Введение. Содержание фармакогнозии и ее задачи

Фармакогнозия (от греч. pharmakon — лекарство, яд и gnosis — знание) — наука о лекарственном сырье растительного и животного происхождения.

Получив свое название в 1815 г. — «фармакогнозия, или наука о сырье растительного и животного происхождения», современная фармакогнозия как высокоспециализированная прикладная наука наряду с фармакологией, фармацевтиче­ской химией, технологией лекарственных форм входит в комплекс дисциплин², объединяемых под названием «фарма­ция».

Проследить возникновение фармакогнозии с глубокой древности — задача нелегкая, но еще труднее определить ха­рактер знаний о растениях вообще и лекарственных растени­ях в частности у разных народов.

Лекарственные растения, как и все растения на Земле, в первую очередь служат объектом изучения ботаники. Наука² фармакогнозия рассматривает растения как источник лекар­ственного сырья.

С середины XVII в. и примерно до последней трети XVIII в. с расширением теоретических и практических сведений сначала под влиянием ботаники, биологии, а затем химии начал выраба­тываться общий подход к изучению лекарственных растений, основанный на экспериментальном исследовании отечественного и ввозимого лекарственного сырья.

К началу XIX в. фармакогнозия окончательно сформировалась как прикладная наука, целью которой стало практическое изучение и теоретическая систематизация объективных знаний о морфологии ,анатомии, химическом составе и лечебных свойствах лекарственного сырья растительного и животного происхождения, разработка методов его заготовки, хранения и стандартизации.

Область интересов современной фармакогнозии лежит в цен­тре треугольника, вершинами которого являются ботаника, химия и фармакология, в свою очередь тесно взаимодействую­щие друг с другом.

Краткий очерк истории развития промысла лекарственных растений и фармакогнозии

Фармакогнозия как наука своими корнями уходит в глубокое прошлое, и ее история столь же продолжительна, как история человечества. Растения и животные составляли часть того мира, в котором появился и жил человек. Интерес к ле­карственным растениям развивался как следствие того непреложного факта, что люди всегда воспринимали мир жи­вотных и растений весьма утилитарно. Животные доставляют пищу, деревья — строевой материал и топливо, другие расте­ния — овощи, целебные средства для людей и пищу домаш­ним животным, а цветы, пожалуй, могут служить и для укра­шения. Вечная забота о жизни, потребность утолить голод, сохранить здоровье, благо семьи — вот что, прежде всего по­буждало людей наблюдать за растительным и животным ми­ром и воздействием растений и животной пищи на здоровье человека. Для истории фармакогнозии это направление чело­веческой мысли оказалось весьма плодотворным. Первые следы знаний о лекарственных растениях относятся к эпохе, предшествовавшей нашей эре.

В 1889 г. при археологических раскопках была найдена клинописная табличка, содержащая 15 рецептов. Ее текст за­писан на шумерском языке в конце III тысячелетия до н.э. Среди прочих лекарственных растений там упомянуты горчи­ца, сосна, иссоп, инжир и др.

Свидетельства применения растений в лечебных целях об­наружены при изучении древнеегипетских текстов, записан­ных на папирусах в III—II тысячелетиях до н.э. Подобные же сведения содержат многочисленные источники древнейших культур — греческой, римской, арабской, индо- тибетской, китайской и др.

В процессе познания мира растений греческими, римски­ми, арабскими врачами была накоплена некоторая сумма знаний о лекарственных свойствах растений, и эти знания долгое время считались принадлежащими исключительно бо­танической науке. Описания и разного рода заметки относи­тельно лекарственных растений, изложенные в «Естествен­ной истории растений» (примерно 300 г. до н.э.) древнегреческого естествоиспытателя и философа Теофраста¹, называемого отцом ботаники, основываются главным образом опыте и наблюдениях античных собирателей лекарственных растений (ризотомов), врачей и людей, работающих на земле. Читая это сочинение, можно убедиться в том, что с древней­ших времен существовали люди, профессионально занимав­шиеся сбором лекарственных растений и обладавшие знания­ми об их лечебном действии.

Начиная со времен Древней Греции и до периода средне­вековья шло в основном накопление информации о растени­ях, представляющих какую-либо пользу для людей, и отсутст­вовал всякий интерес к растениям, не имевшим практическо­го значения. Гораздо большее развитие получили собирание описание и систематизация лекарственных растений в более поздний период истории человечества, когда у народов Запа­да появилось стремление к изучению знаний, накопленных античной Грецией и Древним Римом.

Знакомство с трудами древнегреческих, римских и араб­ских ученых привело народы Запада к ревностному сбору и изучению лекарственных свойств растений, произрастающих в их собственных странах, и возбудило не только непреодо­лимую жажду знания, но и неутомимую любовь к написанию медицинских трудов. Если просматривать эти фолианты, бо­льшинство которых написаны в первой половине XIV в. то в них можно обнаружить достаточно подробное для тех вре­мен, но примитивное с современной точки зрения описание лекарственных растений со ссылками на авторитет столпов древней науки: Теофраста, Диоскорида², Плиния³, Галена⁴ и Гиппократа⁵.

Для становления фармакогнозии как науки наибольшее значение имеет основное сочинение Диоскорида «О лекарст­венных средствах», в котором он систематически описал все известные современной ему науке медикаменты растительно­го, животного и минерального происхождения, составив свое­образный свод сведений по фармации и фармакологии. Новое слово в учении о лекарственных растениях было сказано Клавдием Галеном, который был инициатором получения препаратов из растительного сырья — настоек, экстрактов и других лекарственных форм. В память о его несомненных заслугах перед фармакогнозией и технологией лекарственных форм суммарные извлечения из лекарственного растительного сырья до сих пор называются галеновыми препаратами.

Большое значение для развития научного подхода к испо­льзованию лекарственных растений имели труды Парацельса. Являясь создателем ятрохимии, основной идей которой было стремление соединить медицину с химией, он не обо­шел своим вниманием и лекарственные растения. Прежде всего он указал, что не растение, употребляемое в качестве лекарства, действует, как таковое, но что в нем должны за­ключаться вещества, которым принадлежит целительное свойство. Вместо всего растения, или, как его называл Парацельс, «супной приправы», он рекомендовал употреблять то­лько эти вещества, выделив их из растений. Начиная с Парацельса, ученые, занимавшиеся изучением лекарственных рас­тений, при издании своих трудов прибавляли к описанию каждого отдельного растения главу с обозначением его «силы и действия». В Европе дальнейшее развитие знаний о лекарственных растениях связано с кипучей деятельностью естествоиспыта­телей, часто сочетавших в себе профессии аптекарей, врачей,

1ботаников и химиков. Их научные взгляды, базирующиеся на вере в силу разума и творческие возможности человека, при­вели ко многим открытиям, которые в XVII—XIX вв. легли в основу новой науки — фармакогнозии.

История развития отечественной фармакогнозии нераз­рывно связана с развитием этой науки в Западной Европе и историей возникновения на Руси медицины и аптечного дела. Говоря о прошлом медицины в нашем отечестве, следу­ет помнить, что с самого начала ее возникновения она фор­мировалась в недрах российской государственности. Все раз­витие медицины в Московском государстве, а затем и в Рос­сийской империи проходило под руководством особых госу­дарственных структур — Аптекарского приказа, Медицин­ской канцелярии, Медицинской коллегии. И в этом заключа­ется ее преимущество перед Западом.

Медицина в России. Первые достоверные сведения о нали­чии на Руси людей, имевших медицинские знания, так назы­ваемых «лечцов», находятся в «Русской Правде» — древней­шем из дошедших до нас своде русских законов, который был составлен при Ярославе Мудром в первой четверти XI в. Существовали они в Киевской Руси до принятия христианст­ва или нет, утверждать нельзя по причине отсутствия доку­ментальных свидетельств. Однако можно с уверенностью предположить, что врачевание в древней Руси возникло за­долго до принятия христианства, учитывая, несомненно, до­статочно высокий уровень развития общества и контакты с Востоком, где формирование медицины началось значитель­но раньше, чем в Европе. Принятие христианства Киевской Русью в 988—989 гг. имело для страны важные политические, экономические и культурные последствия. Оно содействова­ло сближению с европейскими странами, их культурой, про­свещением и наукой, в том числе медицинской.

Достоверно известно, что уже в XI в. в Киеве, а позднее в Новгороде и Смоленске появились монастырские больницы. Монастырские хроники XII в. сообщают, что в самом начале XI в. пришел из Афона в Киево-Печерский монастырь «пречудный врач» Антоний (983—1073), который не только лечил сам, но и учил других медицинскому искусству. По всей ве­роятности, начиная с XII в. при дворе Великих князей уже служили иноземные врачи.

Аптеки. В России история развития знаний о лекарствен­ных растениях неотъемлема от истории русского аптечного дела, и краткое знакомство с ней, безусловно, необходимо хотя бы потому, что она является весьма интересной частью общего культурного наследия нашего отечества.

Аптекари, по-видимому, появились на Руси гораздо рань­ше, чем о них начали упоминать отечественные летописи. Подтверждение этому можно обнаружить в западноевропей­ских исторических хрониках, где есть сведения о том, что во времена существования Киевской Руси оттуда в европейские страны приезжали за медикаментами аптекари. Практически первое отечественное известие о наличии аптекарей на Руси мы находим в записи Никоновской летописи под 1553 г., где говорится о некоем литвине Матиасе, которого называли также Матюшка-аптекарь. Известно, что в 1567 г. в Россию на службу к царю Ивану Грозному прибыли из Англии док­тор Рейнолдс и аптекарь Томас Корвер. О деятельности по­следнего, как и о том, была ли им организована аптека, мы ничего, к сожалению, не знаем. Достоверно известно только то, что он погиб во время пожара, возникшего в Москве при нападении татар. Возможно, что именно тогда погибла биб­лиотека медицинских книг, привезенных из Европы в Мос­ковское государство в 1472 г. византийской принцессой Софьей Палеолог, ставшей супругой Великого князя москов­ского Ивана III.

Представление о состоянии медицины того времени мож­но получить из воспоминаний, которые оставили иностран­цы, побывавшие тогда в Московском государстве. Так, вене­цианец Марко Фоскарино, посетивший Москву в 1557 г., от­мечал, что у русских «нет философских ,астрологических и медицинских книг. Врачи лечат по опыту и испытанными ле­чебными травами». Тем не менее во времена правления царя Ивана Грозного в 1581 г. из Англии в Россию прибывали ме­дяки и среди них аптекарь Джемс Френчем, который в силу известной привычки русских давать иноземцам свои имена в скором времени превратился в Якова Остафича Френшмана. Именно с его именем принято связывать основание первой аптеки в России.

Аптека, устроенная Яковом Остафичем, была предназначе­на только для нужд царского двора, в ней насчитывалось до 160 различных лекарств. Медикаменты, все оборудование для ее первоначального обустройства, равно как и медицинские книга были привезены из Англии. Впоследствии она попол­нялась средствами, привозимыми из-за рубежа и приобретен­ными в московских зелейных, медовых, соляных и других торговых рядах. Для выращивания и сбора лекарственных растений были заведены аптекарские сады и огороды. В Мо­скве они располагались близ Кремля, у Мясницких ворот и на Немецкой слободе. Через восточную границу арабские купцы, товары которых всегда пользовались на Руси большой известностью и доверием, везли кору хинного дерева, ревень, камфару, мускус, гвоздику, миндаль, чилибуху и другие ле­карственные растения, использовавшиеся в арабской и евро­пейской медицине.

Уже в конце XVI — начале XVII в. врачи в России употреб­ляли не только привозные лекарства, но и многие лекарст­венные растения из арсенала русских лекарей — солодковый корень, плоды можжевельника, листья березы, цветки липы, чеснок, хрен и ряд других.

В царской аптеке, судя по дошедшим до нас спискам, на­ходились вполне обычные для европейской медицины того времени лекарственные средства, приготовленные главным образом из лекарственных растений и минеральных веществ, но при дворе русских царей XVI—XVII вв. особым располо­жением пользовались сложные лекарства, в состав которых входили средства растительного и животного происхождения. -Как уже упоминалось, первоначально царская аптека, в строгом смысле слова, была предназначена только для нужд очень узкого придворного круга. Частные лица, не имея возможности пользоваться ее услугами, приобретали лекарст-1ные травы и иные средства в зелейных (зеленных) рядах или непосредственно у иноземных врачей, к которым, впро­чем, первоначально обращались весьма неохотно, считая гре­хом лечиться у человека неправославной веры, и явно побаи­ваясь их возможной связи с дьяволом. По свидетельству мно­гих иностранных гостей, посетивших Москву в середине XVII в., русские люди не одобряли и не допускали к приме­нению тех обыкновенных лекарственных средств, которые употреблялись в иноземных странах и которыми действительно можно было вылечить человека. Они считали для себя 1 лучшим средством от всех болезней водку с чесноком. Как бы то ни было, наиболее цивилизованные государст­венные мужи, постепенно отходя от предвзятого отношения к иностранным врачам и освобождаясь от власти знахарей и «лекарей зелейного ряда», начали подавать государю чело­битные об отпуске лекарств из царской аптеки. Этот перелом в сознании людей и в истории аптекарского дела происходит в царствование основателя династии Романовых — Михаила Федоровича, при котором начинают отпускать лекарства из царской аптеки по челобитным, но пока еще немного и не всегда то, что было нужно, а подешевле, не обращая внима­ния на пользу.

Лекарства из царской аптеки отпускались либо по особой расценке, либо «безденежно». В соответствии с царским ука­зом бесплатно пользовались лекарствами из царской аптеки раненые, увечные и инвалиды, пострадавшие во время воен­ных действий и общественных бедствий, да некоторые бояре, имевшие заслуги перед царем и отечеством.

Великий почин царя Михаила Федоровича, раскрывшего двери царской аптеки для многих людей, обращавшихся в нее с последней надеждой найти облегчение своим страдани­ям, имел большие культурные последствия для России. Ино­земные врачи, тщательно избегаемые большинством русского населения как «нехристи», «басурмане», начали постепенно сами в той же степени пользоваться доверием, как и пропи­сываемые ими лекарства. И если на заре врачебного дела в России боярин слезно просил «пожаловать царской мило­стью не велеть ему лечиться у заморского дохтура», то с тече­нием времени заморский доктор и его лекарство победили российское знахарство и лекарства зелейного ряда. Наплыв желающих получить лекарства из царской аптеки привел к тому, что у нее не стало возможности удовлетворить все просьбы. И тогда царь Алексей Михайлович, заботясь о сохранении собственных привилегий, равно как и о благе об­щества, в 1672 г. велит написать исторический для русского аптечного дела указ, в котором среди прочего говорится: «На Новом гостином дворе, где Приказ Большого прихода, очис­тить палаты, а в тех палатах указал Великий Государь постро­ить аптеку для продажи всяких лекарств всяких чинов людям. Так была учреждена первая в России общественная, так называемая Новая аптека, во главе которой был поставлен аптекарь Иоганн Гутменш, известный по приказным актам как ее «надзиратель», а при нем состояли аптекари Христиан Эйхлер, Роберт Бентом и несколько иностранных и русских работников.

В дальнейшем Аптекарский приказ прислал в Новую апте­ку служивых людей, откомандировав из царской аптеки («Старой аптеки») лекаря Якима Штейна с учениками Иваш­кой Микитиным, Оськой Островским, Василием Шиловым и Митькой Фирсовым, алхимиста Тихона Ананьева, аптекаря Романа Банияна, подьячего Данила Годовикова и сторожей Ларьку Иванова, Ивашку Михайлова да Юрия Иевлева. Кро­ме того, были даны им ученики, коим для начала было веле­но «у сбора трав и цветов — и кореньев во все лето и до замо­розков беспрестанно быть».

Заботясь о прибылях казны, с одной стороны, и о качестве лекарственных средств, с другой, уже через год после откры­тия Новой аптеки правительство Москвы издает указ, соглас­но которому запрещалась торговля лекарственными растени­ям в овощных и зеленных рядах. Исключение было сделано только для, видимо, хорошо себя зарекомендовавших лека­рей Аптекарского приказа Артемия Петрова и Козьмы Семе­нова «со товарищи», которым разрешалось иметь свои лавки, где торговать можно было «маловажными снадобьями», но ни в коем случае не «иных дорогих лекарственных статей». Этим указом была заложена основа государственной аптеч­ной монополии на продажу лекарственных средств, сохра­нившаяся в России вплоть до конца XX в.

В 1682 г. по указу царя Федора Алексеевича в Москве у Никитских ворот основывается третья российская аптека при первом в России гражданском госпитале. Любопытно, что одним из аргументов в пользу открытия этой аптеки было то, что «со всяким рецептом ходить в город неудобно». Со вто­рой половины XVII в. начинают открываться аптеки в провинции но в основном для военных надобностей.

Дальнейший, действительно важный период в развитии аптечного дела в России начинается вместе с реформами Петра I. В 1701 г. был издан целый ряд указов относительно устройства медицины вообще и аптек в частности. Среди них указ от 27 октября, направленный на усиление аптечной мо­нополии на продажу лекарственных средств, категорически запрещающий торговлю лекарственными растениями и дру­гими средствами вне аптек. Чтобы не лишить население воз­можности пользоваться лекарственными средствами, в том 1701 г. издан указ, разрешающий открыть в Москве сразу частных аптек. В результате проводимой реформы в первой половине XVIII столетия уже лишь в одной Москве насчитывалось 14 частных аптек. Одна за другой открывались они и в провинциальных городах.

Следует отметить, что с начала XVIII в. аптеки в России не только торговали лекарствами, но являлись своего рода науч­ными пещами, продолжая традицию западноевропейских тек, которые были колыбелью для химии, ботаники и фар­макогнозии, а в более широком смысле — естествознания. В то же время они служили школой для отечественных фарма­цевтов и отчасти для докторов, ибо в те времена врачи при обучении проходили полный курс фармацевтики. При апте­ках устраивались аптекарские огороды, где выращивались ле­карственные растения, и химические лаборатории, в которых из растений получали лекарственные средства и на базе кото­рых в дальнейшем возникли фармацевтические фабрики. Тем не менее в аптеке начала XVIII в. еще мирно сосуществовали наука и самое невежественное знахарство. Наряду с лекарст­вами и травами, лечебное действие которых подтверждалось опытом их применения и научными исследованиями, в апте­ках еще можно было приобрести собачье и змеиное сало, щу­чьи и волчьи зубы, заячьи лодыжки, дух из земляных червей и муравьев и много других столь же примечательных «снадо­бий». Однако со второй половины XVIII столетия начинается упорная борьба с употреблением лекарств, заимствованных из средневековья, аптека постепенно освобождается от них и в первую очередь от препаратов животного происхождения, оставляя при этом в употреблении лекарственные растения, химические соли и минеральные вещества. и

Происходили изменения и в снабжении аптек. Иностран­ные товары, лекарства и травы постепенно вытеснили отече­ственные вплоть до того, что в Москву и другие города Рос­сии выписывали из-за рубежа такие лекарственные растения, которые в изобилии росли буквально рядом с аптеками. Бо­лее того, часто лекарственные растения заготавливались в России, достаточно дешево продавались за рубеж, а потом за­купались там, но уже по более дорогой цене. До 60-х годов XIX в. в России лекарствами практически безраздельно торговали частные аптеки, услугами которых пользовались только зажиточные люди больших городов. Улучшение системы медицинской помощи вообще и снабже­ния лекарствами в частности для всего населения России на­чалось с реформ 1864 г., когда это стало делом городских и земских самоуправлений. Города и земства с каждым годом открывали все больше и больше аптек, из которых лекарства отпускались не только больным, находящимся на излечении в больнице, но и всему населению. Малоимущим слоям насе­ления лекарства выдавались бесплатно, с остальных брали небольшую, чисто символическую плату, и только редкие ле­карства продавали по ценам частных аптек.

Аптекарский приказ. С появлением в России врачей и пер­вой настоящей аптеки возник первый управляющий и надзи­рающий орган — Аптекарский приказ. Но сначала, когда ме­дицина при царском дворе была представлена одним, от силы двумя — тремя докторами и столькими же аптекарями, врачебное дело ведалось «ближним боярином». В те времена уже существовало разделение медицинских профессий, и в соответствии с ним докторами назывались лица, получившие образование в заграничных университетах и лечившие всякие внутренние болезни. От докторов существенно отличались лекари, которые занимались исключительно хирургическими операциями и лечением наружных болезней. Аптекари гото­вили лекарственные средства и участвовали в консилиумах, давая советы о том, какое лекарство лучше применить, а ближний боярин обязан был строго следить за тем, чтобы каждый занимался своим делом.

Несмотря на главную роль, которую играли при царском дворе иноземные медики и аптекари, еще долгое время со­хранялся обычай обращаться за врачебной помощью к своим русским знахарям, костоправам и рудометам (кровопускателям), что требовало определенных душевных усилий, смело­сти и осторожности, так как страх перед могуществом знаха­ря и его лихим зельем никогда не покидал царя и его при­ближенных. Чтобы уберечься от возможных бед, было реше­но, что все привлекаемые к лечению высоких особ знахари, лекари, аптекари и врачи, российские и иноземные, в особой крестоцеловальной грамоте давали клятву не причинять ни­какого вреда.

Когда именно появилась канцелярия Аптекарского прика­за, сказать трудно, но с достаточной долей уверенности мож­но предположить, что это произошло в конце XV столетия, когда появились на Москве иноземные медики. В царствова­ние Федора Ивановича (1584-1598) Аптекарский приказ уже существовал. Документы, обнаруженные в Англии, утвержда­ют, что при Иване Грозном не позднее 1560 г. была основана предшественница Аптекарского приказа — Аптекарская изба.

Документальные свидетельства, подтверждающие сущест­вование полноправного Аптекарского приказа, относятся к 1620 г., который и принято считать годом основания этого достойного учреждения в новом здании близ Воскресенских ворот в Москве. Одна из главных проблем, которую был при­зван решить Аптекарский приказ, состояла в снабжении цар­ской аптеки лекарскими припасами. Аптекарским приказом была организована заготовка отечественных лекарственных растений помясами, состоявшими на жаловании приказа, речь о которых пойдет ниже. Им вменялось в обязанность обучать сбору лекарственных трав лекарских и аптекарских пиков. Кроме всего прочего, Аптекарский приказ располагал довольно значительной библиотекой иностранных ме­дицинских книг и содержал штат переводчиков и переписчи­ков этих книг.

Аптекарский приказ просуществовал в России до I /14 г. и по смыслу своей деятельности скорее всего был похож на придворную канцелярию, выполнявшую указы царя, чем на учреждение, самостоятельно управлявшее царской и граж­данскими аптеками. В 1714 г. Аптекарский приказ вследствие реформ Петра I был преобразован и получил название Кан­целярии Главной Аптеки. Сама эта канцелярия просущество­вала до 1721 г. Для управления всей медициной, в том числе и аптеками, была учреждена Медицинская Коллегия. Деяте­льность глав медицинских ведомств, сменявших друг друга в те неспокойные для России времена, ничем выдающимся от­мечена не была, разве что указом Германа Лестока от 1742 г., запрещающим лекарским и аптекарским ученикам жениться до получения звания и производства в чин. Получившие чин фармацевты обязаны были испрашивать у своего начальства разрешения на женитьбу. Начальству же вменялось в обязан­ность строго следить за тем, чтобы аптекари женились на особах благонравного, честного и беспорочного поведения.

Медицинская коллегия просуществовала до 1803 г., пре­кратив свое существование после министерской реформы императора Александра I.

Помясы и травники. После того, как аптека стала вполне устоявшимся, имеющим государственный характер учрежде­нием, немедленно возникла проблема снабжения ее медика­ментами и в первую очередь наиболее применяемыми в те времена лекарственными растениями. Ввозить лекарствен­ные растения из-за рубежа было и дорого, и трудно, да и за­купки производились от случая к случаю, нерегулярно, что приводило к запустению кладовых аптек, не исключая цар­ской. Пользоваться услугами лавок зелейного ряда тоже практически было невозможно, потому что иностранцы, ра­ботавшие в аптеках, не знали русских растений и их лекарст­венных свойств и поэтому были лишены возможности заме­нить какой-либо европейский вид лекарственного растения подобным или близким по свойствам российским. Образо­вался некий разрыв между знаниями европейской медицины о лекарственных растениях и обширными сведениями о ле­карственных растениях, накопленными к тому времени оте­чественными знахарями и лекарями. В это время на первый план выдвинулись и постепенно стали играть все большую роль русские специалисты особого рода, заложившие основу русской ботаники и фармакогнозии. Речь идет о так называе­мых помясах, или травниках.

Представители достаточно древнего промысла — собирания лекарственных растений — помясы уже во времена сущее вполне определенной расторопности стали впоследствии по­средниками между царской аптекой как центра иноземного врачебного знаниями и русским самобытным врачеванием. Это их усилиями многие иноземные растения постепенно за­менялись отечественными с аналогичным или близким дей­ствием. Их деятельность явилась тем фундаментом, на кото­ром были затем построены отечественные науки — ботаника и фармакогнозия.

Впервые сведения об их деятельности на Москве в составе Аптекарского приказа встречаются в исторических докумен­тах 1630 г. Первоначально помясы подчинялись Аптекарско­му приказу, одновременно состоя при Хлебном и Кормовом дворах, и только несколько позднее окончательно перешли в подчинение Аптекарского приказа, где на них непосредст­венно была возложена задача организации и осуществления заготовок лекарственных растений. Сбор лекарственных рас­тений помясы проводили по всей России, но практически всегда в одних и тех же, хорошо известных им местах. В Во­ронежском уезде копали корень солодки, в Казанском — ко­сили почечуйную траву, в Коломенском — искали чемерицу черную и т.д. Во время этих странствий приезжие помясы имели возможность расширять свои познания, общаясь с местными знатоками лекарственных растений, что, впрочем, происходило достаточно редко, ибо таких знатоков было ве­сьма мало. Скорее всего именно помясы, ежегодно привле­кая к заготовке одних и тех же помощников, обучали их зна­нию лекарственных растений, располагая уже появившимися в это время рукописными «зельниками», из которых иные даже были «назнаменаны цветами», т.е. иллюстрированы. Распространение знаний о лекарственных растениях среди народа достигалось и самой организацией заготовительных партий, которые всегда состояли как из знающих свое дело, грамотных помясов, так и малоопытных, достаточно темных местных жителей.

Потребность в отечественных лекарственных растениях по­стоянно росла, поэтому Аптекарский приказ был вынужден привлекать для работы «знающих людей добрых» из местного населения, которых обязаны были подбирать воеводы. По­степенно заготовка лекарственных растений стала считаться особой повинностью, и тогда к ней начали привлекать всех крестьян, коим указывалось, что и сколько собирать. Особенно оживленной была деятельность помясов в царствование Алексея Михайловича, который сам проявлял интерес к лекарственным растениям, правда, не без доли мисти­цизма и суеверия, свойственных всем русским людям в те да­лекие времена.

Благодаря совместным усилиям иноземных врачей, аптека­рей, русских лекарей и помясов сложилась вполне опреде­ленная и достаточно ограниченная, порядка 500 наименова­ний, номенклатура наиболее употребляемых в России лекар­ственных растений, практически сохранившаяся до настоя­щего времени.

Что касается помясов, то участь их была печальна. С появ­лением после реформ Петра I частных аптек, возглавляемых за редким исключением иноземными провизорами, предпо­читавшими торговать только средствами иностранного про­исхождения, в их услугах перестали нуждаться, эта специаль­ность постепенно исчезла, никогда более не возобновившись на прежнем профессиональном уровне.

Зелейные лавки. Московское правительство, пользуясь услугами иноземных врачей и аптекарей, к концу XVII в. убе­дилось в том, что для развития медицинской помощи населе­нию нужны медики и аптекари из русских. Только при их по­мощи медицина, потеряв иноземный характер, традиционно пользующийся недоверием русского народа, смогла бы быст­рее войти в русскую жизнь. Указ Федора Алексеевича об уч­реждении госпиталя и медицинской школы для обучения русских лекарей явился лишь логическим завершением всей предшествующей работы правительства по созданию системы медицинской помощи населению России.

Врачебная практика иностранцев в значительной степени способствовала распространению среди населения России рациональных врачебных знаний. Но еще долгое время един­ственным местом, где московский, киевский, новгородский, архангельский и прочий люд черпал медицинские познания, оставались зелейные или зеленные ряды и лавки.

Зелейные лавки и ряды получили свое название от слова «зелье», которое в те времена совмещало в себе понятие, означающее лекарственное или магическое растение, и об­щее название средневековых минеральных лекарственных средств - серы, ртути, сурьмы и т.д. Зельем называли также порох, название «зелейная казна» первоначально означало не то иное, как пороховой склад. Позднее, примерно с середины XVII в. зельем стали называть сложные составные лекарства. В зеленных рядах и лавках торговали овощами и фруктами, а простое сходство в звучании названий породило продолжаю­щие до сих пор спор о том, где же продавались лекарствен­ные растения. Скорее всего и там, и там, хотя зелейные лав­ки по набору продаваемого товара, конечно же, стояли ближе к возникшим значительно позже аптекам, чем зеленные. На­чиная с очень давних времен торжества знахарства и до появления первых аптек в них продавалось все необходимое для лечения страждущих. История донесла до нас свидетельство того, что в зеленном ряду в Москве были лавки, принадле­жавшие лекарям Артемию Петрову и Козьме Семенову, при­том торговля в них велась с таким размахом, что составила реальную конкуренцию царевой аптеке. Не потерпев ущерба казне, правительство приняло меры к ограничению их дохо­дов, разрешив торговать только лекарствами «недорогих ста­тей». Собственники или сидельцы подобных лавок в силу не­обходимости были знатоками качества и целебной силы ле­карственных растений, которыми они торговали. Каждый по­купатель вместе с купленным товаром уносил с собой полу­ченный в придачу совет относительно способа его примене­ния и лечебного действия. Именно в зелейных либо зеленных лавках население получало начальные уроки по тем наукам, которые сейчас носят названия фармакогнозии, фармаколо­гии и терапии.

Зелейные и зеленные ряды долгое время были исконными живыми источниками, откуда направлялось в народ более или менее рациональное врачебное знание. С течением вре­мени сами сидельцы, равно как и продаваемые ими лекарст­венные травы и другие средства вкупе с советами об их ле­чебном действии, претерпевали изменения. С одной сторо­ны, они постепенно утрачивали отпечаток русской врачебной традиции и все сильнее испытывали иноземное влияние, не­сомненно расширяющее их специальные познания. С другой стороны, и иноземные врачи волей-неволей обращались в зе­лейные ряды за покупками различных лекарственных средств и, общаясь с сидельцами, усваивали русскую оригинальную медицинскую науку вместе со знанием русских лекарствен­ных растений. Происходило взаимопроникновение русской традиционной, во многом эмпирической медицины, и ино­земной, более научной и рациональной. В результате их творческого союза и сложилась отечественная медицина, ра­зумно сочетавшая в себе как опыт предков, так и новую ев­ропейскую медицинскую мысль.

Взаимодействию между рациональной медициной и зна­харством способствовала деятельность травников и помясов. Именно помясов можно считать первыми природоиспытателями, первыми русскими профессиональными знатоками действия и применения лекарственных растений, и именно их знаниями и опытом начала пользоваться царская аптека сразу после своего появления. Услуги, оказываемые травниками сокращали расходы по снабжению царской аптеки через поставки в нее местных лекарственных растений, заменя­ющих иностранные, и помогали иноземной медицине укоре­ниться на русской почве, вводя в обращение русские лечебные травы с действием, аналогичным иностранным. Постепенно сложившийся в течение веков опыт по применению отечественных лекарственных растений проник в аптеки, устроенные иностранцами, в практику иноземных врачей, а затем и в медицинские книги. В свою очередь приезжие ме­дики, располагаясь гораздо выше по служебной лестниие, ру­ководили работой травников, внося в нее элементы европей­ской организации труда, знакомя их с новыми лекарственны­ми растениями, способами переработки, требованиями к ка­честву и т.д. В конечном счете совместные усилия русских и иноземных медиков и аптекарей приносили пользу русскому народу и славу отечеству.

Аптекарские сады и огороды. Определенные трудности, связанные с закупкой лекарственных растений за рубежом, а также с собиранием трав по необъятным просторам России, навели московское правительство на мысль последовать ино­земному опыту и заложить в самой Москве аптекарские сады и огороды, в которых можно было бы разводить нужные ле­карственные растения.

Судя по историческим документам, «аптекарский огород» существовал в самом Кремле уже в XVI в. при Великом князе московском Иване III. Он был заложен скорее всего старани­ями врачей и аптекарей, прибывших на Русь вместе с Софьей Палеолог.

В царствование Михаила Федоровича Романова, основате­ля династии Романовых, главный аптекарский огород, став­ший основным поставщиком лекарственных растений в цар­скую аптеку, располагался у кремлевской стены в устье реки Неглинной, занимая часть современного Александровского сада.

Существовавший со времени Ивана III в самом Кремле аптекарский огород вместе с аптекарским двором по указу 1657 г. был перенесен за Фроловские ворота (ворота Спасской, бывшей Фроловской, башни) «в огородную слободку».

В указе от 1678 г, упоминается об «аптекарском огороде, что за Мясницкими вороты», скорее всего располагавшемся близ современных Чистых прудов. Есть свидетельства о том, что аптекарский огород был и в Немецкой слободе, на терри­тории, которую сейчас занимает Центральный военный гос­питаль. В дальнейшем аптекарские сады и огороды появи­лись в разных частях Москвы и около нее.

В аптекарских огородах и садах, которые начиная с XVII в. находились в подчинении Аптекарского приказа, старались разводить известные в то время лекарственные растения отечественного и иностранного происхождения. С этой целью в 1643 г. боярин Федор Иванович Шереметьев, только что ставший во главе Аптекарского приказа и поначалу рев­ностно взявшийся за дело, просил доктора Венделинуса Си-Щелиста, бывшего английского придворного врача, состоявшего придворным доктором царя Михаила Федоровича, со­ставить роспись иноземных живых лекарственных растений и изыскать возможность из Европы «что к тому надобно до­быть можно и с собою привести». В документе 1662 г. гово­рится о том, что в аптекарском саду, что у стен Кремля, нуж­но посадить «сереборинник¹, смородинник красной, белой, черной и малинник, а взять того серебориннику, смородин­нику, малиннику можно из Дмитрова, из Дмитровского уез­да». Позднее, в 1666 г. было указано «корени консолида сырово² с землею и с травою собрать двадцать кустов, а то коренье сырое из Полоцка велено наперед сухово корени при­слать к Москве, а на Москве то коренье посадить в саду». В 1676 г. в Киев были отряжены ученики «алхимискаго дела» Тихон Ананьев и Алешка Иванов «для покупки всяких ого­родных дерев и цветов и семян на Государя аптекарский ого­род, что за Каменным мостом». Через год туда же отправился ученик Тишка Арсенев «для покупки дерев и трав на апте­карский обиход».

При садах состояли садовники с учениками, истопники, рабочие и сторожа. Садовниками обыкновенно были ино­странцы, имевшие русских учеников, которые впоследствии, накопив опыт и знания, постепенно вытеснили иностранцев и заняли их места, заложив основы отечественного растение­водства.

В аптекарских садах и огородах, кроме культивирования лекарственных растений, их сбора, сушки, занимались еще и изготовлением некоторых лекарственных средств, например получали из ароматических растений эфирные масла, кото­рые в торговле назывались московскими и ценились значите­льно ниже заграничных. Постепенно в садах возникли насто­ящие фармацевтические лаборатории, перерабатывавшие ле­карственное растительное сырье и изготавливавшие готовые к употреблению лекарства, как-то: «пропущенные воды и водки настойные масла, лекарственные уксусы, настойки, ло­же (смеси нескольких упаренных водных растительных вытяжках, смешанных с медом), рообы (сгущенные соки расте­ний), юлепы (ароматные воды, смешанные с сахарным сиро­пом), мази, пластыри и прочие средства.

Судьба аптекарских садов различна: некоторые из них бесконечно исчезли, другие превратились в ботанические сады, третьи выросли в научно-исследовательские учреждения, су­ществующие до настоящего времени. Например, по указанию Петра I в 1706 г. в Москве, а в 1714 г. в Санкт-Петербурге были заложены Аптекарские огороды, реорганизованные с течением времени в ботанические сады, существующие в наше время под названием «Ботанический сад Московского государственного университета» и «Ботанический сад Бота­нического института им. В.Л. Комарова РАН».

Русская медицинская литература. До сих пор существует не совсем правильный взгляд на русские рукописные врачебные книги и лечебники как на творения некоей «народной мудро­сти». Это недоразумение, несомненно, возникло от недоста­точного знания содержания этих книг, как, впрочем, и самой истории возникновения русской научной медицинской лите­ратуры.

Прежде всего с большой долей вероятности следует пред­положить, что от самого возникновения письменности на Руси существовали некие рукописные врачебники¹, не сохра­нившиеся за давностью времен по разным печальным для го­сударства обстоятельствам. Наибольший урон был, конечно, нанесен в период монголо-татарского порабощения Руси (1243—1480), когда оскудело всякого рода знание, исчезли греческие и славянские рукописи, погибла в огне пожара московская великокняжеская библиотека.

Так как самые древние русские лечебники не сохранились, то достаточно сложно судить, насколько их содержание было заимствовано и у кого, но предположить изначальное влия­ние на них греческой и отчасти арабской медицины вполне возможно, учитывая саму историю создания русской государ­ственности и международные связи Руси тех времен.

Первым письменным источником, содержавшим сведения о применении лекарственных растений и дошедшим в спис­ках до наших времен, обычно называют «Изборник Свято­слава» (1073). Однако, по утверждению авторитетных истори­ков, в этом старинном сборнике избранных статей различно­го содержания явно прослеживается влияние иностранных книг, в том числе медицинских. Кроме того, в нем имеются лишь рекомендации санитарно-гигиенического характера о том, в какие месяцы полезно употреблять ту или иную пищу, в том числе растительную. Указаний по собственно медицин­скому применению лекарственных растений «Изборник» практически не содержит.

Первым по времени и открывающим собой целую отрасль медицинской литературы считается «Лечебник Строгановских лекарств», представляющий собой сделанный по заказу перевод скорее всего английской книги, принадлежавший семейству Строгановых. Один из основателей династии рус­ских купцов, промышленников и государственных деятелей, живший в царствование Ивана Грозного, Я.А. Строганов ин­тересен и для истории медицины, ибо о нем известно, что, будучи «искусным в лечении недугов», он неоднократно ле­чил сына Ивана Грозного и тогдашнего любимца царя Бори­са Годунова. Именно с ним связывают появление одной из первых в русской словесности переводной врачебной руко­писной книги. Известно, что на его промыслах и солеварнях наряду с другими иноземными специалистами были врачи за­долго до их появления в Москве. Историки считают, что один из них и был переводчиком на русский язык английско­го лечебника, который в свою очередь был составлен на основе греческих научных трудов по медицине.

Строгановский лечебник, к сожалению, полностью не до­шел до наших дней, но доказательство его существования мы находим в рукописи, хранившейся в дореволюционном Мос­ковском архиве министерства иностранных дел под названи­ем «Вертоград Прохладный», где можно прочесть следующее: «Лечебник написан повелением великого царя Александра Македонского, мудрых и славных врачев Аристотеля, Серапиона и Диоскорида и иных о каменех многих драгих и бисеров многоценных, врачеваний от всяких главных различных болезнях и о всяких зелейных спусках и многих лекарствах, переведен на словенский язык. А ныне слывет тот лечебник Строгановых лекарств».

История сочинений на медицинские темы, дошедших до наших дней, начинается с конца XVI — начала XVII в. Одной из старейших рукописей следует считать перевод рукописно­го травника Станислава Гаштовта. Польский оригинал, с ко­торого был выполнен перевод в царствование Федора Иоанновича, мог попасть в Москву с посольством, купцами или с врачом, приглашенным на царскую службу, в период оживле­ния связей Московского государства с другими странами или мог быть взят в виде трофея при многочисленных военных стычках русских с поляками. Описание лечебных свойств растений в рукописи сопровождалось рисунками, выполнен­ными в довольно условной манере, а латинские, немецкие и польские названия растений переводчик, не мудрствуя лука­во, просто писал русскими буквами, давая им русские окончания.

Чисто русские названия растений встречались очень редко, что вполне понятно, если учесть довольно слабое знания ботаники переводчиками. В связи с этим невозможно было сразу догадаться, что некая «конваллария» есть не что иное, как ландыш, к тому же в те времена имел и второе распространенное название – гладыш. При довольно кратком описании лечебных свойств растений, как это было принято практически во всех медицинских книгах тех времен, имелись многочисленные ссылки на медицинские авторитеты древности: Авиценну, Галена, Диоскорида, Гиппократа Платона и др.

Чрезвычайный интерес представляет еще одна из первых рукописных книг — «Благопрохладный цветник или трав­ник», найденная доктором Ф.И. Иноземцевым (1802—1869), крупнейшим русским врачом-клиницистом, профессором хи­рургии Московского университета, основателем Общества русских врачей в Москве, известным библиофилом и соби­рателем древних рукописей. Знаменитый русский ботаник М. Максимович, также знаток древних медицинских книг, считал, что рукопись является переводом (1534) «Благоприят­ного вертограда³ здравия», немецкий подлинник которого был напечатан в Любеке в 1492 г. В 1616 г. рукопись была заново переписана и в этом списке дошла до наших времен. В ней содержится 20 бесед (глав) о 542 травах, расположен­ных в алфавитном порядке с отменными рисунками пером. В книге есть и беседы о 144 минеральных средствах, а венча­ет этот достойный труд чисто медицинская часть, в которой изучающий медицину найдет объяснение, «почему обрести можем различные врачевства в травах и в каменьях ко всякой болести и недугу, кои бывают внутри и вне».

Еще одной старейшей рукописной книгой следует считать другой перевод вышеуказанного «Вертограда», который в процессе создания многочисленных копий претерпел на­столько значительные изменения, что его уже можно считать самостоятельной русской книгой. Попав в 1661 г. из Митрополичьей библиотеки в Аптекарский приказ, этот вариант перевода был переписан специально для царя Алексея Ми­хайловича подьячим Дворцового приказа Василием Ивано­вым. Переписям*, видимо, житель Москвы и знаток местных растений, позволял себе иногда вставить в текст коммента­рии типа; «растет ил Дорогомилове; «растет на Коломне». Затрудняясь иногда перевести название растения, констати­ровал; «...на Руси растет, а не знаемо». В более поздних спис­ках этого труда даны русские названия растений, а при опи­сании их лечебных свойств большее внимание уделялось ис­конно русским растениям: крапиве, черемухе, луку, чесноку, дубу и т.д.

Русификация книги проявилась в том, что в ней появля­лись отсутствующие в оригинале главы, например «О хожде­нии банном», где подробно указывается, кому, как и когда париться в бане. Постепенно копии перевода приобретали все более и более национальный русский характер. Более поздние переписчики, явно имеющие познания в медицине, подходили к своей работе творчески, добавляя сведения о местных лекарственных растениях и способах лечения. Все чаще указывали, что описываемое растение хоть и инозем­ное, но произрастает «также у нас под Москвой и хорошо знаемо», а медицинские сведения, показавшиеся переводчи­ку устаревшими, часто заменялись более новыми, заимствованными из опыта лекарей и врачей, практикующих на Руси.В XVII — начале XVIII в. появились русские рукописные книги под названием «Вертоград», ведущие свое происхождение от немецкого сочинения, широко известного в средние века в Германии и выдержавшего там несколько изданий, с латинским названием «Hortus sanitatis», которое можно пере­вести как «сад здоровья».

Переводчики и переписчики «Вертоградов», не довольству­ясь отведенной им ролью технических исполнителей, часте­нько добавляли в основной текст собственные мысли и нра­воучительные сентенции, направленные либо на возвеличи­вание медицинской науки, либо указывающие на тяжкую долю русского ученого человека. В целом же они представля­ли собой профессиональные медицинские рукописные кни­ги, содержащие среди прочих медицинских сведений описа­ние внешнего вида, мест произрастания и лечебных свойств лекарственных растений с обязательными ссылками на авто­ритет Аристотеля, Гиппократа, Галена, Авиценны, Диоско­рида и других ученых древности.

В основе рукописных книг, известных в дальнейшем под общим названием «Прохладный вертоград», лежал перевод печатной и широко распространенной в те времена в евро­пейских странах книги «Ногtus amoenus». Латинское назва­ние книги, состоящее из двух слов: hortus — огород, сад и amoenus — восхитительный, прелестный, стараниями русских переводчиков каким-то образом превратилось в «Прохладный вертоград» или даже в «Благопрохладный вертроград». Характерной чертой этих книг постепенно становится почти полное отсутствие иностранных наименований растений и ссылок на древних авторитетов медицины. В «Прохладном вертограде» 1672 г. имелся раздел «О заморских и русских зелиях и о древесных травах». Но именно отсутствие иноземных названий и ссылок на авторитет врачей древности даёт возможность не искушённым читателям ошибочно принимать их за исконное русские врачебные произведения, тем более что их язык «Прохладного вертрограда» гораздо ближе к разговорному.

«Прохладный вертоград» стал излюбленной книгой для русских врачей и аптекарей XVII в., что подтверждается его многочисленными списками, дошедшими до наших времен.

Нет сомнения и в том, что эта книга служила основным учебником для врачебной школы, существовавшей в Москве при царе Алексее Михайловиче, и ее ученики разнесли спис­ки «Прохладного вертограда» по всей Руси.

Начиная с XVII в. в России получили распространение ру­кописные лечебники, переведенные с литовского, польского, итальянского или немецкого языков с указанием автора со­чинения, их содержание приблизительно соответствовало «Вертоградам». Пожалуй, лучшим из них и наиболее часто переписываемым, а позднее печатным был лечебник Симона Сирениуса «О простых лекарствах из Диоскорида и иных многих собраны через господина Симона Сирениуса, доктора и лекаря Академии Краковской. Травник о травах разных». В рукописном переводе лечебника содержалось подробное описание лекарственных растений, времени и места их сбора, способов их медицинского применения и получения из них лечебных препаратов. Давалось также предупреждение о том, что при покупке лекарственных растений следует остерегать­ся их возможной фальсификации. Переводчик лечебника, явно владевший медицинскими знаниями, часто комменти­ровал текст или даже выражал несогласие с некоторыми спо­собами лечения и в этом случае довольно язвительно писал: «.„то есть басни математические».

В конце XVII в. сначала редко, а к середине XVIII в. все более часто появляются отечественные рукописные, а потом и печатные лечебники с указанием средств простого домаш­него обихода, пригодных для лечения тех или иных распро­страненных заболевании. По существу это были домашние лечебники, явно предназначенные для образованных людей, которые, руководствуясь' изложенными в них достаточно простыни рекомендациями₉ могли оказать медицинскую помощь своим близким, не обращаясь к малодоступным по тем временам врачам. Авторы этих сочинении, правило, не известны, но к их чести следует заметить, что они никогда не забывали сообщить, что их заслуга состоит только в том, что они взяли на себя труд в доступной форме изложить содержание неких учёных медицинских книг

С середины XVII в. в России появились лечебники с указанием лекарств сложного состава, на писанные русскими медиками и аптекарями. Их содержание еще находилось под несомненным влиянием европейской научной мысли, но уже несло в себе большое воздействие русской научной медицины приобретавшей к этому времени все большее значение в своем отечестве.

Первым русским автором, указавшим свое имя на напи­санных им медицинских книгах, был лекарь и аптекарь Иван Венедиктов. Дошедшая до наших времен рукописная книга конца XVII в., автором которой он является, носит название «Фармакопея или аптека, имеющая в себе переписание всех лекарств, которые обретаются в аптеках, описанные своим порядком, из которых может себе каждый человек употреб­лять вне бытия доктора, имея оные у себя в собрании в на то устроенной шкатуле». Перу русского лекаря Ивана Бенедик­това приписывают и книгу под названием «Фармакопея о со­ставлении лекарств. Перевод с латинского языка на славян­ский от Р.Х. 1676 году».

Еще одним автором пользовавшихся немалой популярно­стью лечебников был наиболее авторитетный из аптекарей своего времени Д.А. Гурчин. После указа Петра I от 1701 г. об учреждении в Москве 8 аптек Гурчин одним из первых получил царскую жалованную грамоту на привилегию откры­тия частной аптеки.

В 1700 г. Гурчин написал лечебник, который дошел до нас в рукописи первой половины XVIII в. Во вступлении к этой книге он указывал, что сам «аптекарскую науку из младых лет всегда чтил» и, будучи в Воронеже в 1698 г., преподнес I Петру I книгу «Описание 13 правил ко здравию», что он уже написал ранее две книги: «Аптека домовая большая» и «Апте­ка обозовая или служивая». Лечебник знакомит с лекарства­ми растительного происхождения достаточно сложного со­става с подробным описанием технологии их приготовления, указанием, в каких случаях и как их применять.

Одним из самых образованных людей своего времени был Афанасий, архиепископ Холмогорский и Важский, а в миру Алексей Артемьевич Любимов. Алексей Артемьевич родился в 1641 г. в Тобольске, обучался в греко-латинском училище, находившемся при Чудовом монастыре Кремля, где и позна­комился с известным просветителем XVII в. Епифанием Славинецким. Впоследствии стал иноком Чудова монастыря, бывшего в то время настоящим центром духовно-научного просвещения, а уже в 1682 г. стал архиепископом. Он пользовался большим уважением Петра I. Просвещенный и образо­ванный человек, стремившийся к обновлению России и под­держивающий в этом царя, он, игнорируя запреты высших иерархов церкви, занимался организацией медицинской по­мощи и снабжения медикаментами и продовольствием Се­верной армии. Располагая большой собственной библиоте­кой, в которой немалое место занимали вполне светские книги, в том числе медицинского содержания, архиепископ и сам не чуждался литературного научного труда. Им написан весьма популярный в свое время лечебник, который был ре­комендован ученикам медицинской школы при Аптекарском приказе в качестве учебного пособия.

Постепенно русская медицинская литература из перевод­ной стала национальной и из описательной превратилась в научную. В полной мере это относится к созданию научных трудов, посвященных лекарственным растениям.

Фармакогнозия. Основу для развития отечественной фар­макогнозии как науки положило создание Российской Ака­демии наук (1724), среди задач которой значительное место занимала систематизация знаний по лекарственным растени­ям и организация ресурсно-экспедиционных исследований. Результатом такой деятельности явились труды академиков И.Г. Гмелина (1709—1755) «Флора Сибири», П.С. Палласа (1741-1811) «Флора России», И.И. Лепехина (1740-1802) «Размышление о нужде испытывать лекарственную силу соб­ственных произрастаний».

Большое значение для становления отечественной фар­макогнозии имели труды первого российского профессора акушерства, создателя русской медицинской терминологии Н.М. Максимовича-Амбодика (1714—1812) «Врачебное веществословие или описание целительных растений» и профес­сора Московского университета И.А. Двигубского (1771— 1840) «Изображение растений, преимущественно российских, употребляемых в лекарствах, и таких, которые наружным ви­дом с ними сходны и часто за них принимаются, но лекарст­венной силы не имеют».

Открытая в Петербурге медико-хирургическая академия (1798) стала центром по изучению лекарственных растений. Наука о лекарственных растениях, еще не получившая своего современного названия «фармакогнозия», была составной частью комплексной дисциплины «Materia medica», посвя­щенной всем существующим лекарствам. Эта дисциплина преподавалась в Петербургской медико-хирургической акаде­мии будущим врачам на одноименной кафедре, преобразо­ванной впоследствии в кафедру фармации. Именно на этой кафедре стараниями ее заведующего академика Ю.К. Траппа (1814—1908) впервые в России фармакогнозия получила свое название, была выделена из фармации в самостоятельную дисциплину, написаны первые учебные руководства по фармакогнозии. Медицинский факультет существовал и в Московском университете, где не менее ценный вклад в развитие отечественной фармакогнозии внёс профессор фармации В.А. Тихомиров (1841-1915), издавший в 1885г. «Курс фармакогнозии». В 1888г. печатается «Курс фармакогнозии», написанный профессором Императорского Варшавского университета Н.Ф. Ментиным (1848-1893). Эти книги, содержащие самые современные сведения о лекарственных растениях и лекарственном сырье, стали основой для всех написанных впоследствии учебников и учебных пособий по фамокогнозии.

Большой вклад в развитие отечественной фармакогнозии внес профессор фармации Юрьевского (Тартуского) универ­ситета Г. Драгеидорф (1836—1898). С его именем связывают развитие химического анализа лекарственных растений в на­шей стране, а его обширное справочное руководство «Лекар­ственные растения разных народов и времен, их применение, важнейшие химические вещества и история», в котором при­ведены сведения примерно о 12 ООО видах лекарственных растений, до сих пор не утратило своей исторической и прак­тической ценности. Учениками и последователями Ю.К. Траппа, В.А. Тихомирова и Г. Драгендорфа были созданы кафедры фармакогно­зии и научные лаборатории в Харьковском, Варшавском, Юрьевском университетах, где и были заложены основы со­временного научного подхода к всестороннему изучению ле­карственных растений.

В советский период развития в стране была создана мощ­ная фармацевтическая промышленность, которая, перераба­тывая отечественные лекарственные растения, выпускала до­статочно большой ассортимент лекарственных средств.

В 1931 г. организован Всесоюзный научно-исследователь­ский институт лекарственных и ароматических растений (ВИЛАР), в котором была сконцентрирована вся исследовате­льская и научно-производственная деятельность в области со­здания лекарственных средств растительного происхождения.

В стране впервые были открыты многочисленные средние и высшие фармацевтические учебные заведения, в которых фармакогнозия стала одной из основных учебных дисциплин. Профессором Московского фармацевтического института Д.М. Щербачевым ((1864—1954) и профессором Ленинград­ского химико-фармацевтического института А.Ф. Гаммерман (1888—1978) были написаны учебники под названием «Курс фармакогнозии», которые легли в основу всех последующих учебных пособий для системы фармацевтического образова­ния в нашей стране.