2. Французский материализм 159

В своей критике материализма Бруно Бауэр считает, что материалисты правильно рассматривали мир как движение материи, но при этом не видели, что истинным данное движение становится лишь как движение самосознания, то есть как самосознательное движение.

При таком способе рассмотрения, возражает Маркс, материализм становится противоположностью того, чем он является, то есть идеализмом. Самосознание, дух превращается в единственную сущность, вне которой нет ничего, в том числе и никакой материи. Дух становится всемогущим творцом мира, который является лишь отчуждением духа и не имеет в себе ни грана реальности ¹⁶⁰.

Материализм, объявляет далее Бруно Бауэр, возник одновременно с теизмом из учения Спинозы; теизм и материализм, полагает он, образуют два аспекта рационализма, который господствовал во французской мысли в XVIII веке вплоть до подавления Французской революции ¹⁶¹.

Если Бруно Бауэр хотел объяснить возникновение материализма, замечает Маркс, то он хорошо поступил бы, позаимствовав представление Гегеля, который видел в материализме реализацию субстанции Спинозы и рассматривал теизм и материализм как две выросшие из спинозизма философские школы, одна из которых усматривала высшую сущность в беспредикатном абсолюте, в то время как другая видела ее в материи ¹⁶².

В развитии материализма, совершающемся благодаря все более последовательному размежеванию со спиритуализмом, Маркс различает два различных, но перекрещивающихся друг с другом направления. Одно, механистический материализм, ведет свое начало от физики Декарта и сливается с француз-

ским естествознанием; другое, восходящее к Локку, имеет преимущественно социальный характер и ведет к социализму ¹⁶³.

Материализм во Франции начинается с Декарта, который в своей физике (отделив от нее метафизику) наделил материю самостоятельной творческой силой и рассматривал механическое движение как проявление жизни материи. Внутри его физики материя была единственной субстанцией, единственным основанием бытия и познания ¹⁶⁴.

Отвергнув метафизику Декарта, французский материализм примкнул к его физике. Ученики Декарта были по преимуществу ярко выраженными антиметафизиками ¹⁶⁵; наиболее значительные из них: Леруа, Ламетри, Кабанис — были врачами; они считали человека сложной машиной, а идеи — механическим движением ¹⁶⁶.

Наряду с картезианским материализмом, достигшим своей вершины в труде Кабаниса «Соотношение физического и духовного» и имевшим наибольший успех в области естествознания, в XVIII веке развилось другое материалистическое направление, которое также имело антиметафизический и одновременно социальный характер и которое вступило в борьбу как с метафизикой, так и с религией и абсолютизмом ¹⁶⁷.

Эта борьба, первоначально направленная прежде всего против метафизики, обусловливалась не сугубо философскими причинами, а антагонистическими общественными интересами. Борьбу против метафизики в XVIII веке можно объяснить лишь постольку, поскольку эта борьба будет выводиться из обстоятельств тогдашней французской жизни, с ее непосредственной действительностью, мирским наслаждением и мирскими

интересами. Ее материалистической, антитеологической и антиметафизической практике должны были соответствовать материалистические, антиметафизические теории ¹⁶⁸.

В XVIII веке метафизика еще не была отделена от позитивных наук и крупнейшие метафизики — вспомним Декарта, Лейбница — еще делали значительные открытия в области математики и физики. Но уже в начале XVIII века позитивные науки все более порывают с метафизикой, так что все ее богатство заключалось лишь в мысленных сущностях и небесных вещах, и это как раз в такое время, когда реальные сущности и земные вещи начали привлекать к себе всеобщий интерес. Вследствие этого метафизика практически потеряла всякое доверие ¹⁶⁹.

Человеком, который подверг решающей критике всякую метафизику и прежде всего подорвал доверие к ней, был Пьер Бейль, использовавший против нее оружие скептицизма и подвергший сомнению все религиозные и метафизические принципы и тезисы. Подобно тому как Фейербаха борьба против спекулятивной теологии толкнула на борьбу против спекулятивной философии, ибо он увидел в философской спекуляции последнюю опору теологии, так и Бейля религиозное сомнение привело к сомнению в метафизике, служившей опорой вере. Это дало ему возможность подвергнуть обстоятельной критике метафизику во всем ее историческом развитии. Разрушив метафизику с помощью скептицизма, Бейль открыл путь материализму и философии здравого смысла, равно как и атеизму ¹⁷⁰.

Кроме негативного опровержения теологии и метафизики XVII века, требовалась позитивная антиметафизическая система. Эту систему принесло с собой произведение Локка «Опыт о человеческом разуме», которое во Франции было встречено с воодушевлением ¹⁷¹. Локк — последователь Бэкона и Гоббса. Бэкон — родоначальник английского материализма и всей современной экспериментирующей науки о природе. Подлинной наукой Бэкон считает естествознание, а физику — важнейшей частью естествознания. Согласно его учению, чувства непогрешимы и составляют единственный источник познания и всех знаний. Наука, таким образом, является опытной наукой и состоит в применении рационального метода к объяснению чувственных явлений. Индукция, анализ, сравнение, наблюдение, эксперимент суть главные составные части этого метода. В противоположность Декарту, Бэкон рассматривает движение, которое и для него является первейшим и важнейшим

свойством материи, не только как механическое движение, но и как движущую силу, напряжение материи; таким образом, материализм у него таит уже в себе зародыши всестороннего развития. При этом его учение еще полно непоследовательностей, объясняющихся тем, что он еще не освободился от теологии ¹⁷².

В своем дальнейшем развитии материализм становится односторонним. Чувственность превращается в абстрактную чувственность геометра, физическое движение приносится в жертву механическому или математическому, и тем самым геометрия делается главной наукой. Материализм становится враждебным человеку, так как изучает он главным образом абстрактно рассудочное; однако он во многом способствует развитию науки и теории познания ¹⁷³.

Исходя из взгляда Бэкона, что чувственность является основой человеческих знаний, Гоббс показал, что мысль не оторвана от бытия, от чувственности и что представления и мысли суть лишь отображения телесного мира. Все ли идеи ведут свое происхождение из чувственного мира? Утверждать это нельзя, поскольку, кроме чувственно обусловленных мыслей, имеются в себе и для себя существующие всеобщие идеи.

Из этой теории познания Гоббс выводит как атеизм, так и свое понимание человека. Поскольку лишь материальное истинно воспринимаемо и познаваемо, то ничего нельзя знать о существовании бога как бестелесной субстанции. Так как, с другой стороны, человек тесно связан с чувственным миром, он подчиняется тем же законам, что и природа, и, таким образом, благо представляет собой не что иное, как объект его стремления ¹⁷⁴.

Гоббс не дал более детального обоснования основного принципа — происхождения знаний и идей из чувственного мира. Это сделал Локк в своем сочинении «Опыт о человеческом разуме». В этом труде он развил философию здравого человеческого смысла, которая опирается на положение, что не может быть никакой другой философии, кроме той, которая имеет своей основой человеческие чувства и базирующийся на них рассудок ¹⁷⁵.

Как Гоббс преодолел религиозные элементы учения Бэкона, так ученики Локка устранили теологическую ограниченность сенсуализма Локка, его теизм ¹⁷⁶. Больше того, французские материалисты вывели из его сенсуализма социальные теории,

которые придали особый оттенок французскому материализму XVIII века. Непосредственный французский ученик Локка, Кондильяк, в своей критике метафизики XVII века опирался на локковский сенсуализм. В трактате «Опыт о происхождении человеческих знаний» он показал, что идеи возникают из опыта; на этом строит он социальную теорию, доказывая, что как идеи суть продукт опыта, так и люди — продукт обстоятельств и воспитания ¹⁷⁷.

В Гельвеции, который также отправлялся от Локка, французский материализм принял свой собственный облик. В книге «О человеке» Гельвеций подчеркивает, что себялюбие, наслаждение и правильно понятый личный интерес являются движущими силами человеческой деятельности и основой морали. Отсюда Гельвеций выводит оптимистическую теорию общества; он полагает, что в условиях естественной доброты и равенства людей и всемогущества воспитания, то есть под влиянием совокупности жизненных отношений, должно иметь место параллельное развитие общественных отношений и разума и необходимым результатом этого развития будет всеобщее благо человечества ¹⁷⁸.

Наконец, Гольбах в своей «Системе природы» развил социальную теорию, которая, по сути дела, имела те же основные черты, что и социальная теория Гельвеция. Основным побудительным мотивом человека является корысть, которая ведет к тому, что человек в своих собственных интересах должен любить других людей, потому что они необходимы для его собственного благополучия; отсюда следует, что не может быть никакого противоречия между личными и общими интересами ¹⁷⁹.