Тема 4. Философская мысль периода Возрождения

НИКОЛАЙ КУЗАНСКИЙ, Николай Кребс (1401—1464) — мыслитель ран­него Возрождения, выдающийся немецкий философ, теолог, крупный ученый в области математики, астрономии, геогра­фии и других паук.

Учился в Гейдельбергском, Падуанском, Кёльнском уни­верситетах. В 1430 году стал священнослужителем, вел актив­ную политическую деятельность в качестве кардинала католической церкви и приближенного Папы. Написал большое количество теологических и философских сочинений. Биографы указывают на его веротерпимость, проповедь свободы мышления, попытки противодействовать крайностям папистского абсолютизма.

Как философ Николай Кузанский попытался выработать универсальное осмысление начал мира и устройства Вселенной, основанных не на ортодоксальном христианстве, а на диалектико-пантеистической его интерпретации. Пантеистическое ре­шение теологических проблем было навеяно в значительной ме­ре идеями Прокла и других неоплатоников. Диалектическая тенденция выразилась у Николая Кузанского в его стремлении охватить все вещи и события мировой жизни в единстве и цельности – бесконечном «максимуме», который не сводим ни к чему конкретному и отдельному и превосходит его, но в то же время отражается отдельными вещами. Этот «максимум» есть одновременно и бесконечный «минимум», поскольку целостность максимума не допускает никакого деления.

Николай Кузанский провозглашал величайшим филосо­фом Пифагора, идя навстречу математическому естество­знанию. Будучи предшественником Коперника и Галилея в теории строения Солнечной системы, автором диалекти­ческих рассуждений о движении Вселенной, доказывал бесконечность и вечность мира. Николай Кузанский писал и о природе гармонии, об ис­кусстве, о художественной деятельности человека, его твор­ческих возможностях.

Николай Кузанский как мыслитель соединяет античные и средневековые философские традиции и предвосхищает главные черты философии нового времени.

ОБ УЧЕНОМ НЕЗНАНИИ

Книга первая

Глава 1. Каким образом «знать» значит «не знать»?

Мы видим, что по Божьей милости все в природе содер­жит в себе самопроизвольное стремление существовать лучше, поскольку это допускают естественные условия. [...] Здоровый и свободный разум, стремящийся ненасытно, в силу врожденного ему искания, постигнуть истину, позна­ет ее, крепко охватывая любовными объятиями. [...] Всякое исследование основано на сравнении и пользуется средст­вом сопоставлений. [...] Всякое искание состоит в легком или трудном сравнительном сопоставлении, и вот почему бес­конечное, которое ускользает как бесконечное от всякой пропорции, — неизвестно. Пропорция, выражающая согла­сованность в чем-нибудь, с одной стороны, и разобщен­ность — с другой, не может быть понята без помощи числа. [...] Так и Пифагор настойчиво утверждал, что все установле­но и понято на основе чисел.

Уточнение сочетаний в материальных предметах и точное применение известного и неизвестного настоль­ко выше человеческого разумения, что Сократ полагал, что ничего не знает, кроме своего незнания. Равным образом мудрейший Соломон утверждал, что все вещи труднопос­тижимы и что язык не может их объяснить. [...] Человек, объятый самым пламенным рвением, может достичь более высокого совершенства в мудрости в том лишь случае, ес­ли будет оставаться весьма ученым даже в самом незнании, составляющем его свойство, и тем станет ученее, чем луч­ше будет знать, что он ничего не знает. С этой целью я предпринял труд — кратко изложить мысли об ученом не­знании.