1.6. "Философия науки", герменевтика, синергетика

В.Н.Ивановский, прекрасный переводчик, подаривший читателю возможность прочесть по-русски А.Бэна, У.Джемса, Д.С.Милля и др., а также замечательный философ и методолог психологии, писал в 1923 году: "Человеку, не искушенному в научно-методологических вопросах метод всех наук представляется одним и тем же" [107, c.333]. Такие представления неискушенного человека смыкаются с убеждениями тех, кто, подобно представителям науки середины XIX столетия, искренне полагает, будто все науки в скором будущем соединятся и можно будет говорить об едином здании науки. Как уже отмечалось, в девятнадцатом веке формируется "философия науки", первоначально связанная с именами О.Конта, Г.Спенсера, Д.Гершеля, У.Уэвелла и, конечно, Д.С.Милля. "Сверхзадача", которую поставила перед собой нарождающаяся "философия науки", состояла в том, чтобы привести познавательную деятельность в науке в соответствие с "идеалом". Важной становится задача критического анализа и оценки предпосылок и процедур научной деятельности. Как справедливо отмечают И.Т.Касавин и Б.И.Пружинин, поставленная философией науки нормативно-критическая задача привела к середине XIX в. к резкому росту самосознания науки [263]. Эти авторы выделяют несколько этапов в развитии философии науки. Первый этап (вторая половина XIX в.) характеризуется повышенным вниманием к проблемам, связанным с исследованием психологических и индуктивно-логических процедур опытного познания. Содержание второго этапа (первая треть XX в.) определялось в основном осмыслением революционных процессов, происходивших в основаниях науки на рубеже веков, причем главной сферой анализа стали содержательные основоположения науки. На третьем этапе эволюции философии науки (вторая треть ХХ в.) доминировала программа анализа языка науки. К этому же этапу И.Т.Касавин и Б.И.Пружинин относят концепцию логики научного исследования К.Поппера. Современный, постпозитивистский этап в развитии философии науки связан с обращением к исторической динамике знания и возросшим интересом к социокультурным детерминантам познания. "Особенно отчетливо эта переориентация философия науки проявилась к 60-м гг. на фоне краха нормативистских логико-методологических программ неопозитивизма. В результате возникло разочарование в возможностях не только логического, но и какого бы то ни было нормирования познавательного процесса вообще. В 70-е гг. в философии науки возобладала идея релятивности норм научно-познавательной деятельности" [263, c.337]. У нас нет возможности проследить "параллелизм" в развитии философии науки, с одной стороны, и развитии некоторых направлений в психологии, с другой, хотя это и представляется небезинтересным. Зададим себе центральный вопрос (который, кстати, служит объяснением, почему в этом тексте появился параграф про философию науки) - а, может быть, те вопросы, которые поставила перед собой психология, уже удовлетворительно исследованы в философии науки и достаточно минимальных усилий - нужно воспользоваться результатами чужого труда и, наконец, разрешить свои проблемы? Увы, такие надежды не оправдываются. Вообще можно говорить о недостаточной разработанности методологических вопросов современной психологии. В частности, плохо исследован вопрос о соотношении теории и метода в психологии. Вряд ли стоит пояснять, что для понимания закономерностей развития науки знание об особенностях теории и специфике методов обязательно. Причем важно подчеркнуть: это задача самой специальной науки. Последнее обстоятельство нуждается в пояснении. В "философии науки" развитие науки является важным разделом, существуют интересные модели "некумулятивного" развития, разработанные И.Лакатосом [145, 146, 147], Т.Куном [140, 276], К.Поппером [220], С.Тулмином [287, 418], П.Фейерабендом [375, 291] и др. Необходимо отметить, что в последние десятилетия проблемы философии науки получили интенсивную разработку и в отечественной философии [273, 274, 328,1 95, 196, 175 и др.]. В частности, получили разработку такие важные вопросы как субъектно-объектные отношения в научном познании [153], соотношение теоретического и эмпирического [319, 320, 321], вопросы, связанные с раскрытием структуры научной теории [252], методов научного исследования [273, 215] и целого ряда других. Отмечу, что в отечественной философии науки также уделяется внимание вопросам развития науки, разрабатываются различные модели ее развития [312, 323, 41]. Но надежды не оправдываются - философия науки предпочитает "иметь дело" с естественными науками: модели разрабатываются применительно к физике (классической или квантовой механике), химии, биологии, астрономии. Существуют исследования, посвященные теории и методам математики. На психологию, по мысли методологов науки, должны распространяться "естественнонаучногенные" модели. Основанием для такой экспансии являются рассуждения об идеалах научности, имеющих "общенаучный" характер, общих стандартах и т.д. Лишь немногие философы и методологи науки проявляют интерес к психологической проблематике [329, 153, 7]. История развития психологии, как представляется, убедительно доказала, что попытки построить психологию как чисто естественнонаучную дисциплину приводят с завидным постоянством к созданию редукционистских концепций. Специфика психологии, как известно практически со времени ее институционализации в качестве самостоятельной научной дисциплины, в том, что ее предмет столь сложен и многогранен, что принципиальная несводимость его к "естественному" или "культурному" была очевидна уже для создателя научной психологии В.Вундта. "Психология занимает среднее место между естественными и гуманитарными науками", - писал Вильгельм Вундт в 1874 году [430, S.4]. Раскол психологии на психологию физиологическую (естественнонаучную, объяснительную и т.д.) и психологию народов (культурную, историческую, понимающую, описательную и т.п.) состоялся очень скоро, т.к. был "конструктивно" заложен при ее оформлении. Реакцией на механицизм естествознания и классический рационализм явилось возникновение таких течений как "философия жизни" и "философия культуры". Эти направления, претендовавшие на описание социогуманитарной сферы, отличал антисциентизм. Не имея возможности здесь обсуждать эту важную для психологии проблему, констатируем, что психологии как науке свои методологические вопросы приходится решать самостоятельно. Ни постструктурализм, ни герменевтика не дают (и не могут дать) теории развития психологии. Л.С.Выготский в 1927 году в знаменитом методологическом исследовании утверждал, что психологии негде взять свою методологию в готовом виде. Похоже, что история повторяется. Психологии важно разработать новую методологию. Причем это должна быть содержательная методология.

Заимствование психологией моделей развития науки (повторюсь, естественнонаучных) ведет лишь к эскалации кризиса, дальнейшему углублению пропасти между двумя психологиями. На этом пути последовательного сторонника "научности любой ценой" ожидает лишь один "вывод" - научная психология возможна, без сомнений. Все дело в цене. Цена такой возможности хорошо известна - это "высокая цена неоправданных ограничений". Пространства психической реальности суживаются до минимальных пределов, в которых научная психология чувствует себя спокойно. Есть пограничная зона, где использование естественнонаучного подхода, по выражению Л.Гараи и М.Кечке, "приводит к несуразностям". И, наконец, часть пространства психической реальности остается "брошенным". Эти затерянные пространства легко "приватизируются" всеми, кто только пожелает (см. разд. 1.5.).

Как уже упоминалось, протесты против сциентизма философии науки раздались уже в прошлом веке. "Философия жизни" возникла, с одной стороны как оппозиция рационализму, а с другой, как реакция на кризис механистического естествознания. Антиномия философии и науки выступает в "философии жизни" как противоположность "описательной" и "объяснительной" психологии (Дильтей), исторических и естественнонаучных методов познания. На первом плане здесь - интерес к методологии гуманитарного знания, исторического исследования, "наук о духе" [263, с.328]. В настоящее время в качестве методологической основы гуманитарного знания предлагается герменевтика. Не имея возможности анализировать здесь идеи, выдвинутые в современной герменевтике [64,251] , а также сближающегося с ней постструктурализма [371,109], отметим, что методы интерпретации, бесспорно, приложимы к анализу отдельных психологических проблем, но явно недостаточны для обоснования психологии как науки. Поэтому использование герменевтического подхода в качестве основного является оборотной стороной экспансии естественнонаучного метода. Как прекрасно об этом написали в уже цитировавшейся статье Л.Гараи и М.Кечке, этот путь оказывается в не меньшей степени тупиковым: "Не подает больше надежды также и обратный прием, когда общим знаменателем двух полупсихологий объявляется не позитивистская логика естественных наук, а, согласно новой моде, герменевтическая логика исторических наук. На язык этой последней ничего невозможно перевести из всего богатства открытий, сделанных за долгую историю естественнонаучной психологии, особенно касающихся связи психологических феноменов, с одной стороны, и стратегии живого организма, направленной на его выживание, с другой" [67, с.91].

В последние годы приобрело известную популярность новое течение, претендующее на универсализм - "синергетика". По мнению представителей этого направления, возможна новая, синергетическая трактовка развития науки. Синергетика представляет собой междисциплинарное научное направление, возникшее в начале 70-х гг. текущего столетия. Сам термин введен Г.Хакеном, немецким физиком. Другое направление в синергетике связано с именем И.Р.Пригожина, Нобелевского лауреата, известного физикохимика - т.н. теория диссипативных (неравновесных) структур [212]. Пафос данного направления в том, что предпринимается попытка описания общих закономерностей, лежащих в основе процессов самоорганизации в системах различной природы (физических, химических, социальных, биологических, экономических и т.д.). "Синергетика направлена на раскрытие универсальных механизмов самоорганизации сложных систем, как природных, так и человекомерных, в том числе когнитивных" [128, с.4].

Как отмечают сами сторонники синергетики, "по всей вероятности, пока еще рано говорить о философии синергетики, а равным образом и о синергетике познания, т.е. о синергетическом видении когнитивных процессов, как об общепринятых и в достаточной мере разработанных"[128, c.218].

Итак, вывод, который может быть сделан на основании нашего краткого экскурса в философию науки, герменевтику и синергетику, с одной стороны, прост и однозначен, с другой стороны, совсем не нов. Психология должна самостоятельно заниматься разработкой своей методологии. Ни в философии науки, ни в герменевтике, ни даже в синергетике не существует таких методологических схем, используя которые в готовом виде (или даже в качестве полуфабриката!), психология как наука могла бы создать свою методологию. И философия науки, и герменевтика явились "следствием" распада человеческой культуры на "две культуры" (Ч.П.Сноу), произошедшего в прошлом веке. Трагедия психологии, что она попадает "между" культурами: попытки сведВния лишь к одной (безразлично, какой) хорошо известны - "высокая цена неоправданных ограничений"(М.С.Роговин, Г.В.Залевский). Соединить же "две половинки", полупсихологии, по выражению Л.Гараи и М.Кечке, пока не удалось. Соединить можно только то, что конструктивно заложено в понимании предмета.

Таким образом, остается путь методологического исследования в психологии: идя от предмета во всей его полноте, очевидно принадлежащего и миру естественному, и миру культуры. А закончить этот раздел хочется словами А.Ф.Лосева, уже цитировавшимися выше, но имеющими к нашей проблеме самое непосредственное отношение: "Чтобы вообще рассуждать о вещи, надо знать, что такое она есть. И уже это-то знание должно быть адекватным. Если же вы боитесь, как бы ваше знание не оказалось неадекватным, то это значит, что вы боитесь, как бы не оставить рассматриваемый вами предмет совсем в стороне и не перейти к другому" [160, c.191].