Дом - понятие многоаспектное. B.C. Непомнящий так обозначает семантическое поле, в котором в русской культуре существовало понятие дом: «Дом — жилище, убежище, область покоя и воли, независимость, неприкосновенность. Дом - очаг, семья, женщина, любовь, продолжение рода, постоянство и ритм упорядоченной жизни, "медленные труды". Дом — традиция, преемственность, отечество, нация, народ, история. Дом, "родное пепелище" - основа "самостоянья", человечности человека, "залог величия его", осмысленности и неодиночества существования. Понятие сакральное, онтологическое, величественное и спокойное; символ единого, целостного большого бытия» [Непомнящий 2001:126 - здесь и далее в квадратных скобках приводится фамилия автора цитируемого текста, год издания (для многотомных изданий - номер тома) и номер страницы с цитируемым текстом]. Приведенный исследователем перечислительный ряд со всей очевидностью раскрывает связь понятия дом с самыми существенными сторонами человеческой жизни. Причина зафиксированной практически во всех национальных культурах значимости этого понятия, заключается, видимо, в том, что дом принадлежит к числу «самых глубоких, базовых для человеческих институтов пространственных структур, относящихся к культуре в самом широком, общеродовом ее понимании» [Скубач 2002:5]. Местоположение дома в пространстве изначально существенно определяло представления человека о мире: дом задавал границы между пространством внутренним, «своим, понятным, привычным, соответствующим обычаю» [Кнабе 1993:119], и внешним, чья действительность была чужда обжитому домашнему миру. В семиотическом плане граница между внешним и внутренним знаменовала собой столкновение различных знаковых систем. Потому, определяя место дома в картине мира и характер соотношения данной пространственной единицы с другими, мы получаем возможность судить о «внутренней организации» той или иной культурной модели и ее «аксиологической иерархии» [Лотман I: 390].

Главный-то дом человек

в душе у себя строит,

и тот дом ни в огне не горит,

ни в воде не тонет.

Ф. Абрамов «Дом»

Есть в русской литературе мотивы и образы, за которыми стоят не просто конкретные понятия, но предельно расширенные, обрастающие множеством смыслов. Одним из них в литературе 19 и 20 века является мотив Дома. Дом не только как жилище, местообитание, но как быт и стиль жизни, надёжный привычный, устоявшийся уклад и порядок, традиции, вкусы, культура семьи. А для нашего кризисного времени характерна сокровенная мечта о доме, как месте, где можно укрыться от жизненных бурь, где рядом самые близкие, где тебя всегда поймут и помогут.

Каждому из сегодняшних старшеклассников предстоит в скором времени заботиться о собственном доме, создавая его или принимая в наследство (не только в юридическом смысле).

Но чтобы Дом, даже если это скромная городская квартира, был не четырьмя стенами, а прибежищем души, необходимо понять его сакральную роль, устройство, образ жизни в русской культурной традиции, литературе. Тем более, что в последнее время смысл заметно расширился. Выражения «Наш общий дом», «Русский дом», «Мировой дом» стали привычными штампами.

Гипотеза: «Если в доме пребывает мир, если брат любит брата, родители пекутся о детях, дети почитают родителей, то тот дом счастлив». (И.С. Шмелёв «Лето Господне»).

Произведения, выбранные для работы по теме проекта: Н.В. Гоголь «Мёртвые души», Л.Н. Толстой «Детство», «Война и мир», И.С.Шмелёв «Лето Господне», М.А. Булгаков «Белая гвардия», Ф.А. Абрамов «Дом».

Традиции русской литературы в раскрытии темы родного дома».

1.Мотив дома является одним из ведущих в русской литературе 19 века.

2. Роль описания дома в произведениях русских классиков:

Изображение места действия происходящих событий;

Отражение сущности человека, приём характеристики героя;

Средство раскрытия внутреннего, духовного мира персонажа.

3. В творчестве русских писателей 19 века происходит неуклонное расширение смысла, вкладываемого в понятие «Дом».

- жилище, несущее отпечаток личности;

- атмосфера дома как раскрытие духовного облика семьи: изображение быта, а через него бытия, особого уклада, традиций, норм и ценностей, стиля жизни.

- внутренний, духовный мир человека (дом души).

- место, выполняющее определённые функции (дом творчества, дом знаний, дом торговли).

4. Типичность, характерность уклада дома для определённой среды; времени (дворянский дом, летний дом).

5. Широчайшее обобщение: Дом – Россия.

Образ Дома в литературе 20 века многозначен:

Дом – центр мира

Дом – хранитель православных ценностей

Дом – мечта

Дом – жилище, местообитание

Дом – островок, крепость в хаосе революционных, военных событий.

Дом – пристанище уставшей души, место её отдыха и восстановления сил.

Дом – место сбережения духовных, нравственных, культурных традиций.

Дом – утверждение вечности, красоты и прочности жизни.

Дом – портрет души семьи

Дом – памятник человеку

Дом – хоромина для души и тела

Дом – состояние деревни 70-80 годов

Дом – разлад с собой и миром

Дом – совесть

Дом – тревога

Дом – судьба

Дом – возрождение

Дом – Россия

Тема дома и семьи в литературе XX века

Тема дома и семьи, как уже отмечалось, звучит во многих произведениях нашей литературы — от древнерусской до современной (об этом подробнее см. нашу статью «Тема дома и семьи в русской литературе XIX века» в № 7).

Сегодня мы обратимся к двум произведениям, написанным в первой трети ХХ века, — роману М.А. Булгакова «Белая гвардия» и роману-эпопее М.А. Шолохова «Тихий Дон».

Первый посвящён драматическим событиям в Киеве во время Гражданской войны, на переломе 1918 и 1919 годов; действие второго продолжается около десяти лет — с мая 1912 по март 1922 года. Попытаемся проследить, как война, революция, разруха отразились на судьбах двух семей — Турбиных («Белая гвардия») и Мелеховых («Тихий Дон»).

Упадут стены… потухнет огонь в бронзовой лампе, а Капитанскую Дочку сожгут в печи. Мать сказала детям: “Живите”. А им придется мучиться и умирать.

М.А. Булгаков

Автор «Белой гвардии», рассказывая о жизни братьев и сестры Турбиных, описывая их дом, отразил на страницах книги родной дом на Андреевском спуске, где главой большой дружной семьи (среди семерых детей будущий писатель был старшим) являлся профессор Киевской Духовной академии, где увлекались чтением художественной литературы, музыкой, театром и где революцию — и Февральскую, и Октябрьскую — встретили отрицательно. Возможно, именно приверженность писателя семейным традициям и устоям способствовала тому, что ведущим в его романе стал мотив сохранения дома, родного очага, семьи во всех перипетиях революции и Гражданской войны.

В первых же главах произведения мы знакомимся с историей родных людей, чья мирная, спокойная, насыщенная интересом к культуре и заботой друг о друге жизнь прервана грозными событиями: на пороге “великий… и страшный год по Рождестве Христовом — 1918, от начала же революции второй”. За окнами турбинского дома холод, мрак, хаос, а в квартире старинные часы, играющие гавот, “лампа под зелёным абажуром”, уютные “кремовые шторы”, фамильный синий сервиз, кафельная печка, на которой члены семьи пишут друг другу шутливые послания. Всё это создаёт ощущение тепла и надёжности. Обратим внимание, что и обращения друг к другу ласковые, домашние, из детства: Алёша, Леночка, Николка. Братья и сестра ещё молоды. Старшему, Алексею, который постарел и помрачнел “с 25 октября 1917 года”, врачу по профессии (вспомним, что сам Булгаков в 1916 году с отличием окончил медицинский факультет Киевского университета, полтора года служил земским врачом, впоследствии был командирован Добровольческой армией Деникина на Северный Кавказ в качестве военного врача), двадцать восемь лет. Елене, за рыжеватые волосы прозванной в семье “золотой”, “ясной”, двадцать четыре, а младшему, Николке, открытостью, доверчивостью и юношески-отчаянной храбростью (“в бою, знаете ли, приятно помереть”) напоминающему и Николая, и Петю Ростовых, всего семнадцать.

Турбины сердечно привязаны друг к другу и в трудные жизненные моменты стараются держаться вместе. Тем более чужеродным элементом выглядит среди них муж Елены — капитан Сергей Иванович Тальберг, заботящийся лишь о собственном благополучии (даже внешне неприятный: “двухслойные глаза”, “вечная патентованная улыбка”, “поджарая фигура… как автомат”). И вполне справедливо звучит характеристика, которую даёт ему Алексей Турбин: “…чёртова кукла, лишённая малейшего понятия о чести!” Отъезд Тальберга из города, брошенного гетманом на произвол судьбы, — это постыдный поступок, бегство “крысьей побежкой”, забота исключительно о собственном благополучии. Чего стоит его лицемерное обращение к жене: “Тебя, Елена, ты сама понимаешь, я взять не могу на скитанья и неизвестность… Я попрошу Алексея, чтобы тебя не дали в обиду”! Бегство мужа, конечно, ранит Елену, но главное для неё, по завещанию матери, — сбережение уюта, покоя, доброты “в минуты роковые”, забота о братьях и друзьях дома.

Именно в гостеприимный дом Турбиных собираются, чтобы отогреться и телом, и сердцем близкие им люди: Мышлаевский, Шервинский, Карась. Приезжает “кузен из Житомира” Лариосик в поисках утраченного после развода с женой душевного равновесия. Здесь, “несмотря на пушки”, белоснежная крахмальная скатерть, “полы лоснятся”, “на столе голубые гортензии и две мрачных и знойных розы, утверждающие красоту и прочность жизни”. Больше всего Турбины боятся того, что мир уюта и покоя, мир капитанской дочки и Наташи Ростовой (а русская литература в романе присутствует как полноправная героиня, она живая, одушевлённая: “со всех четырёх стен глядели книги”), мир невыразимо прекрасного старого быта и детских воспоминаний будет разрушен. Но за этой боязнью не трусость и малодушие, не беспомощность — за ней представления о нормальной человеческой жизни, вера в то, что добрые человеческие чувства нельзя уничтожить. Боязнь разрушения их семейного мира — это страх перед разрушением культуры, перед тем, что «Капитанскую дочку» сожгут в печи. Автор искренне симпатизирует Турбиным, не случайно с такой страстностью он ворвётся в текст: “Никогда не сдёргивайте абажур с лампы… У абажура дремлите, читайте — пусть воет вьюга. Ждите, пока к вам придут”.

В противовес этим истинным русским интеллигентам Булгаков показывает семью “инженера и труса”, домовладельца Василия Лисовича, которого “верхние жильцы” насмешливо зовут Василиса. И если наверху, у Турбиных, запах цветов в вазе, тепло, свет, музыка, то у Лисовичей за закрытыми ставнями свет тусклый, еда спрятана в тайниках, а в доме пахнет квашеной капустой. В отличие от Елены, Николки, Алексея, Ванда и Василий Лисовичи ждут не гостей, а врагов, страшатся не смерти близких, а возможного ограбления. Как видим, истоки боязни двух семей разные: Турбины боятся разрушения семьи, дома, культуры, а Лисовичи — всего лишь потери материальных ценностей.

И всё же буря Гражданской войны вихрем охватывает людей, безжалостно распоряжается их судьбами. В революционной метели блуждает Алексей Турбин: в начале романа герой, убеждённый монархист, считает своим долгом добровольно записаться в дружину врачом и защищать город от Петлюры. После тяжелейшего ранения в конце романа молодой, но внезапно постаревший человек мучительно переживает крушение своей веры: “воскресший Турбин резко изменился… глаза запали в тенях и навсегда стали неулыбчивыми”. Неудивительно: потеря идеалов для нормального человека всегда трагедия. Однако автор показывает, что лучшие его герои, и прежде всего Турбины, в тяжелейшие жизненные моменты умеют сохранить доброту, любовь, чувство ответственности перед близкими и самими собой (вспомним хотя бы высказывание юного Николки: “…слова не должен нарушать ни один человек, потому что нельзя будет жить на свете”). Не случайно писатель в конце романа награждает Турбиных за умение оставаться людьми в любой ситуации: любовь соединяет Алексея и Юлию Рейсс, Елену и Шервинского, Николку и сестру Най-Турса Ирину. Булгаков и его герои уверены: “Всё пройдёт. Страдания, муки, кровь, голод и мор. Меч исчезнет, а вот звёзды останутся…” Дом и звёзды как вечные нравственные ценности, как первооснова жизни — вот что спасёт мир.