Сванидзе А.А. (ред.) - Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 1. - 1999

Вариант французских городов, казалось бы, подтверждает альтер нативу, поскольку в Северной Франции, где конфронтация приобрели особенно острые формы, дворянский элемент был исключен из среды, обладающей городским правом. На юге той же Франции дворянство чи стично вовлекалось в занятия торговлей. Городское рыцарство привлс калось на военную службу, исполняло административные функции. Су ществовали даже смешанные консулаты, с представителями соответст венно ремесленно-торговых и рыцарских слоев населения. По переписи городского населения Тулузы от 1335 г. 56% недвижимости составляли земельная собственность (виноградники, земельные участки). Даже сдс лав скидку на возможную причастность к ней ремесленно-торговых элс ментов, нельзя исключать из числа собственников дворянство.

Однако документы городской истории Северной Франции уже и XII в. отразили частые попытки горожан подчинять городскому суду и налогам те феодальные элементы, которые занимались торговлей и, следовательно, как-то вписывались в городскую жизнь. Города должны были также сосуществовать с многочисленными университетскими кор порациями. Наконец, в ходе складывания городского самоуправления происходило не только противостояние, но и взаимодействие сеньор и ального и городского мира, поскольку в первых городских советах чаще всего городские представители делили власть с сеньориальным министе риалитетом. Для городов Германии XII в., например, исследователи от мечают значительное влияние министериалитета, в составе которот были рыцари. Не предоставляя им права “городской свободы”, горожа не тем не менее считались с их политическим влиянием и признавали их притязания на самостоятельную роль в борьбе с епископатом (городи Трир и Майнц). Хартии Фрейбурга и Брейсгау (1120-1178) разрешали проживание в городе рыцарям и министериалам герцога, хотя и “с обще го согласия и по воле всех горожан” Столь же неоднозначна была ситу ация в Средиземноморском регионе, в частности, в городах Италии. Ос вободительное движение здесь сопровождалось разрушением замкон п контадо и насильственной урбанизацией нобилитета. В стенах городи воздвигаются башни нобилей и грандов как знак силы семьи или клана (консортерии). В Болонье башни феодальных фамилий Горизенда и Азенелли достигали 47 и 97,6 м.

Находясь в политическом подчинении городу, феодалы, тем не менее*, проникали в его среду, оказывая на нее влияние. Иногда они соглашались на военную службу в пользу города и получали в качестве привилегий пра во гражданства. В 1156 г. капитаны Корволи договариваются с коммуной Модены, дав присягу верности и обязательство помогать ей против “по ров”. Договор включал предоставление охранных грамот жителям Модены во владениях капитанов, прежде всего на рынках, а также их обязательст во допускать в свои крепости должностных лиц коммуны, вносить налог со всего зависимого от них населения и проживать в Модене в течении одного месяца в мирное время и двух месяцев - в военное.

Ситуация для феодалов осложняется в XII-XIII вв., после походом Фридриха Барбароссы: в Болонье, Флоренции, Сиене, Падуе, Лукке, Брешии феодалы лишаются политических привилегий. Новая конститу

330

ция Флоренции от 1293 г. - “Установление справедливости” - оконча­ тельно, по словам хрониста Дино Компаньи, сломила “гордыню нобилей и грандов”: “Каждая семья, имеющая в составе рыцаря, считается при­ надлежащей грандам, и члены ее не могут быть избраны в синьорию, стать гонфалоньерами справедливости или членами правительственных комиссий.” Дома 33 семейств были разрушены, и пополаны стали пол­ ными господами коммуны. Политические права оказались только у чле­ нов цехов. Но и в этой ситуации нобилитет находил выход, отказываясь от семьи, вступая в цех, обращаясь к торгово-банковской деятельности. “Занятия делами” открывали путь к компромиссу “башен и банков”. В дальнейшей истории городов, независимо от региона, судьба феодалов в городе будет определяться эволюцией самого городского сословия.

ОТ ДЕМОКРАТИИ К ТИРАНИИ

Наличие в городе дворянского и церковного элементов не было единственной и даже главной причиной гетерогенности городской сре­ ды. Более существенным ее фактором являлась динамика социального развития самого городского сословия, то есть ремесленно-торговой общности. Дробные и мелкие коллективы, связанные с профессиональ­ ными занятиями, экономическим и политическим статусом - принад­ лежностью к цеху, гильдии, городскому управлению, - организовыва­ лись на какое-то время в более крупные, противостоящие друг другу, страты: патрициат и ремесленную массу, чтобы затем пережить пере­ группировку сил, в которой патрициат и бюргерство объединяется про­ тив широких городских масс - обедневших цеховых мастеров, “вечных подмастерьев”, наемных рабочих и люмпенов. Поэтому в социальной и политической эволюции города можно выделить несколько этапов, раз­ личающихся сменой ведущих сил и трансформацией городской демокра­ тии. Изменения в сфере внутренней эволюции городского сословия поз­ воляют подчеркнуть новые акценты в политической реальности города. Важным оказывается не столько вопрос о том, на кого распространяет­ ся городское право, но и о том, кто в городе располагает полноправием.

Очевидно, именно на раннем этапе городского самоопределения су­ ществовали условия, наиболее благоприятные для реализации город­ ской демократии. Общий подъем социальной и политической активно­ сти, захвативший торговую и ремесленную массу, организованную в це­ хи и гильдии, образование клятвенного союза для борьбы с общим вра­ гом, каким являлся сеньор города, - все это объединяло горожан. Обла­ дание городскими привилегиями на этом этапе определялось принад­ лежностью лица к городской общности, являвшейся коллективным субъектом городских вольностей. Здесь присутствовал также экономи­ ческий элемент, поскольку полноправные члены общины должны были обладать недвижимостью, точнее, быть “домохозяевами”. Это условие не было лишено справедливости, так как именно домохозяева составля­ ли основную массу налогоплательщиков: при существующих нормах на­ логообложения в средневековом обществе неимущие слои, к которым

331

на этом этапе принадлежали также подмастерья и ученики, платили не большие поборы или вовсе освобождались от них. Не имея права голо са при выборах городских советов, эти неимущие, тем не менее, пользе> вались теми свободами, которых добился город: личной свободой, при восудием, рыночными привилегиями, цеховой регламентацией, обеспе чивающей нормальные условия труда и оплаты для подмастерьев и уме ников, и т.д.

Однако постепенно круг полноправных лиц начинает сужаться и наиболее крупные плоды коммунальных свобод оказываются в руках сравнительно небольшой группы, которая получает в литературе назва ние патрициата. Второе городское право Страсбурга от 1214 г. противо поставляет эту группу лиц, именуя ее “cives majores”, общей массе горо жан, обозначенной как “толпа” - “turba civitatis multa”. Патрицианская прослойка, сложившаяся чаще всего на основе городских форм эконо мической жизни - ремесел и торговли, стояла, тем не менее обычно вне сферы непосредственного производства. Ее представители были крун ными оптовыми купцами, землевладельцами и домовладельцами, рос товщиками и банкирами. Слой мог пополняться за счет бывших мини стериалов сеньора или рыцарства, инкорпорированного в городскую жизнь. Патрициат активно скупал землю внутри и вне города, часто ста новясь держателем рент, то есть “феодализируясь”. Отмеченные тен денции, в том числе к аноблированию, создавали в его среде встречный по отношению к дворянству поток социальной динамики, облегчая, та ким образом, условия инкорпорирования последнего в городскую жизнь. В среде патрициата рождается желание и ощущение своей прича­ стности к нобилитету. В Кёльне в одном из органов управления наряду е судебной коллегией и скабинатом из шеффенов (присяжных заседате лей) - Рихерцехе были сосредоточены представители только богатых родов, получавших доходы от земли, домов, лавок и ростовщических операций. С XIII в. представители не более чем 100 семей торговце», владельцев земли и виноградинков контролировали всю политическую жизнь города.

Виспанских городах, специфической особенностью экономики ко торых было распространение скотоводства, определился самый влия тельный в политическом отношении слой кабальеро, составлявший главную силу военных отрядов. В их составе, в отличие от западноевро пейского города, были не только собственники земли и стад, богатые торговцы, но и богатые ремесленники. Однако в XIII в. вступление пос­ ледних в сословную группу кабальеров было для них закрыто.

Вновых условиях полноправие перестает быть связано только е принадлежностью к городской общине и обладанием недвижимостью, но с доступом к политическому управлению. Особенностью его стано вятся олигархические формы власти в городе, принадлежащей ограни* ченной по численности и более или менее стабильной группе семей. Члены ее обычно связаны родственными или брачными узами. Отступая от принципов раннегородской демократии, они нарушали ограниче­ ния для повторного избрания на должность, подменяли принцип выбор­ ности системой кооптации, когда старые магистраты сами назначали

332

или узким кругом выборщиков определяли своих преемников. Оправда­ нием подобной практики служило внедряемое в сознание горожан пред­ ставление о правящей группировке, как о “лучшей”, “самой мудрой” и “здоровой” части населения. Городская автономия оказывалась постав­ ленной на службу интересам патрициата, благодаря чему налоговая по­ литика (в частности, само освобождение патрициата от поборов, из-за чего муниципальные налоги для прочих горожан подчас оказывались тяжелее государственных) и экономическая жизнь в целом (городские монополии, политика цен, операции с недвижимостью, залоговые и кре­ дитные операции), были организованы в ущерб интересам широких го­ родских масс, прежде всего, ремесленников, - если не ведущей, то реша­ ющей силы коммунального движения и важной базы последующего экономического процветания города. Правление патрициата не могло не вызвать социального напряжения, заметного уже в XIII в. Филипп Бомануар в следующих словах оценивал ситуацию во французских горо­ дах: “Мы видели много споров в городах - одних против других, когда бедные с богатыми или богатые друг с другом не могли добиться согла­ сия при выборах мэров, прокуроров и адвокатов, или одни возлагают на других то, что нельзя заставить принять”. (Видимо, имеются в виду на­ логовые тяготы - Н .Х.) Обыкновенный порядок видится автору, как по­ ложение, при котором богатые должны знать, что всякое нарушение об­ щественного спокойствия будет жестоко наказано, а бедные могут до­ бывать свой хлеб в мире.

Социальное напряжение неизбежно разрешается массовыми движе­ ниями средних слоев, которые получили неточное (слишком узкое) на­ именование “цеховых революций” Борьба ремесленников, мелких тор­ говцев, среднего бюргерства в целом против патрициата могла принять более или менее острую форму и подобно освободительному движению прошла через несколько этапов. Бюргерство нередко добивалось успе­ ха в случаях, когда были сильны промышленные силы (в городах Кёльн, Аугсбург, Флоренция), патрициат, соответственно, удерживал свои по­ зиции чаще всего там, где первенство в экономической жизни города имела торговля (Любек, Гамбург, Генуя).

Не следует преувеличивать непримиримость отношений между пат­ рициатом и остальным бюргерством: чаще всего они договариваются, особенно на первых порах. В Ульме в 1397 г. в состав Большого Совета вошли 30 представителей от цехов и 10 от патрициата. Три цеховых представителя и два патриция в Тайном Совете обеспечивали общест­ венное равновесие в Аугсбурге. Во французских городах сравнительно быстро устанавливается союз патрицианских и бюргерских элементов. Это получившее массовое распространение явление, скорее всего, связа­ но с последствиями эволюции цеховой ремесленной среды.

Победа цехов вовсе не означала возврата к демократическим фор­ мам правления, поскольку к этому времени новые противоречия ослож­ нили городскую жизнь. Теперь они проявились в ремесленной среде. До­ минанта исходной характеристики цеха - уравнительный принцип про­ изводства. Корпоративные ограничения, направленные на его сохране­ ние, не могли, однако, сдержать индивидуальных импульсов, идущих от

333

мелкого производства. Уже статуты Этьена Буало (Париж, вторая поло вина XIII в.), рисующие идеальный образ цехового устройства, были пы званы к жизни как раз его расхождением с действительностью. Волне ния и несогласия в среде ремесленников вынудили прево Парижа к на ивным попыткам апелляции к устным правилам, в целом уже пережим шим себя, которым он дал письменную форму и государственную санк цию. Уже в XIII в. цехи раздирались имущественными противоречиями, которые могли перерасти'и переросли в социальные: обеднение части мастеров, вынужденных попадать в зависимость от своих более удачли вых собратьев, нарушение цеховых норм с целью увеличения доходои, отнюдь не патерналистские отношения подмастерьев и учеников с мае терами и т.д. Эти тенденции в условиях сравнительно узкого рынка при вели к “замыканию цеха”, делавшему практически невозможным неко гда вполне естественный переход от подмастерья к мастеру. Право всту пления в цех усложняется благодаря увеличению вступительного взно са, общего удорожания “шедевра” (испытания на мастерство), а также ранее безобидного условия - устройства пирушки. Оформление бюргер ской верхушки сопровождается изменением ее социальной природы: она скупает земли и подобно патрициату реализует операции с землей (по­ купка рент, заклад земли), тяготеет к торговой деятельности. Эти изме­ нения делают возможным политичекий союз верхушки средних слоев е патрициатом, завершающий оформление олигархического режима в го­ роде, а также союз с феодальными сеньорами, тем более, что эксплуа­ тация бюргерством земли велась чисто феодальными способами. В Ита лии символом компромисса пополанов и грандов явилось оформление политических объединений в рамках гвельфской партии: “черные” гвельфы - из состава грандов, “белые” - богатых пополанов.

Дальнейшая социальная и политическая история средневекового го­ рода пойдет под знаком зарождения в нем новых отношений, связанных с укрупнением производства, которые не могут не вызвать резкого обо­ стрения внутренней ситуации. Важным ее фактором являются союзы подмастерьев, оказавшихся на положении наемых рабочих. Они меньше всего напоминают клубы для общего времяпровождения, вырастая в ор­ ганизации взаимопомощи, гарантирующие условия найма, размер зара­ ботной платы, длину рабочего дня и, наконец, в организации протестов. Они вырабатывают свою форму борьбы - стачку, иногда выходящую за рамки узко профессиональной или локальной борьбы (подмастерья не­ скольких цехов нескольких городов). Эти органиации являются новым свидетельством потенций городской среды в отношении социальной консолидации и активности. Однако оппозицию на этом этапе отличали не только сильные, но и слабые стороны. Последние были связаны в первую очередь с участием в оппозиции прослоек, представляющих но­ вую и старую общественные структуры, что неизбежно обрекало участ­ ников на разность интересов. Цеховые элементы - обедневшие ремес­ ленники и вечные подмастерья - видели свое будущее в возвращении к прошлому, т.е. в укреплении цеха и восстановлении позиций мелкого производства. Ранние рабочие, связанные с первыми ранними мануфак­ турами, подчас обнаруживали способность к высокоорганизованному и

334

осознанному сопротивлению. Самый известный и яркий пример такого рода - восстание чесальщиков шерсти - чомпи во Флоренции в 1378 г. Они выступили на начальном этапе с требованием уравнения в полити­ ческих правах и участия в управлении через организацию цеха. По их расчетам эта мера должна была ликвидировать монополию на власть городской олигархии, которая, по словам хрониста Прима Анонима, “все делала для себя и подносила ко рту (бедного народа) пустую лож­ ку” Постепенно, осознав глубину пропасти, разделявшей их с “жирным народом”, они сумели выдвинуть требование организации собственного народного правительства (Четырех Святых Божьего народа). Радикаль­ ность требований чомпи разделяла лишь небольшая часть участников восстания. Дробным усилиям восставшего народа противостояли общие действия пополанов и грандов, сумевших организовать голодную блока­ ду города и подавить восстание.

На ход городских восстаний этого периода накладывало печать уча­ стие в них третьего элемента внутригородской организации - городско­ го плебса, вобравшего в свой состав маргинальные слои, лиц без опре­ деленных занятий, поденщиков и т.д., - неустойчивую и агрессивную массу, неспособную на самостоятельные и организованные формы борьбы. Идеи социальной справедливости, воплощенные в радикальном требовании имущественного и социального равенства, в их интерпрета­ ции приобретали уродливые формы: выливались в грабежи, разрушения и насилие над теми, кто имеет “больше, чем они” Радикальные формы борьба обычно приобретала в крупных городах с выраженной имущест­ венной и социальной дифференциацией. В мелких и средних гордах, в которых занятия населения в большей мере были связаны с аграрной сферой, обычно брали верх умеренные слои города. Так, в Ажене вос­ стание против городской власти - восьми консулов, исполнявших свои функции не в силу личных “заслуг и достоинств”, а благодаря круговой поруке родственников и кумовьев, и рассматривавших, по свидетельству участников, эту власть как родовое имущество, - под воздействием уме­ ренных элементов превратилось в безнадежную судебную тяжбу города

сконсулами.

Кконцу XV в. социальная и политическая борьба в городах-комму­ нах на этом этапе способствовала трансформации республиканских форм правления в тиранию - отступившую от принципов выборности власть одного человека (Медичи во Флоренции, Сфорца в Милане), ко­ торую исследователи рассматривают как аллюзию на абсолютную мо­ нархию в варианте государственных образований.

СРЕДНЕВЕКОВЫЙ ГОРОД И ГОСУДАРСТВО

Традиционная в исторической литературе оценка средневекового города в государственной истории обычно сводится к вопросу о его ро­ ли в процессе централизации и проблеме политического союза с коро­ левской властью. Действительно, развитие города является непремен­ ным условием процесса централизации, хотя наличие этого условия не

335

обязательно приводит к централизации. Если иметь в виду все-таки роль города в варианте объединенного государства - варианте, наиболее пер­ спективном для экономического процветания страны за счет внутренних ресурсов и гарантий ее независимости, - то значение этой роли исклю­ чительно и множественно. Именно развитие города создает наиболее прочную базу политической централизации оформлением экономиче­ ских связей, опосредованным влиянием на позицию феодалов в этом процессе, благодаря развитию товарно-денежных отношений, втянув­ ших в них деревню, самим фактом возникновения городского сословия, которое становится заинтересованной силой объединения страны. Есте­ ственным в этих условиях является оформление так называемого “сою­ за” городов с центральной властью.

Следует подчеркнуть, что в этом союзе важной была не только во­ енная, политическая и финансовая помощь городов королевской власти, но и роль последней в качестве гаранта их самоопределения и общест­ венного спокойствия, необходимого для экономического процветания. Так случилось во всех странах, добившихся значительных успехов в де­ ле централизации страны: в Англии, Франции, Испании, Швеции. Такой силой не смогла стать императорская власть - ни для Германии, где она уступила территориальным князьям, ни для Италии, для которой она стала чужеземной силой, усугубившей политические распри. Любопыт­ но, что политический союз имел свое начало как раз в освободительном движении городов, которое обнаружило их заинтересованность в под­ держке.

Тема “ вольного города” в его соотношении с центральной властью вводит нас в проблему более общего характера, а именно, специфики ре­ ализации политической власти в феодальном обществе, которую харак­ теризует дуализм, сочетающий власть в центре с властью на местах - вотчинника, города, сословия. Эта особенность объяснялась исключи­ тельной ролью политического фактора в механизме экономической структуры общества. Королевская власть в зависимости от конкретной ситуации примирялась, как отмечалось выше, с разной долей городской автономии. Особый интерес в этой связи представляет вариант француз­ ских городов, переживших выраженную перемену в степени их незави­ симости. Форма коммунальной свободы, терпимая французской монар­ хией на начальных этапах ее усиления, оказалась невозможной на следу­ ющем витке государственности, когда последние Капетинги и особенно первые Валуа заставили французское общество почувствовать реаль­ ность их притязаний на суверенитет. Тогда начинается процесс ликвида­ ции коммунальных свобод, городское управление переходит под конт­ роль королевских чиновников.

Однако союз, сыгравший исключительную роль в судьбах француз­ ской государственности, не прекратил своего существования. Подобно тому, как это случилось в Англии и Швеции, он укрепился и обогатился новыми формами сотрудничества городов с государством в условиях со­ словно-представительной монархии. Города на этом этапе обретали для себя новые качества и новые результаты. Одним из этих результатов явилось оформление городского сословия на общегосударственном

336

уровне. Начало было положено самим фактом возникновения города, как новой общности. Однако начало реальной истории городского со­ словия определило коммунальное движение, дав городской общности юридический статус. Влияние коммунального движения было, тем не менее, двойственным. Коммунальные вольности являлись для городско­ го сословия школой политической и социальной активности и смелости. Однако надолго сохранившаяся приверженность городов к местным вольностям служила одним из источников слабости городского сосло­ вия, она тормозила консолидацию сословия на общегосударственном уровне. Политическая решительность горожан часто опережала дейст­ вительную сословную зрелость.

Во Франции в событиях 1356-1358 гг. парижская городская верхуш­ ка приняла участие в выработке проекта общегосударственных реформ, который предполагал радикальное изменение роли Генеральных Шта­ тов в системе власти: регулярность и непременность их созыва, конт­ роль над исполнительным аппаратом. В письме к дофину, будущему ко­ ролю Карлу V, прево Парижа Этьен Марсель выдвинет идею общест­ венного договора между монархом и его подданными: “Вы первый обя­ заны оказать им покровительство и защиту, а они обязаны оказывать почет и повиновение, и, если одна из сторон не выполнит свои обяза­ тельства, то и другая считает себя от них свободной” . Горожане, однако, не смогли удержать эту высокую планку государственного сознания. Трудности финансового характера привели к попытке поставить столи­ цу в исключительное положение по отношению к другим городам, об­ легчив для нее налоговые тяготы, что обрекло парижан на политиче­ скую изоляцию. Это подчеркнуло и слабость консолидации сословия на общегосударственном уровне.

Конечно, процесс консолидации сословия исходил из собственного внутреннего развития последнего, однако, весьма существенное воздей­ ствие на этот процесс оказывала именно центральная власть. Ее полити­ ка была рассчитана на снижение уровня самостоятельности, унифика­ цию статуса городов, на переориентацию в известном смысле их интере­ сов на общегосударственные проблемы. Нельзя не заметить при этом, что политика центральной власти была поддержана изнутри силами го­ родской олигархии, неспособной справиться с внутригородскими проти­ воречиями. Потеряв свои средневековые вольности, городское сословие обрело, таким образом, новый уровень консолидации, новый масштаб видения, самопознания и политической активности. Города получили право на представительство в местных и общегосударственных органах сословного представительства. Политическое признание горожан на общегосудартвенном уровне и институционное оформление их участия в представительных органах в качестве третьего сословия завершило про­ цесс их сословной консолидации. Именно представительство городов расширяло наиболее заметным образом базу диалога правительства с обществом.

Любопытно, что эта форма феодальной государственности сложи­ лась не во всех централизованных монархиях. Там, где центральная власть смогла в процессе собственного усиления опередить процесс

337

оформления сословий, нарушив таким образом баланс в отношениях < обществом в свою пользу, эта политическая форма отсутствовала. При мером может послужить Византия, где корпоративность общества не переросла в его сословную структуру, которая предполагает политиче­ ское и социальное самоопределение общественных сил. Даже эконом и чески сильные города в этой стране не пережили этапа освободительно го движения. Английские города, добившиеся, как известно ограничен ных свобод, тем не менее смогли обеспечить себе важную политическую роль на общегосударственном уровне, в частности, благодаря политиче скому и экономическому союзу со средним и мелким дворянством. Именно этот союз, реализованный в деятельности палаты общин апг лийского Парламента, сделал последний образцом сословного предста вительства.

Французские города успели завоевать свое место под солнцем, и ко ролевская власть, обретая силу, была вынуждена считаться с ними и да­ же поощряла их роль на общегосударственном уровне. Словом, но Франции сложилось в целом равновесное соотношение городов и цент ральной власти, подтверждая плодотворность взвешенных, без крайно стей, форм развития.

Такие страны, как Германия и, особенно, Италия дали другой, чем Византия, вариант нарушенного равновесия. Свободные имперские го рода Германии укладывались только в рамки такого своеобразного гю литического образования, каким была империя. Только они получали право представительства на общеимперском уровне - в рейхстаге. Зато консолидация немецкого бюргерства обнаруживает себя на уровне тер риториальных княжеств - в ландтагах. Интересы крупных городов не редко лежали вне Германии, и, пожалуй, первое убедительное свиде тельство общегосударственного сознания и действий городское сосло вие обнаружило в событиях Реформационного движения (Гейльброн ская программа).

В условиях полицентризма в Италии, где городская автономия раз рослась до масштабов государственности, консолидация сословий оста лась на уровне города. Полицентризм, сопровождаемый нарушением равновесия в пользу городов, нацеленных на внешние рынки, - ситуа­ ция, которая обернется для Италии потерями не только политического, но и экономического характера. Она станет объектом притязаний и борьбы соседних государств - Германии, Франции, Испании. Отсутствие национального рынка сделает уязвимой экономику городов и страны и целом в новых условиях, с перемещением торговых путей в Атлантику. Именно в этот решающий для хозяйственного развития Западной Евро­ пы период Италия потеряет положение экономически наиболее разви­ той страны.

Суммируя приведенный материал, можно, тем не менее, сказать, что потери и обретения имели место в обоих обозначенных вариантах раз­ вития, то есть в условиях и универсальной государственности, и поли­ центризма. Их различия стали результатом особых географических и исторических особенностей, не зависящих от воли горожан. Но что, н любом случае, явилось результатом их творчества - это те формы поли-

338

гической жизни и власти, которые они создали. Их достижения в этой области побуждают шире взглянуть на проблему вклада городов в сис­ тему государственности. Обычно итальянские и немецкие города оцени­ ваются со знаком минус в сравнении с английскими или французскими, сыгравшими позитивную роль в процессе централизации, которым под­ меняется вопрос о государственности в собственном смысле слова. Ана­ лиз “ вольного города”, независимо от региона или конкретно-историче­ ской судьбы, позволяет рассматривать его политическое и социальное развитие как конструктивный фактор средневековой государственности и важнейшую часть предыстории государств нового времени в Западной Европе. По возможности не повторяясь, хотелось бы в этой связи под­ черкнуть следующие моменты:

1.Факт институционного оформления городской общности, которое вырабатывало в обществе осознание общей пользы и общего интереса.

2.Создание органов выборного управления, отразивших и стимули­ ровавших социальную и политическую активность сословия. Они стали альтернативой авторитарной наследственной власти феодального мира.

3.Победа коллективного принципа в реализации власти. Именно в итальянских городах он стал принципом республиканского устройства, которого в целом не знал средневековый мир. Исключение составила конфедерация Швейцарских кантонов (XIII в.) и Голландская республи­ ка, история которой связана скорее с Новым временем.

4.Выработка норм, которые подготавливали общество без сословных различий: принцип большинства при выработке решений, представительст­ во (депутат или прокуратор, представляющий интересы коллективного юридического лица), принцип равенства (в условиях корпорации).

5.Правотворчество и правовая активность городского сословия, за­ крепившая их победу.

Л И Т Е Р А Т У Р А

Гутнова Е.В. Возникновение английского Парламента. М.,1960. Средневековый город: Межвузовский сборник. Саратов, 1963-1998.

Вып. 1-12.

Социальная природа средневекового бюргерства. М., 1979.

Репина Л.П. Сословие горожан и феодальное государство в Англии XIV в.

М., 1979.

Сванидзе А.А. Городские хартии и распространение муниципальных приви­ легий в шведских городах середины XIII-XV веков // Средние века, 1973.

Вып. 35.

Стоклицкая-Тереилкович В.В. Основные проблемы истории средневеково­ го города. М., 1960.

Тушина Г.М. Города в феодальном обществе Южной Франции. М., 1985. Хачатурян Н.А. Сословная монархия во Франции XIII-XV вв. М., 1989.

Belov G. Das altere deutsche Stadte-Wesen und Biirgertum. Bielefeld; Leipzig, 1898.

Les Chartes et le Mouvement communal: Colloque Saint-Quentin, 1980. P., 1982. Chevalier B. Les bonnes villes de France du XlVe au XVIe si6cle. P., 1989. Green A.S. Town Life in the Fifteenth Century. L.; N.Y., 1894. Т. I—II.

339