15 Годам его творчества, свидетельствуют о разнообразии его

драматургическихприемов,которое,всвоюочередь,отражает

быстрое развитие театра в первой половине V в. до н.э. Так,

впьесах:«Персы», «Семеропротив Фив»и«Просительницы»

заметна исключительно важная роль хора: в действии участ-

вуют одновременно один или два солиста, которые активно

взаимодействуют с хором, но почти не вступают во взаимо-

действие или диалог друг с другом. В«Орестее» –последнем

произведенииЭсхила, написанномвтовремя,когдаиспользо-

вание трех актеров-солистов стало обычной практикой, – мы

видимвразныхсценаходного,двухилитрехактеров,активно

взаимодействующихсхоромидругсдругом;ав «Эвменидах»,

в сцене судебного заседания, диалог ведут сразу четыре сто-

роны – Орест,Аполлон, АфинаихорЭвменид.

Длясюжетов Эсхила в наибольшей степени характерны не

перипетии и узнавания (хотя их он тоже создавал мастерски),

но ситуации, вкоторыхнагнетается напряжение, соединенноес

ожиданием, азатем происходит его разрешение.Таким образом

развивается действие в «Персах»; из ожиданий и разрешений

сотканвесь«Агамемнон»–перваяисамая большая трагедияиз

трилогии«Оре стея».

53 Другой вариант русского перевода названия этой трагедии –

«Жертва у гроба».

101

Действие «Агамемнона» происходит во дворцеАгамемнона

в Аргосе. В начале трагедии мы видим дозорного, вся много-

летняя служба которогосводится к тягостному ожиданиюзнака

окончания Троянской войны – огня на вершине ближайшей

горы; наконец он видит огонь и бежит сообщить онем царице

Клитемнестре.Затемпереднами появляетсяхорстарцев,десять

лет живущих без единой вести о том, каковы дела под Троей;

хор полоннерадостныхмыслейовойнеиоделах, творящихсяв

Аргосе вотсутствиеАгамемнона.Потомнасценувыходит про-

цессия, посланная Клитемнестрой для совершения празднич-

ныхжертвоприношений,истарцы некотороевремяпребывают в

напряженном неведении о том, что же происходит; наконец появ-

ляется сама Клитемнестра и приноситдолгожданную весть: Троя

пала. Радость старцев вновь сменяется тревожным ожиданием

возвращения Агамемнона, ибо в егодомедалеко невсев порядке.

Подобнымижетяжелымипредчувствиями пронизанасцена

возвращения Агамемнона иеговступления вдом. Клитемнестра

расстилаетотколесницыкдому пурпурный ковер,накоторый

Агамемнонбоитсявступить, ибо пурпур– этоцветцарскогои

божественного достоинства, иэтароскошь кажется емуизлиш-

ней. Однако Клитемнестра настаивает на этом, и Агамемнон,

уступив, тревожно и смущенно шествует в дом, но его шест-

виедвусмысленно:онтриумфатор,достойныйроскоши,ивто

же времяон –тот, кто попираетногами божественное ицарс-

кое достоинство. Когда в доме готовится убийство, троянская

прорицательницаКассандрапередхором изрителямиизлагает

свои неясныевидения жестокогопреступления, которое вот-вот

произойдет в этом доме. После того как Кассандра входит в

дом, старцы слышат ужасный крик Агамемнона, и он вновь

ввергаетих всостояние крайнейтревогии неуверенности, пока

из дома не выходит Клитемнестра и не предъявляет кровавые

результаты своей мести: вместе с нею на сцену выкатывается

тележка, где лежат тела только что убитых ею Агамемнона и

Кассандры. Чувство подавленности у старцев сменяется ярос-

тью,когда вконцедействия насценувыходитЭгисф–любов-

никКлитемнестрыисоучастникее убийства, двоюродныйбрат

Агамемнона,начисто лишенный доблести ицарственного вели-

чия, как будто созданный для преступлений. На этой волне

оканчивается трагедия, и настроение финальной сцены пред-

варяет появление мстителя – Ореста, который придет вследую-

щейчаститрилогии–«Хоэфорах».

Тяжелая атмосфера«Агамемнона»обусловленатем,чтона

умеу всехдействующихлиц– убийство:старцы иКлитемнестра

102

вспоминают ритуальное убийство несчастной Ифигении,

совершенное ее отцом Агамемноном, чтобы ускорить отплы-

тие ахейских войск под Трою. Клитемнестра и Эгисф замыш-

ляют убийство Агамемнона. Кассандра видит ужасное пре-

ступление Фиеста и готовящееся убийствоАгамемнона. Один

Агамемнон говорит не обубийствах,но и у него на душе неизъ-

яснимая тяжесть, когда он ступает по пурпурному ковру, и

внешне это только сгущает жестокие замыслы, витающие во-

круг него. Тяжесть, нависшую над домом Агамемнона, Эсхил

мастерски передает цепью напряженных ожиданий и их раз-

решений, сопровождающихсячередованием ритма:отмедлен-

ногоитягучего–к предельноускоренному.

Вторая трагедия «Орестеи» называется «Хоэфоры», что

буквальноозначает«мироносицы»,или «несущие возлияние».

Это название соответствует облику хора: здесь он состоит из

девушек из дома Клитемнестры, появляющихся на орхестре с

кувшинами, чтобы совершить возлияние на могильный кур-

ган, в котором похоронен Агамемнон. В «Хоэфорах», так же

как и в «Агамемноне», есть центральное событие: убийство

Клитемнестры и Эгисфа, его совершает прибывший в Аргос

Орест. Это событие выстроено как явная параллель первому

убийству:Орест (какдонегоКлитемнестра)появляетсяиздве-

рей с орудием убийства, и вместе с ним выкатывается тележ-

ка, накоторой лежат тела преступнойматери иее любовника.

Эсхил тем самым показывает, что убийство и месть за него

внешне выглядят одинаково – как однои тоже преступление.

За это преступление Орест навлекает на себя гнев страшных

подземныхбогиньмести–Эриний.Чтобыизбавитьсяотнихи

очиститься, Орест направляется за советомвхрам Аполлонав

Дельфах.

Третьятрагедия«Орестеи»– «Эвмениды» – начинаетсясце-

ной вДельфийском храме: в нем дремлют страшные Эринии,

поджидая Ореста. Орест выслушивает совет Аполлона, кото-

рыйнаправляетеговАфины, где насудеподпредседательством

самой богиниАфиныдолжна решитьсяего участь. Орест уст-

ремляетсятуда, аследом заним– Эринии, которых разбудила

тень Клитемнестры, вышедшая из загробного мира.В Афинах

перед судом – Ареопагом завязывается нешуточная словесная

распря: вначале выступает сам Орест, просящий о помилова-

нии, следомза ним –Эринии, которые жаждутмести за мате-

реубийство, и наконец Аполлон, вставший на защиту Ореста.

Голоса судей разделились поровну, и преступника оправдали:

точно также действоваливсудебной практикетогдашнихАфин,

103

Орест, прибежавший в храм Аполлона в Дельфах, спасаясьотЭриний–

богинь мести, которые стали преследовать его после того,как он совер-

шил убийство Клитемнестры, его матери. Орест припал к «пупуЗемли»

(камню, хранившемуся в Дельфах и отмечавшему, по преданию, зем-

ной центр); левее в центре – Аполлон, еще левее от него – служитель-

ница храма; Аполлон отгоняет Эринию (крайняя слева), взобравшуюся

наколонну;справаотОреста –сестра АполлонаАртемида.(Сюжетэтой

росписи явно навеян начальной сценой трагедии Эсхила «Эвмениды»)

КраснофигурныйкратеризАпулии.ПерваячетвертьIVв.дон.э.

Неаполь, Археологический музей

потомучто считали, чтовподобныхслучаяхбогиня встает на

сторону осужденного и голосует за помилование.Такимобра-

зом, трилогия имеет в общем «счастливую» концовку. Даже

дикие Эринии были умилостивлены решением суда: им было

отведено жилище в пещере Акрополя, в котором они посели-

лисьподименем «Эвмениды»,тоесть«милостивые».

ЭторешениесудавXIXв.былоистолкованокаксвидетель-

ствосовершившегосянекогдапереходаотматриархатакпатри-

архатуиот материнского права –к отцовскому. Защитнаяречь

Аполлонавомногомспособствовалаэтойинтерпретации: один

изегоаргументовсостоялвтом,чтопризачатии ребенкареша-

ющаярольпринадлежитотцу,следовательно, отецдоминируетв

семье вовсех отношениях. Другиеисследователи виделиособое

104

значение«Орестеи»втом, чтовнейярчевсего отразиласьволя

Афин к признанию собственной исключительности и домини-

рованию в греческом мире. Эта воля ощутимав«Орестее», иу

нееестьрациональныеоснования: афинскаядержавагордилась

своей демократией, в том числе судебной, и считала свой тип

государственного устройстванаиболеесоответствующим эллин-

скойсущности, лучшимвподнебесной.Недаромдикиебогини

Эринии– воплощение древнегоправа мести – поселилисьпрямо

под твердыней Афинского государства, Акрополем: они стали

частью демократического судебного института, воплощением

справедливого воздаяния преступнику.

Но есть еще одна тема в «Орестее», ставшая, быть может,

главной темой новоевропейских размышлений о трагедии: это

соотношениеличной свободыгерояибожественного предопре-

деления его поступков. Свобода и предопределение, сплетаясь

сложным образом, разворачиваются вгероическуюсудьбу, кото-

раяиявляетсяглавнымпредметом изображенияв трагедии. Так,

Орест для всего последующего театра стал воплощением мук

выбора, совершатьли кровавую месть,повинуясь зову Аполлона,

или пощадитьмать,повинуясь зову сердца(строки895–902):

Клитемнестра

Постой, дитя, о сын мой, эту грудь, молю,

Ты пощади. Ведь преждетыдремална ней,

Онатебя, мой сын, кормиланекогда.

Орест

Пилад, как быть,чтоделать?Страшномать убить.

Пилад

А тызабыло прорицаньяхЛоксия,

О том, какою клятвойтыклялся, забыл?

Враждуйсо всеми,только не с бессмертными.

Орест

Ты прав.Совету верному последую⁵⁴.

Выбор за Орестом, а не за богами, и ни одно решение не

гарантирует успокоениядуше: ондолженпринятьвсе последст-

вия своего поступкаивзвалитьвсюответственностьтолькона

себя–вэтомсостоитгероизмклассическойтрагедии.Поэтому

мы говорим, что одна из наиболее впечатляющих черт эсхи-

ловскоготворчества–этоизображениегероеввмоментсозна-

тельного выбора судьбы: таковы Пеласг в «Просительницах»,

Ксеркс в«Персах»,КассандраиОрест в«Орестее».

54 Здесьи далеецитаты из Эсхиладаются в переводеС. Апта.См.:

Эсхил. Трагедии.М.,2001.

105

Характернаячерта трагедии, ярко проявившаясяиу Эсхила,

иу Софокла, и у Еврипида,состоитвтом, чтовмоментыкрай-

ней решимости, душевной подавленности, готовности к пре-

ступлению,предстоянияпередсмертью – втемоменты,когда

обыкновенные людимолчат, трагедиявсегдадаетсловосвоим

героям,чтобыониподробноияснопередаливсе своидушев-

ные движения. Эсхил ярко и пронзительно изображает стра-

даниесвоих героев,но приэтом несомневается всправедли-

востибогов. Богистроги ибезжалостны,но исамыестрашные

изних способны явитьобликсправедливыхимилостивых (как

в «Эвменидах»). В большинстве его трагедий человеческое

страдание в конечном итоге проистекает из несправедливого

поступка,преступления,совершенногопоглупостиилизлому

умыслу. В «Персах» исток страдания персидского народа,

представленного хором, – в злополучном решении Ксеркса

завоеватьвсюГрецию, проявившем свою непомерную гордыню

перед богами. В«Просительницах» череда бедствий ираздо-

ровпроисходит отпреступногожеланиясыновейЕгиптапри-

нудить своих родственниц данаид к браку. В «Агамемноне»

вся череда преступлений началась с давнего прелюбодея-

ния Фиеста (Эгисф – его потомок) с женой его брата Атрея

(потомок Атрея – Агамемнон). Начало бедствиям, связанным

сТроянской войной, положилопреступноепохищение Парисом

Елены.

Подобные злодеяния навлеклитяжелейшиепоследствия не

только на тех, кто их совершил, но на их потомкови прибли-

женных: трагедияпристально смотритна эти бедствияиих воз-

действие начеловеческую природу. Нопочему жечереда бед-

ствийзахватывает нетолько преступников?Вседело втом, что

злодеяния,дающиеначалотрагедиям,совершаютсялюдьмине

обычными: этоименно герои, полководцы и цари, откоторых

зависят судьбы городов ицелых народов. В этом смысл арис-

тотелевского определения трагедии как «важного действия»:

действие почти любого из ее героев имеет последствия для

всего мира.

Особняком среди сочинений Эсхила стоит «Прометей».

Ученыеотказывалисьпризнатьегоподлинность главным обра-

зом потому, что вэтойтрагедии слишком явно выражено пре-

зрение к олимпийским богам – «богам новым», пришедшим к

властис помощью Прометея и первым делом покаравшимсвоего

же главногопомощника.Почти каждый монолог Прометеягово-

рит о несправедливостибогов;его страданиявызываютсочувст-

виезрителейи неизбежно подталкивают крискованномушагу –

106

Прометей прикованный.Справа от него –Гефестсмолотом,слева–демон,

олицетворяющий зевсову власть. (Сюжет явно навеян началом эсхилов-

скойтрагедии«Прометей».)КраснофигурныйкратеризАпулии.

ПоследняячетвертьIVв.дон.э. Санкт-Петербург, Эрмитаж

признать его бунтарские идеи справедливыми, тем более что

исток мучений Прометея –любовь к людям. Все это слишком

далеко от героического принятия участи от богов, стольвнуши-

тельно показанного Эсхилом в других трагедиях. Нам ничего

не остается,как решать самим, вчемтут дело: может быть, гра-

ницы трагического для Эсхила были столь широкими, что он

посчиталвозможным довеститрагическийпафосдоотрицания

божественной власти; а может быть, мы в самом деле имеем

перед собой произведение эллинистического подражателя

Эсхилу,жившего вту эпоху, когдаустоитрадиционной религии

ощутимопошатнулись.

Как быто ни было, для XIXиXX вв. именно «Прометей»

является чистым символом героического бунтарства, пусть

даже онообрекаетгероянабезнадежные страдания. Особенно

знаменитвэтой трагедиимонологПрометея,вкоторомонрас-

сказываето том,скольвеликаегопомощьлюдям (442–471):

107

…Лучшевыпослушайте

О бедах человеков. Уми сметливость

Явних, дотолеглупых, пробудить посмел.

Об этомне затем, чтоб их кольнуть, скажу,

А чтоб понятьвам,как яклюдям милостив.

Ониглаза имели, но невидели,

Не слышали, имея уши. Теням снов

Подобны были люди, весь свой долгийвек

Нивчем несмысля. Солнечных не строили

Домов изкамня, не умели плотничать,

А вподземельях,муравьямиюркими,

Онибезсвета жили, в глубине пещер.

Приметне зналиверных, что зима идет,

Или веснасцветами, иль обильное

Плодами лето – разуменья небыло

У них нив чем,покуда я восходы звезд

И скрытый путь закатов не поведалим.

Премудрость чисел,изнаук главнейшую,

Ядля людей измыслил и сложеньебукв,

Мать всех искусств, основу всякой памяти.

Япервый, кто животных приучил кярму,

И кхомуту, и квьюку, чтоб избавили

Онилюдей от самойизнурительной

Работы. Аконей,послушныхповоду,

Красу и блеск богатства, явповозки впряг,

Не кто иной,как я,льнянымикрыльями

Суда снабдил исмелопоморямпогнал.

Вот сколько ухищрений для людей земных

Придумал я, зло счастный. Мне придумать бы,

Какот страданий этихсамомуспастись.

В своихтрагедиях Эсхил более сосредоточеннасобытии,чем

нахарактеристике отдельного персонажа. Тем неменееон дал при-

меры сильныхгероическихиндивидуальностей–такихкакцарь

Пеласгв«Просительницах»илиКлитемнестрав«Агамемноне».

В характеристикеЭсхилпредпочитает выделениеодной домини-

рующей черты, разнообразной иобъемной прорисовке. Ярче всего

показана у него Клитемнестра – «женщина с умом мужчины». По

сей день эта роль, благодаря характерной для нее беспощадной

ясности,сознательности и убийственнойубедительности мотиви-

ровок, сопровождающей всесамые жестокие замыслы, остается

однойизсамых мощныхи самыхтрудных для сценическоговоп-

лощения женских типов мирового театра.

Хор у Эсхила тоже действует как цельная индивидуаль-

ность: его суждения и оценки всегда продуманны и весомы,

108

и часто он просто ведет засобоюпочти все действие – как в

«Просительницах» или «Эвменидах», или берет на себя ини-

циативу–каквконце«Агамемнона».Хорвеготрагедияхпро-

являет себя и как эпический повествователь (подобно хору

Стесихора и Ивика), и как средоточие мудрости полиса; вот,

например, как передан момент заклания Ифигении в пароде

«Агамемнона» (строки228–247):

[Строфа 5]

Ярмусудьбыподставляя выю,

Ожесточаясь решеньемдиким,

Бесчестнымзамысломи безбожным,

Не ведалробостиАгамемнон.

Увы, от первого преступленья

Родится дерзость у человека.

Он решилсядочь убить,

Чтоботплыликорабли,

Чтобскорей начать войну

Из-за женщиныневерной.

[Антистрофа 5]

Ни воплями, нимольбой дочерней,

Ни молодой красотою нежной

Вождейвоенныхне тронет дева.

Отец молитву свершили слугам

Велел схватить ее, в плащзакутать,

Как козочку, наалтарь повергнуть,

Наклонить лицомвперед

И, чтобдомасвоего

В этот миг не прокляла,

Рот зажать ей,да покрепче!

Аристофану речь Эсхила казалась тяжеловесной и арха-

ичной из-за насыщенности эпически-батальными образами и

сложными эпитетами, напоминающими гомеровский стиль.

Тем не менее именно Эсхила вывел аристофановский Дионис

в«Лягушках»иззагробного царства,желаядатьгородунастав-

никавтрудную минуту, «чтобгород,послебед,насценепьесы

ставил». В этом признании заключена очень высокая оценка

творчества Эсхила потомками; сам же Эсхил, если судить по

егоэпитафии⁵⁵, ксвоим наивысшим заслугамотносил участие

в знаменитой Марафонской битве, а вовсе не ремесло драма-

турга.

55 См. подраздел «Эпиграмма».

109

Софокл

Афинянин Софокл (496–406/405 гг. до н.э.) создал свыше

120произведенийдлятеатра, изкоторых донас дошливсего 7.

За 60-летнюю театральную карьеру Софокл выступал с тетра-

логиямиболее30раз, былудостоенпервогоместаболее20раз

иниразу не приходил в состязании третьим:инымисловами,

онникогда не испытывалпоражения. Залогом стольуспешной

карьеры сталегодебют в468 г. до н. э., когдасоперником моло-

дого Софокла выступил опытнейший Эсхил, но победа была

присуждена Софоклу. Говорили, что, когда Софокл получил

известиео смертиЕврипида(в406г. до н. э.), онвывел свой хор

на состязаниевтраурных одеждах;сам он умерчерезнесколько

месяцев после этого случая. Всеми уважаемый гражданин;

соратникПерикла,полководец,избранныйнародом;другмно-

гихвлиятельныхлюдей Греции; жрец культа герояХалона – все

это качестваСофокла, донесенные до нас традицией. Неслучайно

после смерти он был причислен к лику героев под именем

Дексион, ив его честьстали совершать ежегодные поминаль-

ные обряды. Последней – посмертной – премьерой Софокла

стала постановка «Эдипа в Колоне»,осуществленная его вну-

комчерезпять летпослесмерти драматурга (401 г.дон.э.).

Современники воспринимали творчество Софокла как свое-

образноеравноденствиеи гармонию эпохи классической траге-

дии. Его ставилипосередине между возвышенной строгостью

итяжеловесностью Эсхилаиболезненной эмоциональностью,

риторическойпарадоксальностьюЕврипида.ЕщеАристофанв

«Лягушках» вскользь упоминал общепризнанную гладкость и

ясностьсофокловыхтрагедий.Нестоитслепоследовать этому

взгляду иискать вСофоклетолько равновесие и успокоенность.

Напротив, сохранившиеся трагедии показывают, насколько

мощно Софоклумелпередатьдисгармониючеловеческойдуши,

ее способностьвпадатьвсамыекрайние,пограничныесостоя-

ния,которые требуютпредельного напряжениявсехсил, чтобы

осознатьпроисходящееиначатьдействовать.

Величайшее мастерство Софокла состоит как раз в уме-

нии облечь состояние крайней растерзанности человеческой

природы в правильную и гармоничную театральную форму,

изрядноподкрепив еезримыми метафорами ивещественными

символами.Всеэто – составляющие егоуникальногодара сочи-

нять сказания для театра. Софокл еще при жизни снискал себе

репутацию непревзойденного творца трагических сюжетов, и

она остается неколебимой по сей день. Аристотель поставил

110

сюжеты Софоклавпримервсем последующимавторам,потому

чтоименновнихонвиделвоплощениетрагедиикактаковой–

во всей полноте ее энергии. Самым сильным произведением,

наболее точно соответствующим идее трагедии, Аристотель

называлтрагедию«Эдип-царь».

«Эдип» действительновошелвисториютеатра как величай-

шаяизвсех греческихтрагедийи оказалсильнейшее воздействие

на всюевропейскую культуру, найдя отражениедаже в психоана-

лизе.После яркихдискуссийромантиковвXIXв.,наибольшую

популярность приобрело истолкование «Эдипа» как трагедии

рока. Смысл трагедии рока в целом пессимистический: сколь

бы нибыливеликиусилияотдельного человека самостоятельно

построить свою жизнь и действовать с поправкой на несчаст-

ливые пророчества – в итоге все предреченное исполнится, и

боги покажуттем самым бессилие героя перед лицомпровиде-

ния.Героизмнатуры здесьвиделивнепокорностироку, которая

кажется довольно абсурдной в подобных обстоятельствах; тем

не менеедело героя – бунтоватьпротив сил, значительно превос-

ходящихего, пусть даже победаисключена – наивысшийподвиг,

на что только испособен человек.

В подтверждение этой интерпретации приводили миф об

Эдипе, на нем основана трагедия Софокла. Эдипу было суж-

дено убить своего отца и жениться на собственной матери;

узнав обэтом, молодойЭдип,желаяспастисьот несчастливой

доли, ушел из дома,не зная, что родители, от которыхон бежал,

являютсяприемными. Во времяскитаний онвсеже убил своего

отца Лая,самневедаятого,а придявФивы,женилсянасобст-

венной матери Иокасте. Все это стало ему известно после про-

веденного расследования;в итоге Иокаста повесилась, а Эдип

ослепил себя и покинул Фивы, склонив голову под тяжестью

совершенных преступлений. Как будто бы все в этом мифе

убеждаетнас согласитьсястем, что«Эдип» – это трагедиярока.

Остается только присмотреться, как сам Софокл рассказывает

этот мификакиеонставитакценты.

Трагедия начинается с картины мора, поразившего великие

Фивы во время царствования Эдипа. Сам Эдип здесь – слав-

ный и доблестный царь,имеющийбезграничную властьи ува-

жение подданных: это, бесспорно, было бы вершиной челове-

ческого благополучия, если бы не страшное бедствие родной

земли. Эдип ожидает Креонта, который был отправлен в храм

Аполлона, чтобы узнать у бога способ избавленияотстраданий.

Вотприбывает Креонт и передает слова бога: Фивы поражены

потому, что приютили убийцу старого царя Лая; избавление

111

придет толькотогда,когдаубийцабудетнайдениизгнан.Эдип

со всейрешительностью воина ивластителя берется за рассле-

дование ис яростьювстречает все препятствия,которыемогут

совлечьегоспрямогопути: онверит,чтотемсамымонвыпол-

няетволю самого Аполлона.

Шагзашагом,отразговора к разговору Софоклпоказывает,

как растут знания Эдипа,ноодновременномножатся иего сом-

нения, а вместе с ними – раздоры между ним и подданными.

Эдип теперьподозреваетвсесвоеокружениевзаговоре против

негосамого: он просто ослепленэтимиподозрениями.Вначале

он призывает к себе слепого прорицателя Тиресия, который

знаетправду,ноне осмеливается открытьее,неясноуказывая,

что ключ от тайны лежит внутри самого Эдипа. Эдип момен-

тально приходит вярость, обвиняетвубийствеТиресия и уже

неслышитдажепредельноясныхслов,какиеТиресийбросает

емувлицо(строки 353–356):

Вот как?А я тебеповелеваю

Твойприговорисполнить– над собой,

И ни меня,ниихне трогать, ибо

Страны безбожныйосквернитель– ты!⁵⁶

Поздно: Эдип уже духовно ослеп, он не внемлет простым

словам игрубо прогоняет старого служителя Аполлона – хотя

недавно сам прилюдно объявил себя воином и слугой этого

же бога. Средипрочего,Тиресий произносит фразу,в которой

заключен весь смысл последующих стремительных событий

трагедии(строка430):

Сей деньродитиумертвиттебя.

Слепая ярость и мнительность Эдипа заставляют его затем

обвинить и Креонта в попытках захватитьего власть,и только

мольба хора спасает того от казни или изгнания: после этой

напряженнойсценыровнопосерединетрагедиизвучиткоммос.

Постепенносгущаютсянеясныеподозрения вокругсамого

Эдипа, и растет уверенность, чтотайну преступления следует

искать в его прошлом. Эдип вразговоре с Иокастой мучается

воспоминаниями об убийстве незнакомого старца, совершен-

ном подорогевФивы,и посылаетзаединственнымсвидетелем

этогоубийства –старымпастухом.Тем не менееслепотаЭдипа

вотношениисебянастолько велика, что он ставит под сомнение

56 Здесь идалеевсецитаты из«Эдипа-царя»и«Эдипав Колоне»

даны в переводе С. Шервинского. См.: Софокл. Трагедии.М.,1988.

112

дажеправоту пророчества Аполлон, ихор водной из песен тре-

вожновосклицает (строки 882–885):

Увы! Пророчества о Лае

Бессильны стали. Нет нигде

Почетаныне Аполлону.

Бессмертных позабыли мы.

И вот из Коринфа приходит вестник, сообщающий о кон-

чинестарогоцаряПолиба,егоЭдипсчиталсвоимотцом.Эдип

заявляет о неправоте бога, подтверждая недавние слова хора;

в радости Эдипа слышныигоречь, и кощунственное торжество

(строки 939–947):

Увы! Кчемунамбылочтить, жена,

Полеты птиц ижертвенник пифийский,

Провозгласившие, что сужденомне

Отца убить родного?Вот он – мертвый

Лежит вземле, – а я не прикасался

Кмечу. Но, можетбыть, с тоскипо сыну

Скончалсяон,–так я тому виной?

ВАидунес Полиб все прорицанья...

Поистине,онилишьзвук пустой!

Но затемнемедленноследует знаменитая софоклова пери-

петия, соединенная с узнаванием, рассказанной нами выше:

весть о том, что правители Коринфа – приемные родители

Эдипа, должна была порадовать царя,нона делерезкоповер-

нула это расследование, приблизив все к страшному финалу.

Теперь Эдип рвется узнать свое происхождение, и вновь он

глухкпредостережениямИокасты,котораяужевсепоняла:он

думает, что егохотят уличить в том, что род его незнатен, и сле-

пая ярость внем, отэтого вновь возрастает.Рассказ пастуха в

последнем эписодии всеставитнасвоиме ста.

Итак, начав трагедию как первый из людей, выдающийся

представитель человеческогорода,Эдипвконце концовобна-

руживает, что в действительности он – последний и несчаст-

нейший из смертных. Он совершил тягчайшие преступления,

запятналсебя кровьюотца, осквернилматеринскоеложе и– уже

нанаших глазах –был ослеплен подозрениями, захлебнулся в

жажде власти, прошел через неверие вбогов,авсамомконце

вполноймере пережил тяжесть раскаяния во всем совершен-

ном. Поэтому мы говорим, что трагедия «Эдип-царь» – это

не трагедия рока, а трагедия знания и самопознания. Героизм

Эдипа заключается вовсе не в абсурдной решимости воевать с

богами, но, во-первых, втом, что он не отступился от своего рас-

следования дажевтотмомент,когдастало ясно, что оно влечет

113

его прямо в темноту его прошлого; во-вторых, познав себя и

ужаснувшись в содеянном, Эдип безоговорочно принял свою

долюи стал житьв соответствииснею,каксамыйпоследнийи

самыйнесчастныйиз людей, чья жизнь состоит не из подвигов,

аизстраданий.

Принятие своей доли и всей вытекающей из нее ответст-

венности– этонаивысшая мудростьигероизм человекаперед

богами,и постижение этой мудрости сталоначаломпреображе-

нияЭдипа. Софоклпередал его яркойтеатральнойметафорой:

вначале Эдипимел зрение,но былслеп в отношениисебясамого;

вконце он потерялзрение,но прозрел внутренне и обрел проро-

ческийдар.Теперь Эдип–несчастнейшийизсмертных–будет

вызывать толькосострадание ибесконечноеуважение всех бла-

гочестивыхлюдей,которых он встретит;таким мы находим его

впоследнейтрагедииСофокла –«ЭдипвКолоне».

Колон – это местечко близ Афин, куда прибывает слепой

Эдип, сопровождаемый своей дочерью Антигоной. В Колоне

есть заповедная для людей роща, посвященная Эвменидам –

мрачным, но справедливымбогиням возмездия; по предсказа-

ниюАполлона, Эдипдолженнайтиздесь успокоение икончину.

Он смело входит врощу итемвызываеттревогуместныхжите-

лей. Но афинский царь Тезей, проникнувшись уважением к

эдиповойдолеиощутивучастиебогов вегосудьбе,даетЭдипу

разрешение остаться. Эдип предвещает емумилость богов за

то,чтоондозволилемувоспользоватьсяафинскойземлей как

последним приютом.По ходудействия выясняется, чтоЭдип

былизгнанизФивсвоимстаршимсыном–Полиником,атот,

всвою очередь, был свергнутиотправленвизгнание младшим

из эдиповыхсыновей– Этеоклом:Этеоклвоцарился вФивах,

а Полиник готовит на нихвоенный поход. Эдипа поочередно

старают сяпривлечь на свою сторону Креонт и Полиник, ибо

теперь Эдип, по пророчеству, служит оберегом для тех, кому

он союзник. Эдип отказывает им обоим и проклинает своих

сыновей.

Здесьособенно важен его монолог,произнесенный в ответ

Креонту. ВнемЭдип,просветленныйпередсмертью, даетобъ-

яснение своей печальной жизненной доле (строки 1001–1039):

Убийством, браком, нищетой моей

Ты укорял меня, – а я невинен!

Того желали боги...Может быть,

То их старинный гнев навесьнашрод...

Во мне самом, поверь, необнаружишь

Преступности, да ис чего бы я

114

Сталпрегрешать во злосебе и близким?

Сам посуди: коль предсказалибоги

Отцу погибнуть от своих детей, –

Что жобвинять меня? Всепредрешилось,

Когда отец ещеотцоммне не был,

Еще и мать меня незачала!

Но если я, родясь себе на горе,

Повздоривши с отцом, убил его,

Не зная сам,что инадкемтворю,

Ужельменякоритьза грех невольный?

Тебе не стыдно заставлять меня

О браке с матерью,сестройтвоею,

Вслух говорить?Онет, молчать не стану,

Коль вынудил безбожный твой язык.

Да... мать... она мне мать... О, горе,горе!

Но я не знал, не зналаиона...

Потом – позор! – детей мне принесла...

Одно лишь знаю: ты по доброй воле

Меняязвишь, а грех мой был невольным,

И противволи речь о нем веду.

Я не преступник, нет, я неповинен

В кровосмешеньеи отцеубийстве,

В которыхзлобно ты винишь меня.

Ответь лишь на одинвопрос: когда бы

Тебя убить задумалкто-нибудь,

Безвинного, тутрассуждать ты сталбы,

Расспрашивать, отец ли он тебе?

Жизнь каждомумила.Безоправданий

Обидчику ты, верно, отомстил бы!

Вот такия попал вбеду, ведомый

Бессмертными... Когда б вернулся кжизни

Родительмой,и он судил бы так.

Некоторые современные критики видят в этом рассужде-

нии свидетельство заката классической трагедии: Эдип назы-

вает себяневиновным и какбудто перекладываетвинуна богов,

отказываясь от своей доли, снимая с себя ответственность и

отменяятемсамымсвой собственныйгероизм.Ноэто– слиш-

ком прямолинейноеобъяснение.

Точно такие же рассуждения о недобровольности поступка,

как у Софокла, мы находим позднéе в трактатах Аристотеля

по этике, и они наверняка были опробованы в обычной судеб-

ной практике: невольным считается поступок, совершенный по

неведению или по принуждению извне – и то, и другое приме-

нимо к Эдипу. Здесь он просто предлагает судить его непред-

взято,и дело поворачиваетсятак,что чистыйчеловек–такой как

115

афинские старцы из трагедии, – не посмеет обвинить его

самого в тяжелой доле, а грязный и преступный – такой как

Креонт,–по смеет.ВсейсвоейтрагедиейСофоклуказываетна

то,что обвинение Эдипа исуд над ним –это уделбогов,а не

людей: героическоеимудрое принятие своейдолиобеспечило

Эдипупросветленнуюкончину, ио егосмертивконце траге-

дии вестникрассказывает како чуде. Так чтоозакате героичес-

кого мировоззрения в последней трагедии Софокла говорить,

конечноже,нельзя.

Интересно, что вXIX в.олицетворением греческойтраге-

диидля европейскихфилософовсталслужитьужене«Эдип»,

а «Антигона». Анализу этой трагедии посвящены знамени-

тые главы в «Эстетике» Гегеля и не менее знаменитые рас-

суждения в «Или-или»Серена Кьеркегора.Главный конфликт

«Антигоны» вслед за Гегелем стали описывать как противо-

речие между долгом божественным и долгом гражданским.

Антигона принимает решение захоронить тело своего брата –

преступника Полиника, исполняя свой долг перед богами; но

темсамымонавступает впротиворечиесприказомКреонтаи

нарушаетсвойгражданскийдолг(тожеугодныйбогам),зачто

ей грозит неминуемая кара. Мастерство Софокла проявляется

здесь втом, что онизбегает прямолинейности ине подталки-

вает зрителя к определенным, нужным ему самому оценкам.

Аргументы и Креона,и Антигоны одинаково весомы, так что

зритель на протяжении всего действия должен опираться на

собственноеразумение.

«Антигона» знаменита не только мастерски проведенным

центральным конфликтом,но исвоим первым стасимом,вкото-

ром хор воспевает достижения человека: всего достиг чело-

век,всеонпревозмог,носмертьпобедитьникакнеможет.Вот

началоэтогостасима(строки340–350):

Много вприроде дивных сил,

Но сильней человека – нет.

Он под вьюгимятежныйвой

Смело заморедержитпуть;

Кругом вздымаютсяволны–

Под ними стругплывет.

Почтенную вбогинях, Землю,

Вечно обильную мать, утомляет он;

Из году вгод в бороздахего пажити,

По ним плуг мулусердный тянет⁵⁷.

57 ПереводФ.Ф. Зелинского. См.: Софокл. Драмы. М.,1990.

116

Другие трагедии Софокла – «Филоктет», «Трахинянки»,

«Электра» и «Аякс» – тоже свидетельствуют о разнообразии

его драматургического мастерства. В них проявилось и уме-

ние создавать внушающие ужас и сострадание сцены, испол-

ненные трагического пафоса (например, муки Аякса, Геракла

в «Трахинянках», Филоктета), и умение вплетать в действие

яркие театральные метафоры и веще ственные символы (как,

например, взнаменитом монологе Электры, которыйона про-

износила,держа вруках урнуспрахомее брата – в«Электре»),

иумениечеткообрисовыватьхарактеры,противопоставляя их

друг другу и наделяя каждого своей правдой (последователь-

ность сцен с участием Неоптолема, Одиссея и Филоктета во

второйполовинетрагедии«Филоктет»).

Во всех этих премудростях драматургии Софокл – прямо

или косвенно – стал учителем европейских драматургов, так

илииначе прикасавшихся ктрагедии: от Еврипида до авторов

трагедийдляоперноготеатрав XVIII иXIXв. Недаромименно

в трагедиях Софокла поздние авторы видели квинтэссенцию

всейгреческойлитературыклассического периода.