ИСТОРИКО-ЭСТЕТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ

1. Творческий портрет композитора и его основные произведения

Герман Германович Галы́нин (1922—1966) — русский советский композитор, ученик и продолжатель линии Д. Д. Шостаковича и Н. Я. Мясковского в советской музыке. Лауреат Сталинской премии второй степени (1951).

Герман Галынин родился 30 марта 1922 года в Туле в семье рабочего. Рано оставшись без родителей и воспитываясь в детском доме с 1934 года, Галынин самостоятельно научился играть на нескольких народных инструментах и фортепиано. В 1938 году поступает в Музыкальное училище при МГК имени П. И. Чайковского, занимаясь под руководством Г. И. Литинского и И. В. Способина. В 1941 году, уже будучи студентом МГК имени П. И. Чайковского, ушёл добровольцем в армию, где руководил художественной самодеятельностью, написал ряд песен, а также музыку к драматическим постановкам. В 1943—1950 годах продолжил обучение в МГК имени П. И. Чайковского, занимаясь по композиции в классах Д. Д. Шостаковича и Н. Я. Мясковского. Поскольку Шостакович в 1948 году был подвергнут критике за «формализм» в музыке, те же тенденции были усмотрены и в работах его учеников, в частности, Галынина. В 1951 году у композитора диагностирована шизофрения, но несмотря на это, Галынин продолжает активно писать музыку, хотя значительную часть своей жизни композитор с тех пор проводит в больницах и психиатрических клиниках. Скончался Герман Галынин 18 июня 1966 года. Похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище.

Творчество Галынина представляет собой значительное явление в советской музыке, до сих пор недооцененное. Музыкальный язык Галынина отмечен влиянием Шостаковича и Прокофьева и в целом близок неоклассицизму с характерным колоритом русской композиторской традиции. Уже ранние, консерваторские, произведения Галынина отмечены редким изяществом формы, композиционной зрелостью, четкой ритмикой и ироническими интонациями, сквозь которые нередко сквозит щемящий трагизм, что особенно роднит его с Шостаковичем. Позднейшие произведения Галынина обнаруживают большую склонность к диссонансам и отмечены более мрачными настроениями, что, очевидно, было обусловлено его психическим состоянием. «Яркий самобытный талант композитора соединил в себе мелодическую щедрость, гармоническую красочность, чувство современного колорита и классическую стройность формы», написано о нём в 6-томной «Музыкальной энциклопедии» (Москва, 1973).

2. Краткая характеристика творчества поэта

Макси́м Го́рький (настоящее имя — Алексе́й Макси́мович Пешко́в) — русский писатель, прозаик, драматург. Один из самых значительных и известных в мире русских писателей и мыслителей. Начиная с 1918 года, был 5 раз номинирован на Нобелевскую премию по литературе. На рубеже XIX и XX веков прославился как автор произведений с революционной тенденцией.

Горький был самым издаваемым в СССР советским писателем за 1918—1986 годы: общий тираж 3556 изданий составил 242,621 млн экземпляров; если же принимать в расчёт не только советских писателей, то Горький уступает лишь Л. Н. Толстому и А. С. Пушкину

В конце 20-х – первой половине 30-х годов Максим Горький занимал совершенно исключительное место в обществе и художественной культуре Советского Союза. Обладая солидным авторитетом в литературных кругах, он зачастую выступал высшим арбитром в писательских спорах и столкновениях. Изучению его творчества отводилось первостепенное место в системе школьного и вузовского образования. Его цитировали, на него ссылались не многим меньше, чем на Ленина и Сталина. Всем в стране было известно, что пролетарский классик пользуется исключительным доверием политбюро и генсека.

Интересно, что сам Сталин, намереваясь похвалить писателя, не называет ни «На дне», ни «Мать», ни какое либо иное из крупных горьковских творений, а поднимает до небес его юношескую поэму-сказку «Девушка и смерть», написанную в 1892 году. А 11 октября 1931 года он так оценивает поэму: «Эта штука сильнее, чем «Фауст» Гете (любовь побеждает смерть)».

В сказке «Девушка и смерть» противопоставлены жизнь, любовь и гибель, разрушение, олицетворением которых являются два образа: Девушка и Смерть. Стихосложение силабо-тоническое.

Определяя жанр своего произведения, Горький называет "Девушку и Смерть" сказкой. Причем, вначале писатель назвал её румынской сказкой. Однако, правя рассказ для берлинского издания "Kniga", он изменил название, перестав соотносить свое произведение с румынским фольклором. Авторская правка, как выяснилось впоследствии, была далеко не случайной. Дело в том, что ни в румынском, ни в фольклоре других народов нам не известен подобный сказочный сюжет. Зато в русском фольклоре есть целый цикл народных сказок о ловком солдате и смерти, а в горьковской Девушке просматриваются некоторые черты характера сказочного солдата, побеждающего Смерть, хотя сама Смерть здесь не сказочного, а скорее мифологического происхождения. Она является воплощением всеобщей закономерной мировой силы, противостоять которой не может никто, даже всесильный сказочный герой. Стилизация под народную сказку. Она и позволяет Горькому, опираясь на известный фольклорный мотив Любовь-Свобода, доказывать право на независимость любого человеческого индивидуума.

Горький, раскрывая с помощью фольклорного, сложный духовный мир старухи Смерти, и сам рассказ о её нравственном переломе начинает в традиционно-сказочном ключе. По своей сути первая часть горьковского произведения - не что иное, как интерпретированная писателем сказка про царей: царь едет домой с войны и встречает девушку, которая довольно равнодушно относится к неудачам земного владыки. Разгневанный старик приказывает казнить свою подданную. В отличие от сказочного, конфликт героев разрешается полной победой царя, хотя сам он и рисуется автором в заведомо сниженных тонах: "Царь затрясся весь от дикой злости...". Если при этом учесть, что его собеседницей является беспомощная перед ним, как перед царем, простая девчонка, то он оказывается глупым, злым и мелким человеком. Автор зло высмеивает своего персонажа:

"По дороге ехал царь с войны. Едет - черной злобой сердце точит. Слышит - за кустами бузины Девушка хохочет".

Не лучшим образом характеризует царя и его речь, строящаяся по речевой модели, характерной для сказок о царях :

"Ты чего, кричит он зло и грубо, Ты чего, девчонка, скалишь зубы?"

"Ну-те-ка, в тюрьму девчонку бросьте, Или лучше, - сразу удавите!"

Девушка же, с одной стороны - обычное земное существо, с другой - как и в сказке, обобщенный образ народа, способного не только вступить в борьбу с земным владыкой, но и победить. Крестьянская речь лишний раз подчеркивает её простонародное происхождение: "Батюшка, ты лучше отойди".

Потерпев поражение в конфликте с царем, Девушка попадает в руки Смерти. Казалось бы, сказка о царях сменяется сказкой о ловком человеке, побеждающем саму Смерть. Другими словами, вступает в силу фольклорный мотив Любовь-Смерть. В горьковском произведении все обстоит несколько иначе: никакой борьбы Девушки со Смертью вообще, строго говоря, нет. Девушка и не думает сопротивляться, единственное, что она просит, это отсрочки: "Душой, прошу тебя - дай мне еще поцеловаться!". Если бы героиня и захотела вступить в борьбу, победа была бы не на её стороне. Потому как Смерть у Горького не сказочного, а мифического происхождения, хотя и характеризуется не мифическими, а скорее житейскими, бытовыми чертами. Не случайно Смерть очеловечивается и даже намеренно демократизируется автором: она носит "стоптанные лапти" и "онучи", является честной труженицей. С другой стороны, писатель использует и отрицательное отношение народа к Смерти, лишающего её в своих сказках атрибутов всесильности. Отсюда у Горького некоторая приземленность Смерти: "А змея ей жалом косу лижет", она "точно сводня". Все это, вместе взятое, оказывает влияние и на саму речь героини: "Ишь ты, блудня!"; "А издохнет - и его ..."; "Дураки, скота иль хамы...". В результате мифический образ Смерти сближается со сказочным, но лишь до определенного предела: Смерть по-прежнему воплощает собой всеобщий вселенский закон. Сознательное сближение Горьким мифа со сказкой позволяет прозаику и на них распространять элементы сказочной поэтики. По-видимому, это вполне закономерно и оправдано, если учесть, что "сказка это все тот же миф, в своей функциональной значимости, т.е. миф, уже лишенный и для рассказчика и для слушателя абсолютной достоверности".

По деревне ехал царь с войны.

Едет – черной злобой сердце точит.

Слышит – за кустами бузины

Девушка хохочет.

Грозно брови рыжие нахмуря,

Царь ударил шпорами коня,

Налетел на девушку, как буря,

И кричит, доспехами звеня:

«Ты чего, – кричит он зло и грубо, –

Ты чего, девчонка, скалишь зубы?

Одержал враг надо мной победу,

Вся моя дружина перебита,

В плен попала половина свиты,

Я домой, за новой ратью еду,

Я – твой царь, я в горе и обиде, –

Каково мне глупый смех твой видеть?»

Кофточку оправя на груди,

Девушка ответила царю:

«Отойди, – я с милым говорю!

Батюшка, ты, лучше, отойди».

Царь затрясся весь от дикой злости,

Приказал своей покорной свите:

«Ну–те–ко, в тюрьму девчонку бросьте,

Или, лучше, – сразу удавите!»

Исказив угодливые рожи,

Бросились к девице, словно черти,

Конюхи царевы и вельможи, –

Предали девицу в руки Смерти.

МУЗЫКАЛЬНО – ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ