Летописный воронеж

…Тогда по Русской земле редко пахари

'покрикивали,

но часто вороны граяли,

трупы между собой -деля, а галки свою речь говорили,

собираясь полететь на добычу.

«Слово о полку Игореве»

Воронеж как город впервые упоминается в рус­ских летописях в 1177 году. Дата эта была связана с бегством с поля брани внука Юрия Долгорукого — князя Ярополка Ростиславовича в далекий и неизвест­ный Вороножь. Казалось бы, этот частный, не заслу­живающий внимания факт княжеской междоусобицы можно было бы опустить. Но в нем как в капле про­зрачной воды наглядно отразились противоречия той далекой эпохи. И в первую очередь мощные силы но­вой (северной) Руси в противовес южной Киевской Руси, постепенно сходящей со сцены политической борьбы. Этот частный случай показал географию про­тивоборствовавших группировок — от Новгорода, Смо­ленска, Киева, Чернигова до Москвы, Рязани, Влади­мира и даже Воронежа.

После трагической и мученической смерти влади­мирского князя Андрея Боголюбского (убит своими приближенными) согласно посмертной воле Юрия Долгорукого владимирский престол должен был пе­рейти младшим братьям Андрея — Михаилу и Всево­лоду Юрьевичам.

Собравшись на общенародном (вече, ростовцы, сузальцы, переяславцы, «вся дружина от мала до велика съехавшася к Володимерю» преступила крестное цело­вание и условилась призвать на княжение не сыновей, а внуков Юрия Долгорукого — М'стислава и Ярополка Ростиславовичей, племянников Андрея Боголюбского.

На том печевом собрании мнения разделились: од­ни стояли за Юрьевичей (в основном посадское насе­ление), другие — за Ростиславовичей (дружина, бояре и дворяне). Решающую роль в выборе князей сы­грали рязанские дослы Ольстин и Дедилец, расхвали­вавшие Мстислава и Ярополка. Их поддержал Борис Жидиславович, воевода умершего князя. Спешно было снаряжено посольство в Рязань к Глебу Ростйславовичу: «Хотим на место Боголюбе кого Ростиславови­чей, — молвили гонцы, — твоих шурьев».

Рязанский князь был польщен. Со своей стороны, он снарядил бирючей в Чернигов, где находились в то время его родичи. У черниговского князя Святослава Всеволодовича (будущего киевского князя, одного героев поэмы «Слово о полку Илореве»), как бы ожи­дая вестей с севера, находились и двое Юрьевичей — Михаил и Всеволод⁶.

Получив вести из Рязани, князья порешили: — «Либо лихо, либо добро всем нам, пойдем все четверо...». Вперед выехали Михаил Юрьевич и младший Ярополк Ростиславович, решив, что старейшему Михаилу до­станется владимирский стол, а Ярополку — что пред­ложат. Но в Москве их «встретили ростовцы и рассер­дились на братьев Боголюбского Михаила и Весволода, заявив: «Подождите в Москве!», а Ярополка забрали с собой в Ростов Великий. Михаил Юрьевич не стал ожидать своей участи в Москве, с дружиной двйнулея во Владимир, где и затворился в городе. Ростовцы с суздальцами рассердились на своеволие князя. Свои города они считали более древними, мно­го старшие Владимира, полагая, что как пригород Вла­димир не достоин князя. Владимирцев они обзывали холопами-каменщиками и обязали Ярополка осадить город и семь дней стояли под его крепостными стена­ми, грабя и сжигая окрестные селения. Не выдержав осады, владимирцы заявили князю Михаилу: «Ми­рись с ними либо помышляй о себе!».

Князь согласился с ними: «Не погибать же вам из-за меня» — и вместе с братом Всеволодом возвра­тился в Чернигов.

Взяв клятву с Рюриковичей, владимирцы откры­ли им городские ворота, торжественно ввели в храм Богоматери, где объявили Ярополка владимирским князем, а Мстислава — ростовским и суздальским.

Сев на княжение, Ярополк Ростиславович женился на дочери витебского князя Всеслава. Молодожены венчалйсь во Владимирском соборе 3 февраля 1175 года во вторник мясопустной седьмицы.

Ростиславовичи, воцарившись на княжёние, во всем слушались бояр. Все должности и посредничество роздали своей дружине, приведенной с юга, не конт­ролировали ее деятельность. Дружина, чувствуя сво­боду действий стала притеснять людей, производила поборы. Сами князья из церкви Богородицы изъяли злато и серебро, редкие книги, иконы и все это пере­правили в Рязань к своему родичу.

«Мы приняли князей по своей воле, утвердились с ними крестным шествием, а они смотрят на нашу волость как на чужую, будто они у нас на время сели, грабят не только всю волость, но и церкви, — роптали владимирцы. — Так промышляйте, братья!» — решили они.

Тайком от Ярополка жители послали гонцов в Чер­нигов к Михаилу: «Ты внук Мономахов и старший из князей его рода, — заявили ему послы. — Иди на престол боголюбокого, а ежели Ростов и Суздаль не захотят тебя, мы на все готовы и с божьей помощью никому не уступим!»

Михаил согласился и вместе с братом двинулся в обратный путь. Черниговский князь в помощь ему дал полк во главе с сыном Владимиром. По дороге во Владимир князь Михаил заболел, его уложили на носилки и несли до Москвы. Там его уже ожидал младший сын Андрея Боголюбского, Юрий вместе с владимирцами. Во время обеда братьям сообщили, что Ярошолк, проведав о приходе Михаила, спешно выступил с дружиной из Владимира навстречу недру­гу. Михаил также выступил, стараясь опередить его.

Но их встреча не состоялась, «и божьим промыслом минустася в лесех», — сообщала об их разминке ле­топись.

Прибывший в Москву Ярополк узнал, что Михаил болен и находится на пути к Владимиру. Он срочно снарядил гонца к брату в Ростов: «Спеши отразить малочисленных неприятелей от Владимира: я пленю их задний отряд!» — сообщал он.

За пять верст до столицы Северной Руси княжеские дружины встретились. Михаил с честью одолел Мсти­слава и вошел во Владимир. Это произошло 15 июня 1175 года. Мстиелав ушел в Новгород, а Ярополк бе­жал в Рязань к старшей сестре, которая была женой рязанского князя Глеба.

Став владимирским князем, Михаил Юрьевич на­вел в волости порядок, казнил главных убийц Андрея Боголюбского, съездил в Ростово-Суздальскую волость, примирился с ними, посадив на княжение в Переяс­лавль брата Всеволода, и вернулся во Владимир. Жители города заволновались, требуя наказания Глеба рязанского и возврата всего награбленного Ярополком и Мстиславом.

Михаил Юрьевич с дружиной пошел войной на Ря­зань. Но в Москву явился «... князь Глеб рязанский с поклоном, и с миром, и с любовью, и шо всем вину свою твори, и что взял у шурьи своей... возвращаше все назад и святую Богородицу, коие взял бяше у Володимерсхой церкви, и ино что и до книг все возвра­ти». Мир и согласие были восстановлены. В этот мо­мент к Москве прибыл новгород-северский князь Олег Святославович (брат князя Игоря, героя «Слова»). Он доставил с обозом жен Михаила и Всеволода. Возвращаясь домой, Олег напал на город Овирилеск, захваченный ранее Глебом рязанским. Рязанцы спеш­но выступили против Олега Святославовича, но были разбиты.

20 нюня в субботу на закате дня 1176 года в Го­родке на Волге скончался князь Михаил Юрьевич. Прокняжив год и пять дней. Биографы оставили нам его описание: «... Ростом был мал и сух, брада уска и долга, власы долгие и кудрявые, нос нагнутый, вельми шзучен был писанию, греки и латины говорил их языком, яко русским, но о вере никогда прения иметь не хотел и не любил». Похоронили его во Владимире в церкви св. Богородицы. Жители города присягнули князю Всеволоду Юрьевичу (он прокняжил до 1212 года, войдя в историю, как Всеволод Большое Гнездо. Он также герой поэмы «Слово о полку Игореве»). Но ростовцы и суздальцы не согласились с владимирцами и послали гонцов в Новгород к Мстиславу Ростиславовичу, проведя его на княжение. Мстислав с дружиной поспешил в Ростов, но на раке Юзе у городка Юрьёва 27 -июня 1176 года был разгромлен Всеволодом и с ос­татками войска бежал в Новгород. Жители Великого Новгорода закрыли пёред ним ворота, молвив: «Ты, князь, ударил пятою в Новгород, пошел на зов ростовцев... Зачем же к нам идешь?»

Не солоно хлебавиш незадачливому правителю пришлось уйти в Рязань, где с 16 июня 1175 года на­ходился его опальлый брат.

Можно лишь предположить, что Ярополк был ла гранидах Руси с половецким полем, посещал русские города на Дону и Воронеже, был на Великой Вороне, то есть в городах Червленого Яра.

Город Воронеж на окраине Руси, как считал исто­рик В. Н. Татищев, возвел «... либо сам Святослав, княживший до 1034 года, либо его Племянник Ярослав князь Тмутороканский, княживший до 1054 года». Возобновление этого города (вероятно, уничтоженно­го печенегами) было связано с тем, что, в степях нача­ли господствовать половцы (русские называли их ко- манами, что означает «светложелтый», цвет песка). Вытеснив печенегов, они стали хозяйствовать в Сте­пях, порой оседая и в местностях, близких к русскому пограничью. В междуречье Волго-Дона, по свидетель­ству историка С. А. Плетневой, обитали донские по­ловцы. Их разновидность «дикие доловцы», (но ее мне­нию, проживала в пределах воронежского края, по соседству с бродниками. С. А. Плетнева (считала и. тех и других изгоями общества. Селились они на русско- полавецком поганичье. В бассейне Дона С. А. Плет­нёва обнаружила 7 половецких погребений XII века (в основном на реках Хопре и Медведице).

Как город Воронеж не упоминался в детописях с 1054 по 1117 год. Но эта не значит, что он не сущест­вовал. Продолжавшаяся транзитная торговля Киева с Болгарией через воронежский край еще раз высве­тила роль русскшх поселений на Дону и Воронеже как стражей пути. Захват же полювцами этих терри­торий наносил ущерб торговле. Кроме того, во время зимовий половцы оседали в этих городах, вытесняя русских. В летнее (время они, естественно, уходили в степи на кочевья.

Переяславский князь Владимир Мономах, с 1094 по 1113 год успешно воевавшей на юге Руси (с полов­цами, задумал в 1111 году разрубить одним ударом союз южных и восточных половцев, то есть союз Боняка (битого им в 1107 году) со старым Шаруканем. Он убедил киевского князя Святополка Изяславовича, Давида Черниговского, Ярослава с их сыновьями весной 1111 года совершить крестовый поход на врагов. Ипатьевская летопись подробно осветила его. Выйдя из Киева на санях в «1 неделю поста»⁷, дружина в «пяток» была уже на Суле, в субботу на Хороле, где, «сани пометоша», на конях двинулись далее. В воск­ресенье они остановились на Псле, на реке Голтве, дождались черниговских воинов, в среду на Ворскле целовали крест. Возложив надежду на Бога, «оттуда приидоша многие реки в 3 неделю поста и поидоша к Донови в вторник». От Киева до Ворсклы примерно 350 километров и это расстояние дружина преодоле­ла за 8 дней, делая по 40—50 километров в день. Да­лее, перейдя множество рек, во вторник 21 марта рус­ские дошли до Дона, преодолев более 900 кишометров. Некоторые исследователи считали, что князья были у Северского Донца. Это заблуждение. Они шли по проторенному торговому пути из Киева в Булгар. Летописец в деталях описал приход к великому Дону.

«Пондоша, а к Донови в вторник и оболчишися во бро­не и полки изрядиша и пондоша ко граду Шаруканю и князь Володимер приставы полки своя, едучи пред полком петитршари и коньдаки хреста чесного...». Навстречу им вышли жители города, поклонились «выноссша рыбы и вино». Дружина «перележаща нощь ту», а на завтра в среду (22 марта) «поидоша к Суг­рову и пришедше зажьгоша и».

Ряд исследователей располагали города Шарукань и Сугров на реке Северский Донец (Сугров — на Сидоровском городище, Шарукань — на Теплинском го­родище, а Балин — на Маяцком, правда, оно находит­ся на Дону). Историк края Л. Б. Вейнберг разме­стил их (в пределах Воронежского края. (Балин — Бе­лый Колодезь, Шарукань — Тешев, Сугров — Тавров). В связи с тем, что половцы к тому времени еще не пришли к оседлому образу жизии, вполне возможно, что на зиму они занимали русские поселения. Мест­ные археологи допускали такой симбиоз. Этого же мнения придерживался дореволюционный историк Ю. А. Кулаксвский, полагавший, что вместе с русскими здесь проживали аланы.

Предав деревянную крепость Сугров огню, русские в четверг (23 марта) ушли, но на речке Дегъа, притоке Дона, их нагнали половцы и вступили с ними в бой. 24 марта русские победили их. (Речка Дегъа, видимо, современная Девица или Ведуга, впадающие в Дон). По пути движения русской дружины 27 марта на реке Сальнице (близ устья Оскола) состоялась вто­рая битва, с половцами, где русские снова вышли по­бедителями и успешно возвратились домой.

После смерти Святополка Изяславовича в 1113 го­ду Владимир Мономах стал княжить в Киеве. К ве­ликоу Дону в 1116 году он направил своего сына Ярополка, «и ту взя полон мног, и взя три грады по­ловецкие: Балин, Чешлюев, Юсугров и приведе с со­бою ясы, и жену положи себе ясыню».

Старый Шарукань к тому времени, видимо, умер, его старший сын Отрок с ордой ушел в «Обезы» на Кавказ, а младший Сырчан остался в этих краях. Го­род Осенев заняли другие племена, и по имени их пра­вителя он был назван Чешлюев.Каково же местотположение этих городов? Их лока­лизацию следует искать исходя из этимологии слов и комплексного изучения источников. «Усугров» — тюркское слово, означающее: «Ус» — река, «угор» — крутой, высокий берег. Некоторые исследователи счи­тали, что город Усугров⁸ (Усугров, Сугров) мог быть расположен на крутом берегу Дона в райоре Маяцкого городища. Но увы! В 1600 году по указу царя Бо­риса Годунова на правом берегу реки Воронежа «на сугровом броде» был заложен Успенский мужской монастырь на денежные дачи донецких казаков. Оказы­вается, с XIII века на этом месте стояла небольшая колоколенка, так называемый «оплек», позволяющий вызвать в любое время перевозчика. Подобные речные переправы учреждены ханом Батыем до 1252 года на Волге, Дону, в том числе и на Воронеже и Вороне. Возникла она и на Сугровом броде, лежащем на тор­говом пути из Булгар в Киев. Город же Сугров разме­щался на правом берегу Дона в черте современного города Семилуки. (В 1984—1988 гг. отряд археологов Воронежского университета произвел раскопки этого городища). В летописное время то был русский го­род Огибень, захваченный половцами, он получил наз­вание Усугров. По его имени и названа на Воронеже переправа через реку.

Город Балин скорее всего был на месте Маяцкого городища, ибо слово «бал» означало холм, гора (см.: Мурзаев Э. М. Словарь народных географических тер­минов. Д1., 1984 с. 68). Здесь обитало аланское насе­ление. Отсюда и привел себе жену-«ясыню» князь Ярополк.

Город Шарукань (Рукань, Чешлюев) располагался на Дону на Борщевском городище. В древние времена здесь находился русский город Осенев, также оккупи­рованный половцами (см.: Карамзин Н. М. История государства Российского. М., 1988, т. II). В начале XVII века (в 1613 году) на этом городище усилиями донских казаков был возведен Борщевский мо­настырь.

Последующие походы русских князей 1111, 1116 гг. выбили половцев из этих городов «за Дон, за Воллу, за Яик», ибо уже летом, 1120 года князь Ярослав, хо­дивший «на половцы за Дон (и не обрет их, возвратися вспять», как сообщала об этом летопись. Однако вскоре восточные половцы вновь возвратились в эти края⁹.

В 1117 году жители города Белая Вежа (т. е. козары, переселенные в X веке из Воронежа) пришли к Владимиру Мономаху и просили его расселить их по другим городам, ибо от частых набегав кочевников жить стало невмоготу. Князь отдал им, как замечал воронежский летописец Е. А. Болховитцнов, городища на реке Воронеже, где они сделали для защиты от раз­личных нашествий «маяки, окопы за вышеупомянутым казарским полем, дононе видимых». Место это — со­временный Акатов девичий монастырь.

В те годы часть беловежцев была поселена в ря­занской и черниговской землях; там также имеются городки по имени «Козарь». В 1147 году в рязанском Казаре (на левом берегу Оки) «икона святые Пятни­цы быша чюдеса и исцеление многи». За этот год упо­минались и бродники, жившие в верховьях Дона. Они мирно соседствовали с донской ордой половцев Токсобичей. И те и другие были изгоями и Длились на русско-половецком пограничье (в районе современного Воронежа, а также на реках Вороне, Хопре и Медве­дице). В этих местах исследователь Г. А. Федоров-Давыдов обнаружил семь половецких погребений XII века.

Приток русского населения в пределы Воронежско­го края усилился именно в этот период (наиболее благоприятный для спокойной жизни и труда). С 1148 года русские летописи впервые упоминали о го­родах Червленого Яра, сообщая, что сын Юрия Дол­горукого «князь же Глеб Юрьевич иде к Рязани, и быв во градех Червленого Яру и на Велицей Вороне и паки возвратися к черниговским князем на помощь».

Видимо, в этих же местах в 1177 году Ярополк Ро­стиславович вербовал войско для похода на Москву и Владимир для рязанского князя Глеба, а заодно до­говаривался и с дикими половцами о походе на Все­волода Юрьевича.

Осенью 1177 года Никоновская летопись сообщала, что «князь Глеб рязанский поиде ратию к Москве и пожже Москву всю и град власть и села все пленоваше». Пользуясь отсутствием Всеволода (тот с дружи­ной ушел в Коломну), рязанский князь подошел к Бо­голюбову, взял его, разграбил церковь, пленил людей, отогнал стада к Рязани. Узнав об этом злодеянии, Все­волод спешно направился навстречу войскам Глеба и в январе 1177 года встретился с ними на реке Колокше. Глеб, подкрепленный отрядами половцев, стоял на другой стороне реки. Около месяца «простояли они друг против друга, ожидая заморозков. 20 февраля 1177 года, когда замерзла река, началось сражение. Всеволод первым направил передовой отряд на другой берег против Мстислава. Этот отряд Всеволод укрепил пехотинцами, а сам с дружиной выступил против Гле­ба, «... А Глеб, перестояв мало, виде Мстислава бежаще, и побеже, и Роман, и Игорь¹⁰, и Ярополк. Всево­лод погна вслед его со всею дружиною, овех вяжуще, а иных секуще. Ту самого Глеба руками яша, и сына его Романа, и шурина его Мстислава, и Бориса Жидиславича, и дружину его всю, а поганый половцы избиша мечом и возвратися к Володимеру с победою великою».

Плененные рязанские князья жили на воле, сво­бодно общались с владимирцами. На третий день по­сле возвращения Всеволода жители города подняли восстание, требуя расправы над Ростиславовичами. Князь вынужден был заключить пленников в темницу, а в Рязань послал гонцов за Ярополком. «Аще ли не створите ми тако, ищу убо на вас со многими воинствы!» — заявил рязанцам владимирский князь.

Собравшись на вече, те рассудили так: «Сих ра­ди князей Ростиславичева и нашим князем беда бысть и изгибоша; идем убо в Воронож и имем его...».

Далее летописная строка сообщала подробности действий рязанцев по поиску этого незадачливого кня­зя: «... отбежа бо князь Ярополк Ростиславич в Во­ронож, и тамо прехожаще от града во град от многие печали и скорби¹¹ не ведый себя камо ся дети». Вы­ехав в Воронеж¹², рязанцы разыскали его «шедше в Воронож, изымаша его и вдоша въ Володимеръ ко князю Всеволоду Юрьевичу».

Факт существования на правом берегу реки Воро­нежа (от ее устья и выше) более десятка различных городов ныне подтверждают археологические данные (это были города Червленого Яра). Историкам и крае­ведам известны Шиловское, Чижовское городища, городище на Акатовой поляне, древнерусское городи­ще возле стадиона «Динамо», у санатория им. М. Горь­кого, Лысогорское, Белогорское, Михайловское и Чертовицкое городища. На том месте, где в 1585 году бы­ла возведена воронежская сторожевая крепость, име­лось «старое городище». На месте этих городищ стояли укрепленные города. Селища и другие поселения в ра­счет мы не берем. Как видим, низовья Воронежа были густо заселены. Ярополка, доставленного из Воронежа, поместили в темницу к остальным пленникам. Владимирцы на этом же успокоились и потребовали от Всеволода ра­справы над Ростиславовичами. Предотвратить этот акт не смог даже черниговский епископ Порфирий, посланный киевским князем во Владимир. Ослепив Ростиславовичей, Всеволод отправил Мстислава и Яро­полка в Смоленск. Сына рязанского князя Романа он отпустил, предварительно взяв с него клятву не вое­вать, с владимирцами. Старый и дряхлый Глеб, не по­желавший отдать город Коломну, был оставлен в темнице. На предложение Всеволода — отдать Коломну с пригородами он ответил: «Лутче сде умру, не иду». 31 июля 1178 года он умер, вскоре скончалась и его жена, сестра Ярополка и Мстислава. Возвратившийся домой Роман Глебович спешно собрал дружину и Вы­ступил с ней на половцев, которые за время, их плене­ния ограбили и разорили край. Летом 1178 года Роман настиг их на Большой Вороне, разбил команов и воз­вратил пленных и награбленное.

Интересна дальнейшая судьба Ростиславовичей. «Приидоша к Смоленску в церкви Бориса и Глеба на Смядине, они прозрели 5 сентября». В знак этого чуда новгородцы к зиме 1178 года призвали к себе на кня­жение Мстислава Ростиславовича, а его брату Ярополку дали Новый Торжок.

Впоследствии с новгородской дружиной Мстислав хбдил войной на чудскую землю, завоевал ее и с побе­дой, возвратился домой. Вскоре он заболел и 13 июня 1178 года умер, похоронен в св. Софии «в притворе в Новгороде, в гробнице Владимира Ярославовича». Летописцы оставили там его словесный портрет: «Ро­ста среднего, лицом красив, всякою добродетелью ук­рашен и благонравен, любовь имел ко всем, раздавал богатую милостыню, снабжал монастыри, угощал чер­нецов и принимал их с любовью... был крепок на рати, всегда жаждал умереть за Русскую землю и за хри­стиан».

После похорон Мстислава на новгородский княже­ский стол был посажеи его брат Ярополк Ростиславо­вич, который вскоре был изгнан из города, правда не без участия Всеволода владимирского. Скончался он в 1191 году от ран, полученных во время осады Торжка владимирцами.

Такова судьба братьев, внуков Юрия Долгорукого, тесно связанных с воронежским краем.

Земля воронежская была своего рода буферной зо­ной, предохранявшей Рязанское княжество от кочевых народов. Эта земля выдвигалась далеко в степь, в ди­кое поле. Здесь в пределах Червленого Яра формиро­валось также княжество, о котором упоминал венгерский путешественник и монах-католик Юлан, побы­вавший в этих местах в 1236 году¹³.