Билет 21

1. Нижняя мифалогия: праблема интэрпрэтацыи

В наше время никто уже не сомневается в том, что есть информация - и интерпретация. Стоит изложить те же факты другими словами, и события предстанут совсем в другом свете. Подлецы окажутся героями, трусость - доблестью, жажда власти - божественным предназначением. Или наоборот. Впрочем, так ли уж я права, называя сволочным только наше время? Во все века ложь была оружием более действенным, чем меч или пуля. Просто в наше время поголовной грамотности всякий может написать и выпустить в свет свою ИНТЕРПРЕТАЦИЮ МИФА.

      И тут надо упомянуть об Истине. Просто упомянуть, потому что спор о ней ведется столько же, сколько существует миф, то есть от начала человечества. "Что есть Истина?" - спросил Пилат, и получил ответ. Не вполне понимая его, я твердо знаю одно - познание истины горько, но приносит возвышение духа. Прозрение. И одиночество, потому что твое прикосновение к Истине недоказуемо, и каждому открыта только часть Ее.

      Но Миф живет и без нас. Он уже создан. И новые мифотворцы, выворачивающие его наизнанку и уничтожающие его возвышенность, всего лишь способствуют его продолжению. Мы так пытаемся счистить наслоения мифа с истины, что уже не ищем истины мифа.

Миф и легенда

      Миф коренным образом отличается от легенды. Создать легенду относительно легко. Можно даже создать тип - и вот существуют на равных д'Артаньян и Дон Кихот, Тиль Уленшпигель, Наташа Ростова и Гамлет. Типы невозможно толковать - д'Артаньян не станет бросаться с копьем на ветряные мельницы, Дон Кихот не будет торговать сукном, Наташа Ростова не станет феминисткой, а Тиль не сделается доносчиком. Образ же мифологический - это только имя и хроника поступков. И всякий может наполнить это имя другим содержанием. Можно представить Тезея героем и справедливым законодателем, а можно - подлецом, бросившим несчастную Ариадну. Геракл то глуповат, то богоборец. Язон то благороден, то разбойник. Баба-яга то зловредна, то безобидна. В зависимости от вкусов и целей толкователя.

      Сотворение мифа чревато толкованиями. Пока сознание синкретично, миф целостен. Когда же логика отделена от интуиции, миф не воспринимается без толкования. Толкование применяет его к реальности, расчленяя логикой, как патологоанатом скальпелем вскрывает труп. Миф не может быть непротиворечив, и поэтому не поддается целостному логическому анализу. Логика разрезает миф на части и складывает, подобно мозаике. Полученная картина нежива и зачастую так же непредсказуема, как сшитый из трупов искусственный человек доктора Франкенштейна.

      Даже пережив свое время, миф не умирает, он растворяется в общечеловеческой культуре, он порождает легенды и типажи. И даже самый строгий логик не свободен от мифа, ибо, отрицая все и всяческие мифы, он следует своему собственному мифу об отсутствии мифа. Научная парадигма есть не что иное, как миф для логика.

Миф – особый способ объяснения мира, в котором человек, общество и природа существуют нераздельно, понимаются как некое синкретическое целое. Миф наделяет единичные события символическим значением и всеобщим характером. Основная задача мифа – упорядочение человеческой жизни – робкого ростка перед лицом могущественной, загадочной, властной стихией природного мира.

В обыденном мышлении существует мнение, что миф и сказка это одно и тоже. На самом деле это неверное мнение. Владимир Пропп в своей работе «Исторические корни волшебной сказки» пытается расширить рамки изучения и найти историческую базу, вызвавшую к жизни волшебную сказку. Сказка сохранила следы исчезнувших форм социальной жизни, множество обрядов и обычаев. Обряд в сказке часто переосмысливается и ему придается противоположный смысл, например, был обычай приносить девушку в жертву реке, потому что от реки зависела жизнь людей. В сказке герой освобождает девушку от чудовища. В действительности, в эпоху существования обряда «освободитель» был бы жестоко наказан. Эти факты позволяют сделать выводы, что сказка создавалась и развивалась не параллельно с обрядом, а значительно позже, она вырастает из обрядов и мифов. Часто сюжет сказки выражает отрицательное отношение к бывшей действительности. Действия, считавшиеся нормой в прошлом, переосмысливаются и находят свое выражение в сказке. Сюжет сказки возникает не эволюционном путем прямого отражения действительности, а путем отрицания её. Бывают случаи, когда из объясняемого явления оказывается, объясняющим, т.е. может быть источником для изучения обряда.

Рассматривая отношения сказки к мифу В. Пропп выводит следующее определение: «Миф—рассказ о божествах или божественных существах, в действительность которых народ верит». Рассказы о Геракле очень близки к сказке, но Геракл был божеством, которому воздавался культ, а герой сказки, подобно Гераклу, отправляющемуся за золотыми яблоками, является героем художественного произведения. Таким образом, миф и сказка отличаются не по своей форме, а по социальной функции. Социальная функции мифа не всегда одинаковая и зависит от степени развития культуры народа. Мифы народов недошедших до государственности это одно явление, мифы древних государств, известных через литературу, совсем другое. Мифы дают ключ к пониманию сказки. Из всего сказанного видно, что при попытке найти основы сказочных образов и сюжетов в реальной действительности прошлого, мы неизбежно прибегаем к мифам и обрядам. Миф и обряд являются продуктом первобытного мышления. Обряды, мифы, некоторые социальные институты являются досказочными образованиями, через которые возможно объяснить сказку.