240 Сотрудниками «Vorwärts» стали к. Маркс, ф. Энгельс, г. Гейне, г. Гервег, а. Руге, м. Бакунин, г. Веерт, г. Вебер, а. Эвербек, и. Бюргерс.

2 241 Китайский богдыхан

Отец мой трезвый был чудак

И пьянства не любитель;

А я усердно пью коньяк,

И мощный я властитель.

Питье волшебное! Моя

Душа распознала это:

Чуть только вдоволь напился я,—

Китай стал чудом света.

Цветет срединное царство; весна

Кругом благоухает;

Я сам — почти мужчина; жена

Ребенка зачинает.

Болезням настает конец;

Богато все и счастливо;

Конфуций, первый мой лейб-мудрец,

Вещает мысли на диво.

Сухарь солдатский на войне

Становится слаще конфеты;

И нищие в моей стране

Все в бархат и шелк одеты.

У мандаринов, у моей

Команды инвалидной,

Дух полон жара юных дней

И свежести завидной.

А пагода, веры надежный щит,

Достроена. В ней евреи

Крестятся: — это им сулит

Дракона орден на шеи.

Развеялся дух мятежный, как дым,

И громко кричат манчжуры:

«Мы конституции не хотим,

Хотим бамбуков для шкуры!»

Чтоб начисто страсть убить к питью,

Врачи дают мне лекарства;

Я их не слушаю — и пью

Для блага государства.

За чаркою чарка! Веселит

И вкусно, точно манна!

Народ мой, сам как пьяный, кричит

Восторженно: «Осанна!»

(Генрих Гейне, Полное собрание сочинений, т. 2, стр. 145, 146.)

2⁴² О положении силезских ткачей см. Zimmermann, Blüte und Verfall des Leinengewerbes in Schlesien, Leipzig, 1892. См. далее K. N a uv e г c k, Die schlesischen Frage, «Wigand’s Viertel Jahresschrift», Leipzig, 1845, I. Bd., S. 282—293; P. Benaerts, Les origines de la graude industrie de la période du Zollverein (1834—1866), Paris, 1933, S. 589—590.

Нужда была такой, что люди сотнями умирали от тифа; ели собак и трупы лошадей и даже вонючий горький клей, применявшийся в ткацких мастерских.

В этот период рабочие восстания вспыхивали и во многих других местах, например в Бреславле, Рейхенберге, Ингольштадте, Магдебурге; все они были также вызваны снижением заработной платы вследствие конкуренции машинного производства, и каждый раз ярость рабочих направлялась как против бесчеловечных эксплуататоров, так и против машин, в которых рабочие видели причину своей нищеты.

243 См. «Deutsches Bürgerbuch», I. Bd., hrsg. Von h. Püttmann, Darmstadt: Leske, 1845, s. 199 и далее. Кровавый суд Песня ткачей Петерсвальда и Ленгенбиля (в сокращении)

И суд у нас, и суд у нас!

Не нужно приговора:

Возьмут, да и казнят сейчас,

Казнят сейчас, как вора.

Здесь век живешь, забыв про свет,

Застенок здесь для пыток.

Здесь тяжким вздохам счета нет,

Здесь горьких бед избыток.

Здесь Цванцигеры — палачи,

Их слуги — им подмога,

Теснят — терпи, дерут — молчи,

Умри, одна дорога!

Вы плуты, всех вас нужно в ров...

Все плуты без изъятья,

Вы жрете пищу бедняков,

Но к вам придет проклятье.

Вы породили всю нужду,

Несчастья все и беды,

Вы не даете бедняку

И черствой корки хлеба.

Что вам за дело до людей,

Сидящих на картошке,

Когда вы жрете кур, гусей И поросячьи ножки!

Здесь и слезами не помочь,—

Проймешь ли духов мрака.

Не нравится? Ага! Так прочь!

Издохни как собака *.

* Перевод строф 1—4 и 7 взят из книги Ф. М е р и н г, История германской социал-демократии, т. I, стр. 222. Строфы 5 и 6 переведены нами.— Прим. пер.

2⁴⁴ Ср. следующие работы из парижского «Vorwärts» за 1844 год:

6 июля — «Die Weber am Riesengebirge»;

10 июля — «Песня ткачей» (Г. Гейне);

20. июля — «Negersklaven und freie Sklaven»;

24 июля — «Der Pauperismus in Böhmen»;

20. августа — «Arbeiterbewegung in Deutschland».

2⁴⁵ Cp. «Vorwärts» от 19 июня 1844 года, письмо А. Руге редакции «Deutsche Schnellpost» в Нью-Йорке: «Посредством организации труда общество будет организовано, но (более) уже не под эгидой собственности, а во имя человека».

2⁴⁶ Cp. «Vorwärts» от 22 июня 1844 года, открытое письмо Г. Бернштейна господину А. Руге: «Вы все превратили в руины, что намерены вы поставить на место существующего?.. Разве не опирается Ваше учение, изложенное в «Ежегодниках», на «droits de l’homme». И разве в том же самом выпуске господин Маркс не оставляет «droits de l’homme» далеко позади? Но как должен третий человек, принимая во внимание такое расхождение, разобраться во всем этом!»

2⁴⁷ Cp. «Vorwärts» от 3 июля 1844 года, открытое письмо А. Руге господину Бернштейну: «Франция провозгласила и завоевала права человека, она потеряла завоеванное и снова его вернула; в данный момент она борется за реализацию принципа гуманности, который революция дала миру».

2 ²⁴⁸ «La Reforme» писала 19 июля 1844 года: «Независимо от невежественного и возмутительного отождествления выпущенных из тюрем преступников с нуждающимися в помощи рабочими, этот документ содержит в себе инстинктивное предчувствие великих реформ гражданского общества, которых повсеместно требует современное положение в Европе».

2 ²⁴⁹ Cp. «Vorwärts» от 24 июля 1844 года: «Король и немецкое общество еще не дошли до предчувствия предстоящей ему реформы; даже силезские и богемские восстания не пробудили этого чувства. Такой неполитической стране, как Германия, невозможно доказать, что частичная нужда фабричных округов есть дело, касающееся всех, и тем более невозможно доказать ей, что нужда эта является злом всего цивилизованного мира. Это явление немцы рассматривают так, как если бы речь шла о каком-нибудь наводнении или голоде, имеющем местный характер. Поэтому король видит причину данного явления в нераспорядительности администрации или же в недостатке благотворительной деятельности».

В письме Флейшеру 9 июля 1844 года Руге следующим образом обосновал свой пренебрежительный отзыв о восстании ткачей (cp. «Briefwechsel...» там же, стр. 359): «...Восстания, подобные силезским, лишь укрепляют старый полицейский режим и отодвигают общее движение до второго пришествия. Я никогда не разделял надежд немецкого коммунизма. Неполитический коммунизм, а лишь о таковом может здесь идти речь, является мертворожденным ребенком. Немецкие ремесленники, которые хотят отменить собственность постольку, поскольку у них самих ее нет, могут сопротивляться старым отношениям гораздо меньше, чем это имело место ранее у буршеншафтов. Если коммунизм желает чего-нибудь достичь, он должен выступить в связи с политическим движением».

Ср. А. Руге: «Король прусский...» («Vorwärts» от 27 июля 1844 года): «Немецкие бедняки не разумнее бедных немцев, то есть они ничего не видят дальше своего очага, своей фабрики, своего округа; всего этого вопроса в целом до сих пор еще не коснулась всепроникающая политическая душа. Все восстания, вспыхивающие в условиях этой злосчастной изолированности людей от общности и их мыслей от социальных принципов, будут задушены в крови и безрассудстве; но когда нужда породит рассудок, а политический рассудок немцев откроет корень общественной нужды, тогда и в Германии эти события будут восприниматься как симптомы некоего великого переворота. Социальная революция без политической души (то есть без организующей идеи, которая исходит из точки зрения целого) невозможна».

2⁵⁰ Ср. письмо А. Руге своей матери, Париж, 19 мая 1844 года, переписка, там же, стр. 351: «Я постарел, чтобы придавать значение отдельным скандалам монархов; теории более необходимы свободе, нежели мелочная практика сатиры и даже прямое нападение, которое наутро забывается».

2⁵¹ К. Марк с, Критические заметки к статье «Пруссака» «Король прусский и социальная реформа», «Vorwärts» № 63, 64, 7 и 10 августа 1844 года; см. К. М а р к с и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 430—448. Тоже самое, что и в начале своей статьи, Маркс разъясняет в примечании: «Особые причины побуждают меня заявить, что настоящая статья является первой статьей, помещаемой мною в «Vorwärts».

2⁵² Ср. там же, стр. 433: «Будем различать,— чего не делает наш «Пруссак»,— различные категории, соединенные в выражении «немецкое общество»: правительство, буржуазию, прессу и, наконец, самих рабочих. Тут речь идёт о различных массах. «Пруссак» соединяет все эти массы вместе и выносит им, со своей возвышенной точки зрения, огульный приговор».

2⁵³ Ср. там же, стр. 431—432: «Король прусский, как политик, имеет в области политики свою непосредственную противоположность в либерализме. Пролетариат, как противоположность, так же мало существует для короля, как король — для пролетариата. Только в том случае, если бы пролетариат уже достиг значительной силы, он заглушил бы все другие антипатии и политические противоположности и навлек бы всю политическую вражду на себя».

2⁵⁴ Ср. там же, стр. 433—434: «Все признают, что Англия — страна политическая. Признают также, что Англия — страна пауперизма, даже само это слово английского происхождения. Поэтому, наблюдая положение вещей в Англии, можно лучше всего изучить отношение политической страны к пауперизму. В Англии нужда рабочих — не частное явление, а общее; она не ограничена фабричными округами, а распространяется также и на сельские округа. О вызываемых ею движениях протеста уже нельзя сказать, что они находятся только в процессе возникновения: вот уже почти целое столетие, как они здесь периодически повторяются.

Как же смотрит английская буржуазия и связанные с ней правительство и печать на пауперизм?

Поскольку английская буржуазия считает, что в появлении пауперизма виновна политика, постольку виг признает причиной пауперизма тори, а тори — вига. По мнению вига, главным источником пауперизма являются монополия крупной земельной собственности и законы, препятствующие ввозу хлеба. По мнению тори, все зло — в либерализме, в конкуренции, в чрезмерно развившейся фабричной системе. Ни одна из партий не ищет причины в политике вообще, но каждая видит ее только в политике другой, противостоящей ей партии; о какой-либо реформе общества обе партии даже и не помышляют».

2⁵⁵ Там же, стр. 434—435.

2⁵⁶ Там же, стр. 435.

2⁵⁷ Там же, стр. 436.

2⁵⁸ Там же, стр. 436—437.

2⁵⁹ Там же, стр. 438—439.

2⁶⁰ Там же, стр. 437—438.

2⁶¹ Там же, стр. 438.

2⁶² Там же, стр. 439—440.

2⁶³ См. там же, стр. 440.

2⁶⁴ Там же, стр. 441.

2⁶⁵ Аналогичную оценку и такие же симпатии силезскому восстанию выразили тогда, между прочим, В. Вольф в своей статье «Нищета и восстание в Силезии» («Deutsches Bürgerbuch», там же, т. I, стр. 174 и далее), Герцен — в своих дневниках (А. И. Герцен, Собр. соч., М., 1954, т. II, стр. 360) и члены Немецкого просветительного общества в Лондоне — в печати.

2⁶⁶ Ср. там же, стр. 443.

2⁶⁷ Ср. там же, стр. 443: «...он [Руге.— О. К ] увидит тогда, что ни одно из французских и английских рабочих восстаний не имело столь теоретического и сознательного характера, как восстание силезских ткачей.

Прежде всего, вспомните песню ткачей, этот смелый клич борьбы, где нет даже упоминания об очаге, фабрике, округе, но где зато пролетариат сразу же с разительной определенностью, резко, без церемоний и властно заявляет во всеуслышание, что он противостоит обществу частной собственности. Силезское восстание начинает как раз тем, чем французские и английские рабочие восстания кончают,— тем именно, что осознается сущность пролетариата. Самый ход восстания тоже носит черты этого превосходства. Уничтожаются не только машины, эти соперники рабочих, но и торговые книги, документы на право собственности. В то время как все другие движения были направлены прежде всего только против хозяев промышленных предприятий, против видимого врага, это движение направлено вместе с тем и против банкиров, против скрытого врага».

2⁶⁸ Ср. там же, стр. 443.

2⁶⁹ Ср. там же, стр. 431: «Итак, в стране, где торжественный обед с либеральными тостами и либерально пенящимся шампанским — вспомните дюссельдорфское празднество — послужил причиной издания королевского кабинетского указа; где не потребовалось ни единого солдата, чтобы подавить стремления всей либеральной буржуазии к свободе печати и к конституции; в стране, где в порядке дня стоит пассивное послушание,— неужели в такой стране необходимость употребить военную силу против слабых ткачей не является событием, не является внушающим страх событием? А ведь при первом столкновении победили слабые ткачи. И только с помощью дополнительных войсковых подкреплений их смогли подавить. Разве восстание рабочей массы становится менее опасным оттого, что для его подавления не требуется целой армии? Пусть премудрый «Пруссак» сравнит восстание силезских ткачей с рабочими восстаниями в Англии, и тогда силезские ткач предстанут перед ним как сильные ткачи».

2⁷⁰ См. там же, стр. 444.

2⁷¹ Там же, стр. 444.

2⁷² Ср. там же, стр. 444—445: «Таким образом, разумность немецких бедняков находится в обратном отношении к разумности бедных немцев. Но люди, которым любой предмет служит поводом для стилистических упражнений, преподносимых ими публике, извращают, вследствие такого формального подхода, самое содержание предмета, а извращенное содержание, со своей стороны, опять накладывает печать вульгарности на форму. Так, попытка «Пруссака» вести свои рассуждения о волнениях силезских ткачей в форме антитезы привела его к величайшей антитезе против истины. Для мыслящего и любящего истину человека, перед лицом первого взрыва силезского рабочего восстания, задача состояла не в том, чтобы разыгрывать по отношению к этому событию роль школьного наставника, а, наоборот, чтобы изучать его своеобразный характер. Для этого требуется, конечно, некоторая научная проницательность и некоторая любовь к людям, тогда как для первой операции вполне достаточно более или менее ловкой фразеологии, пропитанной пустым себялюбием».

2⁷³ Там же, стр. 445—446.

2⁷⁴ См. там же, стр. 446—447. «Не вспыхивают ли, однако, все без исключения восстания в условиях злосчастной изолированности человека от общности? Не является ли эта изолированность необходимой предпосылкой всякого восстания? Разве революция 1789 г. могла бы произойти без этой злосчастной изолированности французских граждан от общности? Ее задача как раз и состояла в уничтожении этой изолированности.

Но та общность, от которой изолирован рабочий, есть общность, имеющая совсем другого рода реальность и совсем другой объем, нежели политическая общность. Та общность, от которой рабочего отрывает его собственный труд, есть сама жизнь, физическая и духовная жизнь, человеческая нравственность, человеческая деятельность, человеческое наслаждение, человеческая сущность. Человеческая сущность и есть истинная общность людей. Злосчастная изолированность от этой сущности несравненно всестороннее, невыносимее, ужаснее, противоречивее, чем изолированность от политической общности; в соответствии с этим и уничтожение этой изолированности и даже частичная реакция, восстание против нее, являются настолько же более бесконечными, насколько человек более бесконечен, чем гражданин государства, и насколько человеческая жизнь более бесконечна, чем политическая жизнь. Поэтому, как бы ни было частично восстание промышленных рабочих, оно заключает в себе универсальную душу, тогда как даже самое универсальное политическое восстание под самой грандиозной формой скрывает дух некоторой эгоистической ограниченности».

2⁷⁵ Там же, стр. 447—448.