Глава 30, 31. Повышенная реакция на внешние раздражители, нарушения памяти, замедленное мышление, неадекватность, подозрительность в восприятии реальности, тахикардия. Суицид.

Пока Анна едет на вокзал, сидя в карете, она обесценивает все, что было между ней и Вронским, ей кажется, что теперь она прозрела и ясно видит в ненависти и мучении друг друга «смысл жизни и людских отношений»: «Чего он искал во мне?.. удовлетворения тщеславия… Он хвастался мной. Теперь это прошло. Гордиться нечем…Моя любовь все делается страстнее и себялюбивее, а его все гаснет и гаснет…и помочь этому нельзя…Он говорит мне, что я бессмысленно ревнива… но это неправда. Я не ревнива, а я недовольна… Если бы я могла быть чем-нибудь, кроме любовницы, страстно любящей одни его ласки; но я не могу и не хочу быть ничем другим…Он уже давно не любит меня. А где кончается любовь, там начинается ненависть. Этих улиц я совсем не знаю. Горы какие-то, и все дома, дома… И в домах все люди, люди…и все ненавидят друг друга…Мы жизнью расходимся, и я делаю его несчастье, он мое, и переделать ни его, ни меня нельзя…винт свинтился. Да, нищая с ребенком. Она думает, что жалко ее. Разве все мы не брошены на свет затем только, чтобы ненавидеть друг друга и потому мучать себя и других…». Когда подъехали к станции «она совсем забыла, куда и зачем она ехала, и только с большим усилием могла понять вопрос» кучера – выходит ли она на станции. «Направляясь между толпой в залу…она понемногу припоминала все подробности своего положения…и опять то надежда, то отчаяние…стали растравлять раны ее страшно трепетавшего сердца… В ожидании поезда, с отвращением глядя на входивших и выходивших…она думала о том, как жизнь могла быть еще счастлива, и как мучительно она любит и ненавидит его, и как страшно бьется ее сердце».

Анне начинает казаться, что все люди вокруг смотрят на нее и смеются над ней или говорят «разумеется что-нибудь гадкое». Сев в вагон, Анна видит «испачканного уродливого мужика, который прошел мимо, нагибаясь к колесам…и вспомнив свой сон», она с ужасом села у окна. Все люди вокруг вызывают у Анны отвращение: «Дама, уродливая, с турнюром (Анна мысленно раздела эту женщину и ужаснулась на ее безобразие), и девочка, ненатурально смеясь, пробежали внизу…севшие напротив муж и жена, казались отвратительны Анне…они ненавидят друг друга…и нельзя было не ненавидеть таких жалких уродов…смех раздражал ее до боли, и ей хотелось заткнуть уши, чтоб не слыхать его…» Анна думает, что ей «надо избавиться от того, что беспокоит… Отчего же не потушить свечу, когда смотреть больше нечего, когда гадко смотреть на все это? Но как?.. зачем они кричат?.. зачем они говорят, зачем они смеются? Все неправда, все ложь, все обман, все зло!..» Выйдя на станции из вагона, она «остановилась на платформе, стараясь вспомнить, зачем она сюда приехала и что намерена была делать. Все, что ей казалось возможным прежде, теперь так трудно было сообразить, особенно в шумящей толпе всех этих безобразных людей, не оставлявших ее в покое». Анна получает записку от Вронского: «Очень жаль, что записка не застала меня. Я буду в десять часов». Она отпускает кучера – «говорила она тихо, потому что быстрота биения сердца мешала ей дышать. «Нет, я не дам тебе мучать себя», - подумала она, обращаясь с угрозой не к нему, не к самой себе, а к тому, кто заставлял ее мучатся». «Боже мой, куда мне?» - все дальше и дальше уходя по платформе, думала она… Подходил товарный поезд. Платформа затряслась, и ей показалось, что она едет опять. И вдруг, вспомнив о раздавленном человеке в день ее первой встречи с Вронским, она поняла, что ей надо делать… Она смотрела вниз вагонов… глазомером стараясь определить середину… «Туда! – говорила она себе, - туда, на самую середину, и я накажу его и избавлюсь от всех и от себя…» Первый раз середина вагона миновала ее, и ей пришлось ждать следующего. «…Она перекрестилась. Привычный жест крестного знамения вызвал в душе ее целый ряд девичьих и детских воспоминаний, и вдруг мрак, покрывавший для нее все, разорвался, и жизнь предстала ей на мгновение со всеми ее светлыми прошедшими радостями…вжав в плечи голову, она упала под вагон…и в то же мгновение она ужаснулась тому, что сделала. «Где я? Что я делаю? Зачем?» Она хотела подняться, откинуться; но что-то огромное, неумолимое толкнуло ее в голову и потащило за спину. «Господи, прости мне все! – проговорила она, чувствуя невозможность борьбы. Мужичок, приговаривая что-то, работал над железом».

В заключение надо признать, что ограниченное количество информации о пациентке, ее детстве, анамнезе и в связи с невозможностью не только провести подробное обследование, но и даже просто побеседовать с ней и ее родственниками, мы не можем поставить окончательный диагноз, и все сделанные нами выводы являются только гипотезой.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:

Левитов Н.Д. Определение психического состояния//Психология состояний. Хрестоматия// Под ред. Прохорова А.О. М.: ПЕР СЭ; СПб: Речь, 2004.

Леонгард К. Акцентуированные личности. Ростов н/Д.: Феникс, 2000.

Сегалин Г.В. Эвропатология личности и творчества Льва Толстого. 5-ый год издания Клинический архив гениальности и одаренности (эвропатологии). Выпуск 3-4, Том 5. Под ред. прив.-доц Г.В.Сегалина, 1930. Свердловск.

Мак-Вильямс Н. Психоаналитическая диагностика: Понимание структуры личности в клиническом процессе/ Пер. с англ. – М.: Независимая фирма «Класс», 2001.

Фенихель О. Психоаналитическая теория неврозов/ Пер. с англ., вступ. Ст. А.Б.Хавина. – 2-е изд. – М.: Академический проект; Трикста, 2013.

Поройков С.Ю. Архитипические психологические типы. – М.: ИНФРА-М, 2014.

Гейслер Е.В. Дроздов А.А. Психиатрия: конспект лекций. Эксмо; Москва; 2007.

Марилов В.В. Частная психопатология: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. – М.: Издательский центр «Академия», 2004.