§ 2. Общий взгляд на византийскую философию______________________39

бахер видит главную причину бесплодности византийской философ­ской мысли в том, что все наиболее выдающиеся учения тотчас же получали авторитетное признание со стороны церкви, как это было, например, с Щоанном] Дамаскином; это отнимало всякую почву у творческой мысли. Только с X-XI вв. заметно в Византии некоторое оживление философии. Если сравнивать этот второй период исто­рии византийской философии с соответственными явлениями на Западе, то существенное различие между ними следует, по мнению Крумбахера, видеть в отношении философии к Платону. На Западе безраздельно господствовал Аристотель, и даже платонизирующие схоластики знакомились с Платоном через третьи руки. Между тем в Византии с XI в. основательно изучали Платона наряду с Аристо­телем²⁰.

Итак, с точки зрения Крумбахера, отличие византийской филосо­фии от западной сводится к трем пунктам: 1) она питалась не только Аристотелем, но и Платоном; 2) церковный авторитет подавил в ней свободную мысль; 3) она не произвела столь значительных явлений, как западная.

«Бесплодность» византийской философии и даже шире — «бес­плодность» византийской культуры давно уже стала общим местом в западной исторической науке, но ей дается разное объяснение. Так, К. Нейманн в своем очерке «Byzantinische Kultur und Renaissance Kultur» (1903) указывает на то, что вся современная европейская культура покоится на классической древности. Византия же не знала возрождения: древность там никогда не умирала, но она там ничего не произвела. Причина этого заключается именно в том, что античная культура никогда не теряла своего значения в Византии и все собою подавляла. На Западе же она столкнулась с новым фактором в лице Barbarentum [варварство]. К новому дереву были привиты ростки старой культуры, и они его оплодотворили. Эта оценка должна быть, очевидно, в полной мере отнесена и к византийской философии.

Впрочем, не одни западноевропейские ученые говорят о бес­плодности византийской философии. Это мнение разделяют отчасти и представители греческой науки. Н. Гиакумакис ведет историю византийской философии с VI в., точнее с 529 г., когда Юстиниан закрыл Афинскую школу²¹. Языческие философы разошлись по чужим странам, а духовным центром становится Константинополь, куда сходятся представители разных философских направлений. Но до VIII в. философия находилась в полном упадке. Философские занятия ограничивались комментированием Аристотеля, и ничего

²⁰ Gesch. d. byz. Litt. 2 изд. 1897 стр. 428-429. — Несколько иное реше­ние этого вопроса дается в статье Е. Darko Wirkungen des Platonismus im griechischen Mittelalter. B. Z. XXX, 13-17.

²¹ Заметим, что другой ученый грек К. Папарригопуло отрицает существование указа об этом. См. Histoire de la civilisation hellenique. 1878 стр. 287.

40_______________________________________________Введение

сколько-нибудь замечательного в философском отношении за это время создано не было. В эту эпоху упадка можно указать только христианскую философию Щоанна] Дамаскина, которого следует считать отцом средневековой философии. Только в IX в. начинается умственное движение, связанное с иконоборчеством и выразивше­еся, прежде всего, в возобновлении занятий греческими авторами. М. Пселл и Анна Комнина утверждали, что до Константина Моно­маха или до Алексея Комнина византийская образованность находи­лась в крайнем упадке. По мнению Гиакумакиса, этот взгляд неверен и объясняется стремлением Пселла выставить свои заслуги, Анной Комниной — заслуги ее отца перед византийской образованностью. На самом деле, по мнению Гиакумакиса, уже в IX в. образованность достигла в Византии высокого развития, чему доказательством служит научная деятельность Фотия. После небольшого перерыва, вызванного военными обстоятельствами, духовное возрождение возобновляется с новой силой около середины XI в., и на период от 1042 до 1118 г. падает развитие византийской образованности, а вместе с тем и византийской философии. Что касается существа византийской философии, то, по мнению Гиакумакиса, оно состояло в том, что философия рассматривалась как наука наук, которая имеет своим содержанием вопросы о Боге, человеке и мире²².

Наконец, следует упомянуть одиноко стоящее мнение француз­ского ученого Катуара. Он отвергает традиционный взгляд, по ко­торому западная средневековая философия была, по преимуществу, перетической, между тем как византийская опиралась не на одного Аристотеля. Этот взгляд, поскольку он исходит из определенной оценки западной философии, значительно устарел. Катуар, опираясь на исследование М. Picaret²³, утверждает, что в этом отношении раз­ницы между западной и византийской философией нет. Схоласти­ческая философия, не исключая томизма, не может быть сведена це­ликом к Аристотелю: она есть продолжение умеренного эклектизма, свойственного христианской мысли с самого ее начала. Точно так же и византийская философия, уже в V-VI вв., была эклектикой: Леон­тий Византиец, Иоанн Филопон, Максим Исповедник, Иоанн Дамас-кин и другие — все это эклектики, хотя некоторые из них и называют себя пифагорейцами или платониками. Исключительно платоником был один только Пселл. До XIII в. схоластика потому уже не могла быть исключительно перипатетической, что сочинения Аристотеля были известны далеко не все и не в целом виде. С другой стороны, сочинения Платона и его восточных комментаторов были известны и на Западе. Отсюда Катуар приходит к выводу, что эклектическая фи­лософия латинского Запада и эклектическая философия византийцев

²² N. Пахоиийхт]?. 'Н луеицапхт] x(vr|aig fev Butjavucp хатй t6v id'aUbva. №a Sit&v, t. 8 1909 стр. 159-160, 162-165, 176; t. 9 стр. 372-374.

²³ См. его Esquisse d'une histoire generate des philosophies mediaevales 1905, 2-е ed. 1907.