Глава 3

Учителя и образцы.

«Бог – это только псевдоним».

Henry Guillemin in Favre, Словарь неполученных идей, стр. 277.

Перевод текстов Стилла, Троубриджа, Сатерленда, Литлджона, Беккера м других позволил мне глубже проникнуть в их мир, глубже, чем если бы я просто читал эти тексты. Переводчик не может быть поверхностным. Он должен действительно понять основную идею, выраженную автором, чтобы передать её на другом языке с наименьшими искажениями. Контактируя с этими авторами, я смог более точно уловить их манеру понимания жизни и остеопатии и способ построения моделей, который они использовали для передачи информации. Они наблюдали, размышляли и действовали с помощью современного им сознания, используя имплицитные модели, переданные им через их образование, современное им коллективное сознание и окружавшую их среду.

Сегодня мы обязаны разобрать, демонтировать эти системы выражения, эти модели, чтобы найти главный смысл того, что они наблюдали и хотели нам передать, а так же суметь переформулировать их, использовать таким образом, какой больше подходит к нашему современному сознанию.

Сначала отметим, что Стилл имплицитно, но использовал понятие модели: «Для остеопата слово «принцип» означает план и характеристики для постройки дома, механизма, человека, мира, всего чего угодно, на основе предмета или рисунка. Чтобы понять механизм жизни – или человека – созданный таким, какой он есть, и все возможные причины его создания, необходимо постоянно сохранять в уме план и характеристики, чтобы не было провала в знании об отношениях и использовании всех деталей». (Still, 1999, 24). Эта цитата позволяет нам понять, что в жизни и живом он выделял определенную связь, которую он хотел открыть, следовать ей, и модель которой старался создать.

Модели Стилла.

Все тексты Стилла пронизаны прямыми или косвенными намеками на модели, на которых строится его концепция жизни и живого. Carol Trowbridge так же привносит множество элементов, которые помогают понять путь Стилла, его личную эволюцию, внутренние конфликты, к которым привела эта эволюция, и способ их преодоления.

Чтобы на самом деле понять Стилла, главное нужно помнить, что всю свою жизнь он развивал базовую модель, предложенную методистской церковью, евангелической протестантской доктриной, основанной в Англии в начале 18-го века Джоном и Шарлем Уэсли (Wesley).

Ждон Уэсли (1703-1791) – английский религиозный реформатор, основатель методистской церкви. Будучи англиканским пастером, вместе со своим братом Шарлем, он основал маленький кружок верующих студентов, занимающихся регулярным чтением Библии и других религиозных книг и посещающих бедных и больных. В насмешку над их строгим соблюдением ритуалов, они получили прозвище «методисты».

В 1735 году Джон и Шарль Уэсли, англиканские священники, отправляются в Соединенные штаты, чтобы обратить в свою веру индейцев Джорджии. Там они встречаются с людьми из моравской общины. По возвращении в Лондон, Джон посещает моравскую общину. Под влиянием главы этой общины Бёлера, он хочет проделать «опыт Спасения». 24 мая 1738 года во время одного «истового богослужения» он проникся глубоким убеждением, что его грехи даны ему свыше и он «чувствует, как странным образом наполнилось теплом его сердце». Нечто вроде внезапного обращения, которое состоит в резком внутреннем изменении, а не в переходе от неверия к вере, или от одной религии к другой, станет основной характеристикой методизма и других течений «Пробуждения». Методизм взывает вернуться к истокам реформы. В 1739 году в Кигсвуде, рядом с Бристолем, соратник Уэсли, Жорж Уайтфильд (Whitefield, 1714-1770) приходит к новаторской идее проповедовать с высоты террикона перед 200 шахтерами. В последующие дни аудитория увеличивается до нескольких тысяч, принадлежащих ко всем классам населения. Так начинается один из главных видов деятельности методистов – проповедование.

Методистская доктрина утверждает свободу человеческой личности (в противовес кальвинистской доктрине предназначения), внезапное просветление, а внутреннее убеждение считает знаком, достаточным для спасения. Доктрина выступает за личный опыт обращения, приход к вере и просветление. Она характеризуется бесконечной молитвой, просящей совершенства, и активной заинтересованностью в общественном благополучии и общественной морали. Методизм распространился в Европе (Англия, Франция), но большей частью в Соединенных штатах, где долгое время он был самой значительной религией страны.

Поскольку отец Стилла был методистским пастером, детство и юность Стилла были пронизаны ценностями этой доктрины, в частности большой требовательностью и большой личной строгостью. «Хотя Эндрю впоследствии не был последователем официальной религии, от методизма он унаследовал отвращение к алкоголю и рабству, интерес к образованию и подход к медицине, предпочитающей здоровье, а не болезнь».(Trowbridge, 1999, 3). В этой вере он черпает непоколебимую уверенность в нашей духовной сущности и в возможности бесконечного самосовершенствования. Таким образом, Стилл, человек 19-го века, всю свою жизнь развивался по имплицитной модели 18-го столетия.

Библейская модель.

Наблюдая природу, жизнь и живое, человеческие существа всегда обнаруживали связь, имплицитный порядок, внутри которого величие мира и его совершенство могли быть объяснены только путем обращения к высшему творцу: «Во все времена людей занимало объяснение происхождения растений, животных, человека. Первым решением этой проблемы, самым простым, самым прямым, стало сотворение мира всемогущим богом. Такое решение мы находим во всех религиях, хотя и в разных вариациях». (Lecomte de Nouy, 1939, 183). Как и все додарвинские духовные течения, методистская модель – это библейская модель, объясняющая акт творения, как дело рук вездесущего, всемогущего и всезнающего Бога. Этим концептом пропитана вся философия Стилла: «Всю свою жизнь до сегодняшнего дня я не боялся высказывать свои выводы о мудрости природы, очень мудром и дальновидном механике. Я утверждал, что «Бог» был мудрым до конца, говоря, что любое творение, созданное по этому закону силы и мудрости, являлось полным совершенством, с точки зрения всех его характеристик. В растительном мире никакая человеческая способность не может обнаружить ни малейшей ошибки, ни даже предположить необходимость добавить к этому совершенному миру какой-нибудь ещё листочек, веточку или плод. Я долго изучал минералогию и открыл, что от черного цвета силурита до чистоты прозрачного кристалла каждый камень или скала имеет своё место в этом ряду жизни, принадлежащее только ему и ни один другой камень не может появиться в его одеяниях. Я понял, что бриллиант не может быть ни рубином, ни дубом, ни уткой, ни козой». (Still, 1999, 83-84).

Создания, совершенные по сути.

Исходя из принципа Совершенства Творца, приходим к выводу, что его творения по сути могут быть только совершенными. По мнению Стилла это приводит к нескольким существенным следствиям. Первое в том, что мы не сумели бы их улучшить. Второе в том, что эти творения являют нам своё совершенство и стоит только их изучить и наблюдать, как откроются законы, управляющие ими. И третье, наконец, в том, что как только эти законы открываются, нам приходится им следовать: «Либо Бог это Бог, либо он таковым не является. Остеопатия это закон, установленный Богом, а кто-либо сумевший улучшить закон Божий, не выше ли он самого Бога. Остеопатия открывает вам глаза, чтобы вы увидели и увидели со всей ясностью; практика её покрывает все аспекты болезни, тогда как закон поддерживает жизнь в её движении». (Стилл, 1998, 204).

Такое понимание, радикально отличающееся от аллопатического медицинского понимания, кажется мне основополагающим. Данная философия близка тому, о чём я упоминал, говоря, что мы проецируем свои модели на нашу жизнь: «Вспомните вот о чём: лошадь, которая без конца ищет несовершенства, никогда не найдёт ровной дороги». (Стилл, 1999, 203). Такая философия обуславливает образ действия остеопата, единственная роль которого сводится к тому, чтобы понять, как функционирует система, обнаружить аномалии, исправить их, а остальное предоставить доделать природе: «Долг остеопата не в том, чтобы лечить больного, а в том, чтобы наладить часть системы или всю её целиком, чтобы реки жизни могли течь свободно, орошая жаждущие влаги поля». (Стилл, 1998, 184). Здесь Стилл присоединяется к Мольеру, который во «Мнимом больном» бичует медицинскую систему своего времени: «Природа сама собой, если мы не будем мешать ей, справится постепенно с беспорядком, который в ней образовался. Только наше беспокойство и нетерпение всё портит, и почти каждый человек умирает от своих лекарств, а не от своих недугов».

Раздираемый противоречиями человек.

В ходе жизни Стиллу пришлось вынести множество страданий, в частности потерю четырёх из своих детей во время эпидемии церебро-спинального менингита. Такое испытание, добавившееся к уже созревшим в нём сомнениям, привело его не только к радикальному пересмотру классического медицинского подхода, но и к разочарованию в том, что он почитал как божественную мудрость. Мог ли совершенный Бог допустить такие страдания? «Именно тогда, когда я стоял там, пристально глядя на трёх членов моей семьи – двое из них были моими собственными детьми, а третий усыновлённым нами ребёнком – я задал себе серьёзный вопрос: «Разве возможно, чтобы Бог оставил человека в мире сомнений? А само сомнение, что это такое? Что дать, чтобы получить желаемый результат? А знаем ли мы, куда идёт человек после смерти?» И именно тогда я решил, что Бог не был Богом сомнения, но Богом правды. И все Его духовные и материальные творения гармоничны. Его закон животной жизни абсолютен. Бог настолько разумен, что наверняка оставил лекарство в самых недрах материального вместилища, в котором живёт жизненный дух». (Стилл, 1998, 76). Именно тогда он выбрал свою модель (потенциальное совершенство сотворённого мира), которую пронесёт через всю свою жизнь.

Спенсер и эволюционизм.

Это испытание приведёт Стилла к бесконечному поиску. Я не стану рассказывать его историю, подробно описанную Кэрол Троубридж в его «Автобиографии» и в «Рождении остеопатии», но я не могу обойти молчанием его встречу с философией Герберта Спенсера, которая позволила ему сформулировать остеопатию и изложить её как целостную систему: «Именно Спенсер изобрёл термин эволюция, популяризировал её концепты причины и следствия, холистического функционирования организма, в котором каждая часть связана с его целым. Чтобы интегрировать любое знание в структуру эволюции он внедрил понятия перфекционизма и прогресса в дарвиновский концепт эволюции, делая его тем самым более способным к ассимиляции». (Trowbridge, 1999, 117).

Влияние Спенсера заставит его перейти от до эволюционной концепции мира (библейская модель) к эволюционной. Всё воспринятое им из эволюционизма Дарвина и Спенсера без сомнения отразилось на его понимании Бога и божественного. Но поскольку он продолжает использовать слово Бог, трудно определить степень изменений, которые могли произойти в нём в этом вопросе, по мере того как происходила его личная эволюция и влияли разные другие факторы. Однако, он никогда не расстанется с концепцией мира, сотворённого всезнающим Богом: «Я хочу вам сказать, что я почитаю уважительного, умного и математического Бога. Он знает, насколько быстро или медленно всё на земле происходит. Он не пользуется нашими газетами, чтобы опубликовать своё желание немного ускорить движение нашей земли, чтобы дать пройти комете. Все миры послушны ему, не напиваются и не теряют голову. Я утверждаю это, основываясь на своём доверии к абсолютному математическому могуществу Универсального Архитектора. Такое же доверие испытываю я к Его точности и Его способности творить, вооружать и оснащать человеческую машину, чтобы она могла функционировать от колыбели до могилы. Он вооружил и оснастил её всем, что необходимо для путешествия по целой жизни от ребёнка до старца». (Стилл, 1998, 208).