Сванидзе А.А. (ред.) - Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 1. - 1999

св. Георгия, построенной примерно ок. 500 г. на кладбище частично еще римской эпохи. Это кладбище соответственно располагалось за преде лами римского укрепленного лагеря и развивавшегося в его черте про тогородского поселения. Около 1050 г. по словам Отлоха, монахи св. Эммерама, его обитель находилась уже in pago mercatorum (в районе купцов) Регенсбурга, т.е. в наиболее динамично развивающейся новой части города, характеризуемой даже как urbs nova в отличие от сущест вовавших ранее pagus regis и pagus cleri, районов королевской, некогда герцогской резиденции, и резиденции епископа.

Большинство монастырей в позднеантичных и раннесредневековых городах было основано епископами. Наряду с задачами интенсификации религиозной жизни в городе на них возлагались и функции репрезента ции епископской власти. Монастырь мыслился как непременный компо нент духовного окружения, сообщавшего епископской кафедре надле жащую святость и вместе с тем великолепие. Такой монастырь наряду с каноникатами и приходами, ориентированными по сторонам света, был частью креста или своего рода “венка”, в центре которого находился ка федральный собор - устойчивый мотив архитектурной планировки епи скопских городов прежде всего в Германии и Италии. Конкретные при чины основания епископом монастыря в городе могли быть различны ми. С одной стороны, закладка монастыря нередко диктовалась стрем лением организовать достойное почитание святых мощей, уже имевших ся или доставленных в город специально. Близ этих мощей епископ - ос нователь рассчитывал либо сам обрести последний покой, либо, по крайней мере, обеспечить себе наиболее интенсивное посмертное поми новение в литургии и молитвах монахов. С другой стороны, рецепция уже в раннее Средневековье “стационного” богослужения римских епи скопов потребовала строительства в епископском городе все новых цер квей, в том числе монастырских, как statio для богослужения соборного клира. В Констанце, например, подражание Риму зашло еще дальше. X. Маурер, анализировавший эволюцию “сакрального ландшафта” го рода в X в., обратил внимание на отчетливо выраженное стремление констанцских епископов уподобить свой город Риму с его восемью Tituli - основными церквами. Центром ансамбля является кафедраль ный собор св. Марии, соответствующий римской Санта-Мария Маджо ре. В свою очередь монастырь Петерсхаузен (Petri domus), основанный на еще не заселенном и заболоченном северном берегу Рейна, мыслился как параллель базилике св. Петра в Риме, которая находилась на проти воположном берегу Тибра.

Вместе с тем, городские монастыри бенедиктинцев крайне редко развивались в значительные духовные центры, каковыми были обители, основанные вдали от городов. Духовной и властной доминантой епи скопского города оставался прежде всего кафедральный собор и рези денция прелата. Неслучайно один из крупнейших западных отцов мона шества Иоанн Кассиан (ум. в 435) подчеркивал: “Монах всеми путями должен бежать от епископа и женщины”. Город отталкивал монахов не только соблазнами, суетой и суетностью, относительным комфортом жизни, “губительным” для души. В соответствие с постановлениями со

290

(юров V-VI вв., епископ мог вмешиваться в быт монахов, назначать предстоятелей, распоряжаться имуществом монастыря; принуждать (>ратьев участвовать в пастырском служении и обременять различными питургическими обязанностями, - все это в совокупности означало отидечение от монашеского призвания, состоявшего лишь в служении од­ ному Богу. Уже в раннее Средневековье, по мере роста монашеского са­ мосознания начинается борьба за полную автономию монастырей от епископата. Положение городских монастырей в силу близости к епи­ скопу (многие из них к тому же принадлежали епископам по праву “ча­ стной церкви”) в этой борьбе было наименее завидным. Симптоматич­ но,что нередко они получали поддержку со стороны бюргерства, также стремившегося к независимости от епископа, но уже как сеньора горо­ да- В целом, однако, большинству городских монастырей так и не уда­ лось добиться самостоятельности.

Исключение составляли лишь обители, созданные на месте захоро­ нения особенно популярных святых, как правило, епископов соответстиующих городов (Сен-Мартен в Туре, Сен-Жермен в Оксере, Сент-Илэр и Пуатье, Сен-Реми в Реймсе, Санкт-Арнульф в Меце и др.). Такие мо­ настыри получали всевозможные королевские привилегии, в частности освобождавшие их от власти местных епископов и закреплявшие за ни­ ми особый правовой статус королевского или имперского аббатства, подчиненного непосредственно монарху и находящегося под его покроиительством. Исследователи ранней городской истории подчеркивают особую, иногда главенствующую, роль крупных городских монастырей I аллии в континуитете городов от античности к Средневековью. Вместе с тем, в историографии отмечается и своеобразный дуализм старой civilas и поселения, складывавшегося вокруг монастыря. Так, св. Мартин был похоронен на западной окраине Тура, где уже его преемник - епи­ скоп Брикциус (ум. в 444) выстроил первую капеллу в честь святого. На ее месте вскоре была сооружена базилика, вокруг которой сложился своеобразный город св. Мартина. Ко временам Григория Турского близ :;той базилики, помимо собственно монастыря св. Мартина, существова­ ло еще пять других монастырей, хоспиций, хозяйственные постройки. Монастырский центр, требовавший значительных ресурсов, притягивав­ ший многочисленных паломников, нередко вдыхал затем новую жизнь в античную civitas. Средневековый Тур, как и многие подобные ему горо­ да, в конечном итоге сложился за счет сращивания двух этих поселений.

Известным своеобразием отличались городские монастыри в Анг­ лии. Английская церковь, созданная монахами-миссионерами из Рима, и, имеете с тем, на этапе своего становления испытавшая сильное влияние ирландского монашества, несла на себе, по крайней мере в раннее Сре­ дневековье, отчетливо выраженный отпечаток монашеской спиритуальиости. Помимо крупных аббатств, основанных монахами-миссионерами н некоторых епископских городах, как, например, в Кентербери, при ка­ ждой епископской кафедре создавались также соборные монастыри, ко­ торые в отличие от континентальных городских обителей всегда зани­ мали центральное положение в топографии города. К белому духовен­ ству предъявлялись строгие аскетические требования, приближающие

его к монашеству. Считалось, что и епископ, и соборный клир должны жить по-монашески в обособленной от мира общине. В результате дси тельности англо-саксонских миссионеров на континенте, во Фрислап дии, Тюрингии, Баварии и Саксонии, при основании епископств были образованы и соборные монастыри (Утрехт, Эрфурт, Вюрцбург, Регене бург, Зальцбург, Фрайзинг, Мюнстер и др.). Их настоятелями являлись соответственно епископы городов. Неслучайно за многими кафедраль ными соборами в этих регионах, при которых еще в высокое средневе ковье продолжали существовать общины клира во главе с епископом, закрепилось название monasterium, Munster. Вместе с тем, эти общины лишь по названию могут быть отнесены к монастырям в собственном смысле слова, - скорее они приближаются к распространившимся осо бенно со второй половины XI в. формам киновийной организации бело го духовенства.

Монастыри в городе образовывали замкнутое в правовом отноше­ нии пространство, отразившееся и в топографии. Еще сегодня в плани ровке городов можно заметить следы различных иммунитетных окру гов, существовавших в Средние века вокруг собора, некоторых церквей и монастырей. В ряде случаев сохранились и стены, отделявшие их от остального города. Монастыри были исключены из сферы деятельно сти городского права, регулирующего, собственно, жизнь бюргерства, и находились либо под защитой епископа, либо светского сеньора городя, либо короля на основании привилегий покровительства и иммунитета, Особое право распространялось также на familia монастыря, т.е. всех за висимых от него лиц, живших в городе: ремесленников, торговцев, кре­ стьян или министериалов. Освобождение их от цензов и личной зависи мости, интеграция в бюргерство, происходили в течение XII в. постепен но и не безболезненно. Острые конфликты возникали и в связи с право вой обособленностью бенедиктинских монастырей в городе. Однако, и Средние века попытки инкорпорировать такие аббатства в городскую общину в целом не увенчались успехом.

МОНАСТЫРСКИЙ ГОРОД

Исследования последних десятилетий ввели в научный обиход понм тие “монастырский город”. Под ним подразумевается город, ядром кото рого, ведущей градообразующей силой, доминантой топографии, а так же сеньором являлся тот или иной крупный монастырь. К числу мона­ стырских городов следует относить и те, в которых аббатство, игравшее существенную роль в развитии городского поселения, являлось лишь од ним из сеньоров города или позднее утратило свои права - обычно череч институт фогтетва - в пользу территориального правителя (Санкт-Ва аст, Нивелле, Жамблу, Зигбург и др.).

Э. Эннен, уделявшая много внимания разработке типологии средне векового города, не склонна причислять к монастырским городам те по селения, которые, хотя и возникли вокруг крупных обителей, в большей степени были обязаны своим процветанием не аббатству как таковому,

292

но реликвиям притягивавшим к себе многочисленных паломников (Wallfahrtsstadt). Таков, например, Сен-Жиль в Нарбонской Галлии. Им­ пульс градообразования исходил в данном случае не столько от аббатст­ ва св. Эгидия, сколько от гробницы самого святого, которая стала в XII в. одним из важнейших центров паломничества, сопоставимым по значению с Сантьяго де Компосгела и притягивавшим многочисленных пилигримов не только из Франции, но также из Италии, Испании, Гер­ мании, Польши и Дании. Некоторые паломники соединяли посещение Сен-Жиля с поездкой в Рим или Сантьяго. Экономический подъем посе­ ления связан с ростом в XI в. популярности святого. Аббатство получи­ ло привилегии рынка и чеканки монет, близ него появился burgus, жите­ ли которого, burgenses (в XII в. их насчитывалось 5000 человек), вели се­ бя вполне автономно по отношению к монастырю. Существенным под­ тверждением важности паломничества для экономического преуспева­ ния горожан является регламент менял 1178 г. Менялы в первую оче­ редь должны были обслуживать паломников, фигурирующих под име­ нем romei. В городе к тому времени работало 109 самостоятельных ме­ нял, располагавших 25 компаньонами и помощниками. Другой сферой деятельности горожан было обеспечение многочисленных паломников продовольствием. Помимо постоянной торговли рыбой, вином и други­ ми товарами, Сен-Жиль в XII в. являлся центром крупных ежегодных яр­ марок. Торговые связи города простирались от Сирии до Нидерландов, от Каталонии до Ломбардии. Корабли сенжильских купцов плавали на Левант, а в 1200 г. они наряду с купцами Марселя, Монпелье и Кагора получили от Фридриха II торговую привилегию на Сицилии. Конец эко­ номическому процветанию Сен-Жиля положили лишь Альбигойские войны в начале XIII в. Типологически с Сен-Жилем сходны и другие по­ пулярные центры паломничества, в которых уже, собственно, не аббат­ ства, а кафедральные соборы располагали реликвиями, притягивавши­ ми толпы людей (Ле Пюи, Шартр и др.). В ряде случаев протогородские поселения возникали и вдоль международных путей следования палом­ ников, например, к Сантьяго де Компостела. Эти salvitates, иногда осно­ ванные крупными аббатствами и получавшие привилегии от местных сеньоров, появлялись в Испании и на юге Франции с середины XI и вплоть до первой половины XII в.

Действительно, крупные центры паломничества, такие как СенЖиль, стоят особняком среди других городских поселений, возникших вокруг монастырей. Хотя абсолютизировать эту разницу, кажется, тоже не стоит. По-видимому, реликвии, находившиеся в том или ином мона­ стыре, всегда притягивали к себе определенное число паломников и со­ здавали условия для развития как ежегодного рынка в праздник святого, гак и более или менее устойчивых форм экономической деятельности по обеспечению постоянно прибывающих в аббатство ради святости ме­ ста гостей и пилигримов. Но все же не аббатство Сен-Дени с его знаме­ нитыми ярмарками, а Париж стал столицей Франции.

Противопоставление крупных центров паломничества прочим го­ родским поселениям, возникшим вокруг монастырей, оправдано лишь постольку, поскольку позволяет выделить субстрат собственно мона­

293

стырского города, охарактеризовать те специфические потенции, кото рые таил в себе монастырь как ядро градообразовательного процесса. II первую очередь следует отметить,что города возникали лишь вокруг древних и крупных бенедиктинских аббатств, экономическая организм ция которых существенным образом отличалась от цистерцианской, Крупные бенедиктинские монастыри обладали обширными земельны ми владениями, которые не образовывали, как правило, компактного комплекса вокруг самой обители, хотя их концентрация в непосредст венной близости от монастыря и была наиболее интенсивной. Так, Фульда в IX в. располагала владениями общей площадью приблизитель но в 162 ООО га, рассеянными от Северного моря до Верхнего Дуная и от Мозеля до Заале. Монастыри выступали как центры организации и уп равления домениальным хозяйством, аккумуляции и перераспределения феодальной ренты. Аббатства, подобные Фульде, осуществляли не только значительные транспортные перевозки в рамках своих владений, разбросанных на достаточном удалении друг от друга, но и довольно ак тивно занимались торговлей, прежде всего, сельскохозяйственными продуктами. Так, скажем, география владений монастыря Нивелле п Брабанте (от Соммы далее на север, вплоть до Зеландии) создавала ее тественные условия для торговли с Англией. И Брюссель, первоначаль но перевалочный пункт внутри домениальной системы коммуникаций, около 1000 г. превратился в portus, в котором монастырские негоцианты (negotiatores) пересаживались на суда, направлявшиеся в Англию. Кроме того, крупные аббатства обладали также таможенными и монетными привилегиями, а со второй половины IX в. приобретали и привилегии организации рынка, что в ряде случаев способствовало развитию вокруг них торговых поселений.

Купцы, о которых речь шла выше, принадлежали к familia монасты ря, т.е. происходили из числа зависимых от него лиц. Любопытно, что статус таких купцов, на которых распространялись монастырские при вилегии, мог быть притягательным и для других торговцев, рассчиты вавших через полную или частичную утрату свободы обрести право бес пошлинной торговли во владениях аббатства и в первую очередь на рынке, функционировавшем под защитой монастырского святого, куда, как, например, к св. Бавону в Генте “одни приезжали молиться, а другие1 торговать, многие же из любопытства к рыночной суете” (Vita S. Macarii).

Вместе с тем, крупные бенедиктинские аббатства являлись порою значительными центрами организации ремесленной деятельности. Дое таточно взглянуть на знаменитый санкт-галленский монастырский план IX в., чтобы убедиться, сколь важное место отводилось ремесленным мастерским в жизни обители. Этот план зримо воплощает идею, зало женную еще в Правиле св. Бенедикта и развитую затем в каролингских комментариях и дополнениях к уставу, отчасти также в монастырских consuetudines: “Монастырь, если это возможно, так и должен быть осно­ ван, чтобы все необходимое, а именно: вода, мельница, сад, пекарня или различные ремесла, существовали внутри монастыря, дабы у монахов не возникло потребности скитаться снаружи, ибо в том содержится вред

294

для их душ”. Иными словами, монастырь в идеале представлялся авто­ номным от внешнего мира, и эта автаркия обители рассматривалась как непременное условие осуществления монашеского призвания - opus Dei.

Каролингские монастыри или реформированные обители X-XI вв. насчитывали порою сотни монахов. Сама по себе задача обеспечить продовольствием и одеждой столь значительное число людей диктовала жстраординарные усилия - не говоря уже о иных потребностях мона­ стыря, например, в воске, пергаменте, богослужебной утвари или содер­ жании тысяч бедняков во спасение душ монахов. Какие огромные фи­ нансовые ресурсы должны были находиться в распоряжении монасты­ рей IX-XI вв. и сколь высокого уровня достигли монастырские ремесла, можно судить по грандиозным монастырским соборам, таким, например, как в Фульде, Херсфельде, Санкт-Галлене, Корби или Клюни (Клюни III). Однако деятельность монастырских ремесленников не всегда ог­ раничивалась лишь удовлетворением нужд самой обители. На том же санкт-галленском монастырском плане упомянуты, например, emundalores et politores gladiorum (т.е. ремесленники, занимавшиеся шлифовкой мечей) и scutarii (изготовители щитов). Учитывая же благоприятные ус­ ловия для развития домениальной торговли, можно предположить, что и монастырские ремесленники поставляли на рынок часть своей продук­ ции либо самостоятельно, либо через монастырь, которому они были обязаны цензом. Из многих торгово-ремесленных поселений при круп­ ных бенедиктинских аббатствах и развивались со временем города. Го­ род, возникший в IX в. вблизи монастыря Сен-Рикъер и специализиро­ вавшийся на производстве и экспорте сукна, продолжал, например, су­ ществовать даже после того, как само аббатство было разрушено нор­ маннами в 881 г.

Внемалой степени градообразовательные процессы стимулировало строительство вблизи монастырей на случай военной опасности бургов или крепостных стен с башнями, непосредственно защищавших обитель

иприлегающее к нему поселение. Однако упомянутые выше обители, в большинстве своем давшие импульс развитию монастырских городов, все же составляли относительно немногочисленную группу на фоне “мо­ настырского пейзажа” средневековой Западной Европы. По-видимому, градообразовательные потенции монастыря не всегда могли быть реа­ лизованы, что очевидно хотя бы из географии монастырских городов.

Вцелом бенедиктинские аббатства гораздо реже, нежели резиден­ ции епископов, имевшиеся во всех римских civitates, становились ядрами градообразования. В первую очередь это объясняется особенностями расположения большинства обителей, - как правило, в труднодоступ­ ных и относительно малонаселенных регионах. Кроме того, римские civitates сохраняли как остатки городского населения, так и определен­ ную традицию рынка, притягивавшего к себе жителей аграрной перифе­ рии города. Наконец, епископы располагали более обширными власт­ ными прерогативами, а частности в civitates, и эти прерогативы во мно­ гом были закреплены за ними еще римским законодательством. Так, в Италии, где сохранилась густая сеть римских civitates, не возникло ни од­

295

ного монастырского города, хотя там и имелись древние и влиятельны» аббатства, такие как Боббио, Бадиа ди Помпоза, Фарфа, Нонантолл, Субъяко, Монте Кассино и др. Также в южной и юго-западной Галлии средневековые города формировались на основе многочисленных рим ских civitates (почти единственное исключение - рассмотренный выпи* Wallfahrtsstadt Сен-Жиль, а также небольшие городки при аббатствах и Аквитании, как например, Моиссак). Вместе с тем, как уже отмечалось выше, крупный монастырь, основанный на окраине civitates или в их sub urbium мог благоприятствовать городскому развитию. Севернее Луары, в районах прилегающих к Рейну и Дунаю, по мере убывания плотности римских civitates - резиденций епископов, монастырские города встречи ются чаще (Центула-Сен-Рикъер, Санкт-Вааст, Сан-Трон, Нивелле, Жамблу, Фульда, Лорш, Эхтернах, Санкт-Галлен, Зигбург, Херсфельд и др.)- Аналогичное явление наблюдается и в Англии, где монашестно традиционно пользовалось большим авторитетом (Бари Сент-Эд мундс, Ридинг, Сент-Олбанс и др.). В Ирландии же, находившейся чи пределами римского мира, процессы христианизации, начавшиеся и V в., не привели к созданию епископских резиденций. С VI в. церком ная структура Ирландии развивалась как монашеская: именно мои а стыри взяли на себя функции епископата. Наиболее крупные из них, такие, как Армагх, Килдаре, Клонмакнойз и др., стали ядрами градо образования. Вместе с тем, в Восточной Европе и в Скандинавии, так же не входивших в Pax Romana, отсутствовали и другие крупные а(> батства, которые могли бы стать центрами протогородских поселс ний. Более того, в Северной Европе, на славянских землях междурс чья Эльбы и Одера, в Прибалтике, где христианизация завершилась позже, чем в прочих регионах Западной Европы, пользовались попу лярностью по преимуществу цистерцианцы и другие новые монашс ские ордена, появившиеся в XII в.

Возникшие в конечном итоге монастырские города были сравни тельно небольшими (при всей относительности критериев) и насчитыва ли к концу Средневековья в лучшем случае до 3000 человек. В Фульде, например, в 1525 г. облагаемое налогом бюргерство составляло всего 370 человек. По-видимому, в соседстве с монастырем, в зависимости от него, было нечто, замедлявшее или даже консервирующее городское развитие. В монастырских городах гораздо дольше сохранялась личная зависимость горожан от сеньора-аббата, медленно складывалась собст венная, независимая от сеньора, юстиция и городское самоуправление. Кроме того, монастырские города были окружены вотчинами аббатст­ ва, и приток нового населения в городскую общину существенно тормо зился сеньором. Не в последнюю очередь, вероятно, давал о себе знать антагонизм монастыря и городских форм жизни. Аббат Руперт Дойтский, как мы видели выше, ликовал по поводу пожара в протогородском поселении близ его обители. В Санкт-Галлене же аббат Ульрих Рёш и 1485 г. попытался вообще перенести монастырь из города. Горожане, однако, не желая лишиться как своего патрона, так и доходов, которые приносили многочисленные паломники, разрушили первые постройки Ульриха в избранном им для нового аббатства месте.

296

История Санкт-Галлена, довольно крупного монастырского города, типична для монастырских городов вообще, вернее, тех из них, сеньо­ ром которых и после кристаллизации городского поселения оставалось аббатство. Наиболее ранние сведения о поселении вокруг монастыря от­ носятся к первой четверти X в. В силу особенностей рельефа местности )то поселение развивалось к северу от церкви аббатства. Монастырь оыл основан в долине между двумя возвышенностями, вблизи слияния горных рек - Штайнаха и Ирабаха, которые, собственно, и образовыва­ ли до начала XV в. границы Санкт-Галлена на юге (Штайнах), востоке и севере (Ирабах). С юга к церкви аббатства примыкал клауструм, т.е. жи­ лые помещения монастыря. Непосредственно за ними вдоль крупного горного склона пролегало русло Штайнаха. В свою очередь открытое западное направление в силу неровности рельефа было менее приспо­ соблено для развития поселения, нежели северное. В 926 г. венгры, на­ павшие на Санкт-Галлен, сожгли расположенные поблизости от него дома. Опасность повторения венгерского набега в середине X в. побуди­ ла аббата начать строительство валов и крепостных стен вокруг мона­ стыря и поселения. В кольце укреплений X в. городу стало тесно лишь к началу XV в. Это позволяет предположить, что уже в X в. протогородское поселение было достаточно значительным. Вместе с тем, рост его

иXV в., как мы увидим ниже, совпал с решающими успехами в борьбе за независимость от аббатства.

Развитие топографии Санкт-Галлена в Средние века отражало уси­ ливавшийся дуализм монастыря и примыкающего к нему города. Перные известные конфликты горожан с аббатством относятся ко второй четверти XIII в., но лишь в XV в. можно говорить о решающих успехах

иборьбе с сеньориальной властью монастыря. Если жители поселения X в. характеризуются как servi или famuli, то к концу XIII в. burger von sante Gallen в правовом отношении уже отличался от прочих зависимых от монастыря лиц, живших в его вотчинах. Обособленность их правово­ го статуса обозначали четыре креста, установленные на дорогах в раз­ ных направлениях, отходивших от города. Тем не менее, монастырь яв­ лялся верховным собственником всей земли горожан, которые, соответ­ ственно, рассматривались как его ленники, обязанные сеньору клятвой иерности, а при покупке земли уплатой особой подати. За исключением “кровавой” юрисдикции, принадлежавшей фогту аббатства, вся судеб­ ная власть в городке была сосредоточена в руках назначаемого аббатом “амманна”. Он же, по-видимому, собирал и причитающуюся аббату ры­ ночную пошлину. Амманн председательствовал в городском совете, упомянутом впервые в начале XIV в. Еще в середине XIV в. состав это­ го совета определялся самим аббатом. Аббат же назначал начальника монеты, смотрителя хлебов, вина и других городских официалов. Кроме того, в его ведении находились меры и весы, а также все городские мель­ ницы. Ремесленные цехи и бургомистр, избираемый общиной на год и приносящий ей клятву, впервые упомянуты в середине XIV в. По-види- мому, тогда же бургомистр вместо или наряду с амманном, стал предсе­ дательствовать в совете, который к концу столетия мог уже избираться (поргерами, но требовал все же утверждения со стороны аббата.

297

Санкт-галленцы нередко искали поддержки своих притязаний на не зависимость у различных политических сил, будь то фогты аббатства, соседи - аппенцельцы, недовольные властью монастыря, Швабский со юз, Швейцарская конфедерация, Габсбурги или Люксембурга. Так, тл помощь в политической борьбе император Сигизмунд из дома Люксом бургов в 1415-1417 гг. пожаловал горожанам привилегии, согласно ко торым совет мог сам назначать фогта, отправляющего “кровавую” юрисдикцию в городе. Кроме того, совету жаловалось право чеканки мелкой монеты, а сам город освобождался от каких-либо податей импе рии. С тех пор санкт-галленцы, хотя и не добившись еще полной автоно мии от монастыря, все чаще стали называть свой город имперским (rich stadt). В середине XV в. горожане получили уже от Габсбурга - импера тора Фридриха III - привилегию самостоятельно, без участия аббата, т бирать городской совет и назначать всех городских официалов. В даль нейшем оба Санкт-Галлена для урегулирования возникавших конфлик тов по преимуществу обращались к Швейцарской конфедерации, с кото рой аббатство заключило союз в 1451, а город - в 1454 г. Согласно “Бернскому приговору” от 1457 г., город обретал желанную независи мость от монастыря с условием выплаты ему 7000 золотых гульденом, Но и после этой сделки сохранялись некоторые привилегии аббатства и городе, которые удалось аннулировать лишь после Реформации, к серс дине XVI в.

XV столетие вместе с успехами в борьбе за независимость принесло и изменения в планировке Санкт-Галлена. Современные очертания мо настырского квартала восходят в целом еще к раннему Средневековью. Улицы, имеющие форму полудуг, словно обнимая его, следовали одна за другой с востока на запад. Мысль отделить монастырский квартал от го рода возникла, по-видимому, под влиянием усилившихся конфликтов с горожанами. Аббаты жаловались даже на участившиеся кражи фруктом в монастырском саду. Строительство стены, разделявшей монастырь и город, началось еще в середине XV в., но завершить его удалось лишь во второй половине XVI в., когда аббатство получило отдельные ворота. Граничащая с монастырским кварталом церковь св. Лаврентия превра тилась в городскую, а затем стала центром протестантской общины Санкт-Галлена. Но еще до Реформации она служила своего рода анти тезой собору св. Галла. Противостояние городской и сеньориальной церкви характерно в целом для топографии всех монастырских и епи скопских городов Средневековья. За Санкт-Лоренцем уже в раннее Средневековье находился городской рынок, воспоминания о котором сохранило название улицы, идущей параллельно монастырскому квар талу, - Марктгассе. В 1418 г. пригород Санкт-Галлена - Санкт-Манген, находившийся на противоположном берегу Ирабаха, был обнесен стена ми, участок же прежних укреплений демонтирован, а Ирабах убран под землю. На место, освободившееся между Санкт-Галленом и его преж ним пригородом, переместился рынок. К Марктплатц примыкало пер

вое известное здание городской ратуши. Таким образом, в XV в. сложил ся новый центр Санкт-Галлена, противостоящий сеньориальному ядру, от которого город некогда отпочковался.

298

Дуализм монастыря и города нашел выражение также в гербе Санкт-Галлена. Как и у аббатства, гербовым животным города являлся черный медведь. Согласно агиографической традиции, медведь некогда служил св. Галлу и за свою службу получил из его рук хлеб. На гербе аб­ батства обязательно изображался этот кусок хлеба, ставивший Галла в ряд с другими “властелинами” пустыни, отцом Герасимосом, блаженным Иеронимом, св. Северином. Однако на новой городской печати, изгото­ вленной после пожалования городу в 1475 г. герба, отсутствовал хлеб, да и зверь, оскалившийся и как бы приготовившийся к нападению, был да­ лек от смиренного и согбенного монастырского медведя. Городской медведь не собирался принимать хлеб из рук аббата. В ликовании по по­ воду обретения герба как формального признака независимости в горо­ де даже завели живого медведя, а городская касса в 1488-1491 гг. возло­ жила заботы по его содержанию на санкт-галленского крысолова. Не­ известно, правда, продолжал ли и впоследствии этот оживленный герб получать свой “хлеб” от горожан.

НИЩЕНСТВУЮЩИЕ ОРДЕНА В ГОРОДАХ

Нищенствующие ордена - это первые исключительно городские монашеские объединения и в то же время первые монашеские объеди­ нения, которые имели свои конвенты почти во всех городах Западной Европы. Существует даже тенденция рассматривать наличие конвентов нищенствующих орденов как “барометр уровня урбанизации” и как кри­ терий определения города вообще. Так, к маленьким городам следует, по мнению Ж. Ле Гоффа, причислять те, в которых имелся лишь один монастырь францисканцев. Соответственно верхняя планка величины городского поселения определяется наличием трех и более конвентов миноритов. Население таких городов, как правило, достигало 10 тыс. че­ ловек. Вместе с тем, некоторые исследователи предостерегают от по­ добных механических обобщений. В этой связи особого внимания заслу­ живают уже те сравнительно немногочисленные случаи, когда в силу ря­ да локальных обстоятельств конвенты нищенствующих орденов все же отсутствовали в городах. Так было, например, в Зальцбурге, где мендиканты натолкнулись на решительное противодействие архиепископа. С другой стороны, в Бретани, регионе довольно слабого городского разви­ тия, конвенты нищенствующих монахов во множестве возникают в те­ чение XIII в., правда, с небольшим запозданием по сравнению с осталь­ ной территорией Франции. Кроме того, следует учитывать, что ориента­ ция на одни города появилась в нищенствующем монашестве не сразу, а основание конвентов в тех или иных центрах, их число были обусловле­ ны нередко самыми многообразными факторами, начиная от особенно­ стей конкретного ордена, его стратегии в данной провинции и вплоть до всякого рода имущественных и потестатных условий, варьировавших от города к городу.

Св. Франциск послал своих учеников в civitates et castella. Однако на начальной стадии развития ордена город еще не стал основной ареной

299