5. Религиозная и политическая мифология в дискуссиях об Александре Невском.

Зимой 1240/41 года из Новгорода был изгнан князь Александр Ярославович, которого сильно позже стали называть Невским – в источниках это прозвище появится только в XV веке. Характерно, что князя прогнали сразу после победы над шведами на той самой Неве в 1240году. В 1255 году Александру даже пришлось идти ратью на Новгород, чтобы вернуть княжеский стол своему изгнанному сыну, Василию. В 1257 году произойдет новый конфликт, теперь по поводу уплаты дани татарам. Такие факты в биографии воображаемого спасителя Новгорода не могут не вызывать вопросов.

Дело в том, что Александру Невскому суждено было превратиться в одну из самых мифологизированных фигур русской истории так, что его реальную жизнь уже почти невозможно себе представить.

В Новгородской Первой летописи старшего извода, относящейся к XIV столетию, действительно фигурируют и «Невская битва» 1240 года, и «Чудское побоище» 1242 года. Правда, едва ли в череде бесконечных стычек с немцами, «свеями», «мурманями», «сумью», «емью», «медвежанами», «юрьевцами», «вельядцами» и прочими мы бы обратили внимание на эти две победы князя, если бы не воспринимали их сквозь призму грандиозного политического мифа о великом защитнике земли Русской.

Так, Невская битва не упомянута ни в одном шведском источнике, и скорее всего являлась мелким приграничным столкновением, каковых между шведами и новгородцами было немало. Вопросы вызывает и «Чудское побоище» 1242 года. Из западных источников оно известно лишь Ливонской рифмованной хронике XIII века. Более того, «Чудское побоище» вовсе не остановило «натиск немцев на восток», как утверждала советская историография. Конфликты с Тевтонским орденом продолжатся. Лишь после Раковорской битвы 1268 года и неудачной осады Пскова 1269 года можно говорить о стабилизации границы между Новгородом и орденом, по крайней мере на тридцать ближайших лет.

За свою виртуальную жизнь Александр Ярославович сменил множество имиджей. Он побывал «солнцем Суждольским» (да, через ж), то есть местно чтимым святым, погребенным в Рождественском монастыре Владимиро-Суздальской земли, защитником исконных вольностей Новгорода и Пскова от внешнего супостата, почти одновременно родоначальником московских Рюриковичей и их великого княжения, который с небес благословил Москву на возвращение своей «отчины» в Новгороде. Из регионального святого, то ли суздальского, то ли новгородского Александр именно в Москве превращается в «солнце земли Русской» и защитника православной веры, параллельно он почитается и как благочестивый монах Алексей-чудотворец, чтобы, наконец, стать небесным покровителем Санкт-Петербурга и великим предтечей Петра.

XIX век стал для новгородского князя не слишком удачным. После повышенном внимании к его персоне в XVIII столетии он удостоился всего лишь второго ряда на памятнике Тысячелетия России, который был установлен в Новгороде в 1862 году. XIX век, отмеченный прочным союзом с Пруссией и окончательным миром со Швецией, проявлял интерес лишь к монгольской политике Александра – покорение «дикого» Кавказа и завоевание «отсталой» Азии являлись важнейшими направлениями внешней экспансии России в этом столетии. Александр теперь становится защитником цивилизации и русской самобытности от азиатского засилья.

Правда, польское восстание 1863 года вызвало в стране волну антикатолических настроений, и Александр сделался одновременно борцом не столько со шведами, немцами или Литвой, сколько с католицизмом и папством, якобы объявившим крестовый поход против православия. Так Александр обрел репутацию антизападника (несколько комичная метаморфоза для патрона Санкт-Петербурга и предтечи Петра Великого).

Революция 1917 года не сулила князю ничего хорошего. Однако в роли классового врага, бессовестного эксплуататора и православного мракобеса он побыл совсем недолго. В 30-е годы крепнущая сталинская империя снова подняла Александра на щит, да так высоко, как, пожалуй, никогда прежде. Именно тогдашней идеологической бомбардировке Александр, без сомнения, обязан титулом «имя России», который он получил по итогам голосования телезрителей в 2008 году.

Артподготовка началась в 1937 году, но именно фильм Сергея Эйзенштейна, созданный в 1938 году, увековечил сталинский образ Александра в сознании миллионов людей. Александр считался теперь «вождем русского народа», который вступил в схватку с «немецкими захватчиками» за «само существование Русской земли». Более того, он стал «великим полководцем» – безусловно, важное качество накануне большой войны, – хотя ни один источник не сохранил никаких сведений о тактике, применяемой Александром в сражениях. Но самое главное – новгородский князь боролся не только с внешним врагом, но и с врагом внутренним – «шпионами» и «предателями», одним словом, с «врагами народа».

Таким образом, на вершине своей посмертной славы, шагнув на киноэкраны и плакаты, Александр Невский сам стал «Новгородом», вся история которого свелась к «спасению Руси» от «немецких захватчиков». В этом отныне состояла функция Новгорода в пространстве русского исторического мифа.