Маркс и Вильгельм Вейтлинг

Так же как и на Прудона, Маркс возлагал сначала большие надежды на Вейтлинга, которого высоко ценил за его революционное учение и деятельность. Если Прудона он считал крупнейшим теоретиком французского рабочего класса, то Вейтлинг в его глазах был наиболее значительным теоретиком немецкого рабочего класса.

В ответ на презрительное суждение Руге о духовных и политических задатках немецких рабочих, у которых он отрицал способность эмансипировать себя, Маркс выступил в защиту немецкого рабочего класса в одной из своих статей в «Vorwärts», где привел в качестве примера учение и произведения Вейтлинга. «Что касается степени просвещенности немецких рабочих вообще, или их способности к просвещению, то я напоминаю о гениальных сочинениях Вейтлинга, которые в теоретическом отношении часто идут даже дальше Прудона, как бы они ни уступали ему в способе изложения. Где у буржуазии, вместе с ее философами и учеными, найдется такое произведение об эмансипации буржуазии — о политической эмансипации,— которое было бы подобно книге Вейтлинга «Гарантии гармонии и свободы»? Стоит сравнить банальную и трусливую- посредственность немецкой политической литературы с этим беспримерным и блестящим литературным дебютом немецких рабочих, стоит сравнить эти гигантские детские башмаки пролетариата с карликовыми стоптанными политическими башмаками немецкой буржуазии, чтобы предсказать немецкой Золушке в будущем фигуру атлета» ¹⁸⁶.

Вероятно, эта высокая оценка явилась причиной первого письма Вейтлинга Марксу. «Дорогой Маркс! — писал он 18 октября 1844 года из Лондона.— Мне кажется, я узнал Вас в некоторых статьях в «Vorwärts», сравнив их дух с тем, что мне о Вас говорили, и я радуюсь за Вас. Мне не нужно много распространяться по этому поводу, достаточно того, что мы друзья и в качестве таковых хотим время от времени что-нибудь получать друг от друга, а именно — несколько строк...» ¹⁸⁷

Маркс, по-видимому, не ответил на это дружеское предложение, во всяком случае, переписка, на которую рассчитывал Вейтлинг, между ними не имела места. Главной причиной, вероятно, было то, что Маркс при всем своем уважении к Вейтлингу как передовому борцу пролетариата воспринимал коммунизм не как постулат, а как результат диалектического развития экономических и социальных отношений, что делало невозможным прочное духовное сближение с Вейтлингом, тем более что последний больше, чем когда бы то ни было, придерживался своего утопического, религиозно окрашенного коммунизма ¹⁸⁸. После конфискации его книги «Евангелие бедных грешников» в одном из филиалов «Литературной конторы»

8 июня 1843 года ¹⁸⁹ Вейтлинг был арестован и в сентябре 1843 года приговорен в первой инстанции к шести месяцам тюремного заключения. Вейтлинг заявил протест, но верховный суд Цюриха увеличил срок заключения до десяти месяцев и одновременно приговорил его к пятилетней высылке из Швейцарии ¹⁹⁰.

В цюрихской кантональной тюрьме, где Вейтлинг отбывал свое наказание, он страдал крайним расстройством нервов. В ночь на 21 мая 1844 года Вейтлинг был доставлен на швейцарскую границу и выдан в Шафгаузене баденской полиции, которая передала его прусским властям. Некоторое время он проживал под надзором полиции в Магдебурге и Гельмштадте, где подвергался постоянным издевательствам, после чего прусское правительство, желая освободиться от него, снабдило его паспортом и деньгами для отъезда в Америку, что свидетельствует о том страхе, который Вейтлинг внушал правящим классам. 18 августа он прибыл в Гамбург, но плыть в Америку от-

казался. В Гамбурге Вейтлинг пробыл недолго — около недели, договариваясь с издателем и книготорговцем Юлиусом Кампе относительно издания своих стихотворений, написанных в тюрьме. Во время этих переговоров с Кампе произошла встреча Вейтлинга с Гейне, которой мы обязаны двумя характерными высказываниями поэта о Вейтлинге ¹⁹¹.

В том же году стихотворения Вейтлинга были изданы Гофманом и Кампе под заголовком «Тюремная поэзия». Эта «тюремная поэзия» не представляет никакой ценности в художественном отношении, хотя и свидетельствует о некотором мастерстве владения языком ¹⁹². Она характеризует дальнейшее движение Вейтлинга по нисходящей линии, наблюдаемое после его «Гарантий гармонии и свободы». Если еще в «Евангелии бедных грешников» он превратил коммунизм в простой способ выражения и реализацию евангелий, то «Тюремная поэзия» уже почти ничего не сохранила от того боевого революционного настроения, которое одухотворяло его первые произведения.

Чем более бессильным он себя чувствовал, тем тверже верил в свое назначение освободить и осчастливить человечество.

Так, в одном из его стихотворений говорилось:

О боже, укрепи меня в борьбе!

В себе храню свет истины твоей я,

Не дай ему угаснуть в подземелье,

Не дай погибнуть воину в тюрьме ¹⁹³.

В тюремном заключении у Вейтлинга появились признаки мании величия и преследования, что нашло выражение в пространном сочинении, в котором он описывал свое пребывание в тюрьме ¹⁹⁴.

Усиливающееся тяготение Вейтлинга к утопии и его попытка построить коммунизм в духе раннего христианства — попытка, которую он предпринял как раз в то время, когда Маркс и

Энгельс уже начинали рассматривать коммунизм как вытекающий из законов развития буржуазного общества, и которая означала регресс в его духовном и политическом развитии,— все это обусловливалось главным образом тем, что в Швейцарии, где индустриальное производство еще не было развито и рабочий класс был представлен преимущественно ремесленниками, Вейтлинг не нашел пролетарского движения, которое он видел в Париже и которое могло бы послужить основой для революционного развития его взглядов. Увеличивающиеся трудности, с которыми он столкнулся, пережитые неудачи и его борьба против атеистической агитации «младогерманцев» (в особенности В. Марра) побуждали его все сильнее подчеркивать в своем учении религиозный элемент, что соответствовало также ярко выраженным религиозным взглядам его приверженцев из среды ремесленничества ¹⁹⁵. Тем самым он все глубже входил в роль предводителя секты, нового мессии, что, впрочем, соответствовало его наклонностям и находило поддержку среди его единомышленников. Страдая цеховой ограниченностью, он питал недоверие к философии и, кроме того, оставлял без внимания достижения науки, закрывая себе тем самым путь к критическому пересмотру своей теории, что все более усиливало ее утопический характер. Отчаявшись и не видя перед собой определенной цели, Вейтлинг додумался до того, что стал апеллировать к ворам и убийцам, переходя, таким образом, с позиций рабочего класса на позиции люмпен- пролетариата ¹⁹⁶.

В таком настроении он после короткого пребывания в Гамбурге отплыл 27 августа 1844 года в Лондон, где английские, немецкие и французские социалисты и коммунисты устроили ему торжественную встречу ¹⁹⁷.

Вейтлинг оставался в Лондоне 17 месяцев с некоторыми перерывами, находясь в совершенно другом окружении по сравнению с Швейцарией и имея дело уже не с ремесленниками, а

с пролетариями. Однако для этих пролетариев, живущих в условиях более развитых экономических и социальных отношений Англии, его утопический коммунизм был пройденным этапом; Вейтлинг был глубоко раздосадован, увидев, что не пользуется у лондонских коммунистов таким же влиянием, как у швейцарских рабочих ¹⁹⁸. Его попытку убедить вожаков местной общины «Союза справедливых» (Молля, Шаппера и Бауэра) в правильности своих взглядов и вовлечь их в дискуссии о своей системе и о системах Фурье, Оуэна и Кабе очень скоро постигла неудача ¹⁹⁹.

Вместо того чтобы, подобно Марксу и Энгельсу, изучать, экономические и общественные отношения и положение индустриального пролетариата и в соответствии с этим изменять свои взгляды, Вейтлинг продолжал придерживаться своих прежних воззрений, причем заносчивость и обидчивость делала его глухим ко всякой критике.