1.1.2. Философская психология

Не имея возможности остановиться на другом потрясающе интересном вопросе - о переходе "от народных верований в души к учению философов" [222, с.487], т.е. от психологии донаучной к психологии философской, отошлю читателя к книге М.С.Роговина [237], где подробно изложена концепция А.А.Потебни - М.С.Роговина, представляющая собой возможную реконструкцию такого перехода. "Переход от объяснения в языке к объяснению с помощью языка был диалектичен: с одной стороны он служил предпосылкой развития абстрактного мышления, так как мысль вырывалась из первичных наглядно - образных связей; в то же время, бесконечно увеличивая возможности ее варьирования, этот переход приближал человека к реальности" [237, c.50]. К сожалению, здесь нет возможности говорить о возникновении и развитии философской психологии (см. об этом [237]). Отмечу только, что эта проблема до сих пор еще не подвергнута систематическому методологическому анализу, поэтому, можно полагать, ее исследование принесет немало весьма неожиданных результатов.

Возникновение философской психологии было значительным шагом вперед в познании психического; он был обусловлен прежде всего общим высоким уровнем развития античной эпохи, с которой и начинается философский период развития психологии [237, c.49]. "По сравнению с психологией, которая по уровню ей предшествует, для философской психологии характерным является поиск объяснительного принципа для психического и стремление установить общие законы, которым душа должна подчиняться, так же как подчиняются им и все природные стихии" [237, c.51-52].

Анализ философской психологии как таковой, к сожалению, выходит за рамки нашего исследования. Отмечу лишь, что философская психология (так же, как и донаучная психология) не имела специального метода для изучения психики. Новое знание в философской психологии получалось в результате использования метода интерпретации [237, c.24]. М.С.Роговин отмечал: "В этой истории науки особое русло остается за развитием психологических понятий. Здесь донаучная и философская психология не сменяются научной психологией, а порождаемые повседневной деятельностью людей продолжают существовать и развиваться наряду с нею" [237, с. 377]. И далее: "С того момента, когда психология декларативно отделяется от философии и становится самостоятельной экспериментальной наукой, ее дальнейшее развитие, казалось бы, должно укладываться в схему тех закономерностей, которые устанавливаются и для других наук. Но этому препятствует особая линия развития систем психологических понятий, обусловленная сложным взаимодействием и взаимообусловливанием всех трех психологий (донаучной, философской и научной - В.М.). Вследствие этого психологические понятия выступают как средство выражения особенностей человеческой деятельности, как средство фиксации и передачи опыта и вместе с тем как предпосылка и результат специально психологического исследования" [237, с.378].

Философская психология является необходимой составляющей психологической науки в целом. Попробуем проследить, какую роль выполняла в психологической науке философская психология. Поскольку начиная с тридцатых годов философской психологии в СССР практически не было, попытаемся проанализировать ситуацию, которая существовала до октябрьского переворота 1917 года. (Я здесь не затрагиваю чрезвычайно интересный и очень сложный вопрос о соотношении философской психологии и "философии диалектического и исторического материализма". Разумеется, проблемы философской психологии продолжали разрабатываться и в условиях жесткого идеологического давления. В качестве примера можно привести работы выдающегося советского философа, психолога и, безусловно, философского психолога Сергея Леонидовича Рубинштейна [246, 247, 250]). Возьмем за точку отсчета классическую единицу - "столетье с лишним" (Б.Л.Пастернак). Возьмем имя в психологии практически неизвестное - Сергей Николаевич Трубецкой. Из вышедших в последние годы руководств по истории психологии ни одно его имени даже не упоминает. (Единственное исключение составляет книга А.В.Петровского (1984), где это имя однажды упоминается: "Так, после опубликования в 1892 г. работы Введенского "О пределах и признаках одушевления" с возражениями автору выступили Лопатин, Э.Радлов, Н.Я.Грот, С.Н.Трубецкой и др." [205, с.13]. Это и не должно удивлять - любая история (в этом случае история психологии не исключение) пишется "победителями": с точки зрения истории научной психологии победителями оказались представители естественнонаучной, экспериментальной психологии. Философская психология - так казалось "победителям" - осталась в прошлом, как психология "донаучной" эпохи.

Итак, С.Н.Трубецкой (1862-1905), принадлежащий "к числу выдающихся представителей русской религиозной философии конца Х1Х - начала ХХ в." [65, с.3]. "Глубокий, широко образованный мыслитель, основательный исследователь, талантливый публицист и энергичный общественный деятель, С.Н.Трубецкой оказал большое влияние на развитие философской мысли в России" [65, с.3]. Добавлю - представитель русской философской психологии, неоднократно сотрудничавший в замечательном журнале "Вопросы философии и психологии", издававшемся под редакцией Н.Я.Грота с 1889 года. Журнал выходил до 1918 года. Проблемы философии (и философской психологии) стали совершенно ненужными новым хозяевам страны. Впереди были "философский пароход", Беломорский канал, главное управление лагерей, оформление и канонизация единственно верной, разрешающей все проблемы философии диалектического и исторического материализма. Все остальные философствования только затуманивали кристальную ясность нового учения... Мы же обратим внимание на самый первый номер журнала - кн.1 за 1889 год. Там на с. 83-126 опубликована первая часть статьи С.Н.Трубецкого "О природе человеческого сознания". Некоторые моменты этой работы будут проанализированы ниже. Отмечу, что данная статья включена в том сочинений С.Н.Трубецкого в известной серии "Философское наследие" (т.120) в 1994 году [285]. Обратимся к вышеупомянутой статье, останавливаясь лишь на некоторых, наиболее значимых моментах.

С.Н.Трубецкой начинает свою статью рассуждением о вечных "закрытых" вопросах философии: "Над ними долго и упорно бились, иногда в течение целых веков, и разошлись, не примирившись и не достигнув соглашения. Но чтобы не возобновлять бесплодной и утомительной борьбы, противники как бы вступают в безмолвное соглашение - молчать о главном, об общей вине своей. Подразделяя вопрос на множество частных пунктов, они сражаются на этих пунктах, обходя первоначальную причину спора. От времени до времени бывает, однако, полезно припомнить ее, сдунуть пепел с тлеющего угля" [285, с.483]. Мы обнаруживаем у Трубецкого удивительное созвучие идеям новейшей методологии: "В наш "век вопросов" столь многие из них потому и остаются без ответа, что они претендуют на самостоятельное значение и обсуждаются независимо от других, более существенных. И прежде чем испытать какие бы то ни было теории, отвечающие на различные вопросы, мы должны испытать самые эти вопросы. Ибо истинный ответ получает лишь тот, кто верно и хорошо спрашивает. Есть требования и от вопросов; и только выполняя эти требования, они становятся объективными, истинными вопросами. Истинный вопрос не измышляется и не загадывается, но составляет открытие; он определяется логически и исторически как природой исследуемой вещи, так и тем, что ранее было известно о ней" [285, с.483]. Подчеркивая важность изучения истории, Трубецкой отмечает: "И между тем на нас, стоявших вне движения европейской мысли и не имевших непосредственно ее живого предания, на нас, едва приступающих к изучению вопросов философии и психологии, особенно сильно ложится обязанность изучать эти вопросы исторически, в их взаимной логической связи и зависимости, в их внутреннем органическом единстве" [285, с.485]. Вряд ли стоит комментировать эти слова, звучащие сейчас едва ли не актуальнее, чем столетие назад. Трубецкой дает многочисленные примеры глубокого методологического анализа подходов к проблеме сознания в европейской психологии и философии, на которых мы не будем здесь останавливаться. Отмечу только, что звучит это по-прежнему актуально: и спустя сто лет существуют подходы к изучению сознания в рамках рационализма, эмпиризма, мистики. Трудно удержаться, чтобы не процитировать следующий фрагмент, представляющий интерес для истории науки: "Фактически исходною точкой каждой философии никогда не является ни личный опыт, всегда частный и весьма ограниченный, ни отвлеченное личное разумение, - мысль, свободная от всяких возможных предположений. Как бы мы ни ратовали против всевозможных умственных традиций, есть такие традиции, отрешиться от которых значит отказаться от опыта и умозрения и сойти с ума, впасть в идиотизм и афазию. Ибо один язык, на котором я мыслю, есть живая конкретная традиция, точно так же как целый ряд понятий, терминов, умственных навыков и приемов, частью унаследованных мною органически, частью же воспитанных во мне людьми. Далее, и опыт и умозрение предполагают, что имеют дело с реальными фактами, имеющими общие свойства и общее значение. Но эта объективная реальность и универсальность вещей и их свойств есть нечто такое, до чего никто не может дойти личным умом или личным опытом, - нечто такое, что мы вместе со всеми принимаем на веру, предполагая опыт и убеждение всех" [285, с.493-494]. Обратимся теперь к взглядам С.Н.Трубецкого на человеческое сознание. Критикуя западную философскую и психологическую мысль за рассмотрение сознания как феномена исключительно индивидуального, личностного, русский философ настаивает на коллективистичности, "соборности" сознания: "Я думаю, что человеческое сознание не есть мое личное отправление только, но что оно есть коллективная функция человеческого рода. Я думаю также, что человеческое сознание не есть только отвлеченный термин для обозначения многих индивидуальных сознаний, но что это живой и конкретный универсальный процесс" [285, с.495]. "Каждое индивидуальное человеческое сознание, пробуждаясь к жизни, развивает в себе свои врожденные способности и навыки при помощи старших, т.е. развитых зрелых человеческих индивидов. С одними врожденными наклонностями и способностями без посредства воспитания оно навеки осталось бы в зачаточном потенциальном состоянии, точно так же как без врожденных человеческих способностей никакое воспитание не могло бы возвысить данного субъекта над ступенью животного идиотизма. Достигая зрелости, сознательная личность живет самостоятельно и как бы независимо от других; на самом деле в совокупности других сознаний она имеет естественную норму и закон своей деятельности" [285, с.494]. С.Н.Трубецкого можно считать одним из "предшественников" знаменитой культурно-исторической концепции Л.С.Выготского. Сознание выступает как объект чрезвычайной сложности: "Таким образом, противоречия отдельных философов относительно природы человеческого сознания имеют действительное основание в самом этом сознании. Одни рассматривают его физиологические условия, другие - его метафизическое, идеальное начало; одни признают познание чувственным, всецело эмпирическим, ограниченным; другие раскрывают его логическую универсальную природу, его априорные элементы. И до сих пор никому не удалось достигнуть окончательного примирения этих противоположностей, так то возникает вопрос, может ли оно вообще быть достигнуто. Ибо если противоречие заключается в самой действительности, то всякое исключительно теоретическое его решение или упразднение будет поневоле недостаточным или ложным" [285, с.45]. Сознание рассматривается как зависимое от физиологии: "...зависимость его от физиологических условий - от нервов и мозга - не подлежит никакому сомнению" [285, с.545], но сведено к ней быть не может: "При всей несомненности той интимной причинной связи, которая существует между мозговыми отправлениями и психическими явлениями, сознание, как таковое, не может быть объяснено из чего-либо материального" [285, с.545]. Заслуживает внимания взгляд С.Н.Трубецкого на предмет и метод психологии: "Единственные объективные психические явления, подлежащие научному исследованию, суть психофизические явления.

Единственным научным методом в психологии может быть только метод экспериментальной психофизики, которая не задается метафизическими вопросами, но выясняет конкретную связь между органическими и душевными процессами. Мы видим, однако, что понимаемая ложно, психофизика ведет прямо к отрицанию души, - поскольку она выдает себя за целую психологию. На самом деле психофизика изучает не душу, а физические явления, связанные в нашем теле с психическими процессами" [285, с.575]. Я вынужден прервать цитирование текста С.Н.Трубецкого... Отмечу лишь, что там содержатся удивительные моменты: идеи, близкие теории коллективного бессознательного Карла Густава Юнга, теории личности Уильяма Джемса, современной трансперсональной психологии... И совершенно фантастическим выглядит замечание, согласно которому "воспоминания сохраняются в непрестанном обновлении мозгового вещества и мозговых клеточек" [285, с.568]. Напомним, что методы для проведения подобных исследований были разработаны едва ли не через столетие после работы С.Н.Трубецкого. В.В.Налимов в книге "Спонтанность сознания" приводит данные современных исследований, показавших, что атомы, из которых состоит мозг, заменяются в течение нескольких месяцев [189]. И, наконец, последнее замечание, касающееся развиваемой С.Н.Трубецким теории соборности сознания. Обоснованно полагая, что сознание нельзя объяснить ни бессознательным, ни физиологическим, Трубецкой выдвигает идею соборности сознания: "...человеческое сознание не есть только отвлеченный термин для обозначения многих индивидуальных сознаний, но что это живой и конкретный универсальный процесс" [285, с.495]. Замечу, кстати, что идея всеобщности, "кафоличности" разумного начала выдвигалась еще Аристотелем: "...самая душа, индивидуализированная в каждом живом существе, есть по существу своему нечто универсальное. И в полном осуществлении своей энергии, в познании вещей, в такой индивидуальной душе проявляется действие сверхличного духовного начала" [285, с.492]. Идея соборного сознания критиковалась современниками С.Н.Трубецкого. В частности, Л.М.Лопатин по этому поводу отмечал: "В самом понятии соборности сознания, в котором кн. С.Н.Трубецкой положил ключ к решению всех проблем, заключалась известная двусмысленность: отчасти оно означало коллективность, отчасти субстанциональное единство сознаний, отчасти оно обозначает только идеал, еще подлежащий осуществлению, отчасти вполне реальное свойство нашей душевной и умственной жизни. Все эти значения недостаточно различены и формулированы" [159, с.54]. Не входя в анализ этого вопроса (см. об этом статью П.П.Гайденко [65, с.25-27]), отмечу лишь, что Трубецкой упоминает "абсолютное, от века достигнутое, совершенное, довлеющее себе и заключающее в себе цель всякого возможного развития" [285, с.544]. "Без такого вселенского сознания, обосновывающего отдельные сознания и организующего их, отдельный ум не обладал бы самою возможностью истинного логического знания. Без такого вселенского сознания не было бы никакого сознания и не было бы развития, ибо одно - возможность, одна - потенция не может сама собою осуществиться. Здесь мы приходим к учению великого Аристотеля, которое мы считаем краеугольным камнем метафизики: всему возможному, еще не дошедшему до своего конца, еще недоразвившемуся до своей предельной и безусловно желательной формы, противолежит вечная идеальная действительность или энергия, вечно достигнутая цель" [285, с.544]. Нельзя не заметить удивительного созвучия идей, высказанных в конце прошлого века князем С.Н.Трубецким, концепциям ультрасовременного холономного подхода, еще только получающего теоретическую и экспериментальную проработку (см. об этом [366, 230, 79])... Автор приносит извинения за столь обильное цитирование работы Сергея Николаевича Трубецкого. Может быть, у читателя создалось какое-то впечатление о рассматриваемой статье. Еще раз подчеркну, что С.Н.Трубецкой был далеко не самым известным философским психологом в России конца прошлого века.

Попробуем теперь, опираясь на изложенное выше, представить роль философской психологии в общем потоке психологической науки. Повторю, что полагаю необходимым сосуществование в "теле" психологической науки различных психологий. Как уже говорилось выше, действительный, подлинный предмет психологии - "психэ" - предмет совершенно особый. Ввиду отсутствия методов для изучения этого предмета, наука (психология) постоянно осуществляет "подмену": в результате реально изучается нечто с этим предметом связанное, но вместе с тем явно не совпадающее, отличное (то самосознание, то поведение, то деятельность, то...). История психологии - история поисков предмета психологии.("Бедная, бедная психология. Сперва она утратила душу, затем психику, затем сознание и теперь испытывает тревогу по поводу поведения" [341, c.5]). Научная психология строит теорию своего реального предмета, представляя дело таким образом, будто никакого различия между предметом декларируемым и реальным не существует. Однако, это не так. Карл Густав Юнг, один из величайших психологов нашего столетия, прямо говорил о том, что психика является "неизвестным фактором" и "мы еще очень далеки от того, чтобы даже приблизительно понять его сущность" [388, S.418]. Это очень важный момент. Если мы далеки от понимания сущности психического, то важно не принимать неоправданных ограничений, определяющих, в частности, диапазоны возможных пространств психической реальности. Философская психология и призвана не давать научной психологии отрываться от своего подлинного (пусть еще не постигнутого, окруженного ореолом тайны) предмета, возвращаться к нему. Напомню, что С.Н.Трубецкой предостерегал от искушения принять результаты психофизического исследования за целую психологию. Эту функцию, которая состоит в том, чтобы выявлять отношение между декларируемым и реальным предметом, не допускать неоправданной редукции, сведения можно назвать предметной.

Философская психология имеет еще одну очень важную функцию - назовем ее условно эвристической. Именно она позволяет ставить новые вопросы (что уже само по себе, согласно Трубецкому, есть открытие). Поиск будет вести научная психология, она спланирует, построит исследование, которое подтвердит или опровергнет справедливость предположений философской психологии. Вообще продуцирование новых идей - важнейшая функция философской психологии. Соотнося различные смыслы, "играя" ими, философская психология создает возможности для разработок психологии научной. Из истории психологии легко видеть, что часто высказанная идея может "ожидать" разработки долгие годы.

Таким образом, философская и научная психология необходимо сосуществуют. У них различающийся предмет, разные методы, иные задачи. Кстати, так называемая практическая психология представляет собой еще одну, чрезвычайно любопытную составляющую общего "организма" современной психологии. Специфика практической психологии также должна быть проанализирована дополнительно. Для "нормального" развития психологии в целом необходимо "нормальное" соотношение потоков внутри нее. Если в силу каких-то причин возникают диссоциации, то появляются "нарушения" в развитии, оно становится "аномальным". В таких случаях особая роль принадлежит философской психологии, выполняющей "психотерапевтическую" функцию за счет порождения новых смыслов. Сейчас, когда российская психология переживает трудный период, связанный с "переоценкой ценностей", требуется такое "психотерапевтическое" воздействие философской психологии.