Своим учителям автор посвящает эту книгу

МИНИСТЕРСТВО ОБЩЕГО И ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ВОЛГОГРАДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

А. Л. СТРИЗОЕ

Политика и общество: социально-философские аспекты взаимодействия

Волгоград 1999

ББК 87.62

С85

Научный редактор

д-р филос. наук, проф.,

засл. деят. науки РФ С. Э. Крапивенский

Рецензенты:

д-р филос. наук, проф.,

д. чл. Академии социальных наук В. Б. Устьянцев

(Саратовский государственный университет);

д-р филос. наук, проф. Г. С. Табатадзе (ВАГС)

Печатается по решению библиотечно-издательского совета университета

Стризое А. Л.

Политика и общество: социально-философские аспекты взаимодействия. — Волгоград: Издательство Волгоградского государственного университета, 1999.

ISBN 5-85534-247-6

На основании рассмотрения основных интеллектуальных традиций анализа политики и социально-политического отношения в монографии исследуются проблемы взаимодействия человека и первичных социальных общностей с политикой, дается интерпретация проблем политической коммуникации, политической власти и демократии в современном обществе.

Предназначена для специалистов философов и политологов, преподавателей вузов, аспирантов, студентов.

ISBN 5-85534-247-6

Введение

Отечественная история Новейшего времени — это в значительной мере история захватывающего своей напряженностью, масштабностью и трагизмом взаимодействия общества и политики. Эта история характеризуется стремительным переходом большинства наших соотечественников от тотальной политизации к не менее тотальному аполитизму. И сегодня мы являемся свидетелями того, как различные общественные силы стремятся найти политическое решение разнообразных неполитических по своей природе проблем, подчиняя большую часть общественной, а иногда и частной жизни государству. В то же самое время противостоящая обществу правящая элита, опираясь на партийно-государственный аппарат, настойчиво и бесцеремонно вмешивалась в социальную жизнь, пытаясь в соответствии с идеологическими и пропагандистскими конструкциями и догмами регулировать жизнь десятков миллионов людей, произвольно изменять формы жизнедеятельности и социальную структуру. В водовороте социально-политических потрясений жизнь отдельного человека теряла уникальность, автономию, самоценность, сливалась с безликой массой или оказывалась в вакууме отчужденности и одиночества. При этом всякий раз, испытав горечь разочарования в идеалах и кумирах, ощутив на себе пагубность ошибок и заблуждений, общество вновь и вновь, словно лишившись памяти, оказывалось в аналогичной ситуации. Та же коллизия, но в менее гротескной и разрушительной форме присуща не только российскому обществу.

Все это убедительно свидетельствует об актуальности исследования проблем взаимодействия общества и политики, о необходимости философского прояснения существа и меры такого взаимодействия. Именно философия, содействуя самоопределению человека в социальной действительности, должна очертить место и роль политики в таком самоопределении. Философия с ее стремлением выяснить смысл социального бытия в сочетании с ориентацией на широкое, панорамное видение социальной реальности может ответить на вопросы, возникающие в процессе жизни, развития и неизбежного соприкосновения с политическим первичных общностей — этносов, конфессий, профессиональных групп. Жизнь современного общества показывает, что не только вера, но и наука, не только индивидуальный эгоизм, но и политическая всеобщность должны знать свое место в нем, адекватно отражающее их возможности и пределы, конструктивный и деструктивный потенциал.

Преодоление кризиса цивилизации требует мобилизации всего интеллектуального, творческого, организационно-управленческого, нравственного потенциала человечества, чтобы найти путь самосохранения, уберечься от культурной деградации, разработать концепцию устойчивого развития. Опыт конца ХХ века показал, что успехи в борьбе с глобальными опасностями достигаются лишь при совместных скоординированных действиях Запада и Востока, Севера и Юга. Обеспечить взаимопонимание и взаимодействие народов и их представителей призвана политика как специфическая сфера человеческой деятельности. Если роль политики в этом деле признается международным сообществом, то роль социального и политического знания, и в частности его философского компонента, все еще недооценивается. Между тем стоящие перед практической политикой задачи не могут быть решены без существенной трансформации политического мышления, без становления новой парадигмы политики, в центре которой оказываются не вопросы власти, господства, принуждения, а проблемы обеспечения коммуникации социально значимых интересов, поддержания диалога различных сил и мировоззренческих позиций. Способствовать решению этих задач призван философский анализ взаимодействия социального и политического.

Сегодня различные политические и идеологические силы, а также связанная с ними научная общественность претендуют на свое особое видение российской национальной идеи и логики российской модернизации. Исторические экскурсы, политические и экономические параллели прочно вошли в современную политическую коммуникацию. Между тем достаточно часто их отличает поверхностность, спекулятивный и сугубо конъюнктурный характер, что лишний раз указывает на отсутствие какой-либо цельной концепции развития российского общества. Очевидно, что и обретение обществом интегрирующей идеи, и осуществление стратегии социально ориентированных реформ требуют философски обоснованного взгляда на то, насколько само общество нуждается во внешнем воздействии и какое именно воздействие на него будет наиболее эффективным. Множество трудностей и тупиков в решении региональных политических конфликтов в постсоветской России стали следствием того, что решения по, как казалось, частным и сугубо конкретным вопросам, принимались без какого-либо ясного представления об общих, сущностных сторонах социально-политической жизни.

Становление в нашем обществознании философии политики способствовало росту интереса к анализу фундаментальных оснований власти, лидерства, организации и управления. В то же время локальный сюжет о взаимодействии государства и гражданского общества по-прежнему остается в исследовательском поле политологии. Его расширение до анализа взаимодействия политики, как целостной сферы деятельности, и общества, безотносительно к его качественному состоянию, невозможно без выхода на уровень философских абстракций. Это тем более важно, что, как мы уже отметили, новая концепция политики делает акцент не столько на государстве, сколько на публичной политической коммуникации, на активной роли в политическом бытии политизированной общественности и социокультурных факторов. Таким образом, сделав предметом философского анализа взаимодействие социального и политического, мы придаем цельность и комплексность философскому анализу политики, органически связываем его со всей системой социально-философского знания.

В истории философии, как впрочем и в истории общественной мысли в целом, нет ни одного крупного мыслителя, который бы так или иначе не касался проблем взаимодействия политического и социального (неполитического). Это создает обманчивое впечатление хрестоматийности темы и даже банальности возникающих здесь проблем. Тем не менее при внимательном рассмотрении состояния исследования социально-политических реальностей общества можно обнаружить достаточно много спорных, неоднозначных суждений и оценок, а также «белых пятен», недостаточно исследованных сюжетов. Следует также учитывать и тот факт, что социально-политическая практика то и дело обнаруживает несовершенство казавшихся еще недавно классическими теоретических моделей и концепций.

В западной философской традиции уже в античности обнаруживается весь спектр основных концепций политического и связанного с этим социально-политического взаимодействия. Софисты, Платон, Аристотель представляют соответственно три разных подхода к истолкованию этого взаимодействия (директивный, функциональный, коммуникативный), хотя четкой дифференциации социального и политического в рамках номоса («бытия от установления») они не проводят, противопоставляя государству отдельного человека или человеческую общность. Сложившиеся в античности два варианта рассмотрения взаимосвязи социального и политического (человек — политика, общность — политика) сохраняются, несмотря на модификации, вплоть до философии Г. Гегеля. В Новое время они приобретают форму коллизий гражданина и государства или гражданских союзов и государства. Лишь Г. Гегель вводит в противостояние с государством гражданское общество, мысля его как некоторую системную целостность, структуру общностей, не тождественную механическому конгломерату индивидов. Своеобразным исключением в европейской классике является Ж.-Ж. Руссо, который, объявляя все гражданские права политическими, фактически отождествляет социальное и политическое и снимает тем самым проблему их взаимодействия. Еще одним «отклонением» стала традиция политического негативизма, отвержения всего политического, берущая начало в эпоху античности и представленная в эпоху модерна доктринами анархизма и эскапизма.

Классическая европейская философия, рационально моделируя процесс социально-политического взаимодействия, сосредоточивается преимущественно на его формально-правовой стороне. Неформальная сторона такого взаимодействия стала предметом пристального внимания только у Ш. Монтескье и Д. Юма. Эпоха Просвещения обращает внимание на культурные (Д. Вико, И.Г. Гердер) и природные факторы отношений общества с властью и государством. Неклассическая философия разрушает рационально-механистическую однозначность истолкования процессов политизации, вводя диалектико-материалистическую (К. Маркс, Ф. Энгельс), органицистскую(Г. Спенсер, Ф. Ницше), ценностную (М. Вебер) многовариантность и избирательность форм и методов социально-политического взаимодействия. Показательно, что ни идея объективных экономических законов (основоположники марксизма, В. И. Ленин), ни идея божественного предопределения (русская религиозная философия, П. И. Новгородцев) не могут устранить мысль о политическом творчестве социально активных масс.

Уже с начала ХХ века проблема политизации индивидов, а также больших и малых социальных групп рассматривалась в социальной мысли Запада под мощным влиянием социологии. В таком ключе вели исследования Ф. Теннис, П. Сорокин, В. Парето, Г. Моска, Г. Тард, Р. Михельс. На стыке социальной философии и социологии данные проблемы обсуждались Т. Парсонсом, а позднее Л. Альтюссером, Н. Пуланзасом, Н. Луманом. Пожалуй, за исключением Ф. Тенниса и П. Сорокина, подавляющее большинство исследователей анализировали преимущественно отношения личности и групп не к политике как таковой, а прежде всего к власти. Ситуации альтернативного выбора человека, оказавшегося втянутым в отчужденный мир политики, рассматривали философы-экзистенциалисты (А. Камю, К. Ясперс, Ж.-П. Сартр) и их духовные предшественники (Н. Бердяев, Х. Ортега-и-Гассет). Именно в отношениях с властью, как показали последователи франкфуртской школы Г. Маркузе и Э. Фромм, человек раскрывает как свои конструктивные, так и деструктивные свойства.

Специфический образ взаимодействия политики, общности и человека возникает в западной философии последних десятилетий. С одной стороны, это образ коммуникации, в которой не отношения власти, а возможность взаимопонимания в диалоге становится значимой и главной. Эту линию исследований политики, развивая идеи К. Ясперса и концепцию политической коммуникации Х. Арендт, продолжают К. О. Апель, К. Дойч, Ю. Хабермас. Симптоматично, что в рамках данной проблематики на первый план вышли этические сюжеты. Их решение вряд ли возможно без оптимизации коммуникативной парадигмы посредством освоения герменевтических идей, эффективность которых в области права и политики уже показали Г. Г. Гадамер и П. Рикер. С другой стороны, социально-политическое взаимодействие предстает как некое пространство позиций, поле с изменяющейся конфигурацией, в котором разворачивается борьба субъектов за власть и влияние (П. Бурдье). Эта борьба ведется не только в поле социальных позиций, но и проникает в «поры» социальности, затрагивая интимные стороны человеческого бытия (М. Фуко). В эту систему координат «власть — частный индивид», как представляется, может быть вписано социально-политическое взаимодействие, исследуемое философами либеральной ориентации (Р. Рорти, Дж. Роулз).

Таким образом, деятельностный (коммуникативный) подход к исследуемым нами проблемам в современной западной социально-философской и теоретико-социологической мысли чаще противопоставляется подходам, в рамках которых сложилась традиция исследования политизации человека (М. Фуко, либеральная традиция) и больших социальных групп (социологические, в том числе системные, направления). Очевидно, что идея Ю. Хабермаса о значительной роли политизированной общественности в процессе политической коммуникации может быть дополнена философским анализом оснований, определяющих политизацию индивидов и групп, представляющих субстрат и структуру самой общественности. Реализация замысла совершенствования коммуникативной парадигмы политического анализа на основе методологического синтеза деятельностного и структурно-функционального подходов обращает нас к опыту исследования социально-политического взаимодействия, накопленному современной отечественной социальной философией.

Марксистская традиция рассмотрения политики как надстроечной структуры в рамках теории общественно-экономической формации представлена в работах В. Г. Афанасьева, Г. А. Багатурия, В. С. Барулина, В. А. Вазюлина, В. П. Кузьмина, Э. С. Маркаряна, Ю. К. Плетникова, В. Н. Шевченко, В. Б. Устьянцева. При всей ограниченности формационной парадигмы социального анализа нельзя не видеть ее достоинств, связанных с применением к обществу общенаучных принципов системности, детерминизма, развития, что позволяло преодолевать уровень идеологических и политико-пропагандистских схем, обращаться к философским аспектам социально-политическоговзаимодействия. Анализ системы общественных отношений не исключал у многих авторов и анализа социальной, а в этом контексте и политической деятельности. Традиция деятельностного подхода здесь представлена в работах Г. С. Арефьевой, Л. П. Буевой, В. Ж. Келле, М. Я. Ковальзона, В. П. Фофанова, Э. Г. Юдина. Возможности деятельностного подхода при этом использовались в самых разных аспектах: анализ политической деятельности как формы классовой борьбы, как специфического рода практики; как своеобразного процесса в соотношении с ее мотивами, целями, средствами, результатами. Обнаружение при этом ограниченности монологических интерпретаций деятельности являлось, по сути дела, обоснованием неизбежности диалогического, коммуникативного, подхода к ее интерпретации.

Особое значение для данного исследования имеет попытка применить системно-деятельностный анализ за рамками формационной теории: к рассмотрению цивилизации и культуры. Сложившиеся у нас относительно недавно и представленные в работах М. А. Барга, М. С. Кагана, Н. В. Клягина, С.Э. Крапивенского, Э. С. Маркаряна, Л. И. Новиковой, Н. С. Розова цивилизационный и социокультурный подходы, а также опыт их применения к изучению истории, экономики, права, религии позволяют поставить вопрос о такой возможности по отношению к политике и социальной структуре. Конструктивную роль в познании универсальных цивилизационных и социокультурных связей в политике может сыграть еще одна методологическая новация, получившая распространение в последние годы: попытка адаптировать к требованиям социально-философского дискурса познавательный инструментарий синергетики. В связи с этим заметим, что вряд ли справедливы скептические оценки, полагающие, что отечественная социально-философская мысль оказалась в методологическом тупике: творчески мыслящие исследователи смогли преодолеть односторонность сложившейся парадигмы, не отбрасывая ее позитивного потенциала.

В русле господствовавшей в нашем обществоведении парадигмы можно выделить и научное направление, сделавшее предметом своего анализа социальные аспекты политики и социально-политическое взаимодействие и отличавшееся творческим подходом к рассматриваемым проблемам. Выполненные на стыке философии политики и политической теории среднего уровня работы Н. И. Азарова, Ф. М. Бурлацкого, А. А. Галкина, В. Весоловского, А. И. Демидова, Д. П. Зеркина, А. И. Ковлера, М. Н. Марченко, В. В. Мшвениерадзе, С. П. Перегудова, Г. Г. Филиппова, К. Г. Холодковского, Е. Б. Шестопал и других стали теоретическим фундаментом для исследований последних десятилетий, поскольку в них предпринималась попытка порвать с господствовавшими догмами в описании и объяснении социально-политической действительности. Сюда же примыкают и оригинальные исследования социальной роли и обусловленности революционной политики, политической стратегии и тактики демократических сил (Г. Г. Водолазов, Б. И. Коваль, Ю. А. Красин, С. Э. Крапивенский, В. С. Рахманин, Г. Х. Шахназаров). Работы этих авторов способствовали формированию широкого, гуманистически ориентированного взгляда на политические преобразования, впервые затронули ряд глобальных, культурно-психологических и социологических проблем политики.

Современное философское осмысление взаимодействия общества и политики представлено, прежде всего, в общих работах, стремящихся дать его системный анализ в контексте построения целостной концепции политического знания (Т. А. Алексеева, Б. Н. Бессонов, К. С. Гаджиев, Г. А. Гобозов, В. В. Ильин, М. В. Ильин, А. А. Дегтярев, Ю. А. Качанов, И. И. Кравченко, Р. Ф. Матвеев, А. С. Панарин, Э. А. Поздняков). На наш взгляд, это связано с продолжающимся процессом конституирования философии политики как относительно самостоятельной области философского знания. Параллельно этому появляются глубокие исследования А. В. Дмитриева, Б. Г. Капустина, А. Н. Медушевского, А. М. Салмина, в которых на уровне философской рефлексии осмысливаются локальные социально-политические проблемы (демократия, политический режим, политическая культура, модернизация). В то же время в рамках конкретных наук (антропологии, этнографии, культурологии, политической социологии, психологии, этнологии) накоплен большой эмпирический материал, характеризующий как конфликтные, так и компромиссные социально-политические состояния и позволяющий перейти к философским обобщениям, фиксирующим всеобщие моменты взаимодействия человека, общности, всего социума с политикой.

Таким образом, взаимодействие политики и общества, как относительно самостоятельных целостностей и в то же время подсистем единого социального целого, не стало еще предметом самостоятельного исследования в условиях смены методологических парадигм. Этим обусловлены цель и задачи настоящей работы: представить одну из возможных концепций взаимодействия политики и общества с учетом специфики современной цивилизационной и социокультурной ситуации.

Монография состоит из четырех глав. Первая из них посвящена рассмотрению основных традиций философского анализа политики и социально-политического взаимодействия. Мы стремились выявить тенденции эволюции теоретических подходов, социокультурные условия и эвристические возможности каждой из традиций и таким образом выявить оптимальную теоретическую парадигму для описания социально-политической жизни современного общества. В качестве таковой нами избирается коммуникативный подход к политике, который, как мы полагаем, в своих основаниях является цивилизационным. Поскольку цивилизация предполагает универсальный характер социальных взаимосвязей человека и социальных общностей, то вторая и третья главы посвящены исследованию их взаимодействия с политикой. Лишь после этого, в четвертой главе автор обращается к общим проблемам социально-политического взаимодействия: проблемам демократии и власти. Мы стремились показать, что их теоретическое прояснение в современных условиях возможно лишь с учетом всего многообразия и неоднозначности политизации человека и различных по своей природе социальных общностей. В заключении представлены некоторые итоги анализа.

Методологической базой представленного в книге исследования являются положения деятельностно-коммуникативной философской программы в ее цивилизационной интерпретации, а также положения диалектико-материалистической философской программы в сочетании с социокультурным подходом к общественным явлениям. Для анализа социально-политической коммуникации в современном обществе программное значение имели тезисы герменевтической методологии и философии диалога.

Особая роль в реализации замысла исследования принадлежит историческому методу. Во-первых, в большинстве работ, посвященных философскому анализу политики, отсутствуют проблемные историко-философские обзоры, которые особенно необходимы при недостаточной изученности темы (например, в случае с социальной общностью). Во-вторых, смысл историко-философских экскурсов в данной работе состоит не в детальной исторической реконструкции взглядов философов прошлого, а в выявлении основной тенденции в теоретическом анализе конкретного сюжета. В-третьих, без выявления этой тенденции, как мы полагаем, невозможно предложить корректную теоретическую модель, описывающую современное состояние проблемы. В философском исследовании политики особенно опасна умозрительность построений, и поэтому вопрос об адекватности теории политической практике представляет отнюдь не академический интерес.

Философское исследование общества и политики не может выдать конкретные политические рекомендации и технологические рецепты. Это и не входит в его задачу. Но если философский анализ стимулирует творческое мышление заинтересованного читателя, придает ему критическую направленность, заставляя сомневаться в том, что казалось очевидным, то именно это и позволяет надеяться, что общество обретет в конечном счете эффективную и вместе с тем гуманистически ориентированную политику. Автор убежден в реальности этой цели, видит свою задачу в том, чтобы всемерно содействовать ее достижению.