4.3 Некоторые особенности развития государства и права России

Западные и некоторые Российские историки, в частности, Костомаров, ошибочно утверждают, что для славян, в особенности в Древней Руси, было характерно неприятие права. В древнем русском законодательстве содержались специальные нормы о недопустимости самоуправства. Так, в известном памятнике права, «Законе судном людям» закреплена была норма, которая предусматривала кару тем, кто разрешал споры насилием, без обращения к официальной власти ¹³⁸. Первые памятники права, в частности, Русская Правда и деятельность таких князей как Владимир, Ярослав и Владимир Мономах свидетельствуют о соответствии русского права основным тенденциям развития цивилизационного права в переходный период к феодальному государству. Кроме того, для древних славян была характерна идеологическая и религиозная терпимость к инакомыслию, добрососедское отношение с другими народами.

Причины спада роста Киевской государственности показаны выше. Но они могли быть преодолены впоследствии. Однако в ХIV–ХVII вв. Московское государство строилось на основе полной государственной и церковной монополии на политику и идеологию. Что касается экономики, то ее в масштабах страны вовсе не было, она носила сугубо местный и в основном натуральный характер. Государство не имело прямого доступа к торговле с Америкой, а также не смогло наладить обширных торговых связей с Азией, Индией и Китаем. Внутренняя промышленность была в зачаточном состоянии. Центральная московская власть в экономической сфере ограничивалась, в основном, сбором дани, налогов.

На рубеже ХVI–ХVII вв. русский человек если и имел достаток, то старался казаться беднее, чем был, боялся пускать свои деньги в оборот, чтобы разбогатевши, не сделаться предметом доносов и не подвергаться царской опале. Обычным было закапывать деньги в землю. Подавлялось стремление к улучшению своей жизни, к изящной обстановке, к правильному труду, к умственной работе. От этого русский человек отличался в домашней жизни неопрятностью, в труде ленью, в сношениях с людьми лживостью, коварством, и бессердечностью. Убогий крестьянин, ползающий перед дворянином, делался жестоким мучителем представителей своего же сословия, если только возвышался над ними. «Нередко зажиточный крестьянин выгонял на голодную смерть свою челядь и близких сродников, а запасы продавал дорогою ценою». Шпионство среди населения развилось до огромных пределов. У холопов вошло в обычай составлять на господ доносы ¹³⁹. Только со времен Петра I дворяне постепенно стали не зарывать, а класть свои деньги в банки, да и то в иностранные ¹⁴⁰. Эти отголоски средневековых табу на богатство в своей стране толкают современников выводить капитал за границу, а в своей стране культивировать теневые экономические процессы, расчеты производить наличными, минуя официальные ведомости и налоговые декларации.

Культура России той поры развивалась сугубо в рамках церковных интересов и дозволенного церковью народного творчества на местах. Никакой конкуренции мысли и идеологии не допускалось. Показательно, что под предлогом борьбы с языческими обычаями на Стоглавом Соборе в 1551 г. было постановлено запретить всяческие увеселения, включая шахматы, карты, гусли, всякое гуденье, сценические представления, переряживанье и публичное плясание женщин ¹⁴¹. Тем самым, даже выражение народной самодеятельности было под запретом. Не мог развиваться театр и другие виды искусства. Они также были под запретом. Пережитки феодальной и идеологической раздробленности Руси подталкивали на постоянное содержание армии и агрессивность ко всему, что не соответствовало представлениям московского двора и церкви. Естественными стали силовые подходы к разрешению внутренних идеологических и иных конфликтов, а также экспансионизм на международном уровне. Идеологическая монополия насаждалась прямым насилием укреплявшейся царской власти над народом. С государством невозможна была никакая внутренняя и международная экономическая и идеологическая конкуренция ¹⁴². Всякое инакомыслие, а тем более вероотступничество, карались сожжением.

Объявив Москву преемницей греческой веры, царь Иван III ничего не сделал для просвещения народа, развития его правовой культуры. Он не способствовал продолжению дела Льва и Константина, императоров ромеев, составивших «Эклогу», избранные законы «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа». В особенности, не нашли в праве Московского царства требования преамбулы «Эклоги» о равенстве стяжателей и малоимущих, справедливости и правосудия ¹⁴³.

Наоборот, он создал правило, что престол и власть зависят не от права, а от произвола какого-либо лица, управляющего в данное время государством, которое не предоставляло никакого залога государственного благоустройства и безопасности. Господствовал рабский страх перед силой, а не перед законом. Власть стала смесью азиатского деспотизма с византийскими отжившими преданиями. Варварские казни и истребления населения только способствовали развитию жестокости и грубости в народе ¹⁴⁴. Некоторое смягчение нравов высшей власти отмечается только со времени царя Федора Алексеевича, который законами 1679 и 1680 гг. отменил варварские казни отсечения рук и ног и заменил их высылкой в Сибирь ¹⁴⁵.

Провозглашенная идеология под лозунгом Москва – Третий Рим, а четвертому не бывать (Два убо Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти ¹⁴⁶), предназначалась сугубо для собственного возвышения и подчинения себе всех ветвей христианства, существовавших среди славян, мечом и кровью. Так, если в период становления Киевской Руси имелась определенная идеологическая и правовая связь Византии с Русью, то с возвышением Московского княжества Русская православная церковь отошла от Константинопольского патриархата в организационном и идеологическом аспектах. В 1477–1478 гг. царь Иван III выступил войском против Великого Новгорода в связи с тем, что в это время новгородцы признали светскую власть Литвы и церковную власть митрополита Киевского. Точно так же каралось и инакомыслие псковских монахов ¹⁴⁷. Идеи Византийского права о равной защите богатых и убогих никак не были восприняты русским правом. Еще в период Киевской Руси между правопорядками Византии и Руси существовали значительные различия, основанные на сословном делении общества. Как писал С.В. Юшков, «Византийское право не знает установления наказания за убийство сообразно с социальным положением убитого, как это наблюдается в Русской Правде». «Византийское законодательство не знает различного наказания за кражу или истребление чужого имущества в зависимости от социального положения собственника этого имущества» ¹⁴⁸. Это свидетельствует о том, что формально-юридическое провозглашение равенства в Византии было под запретом на Руси.

Как справедливо указывал тот же Юшков С.В., ряд столетий право Русской Правда не развивалось. Наоборот, усилился разрыв между русским правом и уровнем развития цивилизационного права периода феодализма. А если сравнить тексты пространной Русской Правды и Судебника 1497 г., то создается впечатление, что русское право интеллектуально за четыреста лет только деградировало. Такого рода деградация не была единственной в истории права России. Она произошла и после захвата власти большевиками в 1917 г., когда гражданское право зарождавшейся буржуазии в России было отвергнуто вплоть до конца ХХ в. Когда Россия в 1994 г. вернулась к вопросу принятия нового Гражданского кодекса для условий рыночной экономики, то он оказался более чем в два раза меньше по объему, чем проект аналогичного закона, подготовленного к 1913 г. Это же касается и Гражданского кодекса Беларуси 1998 г., поскольку он принимался на основе российского аналога. Такое физическое снижение объема текста основополагающих нормативных правовых актов можно объяснить только физическим уничтожением и эмиграцией правового интеллекта народов России и Беларуси в течение указанного периода.

Точно так же Судебник 1497 г. оказался по объему текста в два раза меньшим древней Русской правды в ее пространной редакции. Хотя за этот период произошло становление и укрепление Московского княжества как государства, сформировалась самостоятельная Русская православная церковь и др. Тем не менее, право как особая социальная регулятивная система, существенно не усовершенствовалось. Этого не случилось быть, если бы Московское государство развивалось в указанное время естественным цивилизационным путем, для которого было характерным развитие эпохи Возрождения, как в остальной части Европы. При всех проблемах феодальной раздробленности и захватов земель коренных народов иноземцами, как это было на Руси, в Англии, Голландии и Венгрии, право последних интеллектуально совершенствовалось, выработало важнейшие принципы современного им цивилизационного права. Среди них были установлены право контроля над королевской властью, право выражения протеста власти, личные свободы и личная неприкосновенность свободного населения, др. На Руси такого развития права не произошло. В частности, даже дворяне считались рабами князя и царя и подвергались телесным наказаниям вплоть до второй половины ХVIII в., когда Екатерина II дала личные свободы дворянам. Институты государственного устройства на основе разделения властей, существовавшие извечно в мировой цивилизации, в том числе и в России, в указанное время никак не развивались вплоть до революции 1905–1907 гг. Такое уснувшее состояние процесса правотворчества русского права трудно объяснить. Разве только тем, что русский народ претерпевал огромный национальный шок в связи с потерей своих естественных свобод и иных духовных ценностей после монголо-татарского нашествия. При этом ему насаждались антигуманные принципы личной жизнедеятельности, включая императивы личного самоистязания, пренебрежения к богатству, личным свободам и творчеству. Церковная проповедь благости нищенства в России способствовала постоянному росту нищих на улицах городов. Объявлялось, что Богу угодна печаль, скорбь, слезы человека. Преподобный Феодосий Печерский, игумен монастыря, имел особое почтение у народа в то время. Он сострадал больным, калекам и устраивал для них приюты. Его образ жизни стал образцовым для идеала того времени. Выделялся он тем, что никому из своих монахов не дозволял иметь никакой собственности, а если что-либо обнаруживал, то бросал в огонь. Требовал неукоснительного послушания, без всякого размышления. Всякое переиначение приказаний игумена объявлялось грехом. Игумен никогда не мыл своего тела. Ненавидел латинян и жидов. Земной мир провозглашал гнездилищем всех зол. Единственной альтернативой земной жизни считал загробную жизнь. Запрещение проповедовать греховность земной жизни появилось только при Петре I. Но и при нем религиозным раскольникам нельзя было занимать ни гражданских, ни духовных должностей ¹⁴⁹. Естественно, что такая идеология отстраняла человека от всякого участия в жизни гражданского общества. «Патриаршество ставило преграду внутренним преобразованиям, как в церкви, так и в гражданском обществе и в свое время было уничтожено как один из признаков, наиболее препятствовавших культурному движению русского общества». Петр I 16 декабря 1700 г. ликвидировал патриаршество и все мирские дела, которыми ведала церковь, передал по государственным ведомствам, а духовными делами поручил заниматься в государстве временно назначенному им блюстителю ¹⁵⁰.

Это кажется тем более очевидным, что Судебник 1497 г. создавался спустя более ста лет после Куликовской битвы 1380 г., когда уже выросло новое поколение после окончательного освобождения от монголо-татарского ярма.

Пережитый Русью национальный шок ХIII–ХV в, усугубленный замкнутостью народного хозяйства Московского княжества и отсутствием интеллектуальной конкуренции, безусловного требования для национального развития, сказывался и далее. С течением времени, пропасть между русским правом и основными принципами цивилизационного права увеличивалась. Тенденция отхода русского права от цивилиазационных ценностей в дальнейшем не изменялась еще многие столетия. «Ровная» расправа и суд, провозглашенная в преамбуле Соборного Уложения 1649 г., носила внутрикорпоративный характер, как это имело место в Древней Греции.

В ХVII в. в Московском царстве сложилась сильная монархическая власть. Данное государство обладало огромными территориями и запасами сырьевых ресурсов. Но эти факторы не обеспечили устойчивого прогрессивного развития экономики, культуры и права в России той поры. Государство и его право с течением времени продолжала отставать в своем развитии от многих стран Западной Европы. Во внешних сношениях Московского государства конкуренция с другими странами и народами происходила, по преимуществу, в форме беспрерывных войн. Говоря современным языком, данное государство было крайне милитаризировано. И это не случайно. Как говорилось выше, централизованная власть не нужна была для организации натуральной экономики той поры в стране, и монархия этим не занималась. Тогда как для стран Западной Европы в это время, наоборот, был характерен государственный меркантилизм в регулировании экономики. Во Франции он известен как «кольберизм» ¹⁵¹. Не имея никаких экономических рычагов влияния на экономику страны монархическая власть в России могла самоутверждать себя лишь военными силами. А присутствие войск требовало их использования и огромных финансовых затрат, которые тяжким бременем ложились на натуральные сельскохозяйственные дворы и мелких ремесленников. При этом, предприимчивое население Великого Новгорода, как и других городов с глубокими торговыми традициями, физически уничтожалась государством. Особо отличились здесь Иван III и Иван IV. Этим только и можно объяснить разновекторную военную экспансию, осуществлявшуюся царским домом как во вне, так и в отношении своего же населения. На востоке и на юге шли постоянные войны с раздробленными татарскими государствами и Турцией, на западе велись беспрерывные войны с Польшей и Великим княжеством Литовским, на северо-западе со Швецией и различными торговыми образованиями, существовавшими на территории современных прибалтийских государств. При этом, например, царь Иван III в 1495 г. под предлогом убийства в Ревеле русского человека, пойманного при совершении гнусного поступка, схватил и ограбил в Новгороде всех немецких купцов ¹⁵². Московское княжество умудрилось даже насильственно выжить со своих торговых путей Ганзейский торговый союз, активно связывавший торговлю Западной Европы и прибалтийских народов.

И все это в условиях кровавых междоусобиц, дворцовых заговоров и цареубийств, жестокой феодальной эксплуатации населения, отсутствия каких-либо экономических, политических, личных и творческих свобод. Царь Иван III в 1495 г. окончательно добил торговлю и класс торговых людей в Новгороде ¹⁵³. Царь Иван IV Грозный «приучил не рассуждать ни о каких правах». Новгород был им вовсе уничтожен и обезлюдел как социальное явление. Оставшееся обнищавшее его население вынуждено было далее «плодить нищие поколения». Эта история повторилась после 1917 г., когда пьяные матросы порождали себе подобных. При таком самоуправстве и жестокости «чувство законности должно было исчезнуть» в народе. Даже церковь воспротивилась такому сумасбродству. Святой Филипп, митрополит московский, говорил царю: «Доколе в Русской земле будет господствовать беззаконие? У всех народов, и у татар, и у язычников есть закон и правда, только на Руси их нет». Иноземцы отмечали по этому поводу: «Если бы сатана хотел выдумать что-нибудь для порчи человека, то и тот не мог бы выдумать ничего удачливее». Изобретение способа увеличивать казну за счет спаивания населения тоже признается за Иваном Грозным. Выделение служилого дворянства в Европе, в целом, имело позитивное значение для укрепления монархической власти. Но в России опричнина вела себя как вероломный захватчик чужой территории и уничтожала земщину, всякие проявления местного самоуправления населения, не включенного в число опричников ¹⁵⁴. Поэтому не случайно, что европейцы продолжали называть восточных славян варварами. Данное право у них есть и сегодня. Но оно выходит уже за пределы цивилизационной культуры и цивилизационного права. Цивилизационное право исключает всякие идеи и социальные действия, ведущие к неравенству народов. Рациональная политика такого рода выходит за пределы цивилизационного мышления, в состав которого входит не только одна рациональная политика, но и другие духовные ценности цивилизации. Причем варварское отношение к варварам характерно не только для современных политиков. Оно присутствует на сознательном и подсознательном уровне среди ученых и рядового населения. Это проблема не варваров, а тех, кто еще не достиг цивилизационного уровня мышления и социального действия.

Единоличная царская власть Москвы восхвалялась иноземцами в те времена исключительно, сознавая ее позитивизм для получения себе торговых и иных льгот и преимуществ. Данных льгот иностранцы не получили, если бы это зависело от решения собственных русских лиц торгового и промышленного сословия ¹⁵⁵. Восхваление единоличной власти национальными политиками сегодня имеет ту же основу, сохранение привилегированного положения для себя. Нужно отметить, что в условиях международной конкуренции, развитию Российского государства умышленно препятствовали некоторые европейские державы ¹⁵⁶. Конкурентная борьба, как уже сказано, в том числе и между государствами, является естественным явлениям в развитии человечества и цивилизационного права. Но Россия не смогла устоять в условиях ведения неприемлемой конкуренции. Ее традиционная международная экспансия обернулась против нее же самой.

Заботами о развитии науки и образования в России всерьез занялся только Петр 1, учредивший Указом 27 января 1724 г. академию наук. Первыми национальными академиками в ней стали Татищев, Ададуров, Манкиев, Кантемир, Тредьяковский и Ломоносов. Однако свобода научного творчества еще долго не поощрялась ¹⁵⁷.

Но и при Петре I еще не было учреждено в России высшее учебное заведение по типу университета, поскольку не было начальных учебных заведений, которые могли бы готовить абитуриентов для университета. Первый Московский университет учрежден лишь дочерью Петра, Елизаветой Петровной, 12 января 1755 г. В его составе были три факультета, в том числе, юридический, медицинский и философский. При университете были две гимназии. Одна для дворянства, а другая для разночинцев. Учеба в университете для крепостных была запрещена ¹⁵⁸.

Петр I всерьез начал всестороннюю культурно-просветительскую работу среди населения. Он разрешил в стране музыку и танцы, празднование Нового года с елкой. Женщинам приказал носить иноземные платья, в чем они усмотрели признак своего освобождения от рабства и с удовольствием стали наряжаться. Но позволить себе это могли лишь женщины из богатых семей. В то же время, первый русский театр смог появиться в России только в 1756 г. Только со времен Петра постепенно стали создаваться преграды обычному хулиганству в общественных местах. В частности, было постановлено не допускать на улицах и рынках драк. Поскольку медицинского образования и профессионального лечения населения не было, то пришлось вводить жесткие ограничения против шарлатанства в этом вопросе.

Но вековые привычки народа не позволили и Петру I вдохнуть новую душу в народ и его жизнь. Более того, «история показывает нам, что в обществе, управляемом деспотически, чаще и сильнее проявляются пороки, мешающие исполнению самых похвальных и спасительных предначертаний власти». При внешнем благочестии люди по-прежнему оказывали отвращение к наукам. Не была привита им любовь к ближним и иные нравственные качества. Оставалась в забвении юриспруденция и правовая культура. Систематизация законодательства, которое бы закрепляло новые общественные отношения, не была проведена. В судебной практике велено было руководствоваться Уложением 1649 г. ¹⁵⁹

Трагизм изложенного еще раз подтверждает, что нормативы цивилизационной культуры и права действуют в обществе только тогда, когда они начинают применяться на подсознательном уровне. Всякое рациональное право никогда не могло возникнуть, не пройдя периода своего подсознательного становления. Поэтому все осознанно и насильственно проводившиеся реформы Петра I не смогли отозваться в душе нации. Прошли еще столетия, прежде чем основные принципы цивилизационного права стали осознанно цениться в России.

Таким образом, в Московском княжестве и русском праве вплоть до Х1Х в. базовой причиной его отставания в развитии было отсутствие конкурентных основ развития идеологии, науки, культуры, всего интеллектуального потенциала населявших ее народов. И как следствие, крайне отсталой была и экономика.