13 «Norddeutsche Blätter für Kritik, Literatur und Unterhaltung», 1844—1845.

Издано в виде книги под названием: «Beiträge zum Feldzuge der Kritik. Norddeutsche Blätter für 1844 und 1845. Mit Beiträgen von Bruno und Edgar Bauer, A. Fränkel, L. Koppen, Szeliga u. А., I. u. II. Bd., Berlin, Adolph Rieß, 1846.

14 Cp. L. Buhl, Offenes Bekenntnis, «Berliner Monatsschrift», S. 2—3: «Борьба, которую мы ведем, касается существующего... всего существующего, существующего вообще. И как могли бы мы соединиться с теми, кто постоянно говорит о прогрессе, не умея в то же время отказаться от существующего. Нет, мы отказываемся от этих ложных друзей, ...мы отказываемся от них, как и от всех тех, кто фрондирует против существующего, не порывая с ним, как и от всех тех, кому неизвестна высшая свобода и кто не обладает принципиальным мужеством и последовательностью». Стр. 7: «Мы не хотели уничтожать государственный строй, чтобы заменить его другим, соответствующим нашим взглядам, мы не создавали никакой партии, мы не желали никакой другой пропаганды, кроме пропаганды убеждением. При таком беспристрастии, при таком чисто теоретическом отношении именно мы могли присвоить себе право свободного анализа. Поскольку мы стояли вне всяких партий, мы также могли надеяться избежать преследований».

Стр. 8: «Даже более того, почему бы здесь не должно было возникнуть что-то подобное союзу легитимистов и республиканцев во Франции. Мы боролись бы против рационализма и «Juste-Milieu» либерализма, если бы это не являлось заслугой, которая могла бы гарантировать нам терпимость».

Стр. 10: «Мы хотим свободного, истинного, абсолютного самоопределения, и потому у нас не может появиться желание определять других. Пусть каждый будет сувереном, пусть каждый будет государством, пусть каждый будет законом, это — абсолютное требование. Возможно или невозможно осуществление последнего, скоро или нескоро оно наступит — не наше дело решать это, ибо мы не занимаемся вероятными вычислениями, но только спрашиваем: что разумно? Для нас достаточно того, что это требование неизбежно, если речь должна идти о подлинной свободе, и что без него возможно лишь продолжение прежней истории, то есть только смена одного насилия другим, чем, по нашему мнению, можно достичь очень немногого».

15 Ср. G. М а у е г, Zeitschrift für Philosophie, 1920, 3. Heft, S. 435: «Отважившись глотнуть свежего воздуха политики и почувствовав, что он им совершенно не подходит... эти революционеры в шлафроке и спальных туфлях объявили... с метафизическим высокомерием политику неполноценным занятием и пожелали видеть единственно достойную для свободного духа и его суверенной критики задачу в чисто теоретическом отрицании существующего».

Показательно, что в то время за эпитетом «истинный» не только у «критических» критиков, но и у демократов, таких, как Фейербах и Руге, и у целого ряда социалистов, выводивших «истинный» социализм из учения Фейербаха, скрывалась одна и та же умеренная и робкая политическая установка.

16 Cp. ALZ, 10. Heft, September 1844, S. 20—30: Königsberger Broschüren-Literatur im Verlag von H. L. Voigt in Königsberg.

17 Cp. «Norddeutsche Blätter», II, Heft, August 1844, Correspondenzen, Berlin, 26 Juli 1844, S. 88: «Критика не выступает ни за, ни против цензуры. Она не вступает в дружеские диалоги с цензурой, но также и не ругает и не хулит ее. Критика выше эффекта и чувствительности, она ни к чему не питает ни предпочтения, ни ненависти. Поэтому она не противопоставляет себя цензуре и не борется с ней...»

Стр. 89: «Критика не действует практически, и она по своей натуре не может действовать практически; поэтому бессмысленно требовать, чтобы она практически уничтожила цензуру и обеспечила прессе надлежащую свободу».

18 Замечание цензора о первом номере «Allgemeine Literatur-Zeitung», «Historische Zeitschrift», III. Bd., 1920, S.435 и далее: «Что касается духовного направления всех трех статей, то можно в общем лишь повторить, что они целиком проникнуты деструктивной, чисто негативной критикой, но так, что их содержание не представляет собой ничего противоцензурного.

19 Cp. Ed. V. Hartmann, Phänomenologie des sittlichen Bewußtseins, 3. Aufl. mit den Zusätzen letzter Hand neu hrsg. von Alma v. Hartmann, Berlin, 1922, S. 634: «Здесь видно, что абсолютизация Штирнером «Я» является подлинным практическим следствием субъективистского монизма Фихте, в то время как сам Фихте был слишком закоренелым этическим идеалистом, чтобы не то что признать, но хотя бы увидеть очевидные выводы из своей философии».

20 М. S t i г n е г, Einiges Vorläufige vom Liebesstaate, «Berliner Monatsschrift», S. 34—49; также: Stirners Kleinere Schriften und seine Entgegnung auf die Kritik seines Werkes: «Der Einzige und sein Eigentum». Aus den Jahren 1842 bis 1847. Hrsg, von J. H. Mackay, Berlin, 1898 (далее цитируется по этому изданию), S. 71—80.

21 См. т. I настоящей работы, стр. 368, прим. 5 (цитата из Штирнера).

22 Cp. М. S t i г n е г, Einiges Vorläufige... «Berliner Monatsschrift», S. 45, 46, 47: «Сравним любовь с самоопределением или свободой. В любви человек определяет себя, придает себе какой-то определенный облик, становится творцом самого себя, но делает все это не ради себя, а ради других. Самоопределение не зависит от других, оно является в то же время определением через других. Напротив, свободный человек не определяет себя ни посредством другого, ни ради другого, он определяет себя только из себя самого, он понимает себя и в этом самопонимании находит стимул к самоопределению: только воспринимая себя, он действует разумно и свободно. Определять себя посредством другого или посредством себя самого, быть преисполненным любви или разумным — это разные вещи. Любовь основана на принципе, что каждый, что бы он ни делал, делает это ради другого; свобода — на том, что он делает это ради себя; там внимание направляет меня на другого, здесь я направляю его на себя. Человек, руководствующийся любовью, действует во имя бога, во имя братьев и т. д. и вообще не имеет собственной воли... разумный человек не желает выполнять ничьей воли, кроме своей собственной, и относится с уважением лишь к тому, кто обладает собственной волей, а не к тому, кто следует воле других. Любовь, возможно, лучше себялюбия, ибо более благородно воспринять и исполнять волю другого как свою собственную, чем безвольно подчиняться случайному вожделению, более благородно определять себя по образу другого, чем вообще не определять себя и давать волю своим страстям; но любовь не лучше свободы, ибо лишь в свободе самоопределение само становится свободой. Хотя любовь — это последняя и самая прекрасная форма угнетения самого себя, самое прославленное средство самоуничтожения и самопожертвования, самая упоительная победа над себялюбием, но, преодолевая своеволие, которое означает, как я полагаю, упрямство и вожделение, любовь одновременно подавляет в самом зародыше волю, которая и дает человеку основание называться свободным».

23 См. прим. 58.

24 Об этой рецензии подробнее будет идти речь в третьей главе в связи с критикой того же произведения Марксом.

25 М. S с h m i d t, Die Mysterien von Paris, Machay, S. 101: «Друзья, ваше время не страдает недугом — оно отжило; поэтому не мучайте его попытками лечения, но облегчите ему последний час, ускорив конец, и дайте ему — выздороветь оно уже не может,— дайте ему умереть».

26 Мах Stirneг, Der Einzige und sein Eigentum, Leipzig, Otto Wigand, 1845.

27 Что касается отношения Маркса к демократам вообще, то надо заметить, что с того момента, как его теоретическое развитие вышло за пределы их мировоззрения, он не отказывался от союза с ними, пока видел в них союзников по борьбе с реакцией, но он выступал против них всякий раз, когда они, теоретически или практически, выступали как противники пролетариата.

28 Ср. Ф. Э н г е л ь с, Маркс, Генрих-Карл; К. М а р кс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVI, ч. 2, стр. 256: «Издание «Deutsch-Französische Jahrbücher» пришлось прекратить отчасти из-за чрезмерных трудностей, с которыми было связано тайное распространение журнала в Германии, а отчасти из-за очень скоро обнаружившихся принципиальных разногласий между обоими редак торами [Марксом и Руге.— О. К.]. Руге оставался в фарватере гегелевской философии и политического радикализма, Маркс с жаром принялся за изучение политической экономии, французских социалистов и истории Франции».

29 См. прим. 18 на стр. 20.

30 Ср. A. R u g е, Briefwechsel, I. Bd., S. 381. Письмо Фрёбелю, Париж, 6 декабря 1844 года. Ср. там же, стр. 346 и далее, письмо Л. Фейербаху, Париж, 15 мая 1844 года. Ср. A. Ruge, Polemische Briefe. Sämtliche Werke, VI. Bd., Mannheim, 1847, S. 371, 374, 379.

31 Cp. письмо А. Руге Штару, Париж, 28 мая 1844 года (Briefwechsel... S. 356): «Есть ли отечество у истины, у свободы или вся земля является единственно достойным памятником духу, который, оформляя ее, освобождает себя? Отечество — знамя раздора между народами; свобода — знак их примирения». Ср. письмо А. Руге Флейшеру, Париж, 9 июля 1844 года (Briefwechsel... S. 361): «Политическое основание к тому, чтобы разрушить всякий патриотизм, есть свобода... Нельзя освободить Германию, не свергнув с пьедестала патриотизм. Патриотизм можно, как верного пса, натравливать на любую свободу. Гуманизм как всеобщую свободу человеческого общества, как критику цивилизации немцы должны перенять у французов, а французы у нас — критику религии». Ср. А. Ruge, Sämtliche Werke, 2. Auf 1., Mannheim, 1847, VI. Bd., S. 237 и далее: Der Patriotismus.

32 Cp. письмо А. Руге Л. Фейербаху, Париж, 15 мая 1844 года (Briefwechsel... S. 346 и далее): «Но тогда опять возникает старый вопрос: как сделать образование всеобщим, как осуществить освобождение каждого человека? По моему мнению, это вечная проблема истории, есть что-то великое в том, что сейчас мы подошли к ней вплотную...»

33 Ср. письмо Руге Флейшеру, 20 сентября 1844 года (Briefwechsel... I. Bd., S. 300): «Они просто бедные, ограниченные люди — те, кто стремится сделать здесь свое счастье, то есть состояние, и, так как им это не удается, они надеются на коммунизм». Ср. письмо Руге Флейшеру, Париж, 9 июля 1844 года (Briefwechsel... S. 359): «Немецкие ремесленники, желающие уничтожить собственность по той причине, что сами ее не имеют, способны оказать гораз до меньшее сопротивление старым отношениям, чем прежние корпоранты», Ср. письмо Руге своей матери, Париж, 28 марта 1844 года (см. т. I нашей работы, стр. 529, прим. 230).

34 Ср. письмо А. Руге Максу Дункеру, Париж, 29 августа 1844 года («Tägliche Rundschau», Unterhaltungsbeilage, Nr. 168, 22 Juli 1921).

35 Cp. письмо А. Руге своей матери, Париж, 6 октября 1844 года (Briefwechsel... S. 367), а также его письмо Фрёбелю, Париж, 6 декабря 1844 года (там же, стр. 381).

36 Ср. письмо А. Руге Фрёбелю, Париж, ноябрь 1844 года (там же, стр. 379): «NB. Поскольку я принимаю участие в Litter.-Comptoir, Вы не можете принимать к напечатанию никакие книги Маркса, которые он Вам предложит. Вы, без сомнения, знаете, в каких я отношениях с этим человеком...» См. также письмо А. Руге Фрёбелю, Париж, 6 декабря 1844 года (там же, стр. 380 и далее).

37 Гейнцен (Heinzen), Карл — настоящее имя Петер (1809—1880). Работал с 1840 по 1843 год в конторе Рейнского железнодорожного общества в Кельне, был деятельным сотрудником «Rheinische Zeitung» и «Leipziger Allgemeine Zeitung». 6 декабря 1843 года Гейнцен переехал в Аахен, где с февраля по август 1844 года служил в Аахенско-Мюнхенском обществе страхования от огня. Там он написал «Die preußische Bureaukratie» («Прусская бюрократия») — острую критику прусского государственного устройства. Книгу тотчас конфисковали, а его самого подвергли судебному преследованию. Чтобы избежать ареста, он бежал сначала в Бельгию, где вновь заклеймил прусскую администрацию и судопроизводство (ср. «Ein Steckbrief» von К. Heinzen, Schaerbeck, 1844), затем, весной, в Швейцарию. Однако он быстро прошел такой же путь развития, как и большинство «социалистических» либералов, и стал злобным врагом коммунистов, в особенности Маркса.

Ср. письмо К. Гейнцена К. Марксу 16 февраля 1844 года, MEGAI, 1. Bd., 2. Halbd., S. 321, 322.

38 Cp. V. F 1 е u г у, Le Poète Georges Herwegh (1817—1875), Paris, 1911, S. 126.

39 Cp. письмо Л. Фейербаха Крите о Гервеге, 1845 (V. Fleury, Le Poète Georges Herwegh... S. 341).

В Париже Гервег близко сошелся с Венедеем, одним из основателей «Союза отверженных»; Венедей, либерал по политическим убеждениям, перед этим порвал с другим основателем союза — Шустером, склонявшимся к коммунизму. Cp. Geheimes Staatsarchiv, Acta des Ministeriums des Innern betreffend die revolutionären Vereine, R. 77, D No 10: «В настоящее время здесь находится Гервег, автор «Стихов живого человека»; он часто встречается с Венедеем...»

40 Cp. J.Froebel, Das Verbrechen der Religionsstörung nach den Gesetzen des Kantons Zürich, Zürich und Winterthur, 1844, S. 119: «Народ становится более образованным, образование — более народным... На возможности этого совпадения основана возможность современной демократии, возможность новой популярной культуры, на возможности этого совпадения основано все, чего ожидают в наши дни от так называемой социальной реформы».