Тексты, реализующие речевой жанр призыва к экстремистским действиям

Призыв представляет одну из разновидностей императивных речевых жанров, «один из видов директивных речевых актов, который имеет целью побуждение слушающего к действию / бездействию» [Бринев 2013: 69].

А.Н. Баранов понимает призыв как «речевой акт, обращенный к адресату с целью побудить его выполнить некоторое действие или совокупность действий, осмысляемых как важная часть общественно-значимой деятельности, способствующей достижению некоторых идеалов, или побудить адресата учитывать в своем повседневном поведении эти идеалы, причем говорящий и адресат являются политическими субъектами или их представителями, а сам речевой акт рассматривается как часть общественно-политической коммуникации» [Баранов 2007: 42].

К.И. Бринев так описывает семантическую структуру определенных призывов [Бринев 2013: 70-71]:

А) хочу, чтобы было Х;

Б) знаю, что Х не может произойти само;

В) знаю, что если делать У, то, возможно, будет Х;

Г) знаю, что если буду говорить тебе, что необходимо, чтобы было Х, возможно, что ты будешь делать так, чтобы было Х;

Д) знаю, что если буду говорить тебе, что нужно делать, чтобы было Х, возможно, что ты будешь делать то, что говорю тебе, и наступит Х;

З) говорю тебе: делай У;

И) говорю это тебе для того, чтобы ты делал так, чтобы было Х.

М.А. Осадчий подчеркивает, что «важнейшим условием успешного призыва как коммуникативного события является согласие адресата с ролью S (исполнителя действия, к которому осуществлен призыв) при заполненности слотов Р и О (ясном осознании способа совершения действия и объекта действия)» [Осадчий 2013: 109]. Лингвист описывает вербальные составляющие успешного призыва:

• Наличие в высказывании вербального императива (И)

• Наличие в высказывании способа совершения действия (Д)

• Наличие в высказывании образа объекта действия (О)

• Наличие в высказывании образа адресата (А)

Модель призыва имеет следующий вид по М.А. Осадчему:

А – Д – О – И

Например:

«Пусть твари в погонах и креслах госучреждений умоются своей грязной кровью! Пусть они жалеют, что вообще когда-либо посмели перейти дорогу Национал-Социализму!»

В первой группе высказываний образ говорящего не представлен, зато реализованы образ адресата (твари в погонах и креслах госучреждений; они), РЖ пожелания (пусть умоются своей грязной кровью, пусть жалеют), который передает образ совершения действий, вербальный императив выражен формами инфинитива в сочетании с частицей пусть.

«Мы открыто и недвусмысленно заявляем путинской чекистско-террористической банде (образ адресата + оценка его), что то, за что мы выступаем, на их официальном языке называется «подрыв государственной безопасности и территориальной целостности» их империи»

Во второй группе высказываний есть образ говорящего (мы), реализован РЖ Провозглашение (заявляем), объект речи (то, за что мы выступаем), объект речи «с чужой точки зрения» (на их официальном языке называется).

Вербальный императив – предикат или группа предиката с побудительным значением. Данный элемент может быть выражен императивной формой глагола (Убей!) или семантически эквивалентными формами:  инклюзивный волитив (Избавим! Сметем!);  формы прошедшего времени в составе восклицательных высказываний (Сделаем это! Поднялись!);  формы инфинитива в составе восклицательных высказываний (Взять! Вставать!);  формы инфинитива в сочетании с частицами давай, пусть (Давай бороться! Пусть сильнее грянет буря!);  неглагольные формы со значением побуждения в составе восклицательных высказываний (Смерть врагам! Вперед!) [См. Осадчий 2013:109, Баранов 2007: 434 и далее; Бринев 2013: 69 -71].

Образ способа совершения действия, как полагает М.А. Осадчий, имеет вид шкалы от нуля до максимума. Нулевой образ способа совершения действия реализуется «в призывных конструкциях, содержащих «чистое» побуждение. Например: Русский, решайся! Давай же, вперед!» … Максимальная конкретность образа способа совершения действия достигается при использовании глаголов с конкретным значением («Выгнать их с рынка!», «Ты их пинай ногами»» [Осадчий 2013: 110].

Образ объекта действия также представляет собой шкалу от нулевой до максимальной степени выраженности. Нулевую степень проявления образа объекта действия М.А. Осадчий усматривает в призывных высказываниях типа Русский, решай! Все на борьбу! [Осадчий 2013: 111].

Этот же тип реализуется «при наличии в высказывании лексического репрезентанта объекта действия – лексемы с абстрактной семантикой в условиях минимального контексте» - например, «плакатное высказывание, получившее распространение в блогосфере рунэта – Долби систему!» [Осадчий 2013: 111].

Образ адресата, как считает лингвист, «в успешном призыве всегда равен адресату речи – декларированному или фактическому». Образ адресата так же может быть выражен с разной степени конкретности (от нуля до максимума): «Русский, выбирай», «Гражданин, защищай свои права!», «Скажи власти свое “нет”!», «Вперед на борьбу с этой властью!» [там же].

В зависимости от того, какое количество компонентов модели призыва реализуется и какими средствами переданы компоненты, призывы делятся на сильные и слабые, прямые, косвенные, открытые и скрытые (см. типологию призывов в [Осадчий 112 -120]. А.Н. Баранов предлагает другую классификацию [Баранов 2007: 420-432].

Схема 2. Типология призывов по М.А. Осадчему

Для того чтобы распространенный публично текст был квалифицирован как призывом к совершению экстремисткой деятельности, он должен соответствовать группе признаков:

 в высказывании реализована полная или сокращенная схема призыва;

 вербальный императив побуждает к совершению действия (действий) одним или несколькими из перечисленных способов: путем насильственных действий; путем террористической деятельности; путем нарушения прав, свободы и законных интересов; путем воспрепятствования, соединенного с насилием либо угрозой его применения; путем совершения преступлений (в т. ч. убийство, причинения вреда здоровью, побои, хулиганство, вандализм и т.д.); путем пропаганды и публичного демонстрирования; путем организации, подготовки, подстрекательства; путем финансирования либо иного содействия в организации, подготовке и осуществлении, в том числе путем предоставления учебной, полиграфической и материально-технической базы, телефонной и иных видов связи или оказания информационных услуг;

- вербальный призыв побуждают к совершению действий в отношении одного или нескольких из перечисленных объектов: существующий конституционный строй; население; человек и гражданин в зависимости от его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии; избирательные права граждан и право на участие в референдуме или нарушение тайны голосования; законная деятельность государственных органов, органов местного самоуправления, избирательных комиссий, общественных и религиозных объединений или иных организаций; человек как представитель политической, идеологической, расовой, национальной, социальной группы / предмет как атрибут политической, идеологической, расовой, национальной, социальной группы [Осадчий 2013: 121 -123].

Тексты, не реализующие указанную совокупность параметров, не будут признаны экстремистскими призывами. Косвенные и скрытые призывы не соответствуют описанной модели, т.к. призывные компоненты выражены в них нечетко.

Тексты, реализующие семантику возбуждения ненависти и вражды

В юридической литературе содержится следующая квалификация экстремистской речевой семантики [Кукушкина, Секераж, Сафонова 2011: 24].

Таблица 3. Юридическая квалификация экстремистской семантики

Объектом внимания с точки зрения проявлений экстремистской направленности могут быть «тексты, опубликован­ные в сети Интернет на интерактивных сервисах: блоги, твиттер, ЖЖ» [там же].

Эксперты РФЦСЭ, разработавшие методику психолого-лингвистического анализа текстов экстремисткой направленности, ввели понятие «экстремистского значения» и предлагают экспертам – лингвистам и психологам оценивать тексты с позиций реализации именно такой семантики.

Экстремистские значения - с лингвистической точки зрения представляют собой высказывания. Они могут быть разной степени развернутости (от слова до целой книги), но при этом они сохраняют свойство всех высказываний - состоять из двух обязатель­ных для выражения компонентов: (I) СОДЕРЖАНИЯ СООБЩЕНИЯ и (И) ЦЕЛИ СООБЩЕНИЯ [Кукушкина, Секераж, Сафонова 2011: 23].

Таблица 4. Лингвистическая квалификация экстремистской семантики

Предметы речи экстремистских высказываний и текстов, согласно законодательству, являются:

(а) группы лиц, объединяемые расовой, национальной, языковой, социальной, религиозной принадлежностью или отношением к религии, а также их отдельные представители;

(б) лица, «замещающие государственную должность» (должностные лица);

(в) определенные «устои» устройства и деятельности государства и общества;

(г) экстремистские действия.

Остановимся на не совсем ясном понятии «устои устройства и деятельности государства». О чем идет речь в данном случае?

Затрагиваются:

а) основы конституционного строя;

б) целостность России;

в) избирательные права, права на референдум и тайну голосования;

г) осуществление законной деятельности органов государственного управления и организаций.

Что понимается под группой лиц и как они должны быть позиционированы в тексте, чтобы текст был признан экстремистским? М.А. Осадчий считает, что в экстремистских материалах, «хотя и не содержатся образы конкретных лиц, но выражена агрессия в отношении «представителей» группы», если в них есть:

 поощрение геноцида, репрессий депортации в отношении представителей какой-либо нации, расы, религии <а равно представителей какой-либо социальной группы – М. О.>;  требования вытеснения из различных сфер деятельности лиц определенной национальной, расовой, конфессиональной принадлежности <а равно принадлежности к какой-либо социальной группе – М. О.>;  требования ограничить права и свободы граждан или создать привилегии по национальному, расовому или религиозному признаку <а равно по признаку принадлежности к какой-либо социальной группе – М. О.>;  угрозы о насильственных действиях в отношении лиц определенной национальности, расы или религиозной принадлежности <а равно представителей какой-либо социальной группы – М. О.>» [Осадчий 2013: 144-145].

Относительно описания человека или группы лиц важно:

Говорит ли автор обо всей группе или о конкретном лице / лицах?

«На основании какого признака (религиозной, национальной, этнической, расовой, социальной принадлежности, какого-либо другого признака) автор выделяет группу (Кого автор включает в группу? Какой признак используется для выделения группы, при установ­лении принадлежности к ней?);

Всех представителей группы или только какую-то ее часть автор имеет в виду, когда говорит о группе (Говорит ли автор обо всей группе или о какой-то ее части?);

Одну и ту же группу (лицо) или разные имеет в виду автор, используя разные наименования (В одном и том же или в разных точениях используются слова X иY?)

Идет ли в высказывании речь и о той группе лиц, которая не названа (Говорит ли автор и о группе Y?)» [Кукушкина, Секераж, Сафонова 2011: 28].

Главным признаком того, что речь идет и о группе в целом, является обобщение. Обобщение, как полагают авторы методики, осуществляется двумя основными спо­собами:

(1) в тексте присутствует указание на типичность — оно придает имени группы так называемый родовой статус - референтом имени в этом случае является эталонный представитель группы;

Например, автор утверждает, что X. – типичный русский/еврей/чеченец/мусуль­манин ... и что он много пьет, не хочет работать... и т.п.

Наличие определения типичный распространяет признаки X. на всех представителей группы. В этом случае в высказывании «выражено следующее утверждение: ‘на­званные признаки характерны не только для X., но и для всей группы, к которой он принадлежит’».

Или в случае с употреблением лексем с семантикой родового статуса. Например: Преступник X. – типичный русский, еврей и т.п. «Если далее не уточнено, какие именно признаки X. типичны для группы Y (напри­мер, цвет волос, нежелание работать и пр.), то единственным признаком X. остается то, что он преступник. В этом случае оказывается выраженным «родовое» значение: признак «преступник» присваивается автором и всей группе (а не только X.)» [Кукушкина, Секераж, Сафонова 2011: 29].

Например, в наших экспертных материалах есть такие высказывания: Нынешняя российская власть - ужасающий пример безответственности и коррумпированности. В стране резко занижены зарплаты, положение большинства пенсионеров удручающе, при резком падении рождаемости правительство ничего не предпринимает.

В тексте уточнено, какие резко негативные признаки Х типичны для группы Y (безответственность, корумпированность, сама группа также названа обобщенно). Перечисленные негативные признаки за счет дальнейшей конкретизации в свою очередь сами приобретают родовой статус, а обобщенная номинация Y получает свою конкретизацию (российская власть – правительство). В случае, когда группа лиц не персоницифируется и не конкретизируется, негативная оценочная направленность оказывается размытой, а сам текст – направленным на формирование образа группы «вообще» (в данном случае – социальной группы).

(2) «в тексте имеется указание на любого, неопределенного пред­ставителя группы – оно придает имени группы так называемый эк­зистенциальный статус (‘существует какой-то, любой представитель группы’).

Например, рассказывая об изнасиловании, автор называет преступника «гастарбайтером». Далее он сообщает:

Что с вами будет, если вас или кого-то из ваших близких изнасилует гастарбайтер? Сто процентов, что вы об этом не думаете. И не хотите думать. Думать о таких вещах – все равно что заглядывать в колодец без дна.

Вопрос, однако, не праздный. По данным столичной прокуратуры, гастарбайтеры совершают в Москве порядка половины таких преступлений.

В первом предложении существительное гастарбайтер используется со ста­тусом «какой-либо», т.е. имеет место обобщение. Далее оно подкрепляется статистическими данными о представителях группы» [Кукушкина, Секераж, Сафонова 2011: 29]. Аналогичным может быть употребление этнонимов (ср. на месте слова гастарбайтер употребление слов таджик, узбек, русский, лицо кавказской национальности и т.п.) по ходу эмоционального описания преступных действий с тяжкими последствиями, приводящее к формированию «образа врага».

Экстремистские тексты чаще всего разворачиваются по следующей структурно-семантической схеме (схема выделена [Кукушкина, Секераж, Сафонова 2011: 35-37], примеры взяты из наших экспертных заключений).

I. Описание ситуации

1. Что происходит?

Евреи-сионисты уничтожают русский народ, Израиль сегодня – мировой центр сионизма - человеконенавистнической идеологии; еврейская диаспора, разбросанная по всему свету, другие национальные меньшинства и малые народы в составе государств национал-предателей являются передовым отрядом вражды между народами

2.Какова предыстория?

Сионизированные правительства еврейских государств, и России в том числе, открыли настежь ворота для максимального наполнения государств инородцами.

3. Что будет в результате?

Россия же управляется сионистами и вымирает, на практике в отношении русских совершен юридический подлог…;

II. Оценка положения дел

Идет насаждение искусственного понятия «российской нации»; преследуются и физически уничтожаются русские люди, отстаивающие свои национальные права; армия управляется дилетантами, плохо вооружена, не в состоянии защитить русский народ и государство; треть государственного бюджета бессовестно крадется у народа, вывозится за рубеж для финансирования наших врагов, уничтожающих Россию.

III. Планирование действий

Выражение автором отношения к сохранению текущего положения:

Страна жива, борется и победит!, те, кто нарушил присягу, сеет панику и сдается врагу будет судим по законам военного времени и проклят народом.

Формулирование конкретных желаний и потребностей, связанных с ситуацией: «необходимо сделать Россию русской».

Обсуждение условий успешности действий (что нужно сделать, чтобы до­стигнуть поставленной цели).

В этих условиях мы заявляем о создании Антиимперского комитета России, призванного четко и открыто выступить на стороне исторического прогресса – за дезинтеграцию и окончательный распад одряхлевшей московской империи …; За это нужно убивать! Чтобы добиться своих целей, мы пойдем на все!