Триандис Г. Культура и социальное поведение. М.: Форум, 2007. С.19-49, 120-155

Анализ субъективной культуры

В каждой культуре люди имеют совокупность типичных представ­лений о своем социальном окружении и характерные способы его вос­приятия и оценки. Эту составляющую мы назовем субъективной культурой. Идеи, теории, политические, религиозные, научные, эстетические, экономические и социальные стандарты оценки событий - все эти атрибуты культуры созданы людьми и обусловливают способы восприя­тия и отношения к окружающей среде. \...\

Категоризация

Все известные культуры используют категории. Но что выступает в роли категории и что выбирается в качестве объек­тов категоризации - это, в определенной мере, произвольные решения. \...\ Категори­зация определяется как «одинаковая реакция на различные стимулы». Цвет - хорошее поле для исследования, поскольку можно использовать объективные стимулы. Цветовые карты Мунселла различаются по цве­товым оттенкам (цвету), светлости (так называемой «рыхлости» цвета или «контрастности») и цветовой насыщенности (так называемой «плотности» или «тяжести цвета»). Ученые, имеющие таблицу таких цветовых карт, содержащую тысячи цветовых оттенков, могут использо­вать ее для изучения культур, как, например, это сделали Ландер, Эрвин и Хоровиц. Используя эти таблицы, они предлагали людям дать наименование каждому цветовому диапазону, ко­торым они пользуются для различения цветов. После этой процедуры было обнаружено, что разные культуры дают несколько различающиеся реакции на одни и те же цветовые диапазоны. Так, например, если мы предъявляем цветовую диаграмму представителям одной культуры и просим выделить все цветовые области, которые они называют «желтый цвет», а затем предложим эту же процедуру представителям другой культуры, то получим большое сходство реакций внутри культур, но не между ними. Хотя цветовые зерна в центре желтого участка во многом сходны, то цветовые пятна на периферии указывают на культурные различия в восприятии цвета. \...\

Интересно отметить, что люди, владеющие двумя языками, тяготеют к выделению категорий, которые являются средними от категорий, вы­деляемых респондентами, владеющими одним из двух языков в изучаемых культурах. Другими словами, язык в определенной степени детерминирует, будем ли мы использовать то или иное наименование цвета в конкретных цветовых картах.

Языки отличаются друг от друга по числу названий цветов. В каждом языке есть название для черного и белого или серого и белого цветов. Есть языки, где нет никаких других названий цвета, кроме вышеупомя­нутых. Если в языке три названия цвета, то третий будет красный. Если язык имеет четыре наименования, то следующим после черного, белого и красного будет либо желтый, либо зеленый. В языках, имеющих более обширный запас слов для обозначения цвета, появляются наименования синего и коричневого. Наконец, в языках, имеющих самый обширный словарный запас для обозначения цветов, включаются названия фиоле­тового, розового, оранжевого и серого цветов. Эта последова­тельность обнаруживается в различных языках и оказывается соответствующей тенденции развития. Сначала дети выделяют черный и белый цвета, позднее научаются узнавать и выделять одиннадцать других базо­вых цветов - фиолетовый, розовый, оранжевый и, наконец, серый.

Можно задать резонный вопрос: а какое это имеет отношение к социальному поведению? Ответ таков: дети формируют свои представ­ления о социальном поведении в определенной последовательности - от простого к сложному. \..\ Более конкретно, когда дети вначале категоризируют социальное поведение, они используют различия между положительными и отрицательными формами (например, я люблю тебя; я ненавижу тебя). Затем они обуча­ются тому, что означает давать или не давать что-то другому. Например, они научаются различать, что означает давать (отдавать) любовь, что - получать любовь. Когда они становятся старше, у них фор­мируются более сложные представления - категории в отношении различных форм социального поведения и семейных ролей. Они научаются тому, как обмениваться различными видами основных ресурсов. \...\

Такие ресурсы, как «любовь», «статус» и «информация», являются абстрактными категориями, а «обслуживание», «товары» (вещи) и «деньги» -конкретными. С другой стороны, такие ресурсы, как любовь, статус и обслуживание, - это отличительные ресурсы - в том смысле, что при этом имеется в виду конкретный индивид, который предоставляет или получает их (например, если вы женщина, то для вас имеет большое значение, любите ли вы Джона или Джорджа). Такие ресурсы, как деньги, информация и вещи, - это универсальные ресурсы, поскольку вы можете давать деньги любому человеку (например, при обмене валюты), давать информацию любому человеку (например, при помощи ТВ) или произ­водить обмен товарами или вещами с различными людьми (например, продавать их любому, кто платит). \...\

Адамополус (1984) проанализировал социальное по­ведение, основываясь на идеях, выдвинутых Уриэлом и Эндой Фоа (1974). Он предположил, что ассоциация - диссоциация (например, любовь - ненависть) - это первая форма дискриминации, которой мы обучаемся в процессе социализации. И это соответствует процессу «давать или отвергать» тот или иной ресурс. После этого мы обучаемся обращать внимание на межличностную ориентацию -имеем ли мы дело с конкретной личностью или просто с другим чело­веком? Таким образом, мы научаемся различать - является ли обмени­ваемый ресурс конкретным или абстрактным. На этой основе форми­руется типология (т.е. совокупность взаимосвязанных категорий) социального поведения, которая соответствует типо­логии, которая была обнаружена при изучении различных культур. Это означает, что люди во всех культурах различают ассоциативные (объединяющие) виды поведения и диссо­циативные (разъединяющие), субординационные (подчинение) и до­минирующие (распоряжения, приказы), а также виды поведения, предполагающие близость и формальные отношения. Автор добавил еще одну категорию, которую можно найти во всех культурах, - это категория «торга».

Адамопулус и Бонтемпо (1986) обнаружи­ли, что формы социального поведения развиваются в последовательно­сти. Анализируя содержание письменных текстов (например, «Илиаду» Гомера), они показали, что в ранних текс­тах много говорится об ассоциативных - диссоциативных типах пове­дения (например, Ахилл любил Патрокла и ненавидел Гектора), а также есть упоминания об отношениях «доминирования и подчинения» (на­пример, Агамемнон настоял на своем, а Ахилл отказался от битвы) и «торга» (например, лошадь обменивалась на раба). Однако в текстах почти нет описания «близости - формальности» (например, никаких ссылок на личную жизнь людей или высказываний о конкретных дове­ренностях личностного плана).

Категоризация - это функциональный процесс, поскольку позво­ляет упрощать восприятие окружающей среды. Представьте, какие бы возникли трудности, если бы мы каждый раз обращали внимание на 7,5 миллиона окружающих нас оттенков! Однако в то же время теря­ется огромная часть информации. Из всей воспринимаемой информа­ции игнорируется куда больше, чем остается в поле нашего внимания. Кроме этого, распространены типичные ошибки в категоризации тех или иных событий и явлений. Например, относя людей к европейцам или афро-американцам, мы теряем значительный объем информации. Кроме этого, мы приписываем этим категориям определенную долю невалидной (ошибочной) информации (обычно связанной с тем, что мы переоцениваем самооценку). Когда мы приписываем определенные характеристики той или иной категории, мы осуществляем процесс стереотипизации: можно сказать: «Все профессора - рассеянные люди», или: «Все американцы едят мороженое». Вы сами знаете, что это не вполне точные утверждения, но они помогают упрощать процесс пере­работки информации. Стереотипизация происходит потому, что невозможно справиться со всей доступной нам информацией. Естественно, стереотипы - это не точное отражение восприятия окружающей среды, и мы, используя их, теряем значительную часть полученной информации. Кроме того, мы часто приписываем категории «неправильные» атрибу­ты, которые повышают нашу собственную самооценку. Авигдор (1953) обнаружил, что когда две группы находятся в состоянии конкуренции, то, вероятнее всего, у них по отношению друг к другу будут существовать негативные стереотипы. Когда две группы сотрудничают, то, вероятнее всего, у них по отношению друг к другу будут существовать положительные стереотипы. \...\ Таким образом, реальность состояла не в различии групп как та­ковых, а в конструировании группами «реальности» взаимоотношений. Другими словами, «конструирование реальности» служит основанием наших предпочтений (или, если хотите, предрассудков).

Большинство категорий определяется во взаимосвязи с другими категориями. Например, определение «горячий» зависит от определения «холодный». Невозможно полностью понять «ночь» до тех пор, пока не поймем, что такое «день».

В культурно значимых языковых сферах существует довольно пол­ная и тонкая дифференциация таких категорий. Например, арабы, как утверждают знатоки, используют около 6000 слов, имеющих отноше­ние к разведению и использованию верблюдов в своей жизни, и около 50 из этих слов относятся к разным стадиям стельности верблюда. \...\

Возьмем другой пример. Было обнару­жено, что в японском языке гораздо больше эмоциональных терминов, касающихся межличностных отношений, чем в английском. Англий­ский язык имеет обширную лексику для выражения эмоций, ориенти­рованных на самого индивида (например, гнев), тогда как в японском - для эмоций, ориентированных на других (например, симпатия). Это дает ориентиры в понимании двух культур. Другими словами, мы мо­жем узнать довольно много об особенностях культур, изучая специфику их категоризации.

Содержание категорий может варьировать в достаточно широких пределах. Например, для представителей народности нутке (Nootka), проживающей в Британской Колумбии в Канаде, при обращении к конкретному человеку необходимо упомянуть о каком-либо физичес­ком признаке. Можно сказать нечто, похожее на такие фразы - «пол­ный мистер Джонс», или «мистер Джонс в очках», или «черноволосый мистер Джонс». Некоторые языки имеют два термина для обозначе­ния понятия «мы»: один означает «вы и я» и другой - «я и другие, кро­ме меня». В японском статус людей в социальных взаимоотношениях отражается в особенностях используемых выражений. Это одна из причин, почему японцы при встречах часто обмениваются визитками. Они буквально не знают, как говорить друг с другом, пока не выяснят статусную иерархию.

Многое можно узнать, изучая содержание подобных категорий. Например, представители индейцев поуни (Pawnee) в Оклахоме поль­зуются одним и тем же словом для обозначения «жена брата матери», «своя жена» и «сестра жены». Исследования утверждают, что мужчинам этого племени позволено вступать в сексуальные отношения с каждой из этих трех категорий женщин.

\...\ Характеристики, используемые для определения категорий, могут сильно отличаться от тех, которые используем мы. Например, мужчины племени оджибве (Ojibwa) (представители этой народности живут вразброс на Среднем западе США и в Канаде) смотрят на женщину, прежде всего отмечая, является ли она тотемной сестрой, что наклады­вает табу на сексуальные отношения с ней.

Балинезийцы в Индонезии используют сложные выражения для определения направления гораздо чаще, чем мы. Например, музы­кант может сказать: «Попробуйте взять тональность (нажмите на кла­вишу) западнее той, на которую нажимаете». У народности папаго (Papago), проживающей в южной Аризоне и северной части Соноры (Мексика), есть специальные грамматические категории для неис­числимых существительных, таких как вода, кофе, вино, соль, песок, облака и дождь.

\...\