собственных достижений, мы можем понять, если вспомним, с каким необычайным рвением он тотчас же после того, как вернулся к делам правления, возобно­ вил начатую десять лет назад войну с германцами. И если тем не менее не только Август, но и сам Тиберий после смерти отца не­ укоснительно продолжал это отступление, то причину такой поли­ тики можно усматривать лишь в том, что оба правителя признали невыполнимым план перенесения северной границы, осуществить который они стремились в течение двадцати лет, и решили, что проч­ ное подчинение области между Рейном и Эльбой является задачей, превышающей силы империи.

Существовавшая до сих пор имперская граница шла от среднего Дуная до его истоков и до верхнего Рейна, а затем спускалась вниз по Рейну. Перенесение ее на Эльбу, истоки которой сближаются со средним Дунаем, значительно сокращало ее и делало более удоб­ ной. При этом, помимо очевидных, чисто военных преимуществ, преследовалась, вероятно, и политическая цель, ибо одним из руко­ водящих принципов политики Августа было держать как можно даль­ ше от Рима и Италии важные военные посты, а армия на берегах Эльбы едва ли оказалась бы в состоянии играть в дальнейшем раз­ витии Рима ту роль, которую так скоро присвоила себе рейнская армия. Создать необходимые предпосылки для такого перенесения границы, т. е. окончательно сломить силы национальной партии в

Германии и царя свевов в Богемии, оказалось отнюдь не легкой за­ дачей. Тем не менее был момент, когда римляне были близки к ее успешному разрешению, и при правильном руководстве успех мог бы быть обеспечен. С другой стороны, возник вопрос, можно ли было но установлении границы на Эльбе увести войска с территории между Эльбой и Рейном. Такой вопрос со всей серьезностью был поставлен перед римским правительством событиями далматскопаннонской войны. Если еще только предстоящее вступление римс­ кой дунайской армии в Богемию повлекло за собой всенародное вос­ стание в Иллирике, восстание, которое удалось подавить лишь пос­ ле четырех лет борьбы, с напряжением всех военных средств импе­ рии, то эту новую обширную область ни на продолжительный, ни на короткий срок нельзя было оставить без контроля. Без сомнения, таково же было положение и на Рейне. Правда, в Риме любили хва­ стать тем, что государство держит в подчинении всю Галлию с по­ мощью стоящего в Лионе гарнизона численностью в 1200 человек. Однако правительство не забывало, что обе большие армии на Рей­ не предназначались не только для отражения германцев, но в случае надобности могли быть использованы и против отнюдь не отличав­ шихся покорностью галльских племен. Если бы они стояли на Везе­ ре или, тем более, на Эльбе, они были бы гораздо менее пригодны для этой цели. Держать же армии на Рейне и на Эльбе одновремен­ но Рим был не в силах.

Таким образом, Август, вероятно, пришел к заключению, что при наличном численном составе армии — правда, еще недавно зна­ чительно увеличенном, но все еще далеко не соответствовавшем дей­ ствительным потребностям государства, — осуществить вышеопи­ санное урегулирование северных границ было невозможно. Таким образом проблема из чисто военной превращалась в проблему внут­ риполитическую, главным образом финансовую. Ни Август, ни Ти­ берий не решались еще более повысить издержки на содержание армии. Эту политику можно поставить им в упрек. Парализующее действие иллирийского и германского восстаний, тяжкие пораже­ ния, их сопровождавшие, преклонный возраст слабеющего власти­ теля, все усиливающееся отвращение Тиберия к смелому образу дей­ ствий и широкой инициативе и прежде всего к любому малейшему отступлению от политики Августа — все это, без сомнения, тоже сыграло свою роль, быть может, к ущербу для государства. Какое впечатление произвел отказ от новоприобретенной провинции Гер­ мании на военных и на молодежь, показывает поведение Германика; хотя оно и не заслуживает одобрения, но все же вполне объясни­ мо. Насколько затруднительно было в этом деле положение прави­ тельства перед лицом общественного мнения, можно ясно видеть

из жалкой попытки хотя бы номинально сохранить утраченную Гер­ манию в виде двух левобережных рейнских германских округов и из двусмысленных и неопределенных выражений Августа в его отчете о Германии, в котором он то признает, то не признает ее подвласт­ ной Риму. Переместить границу империи на Эльбу было грандиоз­ ным, может быть, чересчур смелым замыслом. Август, фантазия которого обычно не простиралась так далеко, решился на этот шаг, вероятно, лишь после многолетних колебаний и, наверное, не без влияния младшего пасынка, стоявшего к нему особенно близко. Но отступать после смелого начала — значит не исправлять ошибку, а совершать новую. Империя должна была сохранить незапятнанной свою военную честь, ей нужны были бесспорные военные успехи, с которыми не могли бы сравниться скромные победы прежних рес­ публиканских правительств. Исчезновение после тевтобургской ка­ тастрофы из ряда римских легионов номеров 17, 18 и 19, которые так никогда и не были восстановлены, отнюдь не способствовало повышению военного престижа империи, и даже самое вернопод­ данническое красноречие риторов не могло превратить в диплома­ тический успех мир, заключенный с Марободом на основе status quo. Принимая во внимание позицию, которую занимал Германик в по­ литических событиях того времени, мы не можем предположить, что свои широко задуманные военные экспедиции он предпринял вопреки определенному приказанию своего правительства. Однако с него нельзя снять упрека в том, что он использовал свое положение верховного главнокомандующего важнейшей армии империи и бу­ дущего престолонаследника для осуществления — на собственный риск и страх — своих военно-политических планов. Но и императо­ ра нельзя не упрекнуть в том, что он побоялся принять самостоя­ тельное решение, а может быть, не посмел его высказать или оста­ новился перед его энергичным выполнением. Если Тиберий все же допустил возобновление наступательных военных действий, то он, очевидно, сознавал, что по целому ряду причин важно было прово­ дить более энергичную политику. Подобно всем чрезмерно осторож­ ным людям, он, вероятно, оставлял решение на произвол судьбы, пока неоднократные тяжкие неудачи Германика не заставили его вернуться к более робкой политике. Нелегко было правительству дать команду «стой!» армии, которая вернула Риму два знамени из утраченных трех. Все же оно решилось на такой шаг. Каковы бы ни были при этом объективные и личные мотивы, этот момент являет­ ся одним из поворотных пунктов в истории народов. История имеет свои приливы и отливы. Отныне мировое господство Рима, достиг­ нув своего кульминационного пункта,, начинает идти на убыль. К северу от Италии римское владычество на непродолжительный срок

распространилось до Эльбы; со времени поражения Вара его грани­ цей становятся Рейн и Дунай. Древнее предание гласит, что перво­ му завоевателю Германии, Друзу, в его последнем походе на Эльбу явилась исполинского роста женщина, по внешности германка, ко­ торая на латинском языке крикнула ему: «Назад!» И хотя в действи­ тельности это слово не было произнесено, римляне все же отступи­ ли.

Впрочем, если мир с Марободом и отказ от реванша за пораже­ ние Вара можно с полным основанием признать крушением полити­ ки Августа, то крушение это едва ли означало победу германцев. Пос­ ле поражения Вара в сердцах лучших людей Германии, наверное, воз­ никла надежда, что последствием блестящего успеха херусков и их союзников, а также отступления врага на западе и на юге явится хотя бы неполное объединение нации. Быть может, именно во время это­ го кризиса у совершенно чуждых друг другу саксов и свевов появи­ лось сознание их единства. В том, что саксы прямо с поля сражения отправили голову Вара царю свевов, в дикой форме нашла свое выра­ жение мысль, что для всех германцев пришло время общими силами обрушиться на Римскую империю и обеспечить границу и свободу своей страны единственным верным способом, т. е. нанесением со­ крушительного удара кровному врагу в его собственных пределах. Однако Маробод, этот образованный человек и мудрый политик, при­ нял дар мятежников лишь для того, чтобы переслать голову Вара императору Августу для погребения. Он не выступил ни за, ни про­ тив римлян и неизменно сохранял позицию нейтралитета. Непосред­ ственно после смерти Августа в Риме опасались вторжения маркоманнов в Ретию; это опасение было, по-видимому, неосновательно, а когда вслед за тем Германик возобновил с Рейна наступление на гер­ манцев, могущественный царь маркоманнов ограничился ролью пас­ сивного наблюдателя. Такая политика, диктовавшаяся либо тонким расчетом, либо просто страхом, в окружении кипевшего дикими стра­ стями, опьяненного патриотическими надеждами и успехами герман­ ского мира, была явно обречена на неудачу. Отдаленные и лишь сла­ бо связанные с царством Маробода свевские племена, а также семноны, лангобарды и готоны отказались подчиняться царю и примкнули к саксонским патриотам; не исключена возможность, что именно эти племена дали большую часть значительных военных сил, которыми, очевидно, располагали Арминий и Ингвиомер в боях против Герма­ ника.

Когда вскоре за тем римское наступление было внезапно прерва­ но, патриоты (в 17 г.) выступили против Маробода; быть может, это было выступление против царской власти вообще, по крайней мере — против царской власти в той заимствованной из Рима форме, какую

придал ей Маробод*. Однако в их среде также возникли разногласия. Оба князя херусков, близкие родственники, в последних боях с рим­ лянами храбро и с честью командовали патриотами, хотя и не могли добиться победы; но если доныне они сражались бок о бок друг с другом, то в этой войне они встретились уже как враги. Дядя Армикия, Ингвиомер, не желая более мириться с тем, что его племянник занимает первое место, а он, Ингвиомер, — второе, в самом начале войны перешел на сторону Маробода. Так дело дошло до решитель­ ной битвы между самими германцами, даже между единоплеменни­ ками, ибо в обеих враждебных армиях сражались как свевы, так и херуски. Долго не определялся исход этой борьбы. Оба войска усвои­ ли некоторые элементы римской тактики, обе стороны сражались с одинаковой яростью и ожесточением. Настоящей победы Арминий не одержал; однако поле битвы осталось за ним, а так как Маробод оказался, видимо, слабее, то стоявшие еще за него племена покинули его, и Маробод остался господином одного лишь своего царства. Ког­ да он обратился к римлянам за помощью против своих слишком мо­ гущественных земляков, Тиберий напомнил ему о его поведении пос­ ле поражения Вара и ответил, что теперь римляне тоже останутся нейтральными. Конец не заставил себя долго ждать. В следующем же году (18) на Маробода в собственной его резиденции напал один готонский князь, Катуальда, которому он раньше нанес личное ос­ корбление и который затем отложился от него с прочими жившими вне Богемии свевами. Покинутый всеми близкими, Маробод с тру­ дом спас свою жизнь бегством к римлянам. Здесь он вымолил себе право убежища и много лет спустя умер в качестве римского пенсио­ нера в Равенне.

Таким образом, противники и соперники Арминия были вынуж­ дены бежать, и взоры всех германцев обратились на этого князя. Од­ нако самое это величие таило в себе для Арминия опасность и в конце концов гибель. Соотечественники Арминия, прежде всего его же род­ ня, обвинили его в том, что он шел по стопам Маробода н стремился стать не только первым из германцев, но и полновластным царем. Кто может сказать, справедливы ли были эти обвинения? Кто может

*Свидетельство Тацита (Летопись, 2, 45) о том, что здесь происходила война республиканцев против сторонников монархии, конечно, в изве­ стной степени переносит эллинско-римские воззрения на совсем иные отношения германского мира. Постольку, поскольку эта война вообще имела какую-то определенную морально-политическую тенденцию, по­ следняя заключалась в стремлении не к царскому титулу (nomen regis). как говорит Тацит, но к созданию прочной державы с сильной царской властью (certum imperium visque regia), о которых говорит Веллей (2, 108).

сказать, не был ли Арминий прав, если действительно стремился к такой цели? Дело дошло до междоусобной войны между защитника­ ми свободы народа н Арминием, а еще через два года после изгнания Маробода погиб и он, подобно Цезарю сраженный кинжалами близ­ ких к нему знатных лиц, убежденных республиканцев. Его супруга Туснельда и рожденный в плену сын Тумелик, которого он никогда не видел, в цепях, вместе с толпой других знатных германцев были приведены на Капитолий в триумфальной процессии Германика (26 мая 17 г.). За свою верность римлянам старый Сегест получил почет­ ное место среди зрителей, откуда он мог глядеть на позор своей доче­ ри и внука. Все пленники окончили свои дни на римской земле. В Равенне Маробод встретился с женою и сыном своего врага, отправ­ ленными сюда в ссылку.

Если, отзывая Германика, Тиберий заметил, что нет необходи­ мости вести войну против германцев, ибо в будущем они сами поза­ ботятся о том, что нужно для Рима, то этим он показал, как хорошо он знал своих врагов. В этом отношении, во всяком случае, история признала его правым. Арминию же, этому вдохновенному человеку, который в возрасте двадцати шести лет стал освободителем своей родины от ига чужеземного италийского владычества, который за­ тем в семилетней борьбе за отвоеванную свободу был и вождем, и солдатом и в борьбе за дело народа не щадил ни себя самого, ни своей жены и сына, чтобы 37 лет от роду пасть от руки убийц, — Арминию германский народ дал то, что был в состоянии дать: он навеки про­ славил его память в героической песне.

В силу превратностей внешней политики Пиренейский полуост­ ров оказался первой заморской континентальной областью, в которой римляне утвердились и ввели постоянное двойное военное командо­ вание. Уже правительство республики не ограничилось здесь, как в Галлии и Иллирике, подчинением побережья морей, омывающих Италию; напротив, с самого начала оно по примеру карфагенских Баркидов поставило себе целью завоевание всего полуострова. Столк­ новения римлян с лузитанами (в нынешней Португалии и Эстремаду­ ре) не прекращались с того момента, как римляне объявили себя вла­ стителями Испании. Собственно для борьбы с ними и была учрежде­ на Дальняя провинция одновременноеучреждением провинции Ближ­ ней Испании. Галлеки (в нынешней Галисии) подчинились римлянам за 100 лет до битвы при Акциуме. Незадолго до этой битвы Цезарь, будущий диктатор, в первом своем походе в Испанию дошел со сво­ им войском до Бригантия (Корунья) и еще раз обеспечил администра­ тивную зависимость этой области от Дальней провинции. Военные действия в северной Испании не прекращались и позже, в годы меж­ ду смертью Цезаря и началом единовластного правления Августа. За этот короткий промежуток времени не менее шести наместников Ис­ пании добились для себя триумфа в Риме, и возможно, что покоре­ ние южного склона Пиренеев было осуществлено преимущественно в эту эпоху*. С этим покорением, наверное, связаны войны против со­

*Помимо носившего политический характер триумфа Лепида, триум­ фы за победы в Испании справляли: в 718 г. Гн. Домиций Кальвин