Формы II методы работы нацистского пропагандистского аппарата с многонациональным населением Ставрополья и Кубани

т.д. Таким образом, можно говорить о многонациональном и многоконфессио­нальном составе населения Северного Кавказа и, в том числе, Ставропольского и Краснодарского краев.

Исходя из проживания на Кавказе 48 народов, немецкие пропагандистские службы и их идеологи делали вывод: «Это означает существование с самого начала 48 различных разногласий». Поэтому данный факт необходимо учиты­вать в нашей пропагандистской работе, ибо очень трудно добиться единства этих племен» [2].

Специалисты по Кавказу, состоявшие в штатах идеологических ведомств и структур фашистской Германии, тщательно изучили историю, традиции, обы­чаи, культуру и менталитет местных народов. Для проведения этой сложной работы они использовали все доступные им методы, пути и способы получения необходимой информации. Во-первых, во всех библиотеках Германии были выявлены книги и журналы, в которых содержались сведения о Кавказе. Во- вторых, активно использовалась помощь эмигрантов, уроженцев различных районов Кавказа, которые посвятили гитлеровских идеологов во все тонкости кавказской жизни. В-третьих, тщательно опрашивались все немецкие граждане, побывавшие на Кавказе в качестве туристов, бизнесменов, дипломатов и т.д. В-четвертых, скрупулезно прорабатывались советские периодические издания - газеты и журналы - а также книги и справочники, поступавшие из посольства Германии в Москве. Наконец, оперативную и другую необходимую информа­цию немецкие пропагандистские службы получали от Абвера и других разве­дывательных ведомств гитлеровского рейха. Совокупность всех этих материа­лов позволила фашистским идеологам составить достаточно полное и объек­тивное представление о размещении, численности и хозяйственных занятий кавказских народов. Менее объективной, а в ряде случаев искаженной, прими­тивной, с оттенками пренебрежения оказалась аналитическая информация, со­державшая сведения о политических настроениях, планах и духовном развитии многонациональных народов данного региона. Даже терминология, использо­вавшаяся нацистскими пропагандистскими службами при анализе ситуации на

Кавказе, говорит об этом - «племена», «магометане», «татары», «карачаи» и т.д.

Определяя внутренний мир кавказских народов, их психологию и надежды на будущее, нацистские пропагандисты утверждали: «Кавказец хочет, чтобы на него смотрели как на европейца и обращались как с культурным человеком. Он обладает такими качествами, которых никогда не было у русских крестьян. Кавказские народы не знали крепостного права, население всегда было свобод­ным. Тридцатилетняя борьба кавказского героя Шамиля за свободу (он чеченец из Дагестана) хранится в памяти народов Северного Кавказа. Учитывая сепара­тистские настроения кавказцев, нужно проводить пропаганду среди них осто­рожно и умело. Нельзя открыто отдавать предпочтение какому-то одному пле­мени» [3].

Среди самых ярко выраженных черт характера народов Кавказа фашисты выделяли их гордость и обидчивость, а также наивность и доверчивость. Отсю­да следовали и конкретные рекомендации по налаживанию с кавказскими гор­цами доверительных взаимоотношений. Что касается главных задач, которые немецкая армия и оккупационные структуры власти должны были решить на Кавказе в интересах его народов, их следовало довести до горцев и разъяснить им в следующей последовательности:

«1. Что мы боремся против еврейско-русского большевизма

2. Что частная собственность будет восстановлена

3. Цели нашей реформы

4. Что церкви будет дана свобода» [4].

Данный перечень задач интересен тем, что в нем отсутствует ответ на глав­ный вопрос, который националистически настроенные представители горских народов ставили перед германским командованием - о практической возмож­ности и реальных сроках создания независимых горских исламских государств на Кавказе.

В этой связи следует отметить, что до начала оккупации Северного Кавказа в руководстве Третьего рейха так и не было достигнуто единство в подходе к

гатую колонию. Поэтому им было жизненно важно закрепиться на Северном Кавказ с его нефтепромыслами и продовольственными ресурсами и обеспечить себе поддержку местного населения. С другой стороны, как уже отмечалось, гит­леровцы осознавали особенность этого региона как многонационального, и этот факт они хотели обратить себе на пользу. В целом же, нацисты проводили диффе­ренцированную политику по отношению к горцам, к казачеству, к крестьянам и она, как показали недолгие месяцы оккупации, дала, надо признать, довольно не­плохие для них результаты.

К сожалению, этому успеху нацистской пропаганды невольно оказали по­мощь советские идеологические службы. Ведь с лета 1942 г., когда фашисты раз­вернули полномасштабную работу по пропагандистской обработке населения Се­верного Кавказа, в центральных, а значит и в местных газетах, стала поддержи­ваться главная роль русского народа среди других народов Советского Союза в многовековой истории России и в годы Великой Отечественной войны. Такая идеологическая установка, конечно, была предложена Сталиным, который во­очию увидел и осознал, что к лету 1942 г. страна оказалась в тяжелейшем поло­жении. Ввиду этого, потребовалось незамедлительно обнародовать спасительную идею, которой и была ставка на русский народ и его опыт выходить из кризисных ситуаций и спасать Отечество. Следовательно, другие народы многонационально­го СССР снова, как и при самодержавии, оказывались на вторых ролях. Для гит­леровской пропаганды это и был очень удобный повод сыграть на антирусских настроениях, вызвать недовольство, в частности, среди легко ранимых и гордых кавказских горцев.

С августа 1942 г., после захвата немецкими войсками большей части терри­тории Ставрополья и Кубани, на оккупированных землях сложились три системы новой власти: военная, полицейская и хозяйственная. Поскольку данный регион входил в сферу подчинения вермахту, гражданская власть здесь создавалась толь­ко на местном уровне - городском и районном с последующим ее дроблением на более мелкие управленческие структуры. Все три системы власти имели свой пропагандистский аппарат, работавший в интересах каждой из них и выполняв­

ший специфические задачи по идеологической поддержке всех мероприятий сво­его руководства.

По мнению Е.Ф. Кринко, в развитии нацистской пропаганды на оккупиро­ванной в 1942-1943 гг. территории Кубани, можно выделить три основные на­правления:

• критику сталинского режима

• апологию действий руководителей Германии

• призыв к сотрудничеству и агитация в поддержку мероприятий «нового по­рядка» [14].

На наш взгляд, этот перечень не является полным и его можно расширить. Прежде всего, за счет включения в эти направления нацистской пропаганды ин­формирования населения о положении на Восточном фронте, которое с подачи нацистских пропагандистов рисовалось в радужных для вермахта красках. Как правило, и это был один из самых распространенных и серьезно влиявших на на­строения и умы мирных жителей аргументов, в такой информации перечислялись разгромленные и частично разбитые советские дивизии и армии с их точной ну­мерацией. Впечатляли и цифры убитых, раненых и пленных красноармейцев, сбитых советских самолетов, уничтоженных и подбитых танков, разбитых или за­хваченных орудиях и минометах, приведенные на страницах оккупационной прессы.

Нацистская пропаганда активно использовала в своей работе среди народов Кавказа ошибки и перегибы Советской власти по осуществлению в 20-30-е гг. на­циональной политики. Накануне Великой Отечественной войны в выступлениях Сталина и других руководителей СССР, в официальных государственных доку­ментах и в средствах массовой информации настойчиво проводилась мысль о том, что национальная проблема окончательно и навсегда в Советском Союзе решена. «Изменился в корне облик народов СССР, исчезло в них чувство взаимного недо­верия и наладилось, таким образом, настоящее братское сотрудничество народов в системе единого союзного государства», - отмечал И. Сталин [15].

Руководствуясь этими высказываниями Гитлера, германское командование зара­нее под своим жестким контролем готовило кадры и материалы для организации на оккупированной территории Кавказа выпуска различных газет. Для мусуль­ман СССР в Германии печатались пять газет, которые затем ввозились на ок­купированную территорию Советского Союза. На Северный Кавказ, в частно­сти, направлялась газета «Газават».

Поэтому, когда в августе 1942 г. Ставрополье и Кубань были заняты немецко- фашистскими захватчиками, оккупационные власти сразу же приступили к изда­нию здесь газет, журналов, брошюр и других печатных материалов на русском языке. Среди них были газеты: «Ставропольское слово», «Русская правда», «Утро Кавказа», печатавшиеся в Ставрополе, «Кубань» - в Краснодаре, «Майкопская жизнь» - в Майкопе, «Анапский вестник» - в Анапе, «Пятигорская правда» с еженедельным иллюстрированным приложением - в Пятигорске, «Заря» - в Ес­сентуках, «Прикумская правда» - в Буденновске, «Станичник» - в станице Сла­вянской Краснодарского края и другие. Всего на оккупированной территории Краснодарского края германские власти выпускали 11 газет, а на территории Ставропольского края - 9 [17]. При этом речь идет только о центральных издани­ях, а также о газетах, выходивших в крупных городах. Кроме них несколько де­сятков оккупационных газет выходило в сельских районных центрах. В оккупи­рованном Ставропольском крае печатались на русском языке также и журналы: «Сигнал» и «Современная Германия».

В первые дни после захвата городов Ставрополья и Кубани немецкие оккупа­ционные власти пользовались поддержкой отдельных советских граждан, сотруд­ников типографий и издательств, которые переходили на сторону противника. Показательным в этом отношении являлся эпизод, произошедший в Пятигорске в первые дни августа 1942 г. Работники редакции городской газеты «Пятигорская правда» при вступлении фашистских войск в город-курорт предложили свои ус­луги германским властям. Они за короткий срок восстановили городскую типо­графию и, благодаря этому, уже через несколько дней новая власть выпустила первый номер оккупационной газеты «Пятигорское эхо». В номере за 30 августа

ванном немцами Краснодаре, в сентябре 1942 г. стоила 1 рубль 50 копеек, а, начи­ная с февраля 1943 г. - 2 рубля. Газета «Ставропольское слово» в конце октября 1942 г. имела стоимость в 1 рубль. Самая маленькая цена была у ее предшествен­ницы - газеты «Русская правда», которая стоила всего 20 копеек. В-третьих, в местах массового скопления местного населения: на рынках, у кинотеатров, у ад­министративных зданий выставлялись газетные витрины. Скажем, с содержанием газеты «Ставропольское слово» в августе-сентябре 1942 г. жители Ставрополя могли ознакомиться на 27 уличных витринах [20].

Серьезное внимание придавали германские власти изданию на оккупирован­ных территориях Ставропольского и Краснодарского краев газет на немецком языке. По мнению A.B. Малышева: «они предназначались не столько для населе­ния захваченных территорий, которое, по большей части, не знало немецкого языка, сколько для германской администрации. Именно через них последняя по­лучала необходимую информацию и соответствующие инструкции по ведению работы среди местного населения» [21]. Другим предназначением немецкой прес­сы было ее использование в качестве информационного источника для коллабо­рационистской прессы. Местные оккупационные газеты брали из немецких газет сводки о событиях на советско-германском и других фронтах Второй мировой войны и после перевода их на русский язык публиковали на первых страницах. Довольно частыми были также перепечатки выступлений Гитлера, Геббельса и других руководителей нацистской Германии, которые занимали порой по две-три страницы, как в немецких, так и в местных оккупационных газетах. Весь этот пропагандистский материал по замыслу германских властей должен был усилить степень доверия городского и сельского населения Ставрополья и Кубани к не­мецкому «новому порядку».

В первые дни и недели существования оккупационного режима германское командование издавало массовыми тиражами листовки, в которых население ин­формировалось о первых намерениях и шагах новой власти. Наряду с этим гер­манское командование через листовки проводило также антипартизанскую пропа­ганду, обращаясь к населению с призывом не оказывать поддержку советским

партизанам. В одной из таких листовок, в частности, говорилось: «Крестьяне и граждане России! Большевистская армия стоит перед развалом. Помимо этого, безответственные вожди прежней русской системы попробовали принудить неко­торых граждан в совершенно бессмысленной партизанской борьбе, но почти все эти натравленные большевистским террором поняли бессмысленность их распо­ряжений и возвратились в свои дома, где радуются своей свободе» [22]. Другим методом проведения оккупантами антипартизанской пропаганды среди населения были поставки в населенные пункты различных товаров. При этом местным жи­телям внушалась мысль, что германское командование заботится о них, а парти­заны, напротив, обирают население. Разоблачая эти методы вражеской пропаган­ды, советские идеологические службы в качестве примера приводили конкретные факты: «... привезли спички и говорят, партизаны вас грабят, а мы привезли спички и т.д. Политика заигрывания с семьями партизан, давали лошадей, дрова; говорили, пусть ваши мужья вернутся, переход партизан к немцам...» [23].

Когда призывы оказывались тщетными, оккупационные власти переходили к угрозам, запугивая местное население всевозможными карами за поддержку пар­тизан. Так, в воззвании германского командования к жителям села Величаевского Ставропольского края от 26 сентября 1942 г. говорилось: «Партизаны — твои вра­ги. Они грабят твой скот и продовольствие. Партизаны угрожают твоей жизни. Кто партизан приютит, поддержит или, зная про их нахождение, не заявит об этом, будет казнен. Село, поддерживающее партизан, будет спалено, имущество населения - конфисковано, староста - расстрелян...» [24]. Как свидетельствует приведенный текст воззвания, оккупационные власти не останавливались даже перед прямой фальсификацией в достижении своей цели, обвиняя партизан в гра­бежах местного населения.

В этой связи отметим, что партизаны, действительно, доставляли германско­му командованию серьезные трудности. Об этом свидетельствуют высказывания самих немецких солдат и офицеров. «Ваших партизан мы боимся, репрессируем, ненавидим, но все же вынуждены уважать - это настоящие герои, смельчаки», - заявлял обер-ефрейтор 73-й пехотной дивизии К. Клавханна [25]. Поэтому пропа­

гандистские акции германского командования можно понять и трактовать их сле­дует как превентивную меру с надеждой на разложение партизанского движения.

По мере утверждения оккупационного режима надобность в издании листо­вок падала, и их стали заменять другие приемы и способы информирования мест­ных жителей: воззвания, приказы военных комендантов, бургомистров и старост, распоряжения военных властей, объявления, служебные указания. В оккупиро­ванных городах приказы бургомистров и комендантов имели порядковые номера

• от №1 и далее по возрастающей, независимо от содержания документов. Такая практика помогала упростить их подготовку и доведение до сведения местного населения. К примеру, в Ставрополе, который был захвачен нехмцами 3 августа

1942. г., в первом номере оккупационной газеты «Русская правда» вся первая страница была заполнена приказами коменданта и бургомистра. Л в Пятигорске приказ №29, подписанный бургомистром города Орловым 4 сентября 1942 г., был направлен на изъятие у колхозов и у частных владельцев молока и молочной про­дукции. За невыполнение этого распоряжения виновным грозил штраф до 300 рублей [26]. Все приказы обязательно публиковались в местной оккупационной прессе, а также в виде объявлений вывешивались на специальных стендах.

Массовыми тиражами выходили в свет брошюры с броскими и понятными для каждого читателя названиями. Например: «Гитлер - освободитель», «Ка­торжный социализм», «Что будет после?» и т.д. Столь же большим количеством оккупационными властями печатались портреты Гитлера. Они бесплатно раздава­лись населению и вывешивались во всех людных местах.

О таких фактах, к примеру, сообщала своему руководству разведывательная оперативная группа Управления НКВД по Краснодарскому краю, вернувшаяся в начале сентября 1942 г. из оккупированного фашистами Краснодара. В донесении этой группы было указано: «На улицах развешены портреты Гитлера и плакаты, изображающие русского крестьянина со снопом и надписью: «Фюрер дал мне землю»[27]. В этом же сообщении содержится упоминание об использовании ок­купационным немецким режимом радиовещания при проведении пропагандист­ской работы среди мирного населения города Краснодара. Правда, оценку содср-

жаншо этих радиопередач разведка НКВД давала весьма негативную: «На всех улицах города установлены радиорепродукторы, через которые передаются про­вокационные сообщения немецкого командования и гестапо» [28]. В отчете Юж­ного штаба партизанского движения за август 1942 г. также имеется свидетельст­ва об использовании оккупантами радио в пропагандистских целях в станице Ла- бинской. «Работает радио на русском языке. По радио немцы передавали, что Мо­сква, Ленинград и другие города Советского Союза заняты германскими войска­ми. Остается уничтожить партизан, и война будет кончена», - говорится в отчете [29]. Следует отметить, что население испытывало острый недостаток в получе­нии правдивой информации о ситуации на советско-германском фронте. Оно по­стоянно, в течение нескольких месяцев, находилось под воздействием немецкой пропаганды, в том числе и радиопропаганды. Ввиду этого, жители городов, сел и станиц Ставропольского и Краснодарского краев теряли веру в победу Красной Армии и от безысходности начинало задумываться о своем дальнейшем сущест­вовании при немецком «новом порядке», о приспосабливании к оккупационному режиму. Особенно благоприятная для германских властей идеологическая атмо­сфера сложилась на оккупированной территории в августе-сентябре 1942 г., когда вермахт успешно осуществлял наступательные операции на Кавказе.

В пропаганде своих политических и военных целей среди населения оккупа­ционные власти, действительно, радиопередачам уделяли большое внимание. Еще до начала наступления на Северный Кавказ, в мае 1942 г., верховное командова­ние германской армии направило в войска вермахта специальную на этот счет ин­струкцию «Организация слушания радиопередач в оккупированных восточных областях». Она, в частности, гласила: «Немецкие войска, участвующие в военных операциях на Востоке, а также находящиеся в тыловых оккупированных районах, могут себе представить, как важен для дальнейшего ведения войны максималь­ный охват населения политической пропагандой. Вся находящаяся в распоряже­нии частей аппаратура, в те часы, когда она не используется для служебных це­лей, должна применяться для агитации населения» [30]. Захватив территории Ставрополья и Кубани, оккупанты организовали в их городах и крупных сельских

населенных пунктах либо систематическое, постоянное, либо эпизодическое ра­диовещание. Скажем, в Ставрополе уже через две недели после оккупации города, немцы восстановили разрушенный отступавшими советскими войсками город­ской радиоузел, который приступил к вещанию. Оно велось ежедневно с 7.30 утра и до 21 часа. Подключение радиоточек в домах и квартирах ставропольчан опла­чивалось абонентской платой, которая составляла восемь рублей в месяц [31]. По свидетельству Г. Беликова в Ставрополе «вновь заговорило радио, передававшее сводки гитлеровцев о победах германского оружия, приказы и распоряжения ко­мендатуры и городской управы. Остальное время отдавалось геббельсовским пропагандистам, немецкой бравурной и русской классической музыке» [32]. По сообщениям советских разведчиков, которые органами НКВД Ставропольского края забрасывались в немецкий тыл, оккупационными властями «по радио к рус­ским фронтовикам и, в особенности, к казачеству немцами передается воззвание о том, чтобы они сдавались в плен, так как немцы уже завоевали весь Кавказ» [33].

Серьезное значение в планах воздействия на население оккупированных тер­риторий Советского Союза придавалось немецкой пропагандистской машиной кино. В захваченных городах и сельских населенных пунктах Ставрополья и Ку­бани захватчики возродили киносеть, прекратившую на время свою деятельность после отступления Красной Армии. Кинотеатры, работавшие в период оккупации, можно разделить на две категории. Во-первых, демонстрировавшие только не­мецкие фильмы и военную германскую кинохронику. Их посещали главным об­разом немецкие военнослужащие и чиновники. Хотя, по специальным пропускам и талонам в такие кинотеатры могли ходить и местные жители. Так, в Ставрополе кинотеатр «Солдатское кино» (до оккупации - «Гигант») посещал 16-летний А.К. Говелко, работавший переводчиком в одном из немецких разведывательных уч­реждений. По его словам «перед сеансом каждый имел право сесть за один из многочисленных столиков, где ему подавали вино и пиво с закусками, кофе со сладостями, сигары или сигареты, а также свежие немецкие газеты...» [34]. На го­родских жителей, получивших возможность хотя бы один раз посетить этот кино­театр такая обстановка, конечно, производила сильное впечатление. И это тоже

был один из действенных приемов немецкой пропаганды, демонстрировавшей ставропольскому обывателю частичку немецкого образа жизни.

В Пятигорске оккупационная власть не только восстановила деятельность ранее существовавших кинотеатров, но и открыла новый под названием «Евро­па». Его появление было реализацией инициативы отдела пропаганды «Кавказ», входившего в структуру оккупационной администрации по управлению завоеван­ными землями Северного Кавказа. В кинотеатре «Европа» демонстрировались только немецкие фильмы, в том числе самые новые. Чиновники пропагандистско­го отдела позаботились и о местном населении, снабдив все фильмы надписями- переводами на русском языке [35]. В Краснодаре оккупанты возобновили работу четырех кинотеатров, из которых один обслуживал исключительно немцев. Не­сколько кинотеатров приступили к работе и в других городах и станицах Кубани.

В период оккупации Ставрополья и Кубани немецкими войсками столь же ак­тивно как кино пропагандистские службы германской администрации развивали и театральное искусство. Репертуар театров подвергся соответствующему пере­смотру и утверждению оккупационными властями. Спектакли советских авторов исключались из репертуара, а произведения дореволюционных русских писателей и драматургов стали составлять его основную часть. К примеру, в Ставрополе в здании Дома художественного воспитания детей оставшаяся в городе группа ар­тистов ставили спектакли А. Островского «Без вины виноватые» и Деваля «Пре­ступница» [36]. Наряду с этим, в репертуар включались спектакли немецких и других зарубежных авторов. Характерной чертой культурной жизни оккупиро­ванных городов стало также открытие новых театров и ансамблей, которые воз­вращали зрителя к уже забытым традициям дореволюционного искусства. В Краснодаре в ноябре 1942 г. при содействии германского командования возрож­ден был хор кубанских казаков. Собственно, это был целый ансамбль, в состав ко­торого входил хор из 30 человек, оркестр — из 25 человек и балет из 12 человек. Газетная заметка, опубликованная по этому случаю в местной оккупационной га­зете, давала идеологическую подоплеку создания казачьего хора: «Любимые пес­ни кубанских казаков и вольные пляски при Советах были в загоне. На исполне­

ние песен нужно было получить разрешение в «Лито». Сейчас на Кубани возрож­даются старые казачьи традиции...» [37].

Между тем, многочисленные факты свидетельствовали об определенных ус­пехах нацистской пропаганды в ее влиянии на часть населения оккупированных вермахтом территорий Ставрополья и Кубани. Причем, не только на тех местных жителей, которые были обижены на Советскую власть с довоенного времени - ка­заков, бывших кулаков и репрессированных граждан, но и на рядовых колхозни­ков и горожан. Так, 30 августа 1942 г. партизанские разведчики сумели скрытно проникнуть в оккупированную немцами кубанскую станицу Смоленскую. Со­гласно их сообщению, «... в станице распущены слухи, что армия Буденного и сам Буденный сдались в Горячем Ключе, Москва сдалась, и Сталин выехал в Америку. Гражданка Л-ко предлагала разведчикам сдаться фашистам ввиду ихне­го хорошего обращения...» [38].

Для привлечения интереса городских и сельских жителей, в первую очередь, молодежи, к жизни немецкого народа пропагандистские службы оккупационного режима выпускали и широко рекламировали листовки и плакаты: «Как живут женщины в Германии», «Гитлер - освободитель», «Как живет немецкий рабо­чий», «Русский народ - равноправный член семьи свободных народов новой Ев­ропы» и другие. Эти пропагандистские материалы должны были сыграть важную роль при подготовке и проведении кампаний по вывозу советских людей на рабо­ты в Германию. Следует отметить, что в первые месяцы оккупации германское командование делало ставку на привлечение добровольцев, желавших выехать на территорию Третьего рейха в поисках лучшей доли, а иногда и просто ради лю­бопытства. И такие люди, действительно находились. Так, Р.Ф. Деныцикова, бывшая ставропольчанка, вспоминала: «Жили мы на Ташле (один из районов го­рода Ставрополя - Д.Н.) в бараке, жили бедно, так как отца репрессировали. И ко­гда немецкие власти предложили молодежи города поехать на 6 месяцев на рабо­ты в Германию, я загорелась поездкой. Так захотелось увидеть мир, тем более, что никто и предположить не мог, что наши вернутся» [39].

гитлеровских захватчиков. В-третьих, опасениями ехать в страну, с которой Со­ветский Союз вел кровопролитную войну, т.е. в данном случае имели место поли­тические и нравственные соображения. Нельзя забывать также и о том, что ко­мандование Красной Армии на Северном Кавказе, а также партийные организа­ции и партизанские формирования проводили активную контрпропагандистскую работу по разъяснению населению, проживавшему на оккупированных террито­риях, лицемерной политики нацистов.

Совсем по-другому выглядела ситуация на Кубани. Здесь боевые действия шли до октября 1943 г. Германское командование понимало, что ему придется выводить свои войска с территории Краснодарского края, окончательно признав, тем самым, провал своей политики на Кавказе. Поэтому фашисты теперь особен­но не церемонились с мнением населения и угоняли в Германию жителей Кубани насильственными мерами, исходя только из своих интересов. Ввиду этого, в тече­ние почти 10 месяцев 1943 г. оккупанты угнали с территории Кубани в Третий рейх намного больше советских граждан, чем со Ставрополья - более 34 тысяч человек [42].

Военная оккупация Кавказа, в том числе Ставрополья и Кубани, предусмат­ривалась на длительный срок. Гитлеровцы, как уже было отмечено, планировали превратить этот регион в один из рейхскомиссариатов. Одной из его главных за­дач которого являлось территориальное разделение земель, главным образом, по национальному признаку. Вся территория Кавказа делилась на пять больших и две малые окружные управы. Они были созданы по национальному и географиче­скому признакам, что еще больше должно было разобщить население. А. Розен­берг, (имперский министр по делам оккупированных восточных областей) отме­чал, что «разграничение кавказских племен и народностей между собой облегчи­ло бы немецкому командованию господство над ними» [43].

Подобная идея была изложена в докладной записке «Русский вопрос» Р. Рид- ля, который утверждал, что «военным путем Россию не победить, взорвать ее можно только путем расчленения на национальные составные части с при­соединением их к новой Европе» [44]. Оккупанты предпринимали попытки на­

держат в руках большую часть горского населения в повиновении... Горцы по натуре очень наивны и легкомысленны. Нам нужно хорошо вооружить мест­ных бандитов, передать им важные объекты до прихода германских войск, кото­рые они сохранят для нас» [47]. Вот почему Гитлер уделял серьезное внимание во­просам политики по отношению к мусульманским народам СССР и особенно на­родам Северного Кавказа, а германское командование учитывало в своих планах как национальный, так и религиозный факторы.

Мусульманскую веру среди горцев возрождали также как и христианство у славян. Всюду открывались мечети. Одна из них была в городе Кисловодске [48]. Штаб группы армий «Л», проводя так называемый «кавказский эксперимент», обещал населению свободу, благосостояние, восстановление единоличного хо­зяйства, самоопределение для каждого народа. Оккупационная пресса была пере­полнена примерами жестокого обращения с населением со стороны НКВД и унич­тожения горских народов, казаков, раскулаченных во время сталинского режима. Нацистская печать повсюду подчеркивала, что «с кавказскими народами у Гитле­ра особая дружба. Он прислал свои войска с единственной целыо — освободить кавказцев от еврейско-большевистского ига» [49].

Подчеркивалось уважительное отношение немцев к религии и обычаям мест­ных народов. Гитлер был провозглашен «великим имамом» Кавказа. Чтобы убе­дить мусульманских служителей культа в «любви» к исламу, командующий 1-й танковой армией генерал Макензен принял мусульманство и посещал мечеть [50]. Поощрялось отправление культовых обрядов, с большим торжеством отме­чались мусульманские праздники. Разрешалось также ношение национальной одежды и даже легкого огнестрельного оружия.

Наряду с поддержкой ислама немецкие оккупационные власти на Кавказе демонстрировали также свою заинтересованность в восстановлении попранных большевиками прав православного русского населения. Следует отметить, что в религиозном вопросе захватчики имели, пожалуй, наибольшие шансы достигнуть намеченных целей. Атеистическая политика, ставшая официальным курсом со­ветского правительства в 20-30-е гг., нанесла русской православной церкви, так

пантами, были использованы И. Сталиным для депортации части кавказских на­родов в восточные районы страны.

Немецкая оккупация на Северном Кавказе и в других мусульманских регио­нах СССР сопровождалась не одной лишь пропагандой. Уничтожались тысячи советских людей. Но, в первую очередь, репрессивные меры были направлены против немусульманского населения. А это, согласно планам фашистского про­пагандистского аппарата, должно было привести к межнациональным распрям на территориях.

Нацисты широко использовали в своей политике принцип «разделяй и вла­ствуй». Планировалось еще более мелкое деление национальных районов Кавка­за, направленное на разобщение даже родственных народов. Несмотря на всю «лояльность» по отношению к населению Кавказа, истинные намерения по отно­шению к нему нацистами не афишировались, но были четко определены. Соглас­но расовой теории горские народы не принадлежали к «чистой расе», поэтому не имели права на существование. Гитлер считал их неспособными к управлению и, поэтому, подлежащими порабощению и уничтожению.

В национальной политике немцев на оккупированных территориях Северно­го Кавказа необходимо выделить два аспекта: внешний, который широко выстав­лялся напоказ, и глубоко скрытый, внутренний, известный только немецкому ко­мандованию. Политика в отношении народов Северного Кавказа была доско­нально продуманной, в ней были учтены все просчеты советского правительства в области национальной политики, что помогло оккупантам найти широкий от­клик среди местного населения. Немцы обещали провести ряд изменений в жиз­ни народов, дать им автономию, национальную свободу, ликвидировав колхозы и восстановить право собственности и право свободного труда, свободу вероис­поведания.

Все еще малоисследованной остается тема взаимоотношений оккупантов с кубанским и терским казачеством. Разными способами гитлеровцам удалось привлечь на свою сторону часть казаков и направить их на подавление партизан­ского движения. Нацисты всячески подчеркивали, что они оказывают казакам и

всем народам Северного Кавказа глубокое доверие, позволяя вступать добро­вольцами в ряды германской армии. Первые казачьи части в составе вермахта появились осенью 1941 г. Сначала их главным назначением была охранная служ­ба в тыловых районах действующей армии и борьба с партизанами, в то время как использование их на фронте носило пока случайный характер. Ситуация сра­зу изменилась летом 1942 г., когда германские войска вступили на территории Дона, Кубани и Терека. За счет притока в казачьи части добровольцев из числа населения оккупированных районов их численность стала возрастать.

Казачеству обещали возврат прежних вольностей, вплоть до некоторой ав­тономии отдельных войск. Отражение этой политики можно найти в оккупаци­онной прессе. В газетах освещалась история казачества, много внимания уделя­лось памятным датам в его истории, рассказывалось о жизни Берлинской об­щеказачьей станицы. Возрождались в памяти казачества страдания переселе­ния, насильственная коллективизация, голод 1932-1933 гг. и многое другое. Не­мецкие газеты призывали: «Казаки! Уходите от красных, идите к нам в вольные казачьи полки, будем вместе биться с жидо-болыневизмом. Мы зовем вас к сча­стливой, свободной жизни. Кто будет с нами, тот будет жить, кто останется с жидами, тот с ними и погибнет от немецких танков и казачьих шашек» [54]. Наиболее пострадавшая от советской власти часть казачества откликнулась на призывы оккупантов. Из казаков станиц Горячеводской, Ессентукской, Кисло- водской, Бургустанской, Бекешевской и Суворовской был сформирован 1-й Волжский казачий полк. Его личному составу было разрешено носить терскую форму [55].

Газета «Ставропольское слово» поместила заметку о казаке из станицы Горячеводской К. Кравченко, который вступил добровольцем в ряды казачь­их частей германской армии. Он командовал казачьей сотней и за подвиги в боях с Красной Армией был награжден германским орденом «За храбрость» и нагрудным знаком за ранение. В своих призывах вступать в армию Гитлера, К. Кравченко говорил о том, что всем казакам, поддержавшим «новый поря­док», германское правительство гарантирует уничтожение колхозов и полное

восстановление казаков во всех правах на хозяйство и земельные наделы [56]. Возрождая традиции казачьих станиц, гитлеровцы позволяли казакам выбирать своих атаманов, которые должны были подчиняться не «кругу», как ранее, а непосредственно германскому командованию. Как правило, атаманов и ста­рост в казачьих станицах выбирали из людей, сотрудничавших с оккупацион­ными властями. Они и являлись проводниками политики фашистов.

Быстрое наступление Красной Армии вынудило немцев начать спешное отступление. 3 января 1943 года был опубликован немецкий приказ о начале эвакуации с территории Терека и Кубани всех казаков и горцев, желающих уй­ти с немцами. Часть казаков начала готовиться к эвакуации. Генерал фон Клейст отдал распоряжение германским местным и полевым комендатурам оказывать всякого рода помощь казачьим беженцам.

Организованные на Дону казачьи полки в январе-феврале 1943 г. участво­вали в тяжелых боях против наступающих советских войск на Северном Донце, под Батайском, Новочеркасском. Они стойко отражали натиск превосходящего противника и понесли тяжелые потери, а некоторые из казачьих частей были уничтожены целиком. Кроме того, целые казачьи дивизии входили в состав войск СС. При этом «германские казачки» сражались чаще упорнее, чем сами немцы.

Однако и среди кавказских национальностей и среди казаков не было то­тального перехода на сторону оккупантов. Напротив, они активно участвовали в партизанском движении и внесли свой вклад в победу над фашизмом. Многие из представителей этих народностей пострадали от захватчиков.

Итак, если в течение первого года Великой Отечественной войны специа­листы нацистского пропагандистского аппарата готовили идеологические про­граммы для кавказских народов, то с конца июля 1942 г. началась реализация главных положений этих документов. Вступив на территорию Северного Кав­каза, в том числе на Ставрополье и Кубань, германские оккупационные власти сделали ставку на горские народы, в которых нацисты видели потенциальных союзников.