Klod_Levi-Stross_-_Glava_KhI_Struktura_mifov

от наших, но все же относящиеся к сфере интеллекта, потребо­ валось бы расширить ее границы. Вместо этого была сделана наивная попытка свести подобные умственные операции к смут­

ным и непередаваемым чувствам. Этот метод изучения верова­ ний, известный под названием феноменологического, во многих случаях оказался малоинтересным и бесплодным.

** *

От создавшегося в этнологии верований положения больше

всех других ее разделов пострадала мифология. Безусловно, можно сослаться на существование весьма значительных работ

Дкшезиля 128 и Грегуара 129, но они не являются специальными работами по этнологии. Как и пятьдесят лет назад, эта наука

находится в беспорядочном состоянии. Пытаются обновить ста­ рые интерпретации: представления об общественном сознании,

обожествление исторических персонажей (или обратный про­ цесс). С какой бы точки зрения мифы ни рассматривались, их всегда сводят или к беспочвенной игре воображения, или к при­

митивной форме философских спекуляций.

Чтобы понять, что есть миф, нам остается выбирать только между тривиальностью и софизмом. Некоторые считают, что каж­ дое общество с помощью своих мифов выражает такие основные

чувства, как любовь, ненависть, месть — общие для всего чело­ вечества, другие — что мифы представляют собой попытку объ­ яснить малопонятные явления — астрономические, метеорологи­

ческие и т. п. Но общество не отвергает позитивных, пусть даже ложных интерпретаций; с какой стати оно должно отдать пред­

почтение столь смутным и сложным представлениям? Впрочем, психоаналитики, как и некоторые этнологи, хотят заменить кос­

мологическую и натуралистическую интерпретации другими объ­

яснениями, заимствованными из социологии и психологии. В та­ ком случае все становится слишком уж просто. Пусть в некой системе мифов отводится важное место какому-либо персонажу, скажем очень недоброжелательной бабке; тогда нам объяснят, что в таком-то обществе бабки враждебно относятся к внукам. Мифо­ логия превращается в отражение социальных структур и обще­ ственных отношений. А если наблюдаемые факты противоречат гипотезе, будет выдвинута другая гипотеза, согласно которой миф отражает реальные, но вытесненные чувства. Каково бы ни было

истинное положение вещей, при подобном способе рассуждений для диалектики, которая выигрывает в любом случае, всегда можно найти подходящее объяснение.

Приходится признать, что изучение мифов приводит нас к про­ тиворечивым заключениям. В мифе все может быть; кажется,

что последовательность событий в нем не подчиняется правилам

186 Машия и религия

Чтобы понять специфический характер мифологического мыш­

ления, мы должны признать, что миф есть одновременно и вну­ триязыковое и внеяэыковое явление. Подобная трудность встре­

чается и в лингвистике: язык включает в себя различные уро­

вни. Проводя различие между языком и речью, Соссюр показал, что язык можно рассматривать в двух взаимодополняющих ас­

пектах — структурном и статистическом: язык обратим во вре­ мени, а речь во времени необратима 132. Но если возможно выде­

лить в языке два вышеназванных уровня, то нет ничего неверо­

ятного в том, что нам удастся найти и третий.

Мы только что дали определение языка и речи через вре­ менные системы, к которым они соответственно относятся. Миф

также использует третью временную систему, которая сочетает в себе свойства обеих названных временных систем. Миф всегда

и будущее. Чтобы понять эту многоплановость, лежащую в ос­ нове мифов, обратимся к сравнению. Ничто не напоминает так

мифологию, как политическая идеология. Быть может, в нашем

современном обществе последняя просто заменила первую. Итак, что делает историк, когда он упоминает о Великой французской

революции? Он ссылается на целый ряд прошедших событий, от­

даленные последствия которых, безусловно, ощущаются и нами, хотя они дошли до нас через целый ряд промежуточных необра­ тимых событий. Но для политика и для тех, кто его слушает,

французская революция соотносится с другой стороной действи­

тельности: зта последовательность прошлых событий остается схемой, сохраняющей свою жизненность и позволяющей объяс­ нить общественное устройство современной Франции, его про­

тиворечия и предугадать пути его развития. Вот как об этом

сказал Мишле; одновременно и историк, и политический мысли­ тель: «В тот день все было возможно... Будущее стало настоя­ щим. Иначе говоря, времени больше не было, была вспышка

вечности» [672, т. IV, с. 1 (цит. по 666, с. 273)]. Эта двойствен­

ная структура, одновременно историческая и внеисторическая,

объясняет, каким образом миф может одновременно соотноситься

еще и третий уровень, на котором его можно рассматривать как нечто абсолютное. Этот третий уровень также имеет лингвисти­ ческую природу, но отличную от двух первых.

Я позволю себе сделать краткое отступление, чтобы проиллю­ стрировать отличие мифа от всех других лингвистических явле­

188 Магия и религия

чае миф ничем не отличался бы от любой другой формы выска­

зывания. Придется, видимо, искать их на уровне фразы 136. На стадии предварительного изучения мы будем действовать мето­ дом приближения, методом проб и ошибок, руководствуясь прин­ ципами, служащими основой всех форм структурного анализа: это означает стремление к экономности объяснений, к единству решения, к возможности восстановить целое по его части и пред­ видеть дальнейшее развитие, исходя из наличествующих данных.

До сих пор мы использовали следующий метод: каждый миф

анализировался независимо от других, причем мы старались пе­ редать последовательность событий с помощью возможно более

коротких фраз. Каждая фраза записывалась на карточку, кото­ рая получала номер, соответствующий ее месту в повествовании. Тогда становилось очевидным, что в каждом случае основным

является предикат, который приписывался какому-либо субъекту.

Иными словами, каждая большая структурная единица по при­ роде своей есть некое отношение.

Предшествующее определение является неудовлетворительным по двум причинам. Во-первых, лингвистам-структуралистам из­

вестно, что, на каком бы уровне мы ни вычленяли составляющие единицы, они всегда представляют собой отношения. Какова же тогда разница между большими и любыми другими единицами?

Во-вторых, вышеописанный метод исследует только необратимый

временной процесс, поскольку карточки нумеруются в порядке,

соответствующем их месту в повествовании. Специфический ха­ рактер мифического времени — его двойная природа, необрати­ мость и обратимость, синхронность и диахропность — объясне­ ния не получает.

Эти замечания приводят к новой гипотезе, которая касается

самой сути проблемы. Предположим, что настоящие составляю­ щие единицы мифа представляют собой не отдельные отношения, а пучки отношений и что только в результате комбинаций таких пучков составляющие единицы приобретают функциональную значимость. Отношения, входящие в один пучок, могут появ­ ляться, если рассматривать их с диахронической точки зрения, на известном расстоянии друг от друга, но если нам удастся объ­

единить их в их «естественном» сочетании, то тем самым нам

удастся представить миф как функцию новой системы времен­

ного отсчета, которая удовлетворяет первоначальным допуще­ ниям. Эта система имеет два измерения: синхронное и диахрон-

ное — и, следовательно, соединяет в себе характерные черты «языка» и «речи». Поясним нашу мысль с помощью двух срав­

нений. Представим себе инопланетных археологов, появившихся

на Земле после того, как человечество исчезнет с нее, и произ­ водящих раскопки на месте одной из наших библиотек. Этим археологам совершенно неизвестна наша письменность, но они

Ґлава XI. Структура мифов

пытаются расшифровать ее. Для этого нужно предварительно установить, что мы пишем слева направо и сверху вниз. Но даже после этого открытия часть книг дешифровать не удастся. Это будут оркестровые партитуры, хранящиеся в музыкальном от­

деле. Инопланетные ученые будут пытаться читать нотные строчки последовательно одну за другой, начиная с верха стра­

ницы; потом они заметят, что некоторые группы нот повторя­ ются частично или полностью через определенные интервалы и что некоторые мелодические фразы, находящиеся на расстоянии друг от друга, схожи между собой. В таком случае им, возможно, придет в голову, что эти мелодические фразы нужно рассматри­

вать не последовательно, а как части одного целого, охватывать их целиком ш . Тогда они откроют принцип того, что мы назы­

ваем гармонией. Оркестровая партитура имеет смысл только тогда, когда ее читают по одной оси диахронно (страницу за страницей, слева направо) и вместе с тем по другой оси син­ хронно, сверху вниз. Иначе говоря, все ноты, находящиеся на

одной вертикальной линии, представляют собой большую состав­ ляющую единицу, или пучок отношений.

Второе сравнение меньше отличается от первого, чем это может показаться с первого взгляда. Представим себе некоего

человека, совершенно незнакомого с нашими игральными кар­

тами, который в течение длительного времени наблюдает за га­

далкой. Он видит и классифицирует ее клиентов, определяет их

приблизительный возраст, пол, общественное положение и т. д.,

подобно тому как этнограф кое-что узнает о тех обществах, мифы которых он изучает. Наш наблюдатель будет слушать предска­ зания, даже запишет их на магнитофон, как мы повествования туземцев-информантов, чтобы на досуге иметь возможность их сравнить. Если это достаточно толковый наблюдатель и если он соберет достаточно обширную информацию, он, по всей видимо­ сти, сумеет восстановить структуру и состав применяемого рас­ клада, т. е. число карт — тридцать две или пятьдесят две, — рас-

пределенное на четыре однородные серии, каждая из которых

состоит из одних и тех же составляющих единиц (карт) с един­ ственным различительным признаком — мастью.

Проиллюстрируем метод на примерах, имеющих непосред­

ственное отношение к нашему предмету. Возьмем миф об Эдипе —

он всем известен, и пересказывать его нет надобности. Конечно, на этом прймере трудно что-либо показать. Миф об Эдипе до­ шел до нас в отрывках, причем в позднейшей редакции. Эти ли­

тературные обработки вдохновлялись скорее эстетическими и

моральными требованиями, нежели религиозной традицией или ритуальным обрядом, если и допустить, что этот миф когда-либо имел религиозное или ритуальное значение. Но мы не стремимся вдесь к правдоподобному толкованию мифа об Эдипе, прнемле-

190 Ма*ил и религия

мому для специалиста. Мы хотим просто продемонстрировать определенный метод исследования, не делая никаких выводов

о самом этом мифе, так как вполне возможно, что в силу выска­

занных выше неясностей этот метод к нему и вообще неприме­

ним. Это «демонстрация» не в том смысле, в каком ее понимают

ученые, а скорее «демонстрация», которую проводит уличный тор­

говец, пытаясь продать зевакам какую-нибудь машинку. Цель

здесь — не в том, чтобы получить конкретный результат, а в том,

чтобы кратко разъяснить собравшимся, как она действует.

Мы будем рассматривать миф так, как если бы он представ­ лял собой оркестровую партитуру 138, переписанную несведущим любителем, линейка за линейкой, в виде непрерывной мелодиче­

ской последовательности; мы же пытаемся восстановить его пер­

воначальную аранжировку. Мы будем действовать так, как если бы мы имели последовательность целых чисел вида 1, 2, 4, 7, 8,

Будем производить подобную операцию с мифом об Эдипе, пробуя все расстановки мифем до тех пор, пока одна из расста­ новок не удовлетворит требованиям, выдвинутым ранее (с. 188).

Предположим произвольно, что такая расстановка найдена и изо­

бражается таблицей (см. с. 191); еще раз напомним, что мы ни в коей мере не предлагаем ее вниманию специалистов по антич­ ной мифологии, которые вольны изменить ее или вообще отверг­ нуть.

Мы имеем четыре (вертикальные) колонки, в каждой из ко­ торых сгруппированы отношения, входящие в один пучок. Если мы хотим рассказать миф, нам нужно, не обращая внимания на колонки, читать ряды слева направо и сверху вниз. Но если мы

хотим его понять, то одно из этих направлений, связанное с ди­ ахронией (сверху вниз), теряет свою функциональную значи­ мость, и мы читаем слева направо, колонку за колонкой, при­ чем рассматриваем каждую колонку как единое целое 14°.

Все отношения, сгруппированные в одной и той же колонке,

согласно нашему предположению, имеют общие черты, которые нам предстоит выявить. Так, все события, объединенные в пер­ вой колонке слева, касаются кровного родства, причем значение его преувеличено, т. е. отношения между родственниками более

Кадм ищет свою сестру Европу, по­ хищенную Зевсом

Кадм уби­ вает драко­ на

Спартанцы уби­ ваю т друг друга в братоубий­ ственной резне

Эдип убива­ ет сфинкса

Эдип = толстоно­ гий (?)

Эдип женится на своей матери И охасте

Этеокл убивает своего брата Полиника

Антигона, наруш ая запрет, хоронит своего брата Полиника

близкие, чем это допускается социальными нормами. Итак, сде­ лаем допущение, что общая черта всех событий, приведенных в первой колонке, — это переоценка (гипертрофия) родственных отношений. Тогда во второй колонке представлены те же отно­ шения с обратным знаком, что можно определить как недооценку

или обесценение отношений родства. Третья колонка посвящена чудовищам и их уничтожению. Для толкования четвертой тре­ буются предварительные уточнения. На то, что имена предков Эдипа по мужской линии предположительно являются именами

значимыми, неоднократно обращалось внимание. Но лингвисты не придают этому значения, поскольку, согласно определению,

192 Магия и религия

значение термина может быть установленотолько в том случае,

когда оно подходит к любому контексту, где слово может быть употреблено, имена же собственные существуют вне контекста.

При нашем подходе к мифу трудностей в этом случае меньше,

поскольку миф перестроен так, что сам по себе является контек­ стом. Поэтому значимую ценность представляет не случайный смысл взятого отдельно имени, а тот факт, что все три имени

имеют общий признак, а именно предположительно выражают

некое затруднение в пользовании конечностями 141.

Прежде чем перейти к дальнейшему, сравним две правые ко­ лонки. Третья колонка имеет отношение к чудовищам: сначала

речь идет о драконе, хтоническом монстре, которого нужно убить для того, чтобы люди могли родиться из земли, а затем о сфинксе,

стремящемся лишить жизни свои жертвы — людей — при по­ мощи загадок о том, что есть человек. В этом построении второй член воспроизводит первый, а первый соотносится с идеей ав­

тохтонного происхождения человека. Поскольку в конце концов

на слова Мари Делькур: «В архаических легендах они (сфинксы) несо­ мненно порождены самой Землей» [256, с. 108]. Сколь бы ни были различны наш метод и метод Делькур (и сколь бы ни отличались наши выводы от ве, если мы были бы достаточно компетентны, чтобы глубоко исследовать этот вопрос), нам кажется, что она убедительно раскрыла происхождение сфинкса в архаических легендах. Это — чудовище женского пола, которое нападает на юношей и насилует их, иными словами, персонификация жен­ ского сущ ества с обратным знаком. Этим и объясняется то, что на много­

тированной) 14г.

К ак будет видно из дальнейшего, мы потому и выбрали в качестве примера миф об Эдипе, что между архаическими греческими мифами и мифами индейцев пуэбло, которые используются для примеров в дальней­ шем изложении, существует известная аналогия. Сфинкс же, в трактовке

которая самой своей внешностью загады вает загадку юному герою. Если герой загадку разгадает, т. е. ответит на заигрывания этого омерзительного создания, то поутру на своем ложе он найдет лучезарную красавицу, которая принесет ему корону (подобный сюжет есть и в кельтских сказа­ ниях). Ещ е больше сфинкс напоминает «child-protruding woman» (жен- щину-роженицу) индейцев хопи, или, если угодно, фаллическую мать. Это молодая роженица, которую ее племя, совершавшее трудный переход, бро­