nureev_rm_dementev_vv_red_postsovetskii_institutsionalizm

зиса, возникшего в конце 2004 года. Политическое противостояние было очень мощным и острым, привлекшим к себе внимание мировой общественности и политических сил Европы, России и Америки. Мирная форма этого противостояния не должна вводить в заблуждение относительно его остроты и фундаментальности. Она свидетельствует больше о такой ментальной черте украинского общества, как убежденность в том, что никакие цели не могут оправдать кровопролитие. Изменения в Конституции, принятые в результате компромисса политических сил, создали возможность выхода из кризиса, осуществили институциональную корректировку, однако не устранили множества институциональных ям, потому что последние имеют своей основой противоречие формальных и неформальных институтов, а не лишь несоответствие друг другу формальных правил и норм.

От институциональных ям следует отличать институциональные разрывы, пустоты, обвалы, петли и другие институциональные деформы. Институциональные разрывы возникают в случае нарушения связи между взаимозависимыми институтами. Например, разрыв между правилами и нормами, с одной стороны, формирования, а с другой – использования пенсионных фондов, в результате чего образуется дефицит средств для осуществления пенсионного обеспечения согласно установленным нормам. В Украине возникали такие разрывы и есть опыт их преодоления путем корректирования действующих и ввода новых норм.

Институциональные пустоты – это часть институционального пространства, в которой отсутствуют надлежащие институциональные образования (правила, нормы, законы, учреждения и т. д.). Они могут возникнуть как вследствие институциональных разрывов, так и в результате институциональной недостроенности системы. Можно привести пример с доверительными операциями и учреждениями в Украине. Попытка заполнить институциональную пустоту институциональными суррогатами привела к нарушению нормального функционирования институционального механизма доверия и его существенным деформациям, последствия которых не преодолены до настоящего времени. Денежные средства, которые потекли в раскрытую институциональную пустоту, были в значительной мере разворованы.

Институциональный обвал – это нарушение ряда взаимосвязанных институциональных звеньев, которое частично разрушает институциональное пространство. Примерами могут служить изменения в

61

Конституции УССР, которые упразднили часть конституционных положений и открыли возможность развития рыночной экономики при сохранении старого институционального каркаса, привели к исчезновению старых ограничений экономической деятельности при отсутствии новых механизмов ее регулирования.

Институциональная петля – это такая взаимосвязь между институтами, которая приводит к постоянному сужению и угасанию процессов, которые эти институты должны обеспечивать. Если, например, для разрешения проблемы увеличения доходов бюджета принимаются законы, которые повышают налоговое давление, но вследствие этого уменьшается налоговая база и поступления в бюджет еще больше сокращаются, что требует дальнейшего повышения налогов, то мы имеем институциональную петлю.

Каждая из таких институциональных деформаций предопределяет специфические способы ее преодоления. Например, для того чтобы избавиться от институциональной петли, достаточно найти другие пути разрешения проблемы и не применять те способы, которые ведут к образованию этой петли. Для того, чтобы выбраться из институциональной ямы, необходим институциональный прорыв, т.е. создание новых правил и норм, законов, меняютщих те, которые привели к образованию институциональной ямы. Специфика прорыва заключается в том, что он не может полностью вместиться в существующее правовое поле. В связи с этим необходимым элементом такого прорыва является обращение к источнику высшей власти в этой сфере. Очень яркий пример – события конца 2004 – начала 2005 годов в Украине, связанные с выборами Президента, возникшим политическим кризисом и способами разрешения обострившихся противоречий. Выход за пределы правового поля, постоянное апеллирование противоборствующими сторонами к народу как высшему источнику власти, угрозы уголовного преследования политических противников по закону при противоположных трактовках одних и тех же юридических норм, компромисс и прорыв тупиковой ситуации на основе соотношения политических сил, а не правовых оценок

– все это типичные признаки поведения субъектов в институциональной яме.

Институциональный прорыв может быть составляющей институциональной революции как коренного качественного изменения институциональной архитектоники общества. Институциональная революция не обязательно является связанной с институциональной

62

катастрофой. Она может осуществляться системным и управляемым изменением институтов. В таком случае существенное значения приобретает институциональное накопление, т.е. постоянное продуцирование новых институтов на основании расширения и усложнения существующих и органичное введение их в процесс жизнедеятельности общества.

Противоположностью институциональным деформам являются институциональные трансформы, т.е. такие институциональные надформы, промежуточные формы, которые не уничтожают свою основу, а впитывают ее в себя и превращают в другую. Примером трансформы может служить институт акционирования государственной собственности. Если государственное предприятие преобразовано в акционерное общество со 100 % государственной собственностью на акции, то, с одной стороны, оно осталось государственным, с другой

– оно включило в себя частные начала и стало в своей основе (пока что латентной) частным. Дальнейший переход акций к частным владельцам происходит по законам функционирования частной собственности. Это и есть трансформация. Ничего не уничтожалось, а через промежуточную институциональную форму (трансформу) преобразовалось в принципиально новое явление.

Методология институциональной трансформации общества имеет преимущества перед другими формами институциональных изменений, так как она позволяет реформировать экономику без глубоких спадов производства, социального напряжения и многих других негативных явлений. К сожалению, в Украине в структуре институциональных изменений существует очень узкая трансформационная прослойка. Преобладают простые реформы, которые означают замену одних форм другими, и деформы, которые искажают суть экономических явлений. Все эти составляющие рыночных преобразований существенно влияют на поведение людей.

Проблемы институциональной архитектоники являются ключевыми для понимания трансформационных процессов в постсоциалистических странах. Проведенные исследования, касающиеся причин существенно отличающихся результатов рыночных преобразований в странах с переходной экономикой при условиях приблизительно одинаковых стартовых позиций, привели авторов к выводу, что главным фактором таких отличий является экономическая политика. Такой вывод фиксирует то, что лежит на поверхности. Ясно, что при одинаковых стартовых условиях в лучшем экономическом положе-

63

нии находятся те страны, в которых проводилась адекватная экономическая политика. Но возникает более глубокий вопрос о том, почему экономическая политика была именно такой? И ответ на него может дать только анализ институционального устройства общества.

Наиболее существенной чертой, определившей особенности поведения людей, социальных групп в новые времена, есть двойственность институциональной структуры, которая осталась в наследство от директивно-плановой системы и продолжает доминировать в условиях рыночных преобразований, порождая новые деформации и общественные аномалии.

Суть этой двойственности институциональной структуры заключается в том, что в условиях коммунистического строительства существовали, с одной стороны, идеологический образ общественного устройства, нормы и правила, которые были общественно признанными и обязательными для принятия их членами общества, с другой – правила и нормы, стереотипы, представления, которыми люди руководствовались в своей повседневной жизни и которые не совпадали с официально декларируемыми. В результате того, что институциональные требования идеологии и требования жизни противоречили друг другу, возник институциональный разрыв, вследствие которого у большинства членов общества сформировались особые ментальные характеристики.

Во-первых, возникла разорванность сознания и фрагментарность поведения, когда человек в каждом фрагменте своей жизни действует по соответствующим ему законам, не замечая, не задумываясь и не придавая существенного значения тому, что его поведение, высказывания являются непоследовательными и противоречивыми, что разрушало целостность личности. Во-вторых, у людей сформировалось ощущение собственной неполноценности, так как никто не мог отвечать высоким требованиям коммунистической идеологии. Это ощущение компенсировалось гордостью за все общество, к которому принадлежит человек и которое в соответствии с идеологическими установками является наиболее прогрессивным. В-третьих, ощущение неполноценности и разорванность сознания, фрагментарность поведения предопределили социальную пассивность членов общества. Это нашло почву также в огосударствлении всех общественных отношений, отчужденности от субъектов в пользу государства социального целеполагания. Человек стал составляющим элементом государственного планового механизма как господ-

64

ствующей над ним общественной силы. В-четвертых, поведение части социально активных людей, пытающихся преодолеть разорванность сознания и бытия, восстановить их целостность и таким образом полноценно реализоваться в процессе жизнедеятельности, приобрело явно или скрыто оппортунистический характер.

Эти ментальные черты проявились в самых различных формах поведения и стали институциональной предпосылкой формирования новой социальной структуры общества и социальной динамики. В условиях рыночной трансформации основные черты поведения людей изменились мало, но совсем другими стали социальный контекст и общественная оценка деятельности. Рыночная система имеет существенно отличающиеся, в ряде случаев – прямо противоположные, ценностные ориентиры. А так как такие фундаментальные ориентиры находятся на глубинных уровнях сознания, то они не могут быть легко изменены на противоположные, а их изменение дезориентирует и лишает человека социально-психологической почвы.

Носителями новой идеологии рыночных преобразований в Украине стала узкая прослойка социально и политически активных людей, поведение которых из оппортунистического преобразовалось в нормативное. Поведение другой, подавляющей части общества вследствие сформированных у нее раньше черт пассивности и разорванности сознания не превратилось у нормативного в оппортунистическое, а осталось пассивным. Это дало возможность узкой прослойке людей быстро и без существенного сопротивления провести системные изменения и захватить власть.

Такой сценарий институциональных изменений является принципиально невозможным в странах с рыночной системой, где каждый человек все условия своей жизнедеятельности создает сам и заботится об их защите, не рассчитывая на патернализм государства. Это подтверждается темпами и характером экономических преобразований в странах бывшей социалистической системы. Там, где частные основы не были искоренены вследствие относительно недолгого господства плановой системы, рыночные преобразования прошли быстрее и с меньшими потерями.

Социальная пассивность большинства населения, которая была присуща всей советской системе, в сочетании с такими типичными украинскими чертами, как склонность к бытовой обустроенности и способность к ее обеспечению в самых неблагоприятных условиях, создали возможность такого общественного перераспределения бо-

65

гатства, которое является принципиально невозможным в других индустриальных странах, где даже приближение к такому уровню социальной дифференциации вызвало бы социальный взрыв. Украинское общество продемонстрировало свою высокую социально-взрыв- ную безопасность. Оно скорее распадется на атомизированные со- циально-экономические ячейки, связанные между собой только внешней формой принадлежности к одному государству, что практически в известной степени и состоялось, чем решится на активные действия, связанные с риском социального взрыва и кровопролития. "Только бы не было войны" – это не только фраза, с которой могут согласиться многие граждане, а и лейтмотив их реального экономического поведения, особенно, если войну понимать достаточно широко в социальном контексте. Появление достаточно широкой прослойки молодежи и примкнувшей к ней некоторой части людей более старшего возраста в процессе "оранжевой революции" конца 2004 года, что стало достаточно большой неожиданностью для всех, включая инициаторов этого движения, говорит о формировании новых ментальных качеств, но отнюдь не отрицает ранее сказанного. Подтверждением этому является тот факт, что во время самого острого противостояния, которое длилось достаточно долго и сопровождалось массовыми скоплениями сотен тысяч людей, не произошло ни одного более-менее значимого инцидента, не говоря уже о кровопролитии.

Это ментальное долготерпение украинского общества не сразу было осознано политиками, которые поочередно приходили к власти и были сначала озабочены назревающим социальным взрывом. Но постепенно выяснилось, что и тогда, когда уже по всем канонам, казалось, невозможно было так жить, ничего не происходило. Это, с одной стороны, политически шокировало, а с другой – снимало со- циально-психологические барьеры в перераспределении богатства и поощряло заинтересованных идти в этом направлении далее. Это стало и причиной недооценки активности людей в период "оранжевой революции".

В советском обществе различные социальные слои по-разному реагировали на изменения и приспосабливались к ним. При этом критерием нового расслоения стали не принадлежность к той или иной социальной группе в социальной стратификации советского общества, а социальная активность и готовность к изменениям. Та или иная социальная группа лучше или хуже приспособилась к но-

66

вым условиям именно из-за наличия или отсутствия у нее таких черт, как активность и способность воспринимать нововведения, рисковать, работать вне урегулированного правом поля и т.д.

Именно поэтому оказался достаточно адаптированным к новым обстоятельствам руководящий состав, который привык работать в изменчивых условиях. Типичным примером в этом аспекте может служить руководящий состав комсомола, который в советские времена был формой реализации жизненных притязаний и карьерного роста социально активной молодежи. Успех в этой сфере зависел от умения организовывать людей в соответствии с условиями их деятельности. Сами условия были внешним фактором, который часто менялся. С одинаковым успехом можно было руководить комсомольской организацией кондитерской фабрики, металлургического завода или проектного института. Переход к рыночной экономике для этой группы людей стал просто изменением внешних условий деятельности, мало чем отличающимся от предыдущих переводов на новую работу. Присущий этой группе рационализм позволил определить наиболее эффективную сферу деятельности в переходной экономике и относительно легко войти в нее. Этим объясняется то обстоятельство, что именно руководящий состав комсомола занял ключевые позиции в банковской системе. Высказывания банкиров свидетельствуют о том, что это был их сознательный и рациональный выбор.

Второй активной в экономическом отношении группой были хозяйственники, которые работали с коротким циклом оборота денег, где теневую деятельность тяжело было зафиксировать (торговля, особенно плодово-овощная, легкая и пищевая промышленность, автотранспорт и т. д.). Эта группа также была подготовленной к работе в новых условиях. Более того, в значительной мере новые условия просто легализировали то, чем такие хозяйственники занимались раньше нелегально, рискуя своим положением, доходами, свободой. Переход к рыночной экономике, процессы приватизации дали им возможность быстро присвоить значительные богатства. Но так как раньше они в силу специфики своей деятельности, с одной стороны, дистанцировались от власти, а с другой – старались ей прислужить, то пошли во власть позже, только после того, как поняли, что накопленные капиталы у них не заберут и, более того, в сформированной системе ведения хозяйства причастность к власти является непременным условием успешного бизнеса.

Что касается директорского корпуса, то он размежевался по то-

67

му же критерию активности и готовности работать в изменчивых условиях. Часть директоров стала успешными предпринимателями, обеспечив своим предприятиям перспективное развитие. Другая часть ожидала, пока государства создаст им благоприятные условия.

Такая же судьба постигла и партийно-политический актив с той разницей, что в этой группе "пассивных" было очень мало.

Инженерно-техническая прослойка среднего уровня, которая занимала значительное место в советской системе, оказалась в очень тяжелом положении. Много видов квалифицированной узкоспециализированной инженерной деятельности выпало из общественного распределения труда, а так как они и составляли основное содержание работы инженерно-технического состава, то последний потерял сферу своей занятости, доходы, социальный статус и социальнопсихологический комфорт. Кроме того, он оказался менее всего подготовленным к социально-экономическим изменениям.

В административно-командной системе социальный статус, доходы и возможности людей определялись их местом в социальной иерархии. Это было главным источником личной собственности и богатства, за это шла конкурентная борьба. В рыночной системе, наоборот, социальный статус зависит от собственности и богатства. Поэтому проблема изменения социального статуса в процессе рыночной трансформации стала проблемой превращения социального статуса в богатство. Иначе говоря, вопрос заключается в том, кто и как сумел воспользоваться своим статусом в советской системе для приватизации общественного богатства. Ответ на этот вопрос можно видеть в социальном расслоении украинского общества. Тем опосредствующим звеном, которое превращает социальный статус в иерархической системе в богатство (стоимость), есть экономическая активность, которая включает в себя готовность работать в изменчивых условиях.

Но в советской системе место в социальной иерархии также зависело от вертикальной социальной активности, т.е. от нацеленности лица на движение по ступеням социальной иерархии, что не поощрялось системой. Поощрялась горизонтальная активность: наиболее полная отдача на своем рабочем месте. Слово "карьера" имело негативный оттенок, а "карьерист" звучало как приговор. Именно вертикальная активность и была ключом к успеху в рыночной трансформации.

Тесная и непосредственная связь социально-экономической ак-

68

тивности как таковой, безотносительно к ее качественным характеристикам и содержательности, с экономической успешностью вместе с резким, не подкрепленным институциональной адаптацией, расширением финансовых возможностей стимулировали появление у субъектов такой черты, как желание и готовность завоевывать новые высоты во всех сферах, независимо от того, насколько это является рациональным и практически целесообразным. Это также находило реальное основание в повышении социальной стойкости субъектов вследствие диверсификации успеха. Поэтому наиболее активные на широком и разнородном поле деятельности, в значительной мере независимо от профессионализма, стали и наиболее формально успешными в разнообразных отраслях. Покупалось и завоевывалось все, что поддавалось напору денег и активности: новые предприятия, направления бизнеса, депутатство, должности, научные и академические степени и звания и т. д. В этой группе представителей бизнесо- во-политической агрессии начала формироваться такая черта, как нацеленность на борьбу, победу и успех как формы социального самоутверждения. Можно привести много примеров, когда бизнесполитики жестко боролись за должности, не имея в виду иметь с этого какую-то бизнесовую выгоду или заинтересованность в работе в этой сфере, а только доказывая свою способность победить в борьбе и продемонстрировать свои возможности и успешность. Это форма недостаточно очеловеченной, гуманизированной в процессе исторического развития, природно-социальной борьбы за жизненное пространство. Хотя такие черты достаточно четко проявились на нынешнем этапе трансформации общества, они не будут закреплены, так как объективная необходимость профессионализации деятельности будет вытеснять диверсификантов успешности на периферию, лишая их тем самым мотивов для такого поведения.

Следует обратить внимание на то, что социальная активность субъектов административно-командной системы с самого начала имела скрытый, теневой элемент. Это оказывало значительное воздействие на характер рыночной трансформации и означало, с одной стороны, скрытую подготовленность к новым условиям деятельности, с другой – определенный опыт и готовность работать вне установленных формальных правил.

Начало рыночных преобразований и коренного изменения экономической системы, которое характеризовалось столкновением новых и старых прав, правил и норм, значительной правовой неопреде-

69

ленностью, по-разному повлияло на поведение различных групп общества. Законопослушные и пассивные члены общества в этих условиях стали еще более пассивными, потому что каждый шаг имел риск выйти за правовое поле, а те, кто имел опыт и готовность действовать в условиях правовой неопределенности, в полной мере использовали это в своих целях. Кроме соответствующего перераспределения общественного богатства это имело следствием формирование определенных институциональных характеристик.

Скрытая готовность действовать вне правового поля преобразовалась в теневую деятельность, последняя стала обычным делом, постепенно сформировались неформальные правила, законы, инфраструктура, теневые цены на товары, ставки и тарифы на бюрократические, судебные и др. услуги.

Светотеневая структура постсоциалистического общества существенно отличается от теневой экономики развитых стран. И не только масштабами, но и качественными характеристиками. Мы имеем не теневую экономику, а теневое общество с теневым государством и ее теневыми институтами законодательной, исполнительной и судебной власти, репрессивного аппарата, экономической деятельности и т. д. Блокирование законопроектов, решений органов исполнительной власти, которые могут нанести потери теневым структурам, определенные правила и процедуры работы с субъектами, которые нарушают условия неформальных соглашений при участии соответствующих специализированных структур –все это институциональные составляющие теневой части общественного уклада. Важной чертой этого уклада является пространственная неразграниченность официальной и теневой деятельности. Структуры, которые занимаются только теневой деятельностью, составляют лишь незначительную часть теневой сферы. По большей части фирмы ведут как официальную, так и теневую деятельность. Их обслуживают банки, милиция, суды и другие институты, которые имеют такую же структуру.

Такая светотеневая институциональная структура общества является конкретно-историческим синтезом институционального наследства административно-командной системы и условий коренного изменения общественно-экономического строя. Отсюда вытекает, что противодействие таким системным образованием при помощи обычных методов борьбы с теневой экономикой объективно означает простое включение в существующий светотеневой процесс с опреде-

70