8 Для удобства анализа текст обычно разбивается на главы подзаголов­ками, отсутствующими в рукописях. 6 Букв. «роща Бальдра». В Бонд — свободный землевладелец незнатного рода.

Скандинавская литература

взять на воспитание дочь конунга. Была она воспитана у него хорошо и заботливо. Еа прознали Ингибйорг Прекрасной. Фрид-тйоф был также на воспитании у бонда Хильдинга ³, и стал он (по воспитанию) побратимом дочери конунга, и выделялись они из всех детей.

У конунга Бели стало убывать движимое добро, потому что оп состарился. Торстсйн имел в своем ведении треть государства, и был он главною опорою конунга. Торстеин давал конунгу ро­скошный пир каждый третий год, а конунг давал пир Торстейну каждые два года. Хельги Беласон² рано сделался великим жре­цом. Не были он и брат его любимы народом.

У Торстейна был корабль, который звали Эллиди. Там гребли пятнадцать человек на каждом борту. У кого были круто выгну­тые штевни, и был он крепок, как морское судно. Борт был обит железом. Так силен был Фридтйоф, что он греб двумя веслами на посу Эллиди, а каждое было длиною в тринадцать локтей; а за каждое из прочих весел бралось по два человека. Фридтйоф счи­тался первым из молодых мужей того времени. Завидовали сы­новья конунга, что его хвалили более их.

Вот Бели-копунг занемог, и когда стал терять силы, призвал он сыновей своих и молвил им: «От этой болезни будет мне смерть. А потому прошу вас, сохраняйте дружбу с теми, кто бы­ли мне друзьями, потому что мне кажется, что отец с сыном, Торстеин и Фридтйоф, будут вам нужны и для совета, и для дела. Курган должны вы насыпать надо мной». После того Бели умер.

После этого занемог Торстеин. Тогда он молвил Фридтйофу, сыну своему: «Прошу тебя, оказывай покорность сыновьям ко­нунга, так как это подобает их сану; впрочем, я предчувствую, что ты будешь счастлив. Желаю, чтоб меня похоронили против самого кургана Бели, по ею сторону фьорда, у моря. Будет нам тогда привольно перекликаться о предстоящих событиях».

Бйорном и Асмундом звали побратимов Фридтйофа. Они были рослые мужи и сильные.

Вскоре Торстеин скончался. Он был похоронен, как он при­казал, а Фридтйоф наследовал его землю и движимость.

[ФРИДТЙОФ СВАТАЕТСЯ ЗА ИНГИБЙОРГ, СЕСТРУ КОНУНГОВ.]

Фридтйоф стал знаменитейшим мужем и вел себя храбро во всех воинских делах. Бйорн, побратим его, был ему особенно дорог; Асмунд же служил им обоим. Корабль Эллиди был луч­шим сокровищем, доставшимся ему после отца, и вторым сокро­вищем было золотое кольцо. Не было другого дороже в Норвегии.

^а Сын Бели.

Саги

145

Фридтйоф был так щедр, что большинство людей ставило его пе ниже обоих братьев, находя, что ему недоставало только сана конунга. За это Хельги и Хальфдан прониклись ненавистью и враждой к Фридтйофу и досадовали, что молва отдавала ему пре­имущество перед ними; притом же казалось им, что Ингибйорг, сестра их, и Фридтйоф имели склонность друг к другу.

Случилось, что конунги поехали на пир к Фридтйофу во Фрамнес, и он, по обыкновению, угостил их лучше, чем они были достойны. Ингибйорг также была там, и Фридтйоф долго разго­варивал с нею. Дочь конунга молвила ему: «Ты имеешь хорошее золотое кольцо». — «Верно это», — сказал Фридтйоф. После того братья отправились домой, и росла их зависть к Фридтйофу.

Вскоре Фридтйоф стал очень грустен. Бйорн, побратим его, спросил, какая тому причина. Он сказал, что у него на сердце разыгралось желание свататься за Ингибйорг; «хотя я и ниже по званию, чем братья ее, все же мне кажется, что я не ниже по достоинству». Бйорн сказал: «Сделаем так». Потом поехал Фрид­тйоф с несколькими из своих мужей к братьям. Конунги сидели на кургане своего отца. Фридтйоф приветствовал их учтиво и потом высказал свою просьбу, сватался за сестру их Ингибйорг. Конунги отвечают: «Неразумно ты требуешь, чтоб мы выдали ее за незнатного мужа, отказываем мы в этом решительно». Фрид­тйоф отвечает: «В таком случае скоро сделано мое дело. Но это отплатится тем, что я никогда уже не окажу вам помощи, хотя бы вы в ней и нуждались». Они сказали, что не будут тужить о том. Поехал Фридтйоф домой после этого и стал снова весел.

[КОНУНГ ХРИНГ ОБЪЯВЛЯЕТ ВОЙНУ СЫНОВЬЯМ БЕЛИ.] '

Хрингом звали одного конунга. Он правил Хрингарики; это было в Норвегии. Он был могущественный областной конунг и доблестный муж, к тому времени достигший уже преклонного возраста. Он молвил своим мужам: «Я слышал, что сыновья ко­нунга Бели поссорились с Фридтйофом, одним из славнейших мужей. Теперь хочу отправить послов к конунгам и объявить им, что или они должны покориться мне и платить дань, или я пойду на них войною. И это будет мне легко, так как они не могут срав­ниться со мною ни числом войска, ни разумом. Все же мне было бы великою славою на старости лет победить их». После того отправились послы конунга Хринга к братьям и сказали так:

«Хрипг-конунг велит вам объявить, чтобы вы прислали ему дань, а не то он опустошит ваше государство». Они отвечали, что не намерены в молодые годы учиться тому, чего не желают знать в старости, — позорно служить ему. «Нужно ныне собрать рать, какую можем добыть». Так и было сделано. Но когда им показа­лось, что рать их мала, послали они воспитателя Хильдинга

146

Скандинавская литература

к Фридтйофу, и должен он был просить его приехагь па помощь к конунгам.

Фридтйоф сидел за игральной доской⁴, когда Хильдинг во­шел. Он молвил так: «Конунги наши шлют тебе поклон и хотят твоей помощи в войне против Хринга-конунга, который хочет нагло и несправедливо вторгнуться в их государство». Фридтйоф не отвечает ему ничего и молвил Бйорну, с которым играл: «Сла­бое место вот здесь, побратим. Но ты не переменяй хода. Лучше я нападу на красную шашку и посмотрю, защищена ли она». Хильдинг молвил тогда снова: «Хельги-конупг просил сказать тебе, Фрид^йоф, чтобы ты также шел в поход, иначе тебе будет плохо, когда они воротятся». Бйорн молвил тогда: «Тут сомни­тельно, как поступить, побратим, и сыграть можно двояко». Фрид­тйоф сказал: «Тогда разумнее напасть прежде на главную шашку, и сомнению будет конец». Не получил Хильдинг иного ответа. Он поспешно поехал назад к конунгам и передал им речи Фрид-тйофа. Они спросили Хильдинга, как он разумеет эти слова. Хиль­динг сказал: «Говоря про слабое место, он намекал, конечно, на свое неучастие в вашем походе. А когда собирался напасть на красную шашку, то выразил намерение идти к Ингибйорг, сестре вашей. Берегите же ее хорошенько. Когда я грозил ему вашим гневом, то Бйорн увидел в деле сомнение, а Фридтйоф сказал, что лучше прежде напасть на главную шашку. Тут он разумел конунга Хринга».

После того они стали снаряжаться и велели заблаговременно отправить Ингибйорг с восемью девушками в Бальдрсхаги. Ска­зали, что Фридтйоф не может быть таким дерзким, чтобы он по­ехал туда на свидание с нею: «ибо нет никого столь дерзкого, что­бы делать там зло». И братья отправились на юг к Ядару и нашли Хринга-конунга в Сокнарсунде. Конунг же Хринг был особенно раздражен тем, что братья сказали, что им казалось позорным сражаться с таким старым человеком, который не мо­жет сесть верхом на лошадь, если его не подсаживают.

[ПОЕЗДКИ ФРИДТЙОФА В БАЛЬДРСХАГИ.]

Только что конунги отправились, Фридтйоф надел свое парад­ное платье, а на руку свое доброе золотое кольцо. Потом побра­тимы пошли к морю и спустили Эллиди. Бйорн молвил: «Куда держать путь, побратим?» Фридтйоф молвил: «К Бальдрсхаги, чтоб весело провести время с Ингибйорг». Бйорн молвил: «Не следует накликать на себя гнев богов». Фридтйоф отвечает: «От­важусь на это; мне важнее ласка Ингибйорг, чем гнев Бальдра». После того они переправились на веслах через фьорд и пошли в Бальдрсхаги в палату Ингибйорг. Она сидела там с восемью девушками. Их было тоже восемь. Когда они вошли туда, все

Саги

147

было там убрано паволоками и дорогими тканями. Ингибйорг встала и молвила: «Как ты столь дерзок, Фрпдтйоф, что прихо­дишь сюда вопреки запрещению моих братьев и тем раздражаешь против себя богов?» Фридтйоф сказал: «Что бы ни случилось, твоя любовь мне важнее, чем гнев богов». Ингибйорг отвечает: «Будь тогда моим дорогим гостем со всеми твоими мужами». Потом она посадила его возле себя и пила за его здоровье лучшее вино, и так они сидели и весело проводили время. Тут увидела Ингибйорг доброе кольцо на руке его и спрашивает, ему ли принадлежит сокровище. Фридтйоф сказал, что ему. Она много хвалит кольцо. Фридтйоф промолвил: «Я дам тебе кольцо, если ты обещаешь не выпускать его из рук и прислать мне назад, когда не захочешь более иметь его. И таким образом мы дадим друг другу обет вер­ности». При этой помолвке они поменялись кольцами. Фридтйоф часто бывал по ночам в Бальдрсхаги и между тем ездил туда каж­дый день и весело проводил время с Ингибйорг.

[Меж тем братья Ингибйорг, увидев перевес сил у Хринга, решили покон­чить с ним дело миром, выдав за него сестру. Вернувшись в свои владения, Хельги и Хальфдан услали Фридтйофа собирать дань на Оркнейские ост­рова, поклявшись охранять его имение; когда же он уехал, они спалили его добро и призвали колдуний, чтоб «накликать на Фридтйофа и мужей его такую непогоду, от которой бы все погибли в море» ]

[ПЛАВАНЬЕ ФРИДТЙОФА К ОРКНЕЙСКИМ ОСТРОВАМ.]

Только что Фридтйоф со свопми людьми вышел из Согна, по­свежел вегер и сделалась сильная буря. Поднялась тогда боль­шая волна. Понесся корабль очень бысгро, ибо он был легок но ходу и лучшего не могло быть на море. Тогда Фридтйоф запел песню:

«Выбежал в волны из Согна Ветра конь" осмоленный, А в Бальдрсхаги брагу Белые пили невесты. Вот свирепеет ветер;

Пусть вал чрез Эллиди хлещет, — День вам добрый все же, Девы, что ласковы с памп!»

Бйорн промолвил: «Лучше бы тебе заняться другим делом, чем петь о девах Бальдрсхаги». — «От того не стало бы тише», —

^а Конь ветра — кораОль.

148

Скандинавская литература

сказал Фридтиоф Вот их понесло на север к проливу между островал и, коюр-ле называются Солундами. Был тогда ветер всего сильнее. Тогда запел Фридтиоф:

«Мощно вздулось море, Мечет волны к тучам, Действуют древние чары, Движ^ т глубь морскую.

С Эгием" буйным биться В бурю такую не буду, Лучше в Солундах льдистых Людям укрыться ныне».

Они пристали к Солундским островам и решились там обо­ждать, и тогда погода утихла. Тогда они переменили намерение и отчалили от острова. Плавание казалось им приятным, ибо ветер сначала был попутный. Но вог ветер стал крепчать. Тогда запел Фрпдтйоф:

«В Фрамнесе прежде Чрез фьорд я ездил, — Чтоб Ингибйорг видеть, На веслах, бывало,

Парусом в стужу Правлю ныне, Гоню по зыбп Зверя морского».

И когда они отплыли далеко от земли, море во второй раз сильно взволновалось, и сделалась великая буря с такою снеж­ною метелью, что от одного штевня но виден был другой. И так стало заливать корабль, что нужно было беспрестанно черпать воду. То1да запел Фридтиоф-

«Даже друг друга пе видно, В диком море ныне Мы, др^ жинниьи мужи, — Во мгле колдовской погоды.

Торопятся вычерпать воду Воины, все восемнадцать, Славные Эллиди стражи;

Солунды из виду скрылись».

Бйорп молвил: «Многое увидит, кто далеко поедет».— < Прав­да, побратим», — сказал Фридтиоф и занел:

«Вызваны волей Хельги Волны с инеем в гривах. То не в Бальдрсхаги Белой девы лобзанья!

Менее Ингибйорг, мнится, Милостив с нами конуяг;

Если б мог, то ей лишь Я б свое счасгье вверьл».

«Может быт⁷!, — говорит Бйорр, — она желает, чтоб тебе было лучше теперешнего. Все же и это теперь неплохо». Фридт­иоф сказал, что гредстави.к я случай попытать добрых спутников, хотя приятнее было бы в Бальдрсхгпр Они принялись за работу бойко, ибо тут сошлись рее могучие мужи, и корабль Сил из

^а &»м,ь (Э^ии) — бог моря.

Саги

149

лучших, песню:

какие виданы в северных странах. Фрт дтйоф запел

«Даже друг друга не видим;

В дальнем мы западном море. Так стало, точно сеют Тлеющий пепел по водам.

Волн лебединые взлеты Все выше курган вздымают. Вот бурей Эллиди брошен На буйпый вал отвесный».

[Буря продолжала бушевать со страшной силой, но ничто не могло сломить стойкости Фридтйофа и его мужей. Наконец, храбрые витязи благополучно пристали к одному из Оркнейских островов. Здесь они были радушно встре­чены ярлом" Ангантюром, другом покойного отца Фридтйофа Они оста­лись у него на зиму и были хорошо почтены ярлом ]

[КОНУНГ ХРИНГ ПОЛУЧАЕТ ПНГИБЙОРГ.]

Теперь нужно сказать о том, что происходило в Норвегии после отъезда Фридтйофа. Братья велели сжечь все строения во Фрамнесе; между тем колдовавшие сестры свалились с колдов­ских подмостков и обе переломили себе спину. В ту осень конунг Хринг приехал на север в Согн, чтобы жениться, и был велико­лепный пир, когда он праздновал свою свадьбу с Ингибйорг. Он спрашивает Ингибйорг: «Как тебе досталось доброе кольцо, что у тебя на руке?» Она сказала, что оно прежде принадлежало отцу ее. Конунг сказал: «Это дар Фридтйофа, и ты его сейчас же сними с руки: у тебя не будет недостатка в золоте, когда ты при­едешь в Альфхейм». Тогда она отдала кольцо жепе Хельги и про­сила передать его Фридтйофу, когда он воротится. Хрипг-конунг отправился тогда домой с женою своей и очень полюбил ее.

[ФРИДТИОФ ВОЗВРАЩАЕТСЯ С Д4НЫО.]

Следующею весною уехал Фридтиоф с Оркнейских островов, и расстались они с Ангантюром в дружбе. Хальвард отправился с Фридтйофом. А когда они прибыли в Норвегию, узнал он, что жилье его сожжено, и когда он прибыл во Фрамнес, молвил Фридтиоф: «Почернело мое жилище, и недруги побывали здесь», — и он пропел песню:

«Во Фрампесе раньше Ратные муми С отцом моим пиво Пили, бывало.

Вижу двор тот Выжженным ныне:

Воздать за ковы Я конунгам должен».

^л Яр11 — у древних скандинавов человек шатпого рода; позднее (о конца IX в.) — наместник короля в большой области.

150

Скандинавская литература

Тогда он стал советоваться со своими мужами, чю ему пред­принять; но они просили, чтоб он сам подумал о том. Он сказал, что прежде всею хочет вручить дань. Они поплыли на веслах через фьорд в Сюрстранд. Там услышали онп, что конунги в Бальдрсхаги при жертвоприношении Дисам'. Фридтйоф отпра­вился туда с Бйорном, Хальварду же и Асмунду поручил пото­пить между тем все суда, большие и малые, стоявшие поблизо­сти; так они в сделали. Потом Фридтйоф и Бйорн пошли к во­ротам Бальдрсхаги. Фрндтйоф хотел войти. Бйорн просил его поступать осторожго, когда он захотел войти один. Фридтйоф попросил его остаться перед входом на страже и запел:

«Во двор к владыкам Днесь один я — Помощь излишня • Путь свой направлю.

Киньте огня вы На княжеский двор, Коль вечером к вам я Не выйду боле».

Бйорп отвечал: «Хорошо сказано!» Здесь Фридтйоф вошел и увидел, что в палате Дис немного народу. Конунги были при жертвоприношении Дисам, сидели и пили. На полу был разложен огонь, а перед огнем сидели женщины и грели богов; другие ма­зали их и тканями вытирали. Фридтйоф подошел к конунгу Хельги и сказал:

«Теперь ты, конечно, желаешь получить дань». Тут он замах­нулся кошельком, в котором было серебро, и ударил конунга по носу так сильно, что у него вывалилось изо рта два зуба, а сам он упал с седалища в беспамятстве. Хальфдан подхватил его так, что он не упал в огонь. Тогда Фридтйоф пропел песню:

«Зубами взять ты, Вождь дружины, Передними должен Дань дорогую!

Кошель сей светлым Серебром полон, Что добыто было Бйорпом и мною».

В той палате было немного людей, потому что пили в другом месте. Отходя от стола, Фридтйоф увидел дорогое кольцо на руке у жены Хельги, которая грела Бальдра перед огнем. Фридтйоф схватил кольцо, но оно крепко держалось у нее на руке, и он по­тянул ее по полу к двери; тогда Бальдр упал в огонь. Жена Хальфдана быстро схватила ее, и тогда бог, которого она грела, также упал в огонь. Пламя охватило обоих богов, перед тем об­мазанных, и потом ударило в крышу, так что весь дом запылал. Фридтйоф завладел кольцом, прежде чем он вышел. Тогда Бйорн

^а Дисы — женские божества.

Саги

спросил его, что случилось при нем в храме, а Фридтйоф поднял кольцо и пропел песню:

«В нос негодному Хельги Нанес удар кошелем я, — Разом Хальфдана родич Рухнул с почетного места.

Пал сам Бальдр тут в пламя, Но прежде взял я запястье. Головню из пламени после Поднял, нагнувшись быстро».

Люди говорят, что Фридтйоф закинул горящую головню на покрытую берестой кровлю, так что зал запылал весь. И он запея песню:

«Пустимся ныне к брегу;

Мы после предпримем подвиг;

Резво синее пламя

Роется в Бальдрсхаги».

[Оскорбленный Фридтйоф покидает отчизну и становится морским вопте лем — викингом; но память об Ингибйорг не оставляет его, и через четыре года он тайно приходит во владение Хринга.]

[ФРИДТЙОФ У КОНУНГА ХРИНГА И ИНГИБЙОРГ.]

Осенью Фридтйоф поехал в Упланд, так как он хотел увидеть любовь Хринга-конунга и Ингибйорг. Перед приездом туда он надел сверх платья широкую шубу и был весь космат; у него были две палки в руках, а на лице маска, и он притворился очень старым. Потом встретил он мальчиков-пастухов, приблизился нерешительно и спрашивает: «Откуда вы?» Они ответили: «Мы живем в Стрейталанде, близ конунгова жилища». Старик спраши вает: «Что, Хринг — могущественный конунг?» Они отвечали;

«Нам кажется, ты уже так стар, что мог бы и сам знать все, что касается конунга Хринга». Старик сказал, что он более заботится о выварке соли, чем о делах конунгов. Потом он отправился к па­лате и под вечер вошел в палату и представился очень жалким и, заняв место у двери, надвинул капюшон на голову и спрятался под ним. Хринг-конунг молвил Ингибйорг: «Там вошел в палату человек, ростом гораздо выше других». Королева отвечает: «Тут нет ничего необыкновенного». Тогда конунг сказал молодому слу­жителю, стоявшему у стола: «Поди спроси, кто этот человек в шубе, откуда он и какого он рода». Юноша побежал к пришельцу и сказал: «Как тебя зовут, старик? Где ты ночевал, откуда ты ро­дом?» Человек в шубе отвечал: «Много зараз ты спрашиваешь, юноша, но сумеешь ли отдать отчет во всем, что я тебе ска-

152

Скандинавская лгпература

жу?»—«Сумею»,—отвечал тот. Человек в шубе сказал: «Вором ^а меня зовут; у Волка был я этой ночью, а в Скорби был я вскорм­лен». Слуга побежал к конунгу и передал ему ответ пришельца. Конунг сказал: «Ты хорошо понял, юноша! Я знаю округ, кото­рый зовут «Скорбь», возможно также, что этому человеку невесело жить на свете. Он, наверное, умный человек и мне нра­вится». Королева сказала, что странен такой обычаи, «что ты столь охотно разговариваешь со всякие, кто сюда придет. Чего же в этом человеке хорошего?» Конунг молвил: «Тебе это не лучше известно. Я вижу, что он думает про себя более, чем го­ворит, и зорко осматривается кругом». После того конунг велел подозвать его к себе, и человек в шубе приблизился к конунгу, совершенно сгорбившись, и приветствовал его тихим голосом. Конунг сказал: «Как зовут тебя, велиьий муж?» Человек в шубе в ответ пропел песню:

«Как Фридтйоф ведом Грозные ьопья. Викингам был я, Как Гунтйоф — нес я Но как Хертйоф — слезы Гибель ратям, Слал я вдовам, Как Эйртйоф — шел я По шхерам грс бить. В битвах страшен. Как Хунтйоф ^б—хватал я Но с солеварами, старый, Зверенышей хищных, Странствовать стал я, Как Вальтйоф — был я Беспомощный, прежде Как Гейртйоф — метал я Чем прибыл сюда.

Конунг молвил: «От многого принял ты название вора, но где ты ночевал и где твое жилище? где ты вскормлен и что привело тебя сюда?» Человек в шубе отвечает: «В Скорби я вскормлен, у Волка я ночевал, желание привело меня сюда, жилища не имею». Конунг ответил: «Может быть, ты несколько времени пи­тался в Скорби, но возможно также, что ты родился в Мире⁸. Ты должен был ночевать в лесу, ибо здесь поблизости нет поселяни­на, которого звали бы Волком. А что ты говоришь, будто у тебя нет жилища, так это, может быть, потому, что оно для тебя мало имеет цены в сравнении с желанием, привлекшим тебя сюда». Тогда промолвила Ингибиорг: «Поди, Тйоф, на другое угощение или в гриднк/». Конунг сказал: «Я ум достиг таких лет, что сам

^а Непереводимая игра слов- «вор» по древнеисландски — «тиоф'>

⁶ Ответ Фридтиофа посгроан на непереводимом игре слов; заменяя первую часгь своего имени «мир» (й-ЮЬ) словами «рать» (Ье1), «копье» (еек), «битва» (ешт), «остров» (еу), «медвежонок» (Ьип), «павшие в битве» (Уа1), он намекает на совершенные им подвиги.

^в Непереводимая игра слов (мир — «фрид»), которой Хринг дает понять Фридтйофу, что он узнан.

^г Буквально §ез1,а81саИ — особое строение, бившее у богатых людей, куда отсылались незначительные гости, которых не принимали в главной иалато.

Саги

153

могу назначать место своим гостям. Скинь с себя шубу, прише­лец, и садись по другую сторону возле меня». Королева отвечает:

«Да ты от старости впал в детство, что сажаешь нищих подле себя». Тйоф молвил: «Не подобает, государь; лучше сделать так, как говорит королева, ибо я более привык варить соль, нежели сидеть у вождей». Конунг сказал: «Сделай, как я приказываю, ибо хочу поставить на своем». Тйоф сбросил с себя шубу, и был под нею темносиний кафтан, и на руке доброе кольцо; стан был обтянут тяжелым, серебряным поясом, за которым был большой кошель с светлыми серебряными деньгами, а на бедре висел меч. На голове он носил большую меховую шапку; у него были очень глубокие глаза и все лицо обросло волосами. «Вот так луч ше, — говорит конунг. — Ты, королева, припаси ему хороший и приличный плащ». Королева сказала: «Ваша воля, государь! а мне дела нет до этого вора». Потом ему принесли прекрасный плащ и посадили его на почетное место возле конунга. Королева покраснела, как кровь, ко1да увидела доброе кольцо; однакож не захотела ни единым словом обменяться с гостем. Конунг же был очень ласков к нему и молвил: «У тебя на руке доброе кольцо, и, конечно, ты долго варил соль, чтобы добыть его». Тот отвечал:

«Это—все мое наследство после отца».—«Может быть,—сказал конунг, — у тебя не более этого, но я думаю, что мало рав­ных тебе солеваров, если только старость не слишком затемняет глаза».

Тйоф прожил там всю зиму и был радушно угощаем и всеми любим; он был ласков и весел со всеми. Королева редко с ним говорила, но конунг всегда был к нему приветлив.

[КОНУНГ ХРИНГ ЕДЕТ В ГОСТИ.]

Случилось однажды, что Хринг-конунг собрался ехать на пир, а также и королева, со многими мужами. Конунг сказал Тйофу: «Хочешь ли ты ехать с нами или останешься дома?» Тот отвечал, что лучше поедет. «Это мне более нравится», — сказал конунг. Они отправились и в одном месте должны были ехать по льду. Тйоф сказал конунга: «Лед кажется мне ненадежен, и мы здесь неосторожно поехали». Конунг сказал: «Часто бывает вид­но, что ты о нас заботишься». Вскоре лед под ними проломился. Тйоф подбежал и рванул к себе повозку со всем, что было на ней и внутри ее. Кощнг и королева сидели в ней оба; все это и ло­шадей, запряженных в повозку, он ьыгащил на лед. Хринг ко-пунг сказал: «Ты славпо вытащил нас, и сам Фридтйоф Сме­лый не сильнее потянул бы, если б он был здесь; вот каково иметь удалых спутников». Приехали они на пир; там ничего осо­бенного не случилось, и конунг отправился домой с почетными дарами.

Скандинавская литература

[КОНУНГ ХРИНГ В ЛЕСУ.]

Проходит зима, и когда наступает весна, погода начинает улучшаться и лес зеленеть, а трава расти, и корабли могут хо­дить между странами.

Однажды конунг Хринг говорит своим людям: «Желаю, чтобы вы сегодня поехалп со мною в лес погулять и полюбоваться пре­красными местами». Так и сделали; множество людей отправи­лось с конунгом в лес. Случилось, что конунг и Фридтйоф очу­тились вместе в лесу вдали от других мужей. Конунг говорит, что чувствуег усталость: «Хочу соснуть». Тйоф отвечает: «Поезжай-16 домой, государь! Это знатному мужу приличнее, чем лежать под открытым небом». Конунг молвил: «Этого бы мне не хотелось». Потом он лег на землю и крепко уснул и громко захрапел. Тйоф сидел около него и вынул меч из ножен и бросил его далеко прочь от себя. Через несколько мгновений конунг приподнялся и сказал:

«Не правда ли, Фрпдтйоф, что многое приходило тебе на ум, про­тив чего ты однакож устоял? За это будет тебе у нас большой почет. Я тотчас же узнал тебя в первый вечер, когда ты вошел в нашу палату, и мы не скоро тебя отпустим; может быть, тебе предстоит здесь что-нибудь великое». Фридтйоф сказал: «Угоща­ли вы меня, государь, хорошо и приветливо, а теперь мне в путь пора скорее, так как дружина моя придет вскоре ко мне навстре­чу, как я раньше распорядился». Затем они верхом поехали до­мой из лесу. К ним присоединилась челядь конунга, и они воз­вратились в палату и пировали вечером. Тогда народу стало известно, что Фридтйоф Смелый прогостил у них зиму.

[Тронутый верностью Фридтйофа, престарелый Хринг завещает ему свое королевство и жену, поручая ему и опеку над своими несовершеннолетни­ми сыновьями. Фридтйоф побеждает братьев Ингибпорг и в счастье прово­дит конец своей жплни 1

И здесь заканчивают ныне сагу о Фрпдтйсфе Смелом.

ПРОВАНСАЛЬСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

ЛИРИКА ТРУБАДУРОВ

В XI—XII вв Прованс переживал большой экономический и культур­ный подъем По словам Ф Энгельса, провансальская нация стояла в то время «во главе европейского развития. Она первая из всех наций нового времени выработала литературный язык. Ее поэзия служила тогда недо­стижимым образцом для всех романских народов, да и для немцев и ашли-чан В создании феодального рыцарства она соперничала с кастильцами, французами-северянами и английскими норманнами; в промышленности и торговле она нисколько не уступала итальянцам Она не только «блестя­щим образом» развила «одну фазу средневековой жизни», но вызвала даже отблеск древнего эллинства среди глубочайшего средневековья» (К Марко и Ф. Энгельс. Соч, том. 5, стр 378). Именно в Провансе при дворах феодальных сеньоров впервые возникла куртуазная иоэзия, представляв­шая собой характерное выражение новой, светской рыцарской культуры, которая требовала от феодальной аристократии «куртуазного» (изысканно­го, вежливого) поведения, воспитанности и умения служить «прекрасным дамам». Культ дамы занимает центральное место в творчестве провансаль­ских поэтов — трубадуров (от прованс тгоЬаг — находить, изобретать, сочи­нять), среди которых преобладали рыцари и представители феодальной знати Певец признавал себя вассалом дамы, которой обычно являлась за­мужняя женщина, жена его сеньора Он воспевал ее достоинства, красота и благородство, он прославлял ее господство и «томился» по недосягаемой цели Его «любовь» была неотделима от «страдания», но это было «сладо стное» страдание Конечно, во всем этом было много условною, куртуазное «служение» зачастую оказывалось лишь проявлением придворного этикета Однако нередко за условными формами рыцарского служения таилось не­поддельное индивидуальное чувство, которое в условиях феодального быта, когда заключение брака основывалось на материальных, сословных и фа­мильных интересах, могло найти себе выражение лишь за пределами брачных отношений (см К. Маркс и Ф Энгельс Собр соч, т 5, сгр 378)

В качестве лирики индивиду ального чувства поэзия провансал! ц(,в проторяла путь поэзии «Нового сладостного стиля» (ем.з <г Зарубежная лиге-ратура средних веков», «Итальянская литература») и лирике эпохи Возрож­дения. Возникла поэзия трубадуров, видимо, из народных провансальских

158

Провансальская литература

хороводныу песен, ширено разрабатывавших любовную тему. На связь с народной поэзией указывают, например, обычные в лирике трубадуров «природные зачины» (описание весны, возрождающейся природы). Однако со временем поэзия трубадуров далеко отошла от простоты и безыскусст­венности народной песенной лирики. Трубадуры хотели быть виртуозами стиха. Они умножали строфические формы, большое внимание уделяли ис­кусству рифмовки. По словам А. С. Пушкина, «поэзия проснулась под небом полудонной Франции — рифма отозвалась в романском языке, сие новое ук­рашение стиха, с первого взгляда столь мало значащее, имело важное влия­ние на словесность новейших народов... Трубадуры играли рифмою, изобре­тали для нее все возможные изменения стихов, придумывали самые за­труднительные формы» («О поэзии классической и романтической», 1825). Результатом этого явилась большая вычурность провансальской поэзии, чрезмерное нагнетание стихотворной формы при известной ограниченности поэтического содержания. Зародившись в конце XI в., поэзия трубадуров наивысшего расцвета достигла в XII в. В начале XIII в. начался ее упадок, усугубленный так называемыми альбигойскими войнами (1209—1229), при­ведшими к завоеванию Прованса французскими феодалами.

Важнейшими жанрами, культивировавшимися трубадурами XI—XIII вв., являю гся:

к а н с о н а (или канцона) (сапзоз или сЬапэопэ) — песня, ограничен­ная в своей тематике любовными или религиозными темами и отличаю­щаяся изысканным и сложным строением строфы, соединяющей часто стихи различной длины;

сирвента (51г\'еп1ев) — строфическая песня, разрабатывающая темы политические или общественные, а также часто содержащая личные вы­пады поэта против его врагов;

плач (р1апЬ), приближающийся к сирвенте, выражает печаль поэта по поводу смерти какого-либо важного сеньора или близкого ему человека;

а л ь б а (а1Ьа — «утренняя заря») — строфическая песня, рисующая рас­ставание влюбленных утром, после тайного свидания; часто альба получает форму диалога;

пасторела (ра51оге1а или раэ1оге1а) — лирическая пьеса, изобража­ющая встречу рыцаря с пастушкой и их спор; чаще всего пасторела пред­ставляет стихотворный диалог, которому предпослано небольшое введение, описывающее ситуацию встречи;

т е н с о н а (^епзоз — «спор» или ]'ос раэйг — «разделенная игра» или рагНтепэ — «раздел») является стихотворным диалогом двух ноэтов и пред­ставляет собой диспут на темы любовные, поэтические или философские;

баллада (Ьа1ааа)—плясовая песня, обычно сопровождаемая при­певом

Формы провансальской лирики отличаются большой изысканностью;

стих построен на определенном числе слогов и ритмическом движении, создаваемом распределением ударений (чаще всего встречается ямбиче­ский ход); рифма — притом рифма точная — обязательна, причем она мо-

Лирика трубадуров

жет связывать между собой как стихи одной строфы, так и соответству­ющие стихи разных строф; строфика необычайно разнообразна, число стихов в строфе и строф в стихотворении но ограничено никакими пра­вилами.

Большая часть лирических произведений, дошедших до пас, приписыг вается определенным трубадурам; в общем рукописи сохранили около 500 имен, из них около 40 — наиболее знаменитых Однако о большей части этих поэтов не сохранилось точных сведений: так называемые биографии трубадуров, которые начинают составляться в XIII в., представляют в вначительной своей части художественный вымысел.

АЛЬБА.

Анонимная песня XII в.

Боярышник листвой в саду поник, Где донна с другом ловят каждый миг:

Вот-вот рожка раздастся первый клик! Увы, рассвет, ты слишком поспешил!

— Ах, если б ночь господь навеки дал, И милый мой меня не покпдал, И страж" забыл свой утренний сигнал... Увы, рассвет, ты слишком поспешил!

Под пенье птиц сойдем на этот луг. Целуй меня покрепче, милый друг, — Не страшен мне ревнивый мой супруг! Увы, рассвет, ты слишком поспешил...

Продолжим здесь свою игру, дружок, Покуда с башни не запел рожок:

Ведь расставаться наступает срок. Увы, рассвет, ты слишком поспешил!

Как сладко с дуновеньем ветерка, Струящимся сюда издалека, Впивать дыханье милого дружка! Увы, рассвет, ты слишком поспешил!

⁸ Страж (ваИа) — обязательное действующее лицо альбы; иногда (как в данном случае) это сторож замка, пробуждающий своей утренней песней его жителей, иногда это верный друг рыцаря (как в альбе Гираут де Борней-ля), напоминающий влюбленным о необходимости расстаться.

!!Ю

Провансальская литература

Красавица прелестна и мила И пежпою любовью расцвела, Но, бедная, опа невесела, — у!!ы, рассвет, ты слишком поспешил!

БАЛЛАДА.

Анонимная песня XII в.

Баллада связана с весенними обрядами — с выборами в качестве «ко-

ролооы весны» самой красивой из девушек и с плясками вокруг майского (апрельского в Провансе) деревца.

' Все цветет! Вокруг весна!

— Эйя! -Королева влюблена

— Эйя! -И, лишив ревнивца сна,

— Эйя!— К нам пришла сюда она, Как сам апрель, сияя.

А ревнивцам даем мы приказ:

Прочь от нас, прочь от нас!

Мы резвый затеяли пляс.

² Ею грамота дана,

— Эйя! -Чтобы, в круг вовлечена,

— Эйя! -Заплясала вся страна

— Эйя!— До границы, где волна О берег бьет морская.

А ревнивцам даем мы приказ:

Прочь от нас, прочь от нас!

Мы резвый затеяли пляс!

³ Сам король тут, вот те на!

— Эйя!— Поступь старца неверна,

— Эйя! -Грудь тревогою полна,

— Эйя!— Что другому суждепа Красавица такая.

Лирика трубадуров

161

А ревнивцам даем мы приказ:

Прочь от нас, прочь от нас! Мы резвый затеяли пляс.

Старца ревность ей смешна,

- Эйя! -И любовь его скучна,

- Эйя! -В этом юноши вина,

- Эйя!—

У красавца так стройна

Осанка молодая.

А ревнивцам даем мы приказ:

Прочь от нас, прочь от нас! Мы резвый затеяли пляс.

Хороша, стройна, видна, —

- Эйя! -

Ни одна ей не равна

Красавица другая.

А ревнивцам даем мы приказ:

Прочь от нас, прочь от нас! Мы резвый затеяли пляс.

Маркабрюн.

Вымышленные биографии подчеркивают неаристократический харак­тер поэтических произведений, связанных с именем этого трубадура (около 1140—1185); особенно характерно для него отрицательное отношение к куртуазному служению даме, как к делу безнравственному и постыдному.

ПАСТОРЕЛА.

Приводимая пасторела, представляющая спор рыцаря с пастушкой, яв­ляется наиболее типической для жанра; встречаются, однако, и другие формы, более дидактические, где рыцарь ведет беседу не с пастушкой, а с пастухом.

Встретил пастушку вчера я, Здесь, у ограды, блуждая. Бойкая, хоть и простая, Мне повстречалась девица.